Лешак

      Алкоголь из крови словно испарился. Меня всё ещё потряхивало, когда мы вернулись в шатёр, а в ушах всё еще стояли крики рабыни. Твари, сучьи твари, кем надо быть, чтобы живьем скормить людей мутанту, да еще и веселиться при этом? Может охотнику было и не в новинку видеть такое, но мне, ездившему только по цивилизованным землям, этот вечер будет сниться ещё много лет. Подвязался блин, захотел срубить денег. Вот твои деньги, придурок, где-то там, в клетке с этой тварью. Да и что это за мутант такой, он же почти как человек, волосатый только. Нет, люди сейчас тоже разные бывают, покойный Серый тому подтверждение, но чтобы настолько измениться, человеку понадобится больше чем 50 лет.       — Есть идеи, что это за хуйня в клетке сидит? — спросил Стас.       — Я думал, ты знаешь, — честно ответил я.       — Не знаю. Я ничего похожего не видел ни разу.       — Может, — догадка пронзила мозг, — может они его из-за гор приволокли?       — Может, — согласился охотник, — там и не такое водится. В таком случае я без нового ствола и запаса патронов с места не сдвинусь. Тем более, если нам придется иметь дело с какими-то военными.       — Военными?       — А кто по твоему загнал наших «вольных колёсников» за горы? Армия, причем старого образца. Вроде того, что у вас попытались сделать. Только у Лесного от силы 500 человек было, включая примкнувших, а тут, походу, дивизия. Да не простая, а где-то доставшая ракеты. Значит, там командование общее. А значит, у них есть жратва, топливо и место, где вся эта орда народу может жить круглый год, иначе мы бы тут уже о них услышали. Меня больше пугает, что кочевники их не понимали. По-русски они вроде, ну большинство, говорят, так чё ж они армейцев то не поняли?       Охотник завалился на низкую кровать, скрипнув зубами от боли в спине и продолжил:       — Нам нужны люди. И, желательно, транспорт побыстрее зилка, для разведки. И стволы. Завтра начнем сборы.       — Ты уверен, что нас выпустят?       — А нахер мы сдались визирю. Если Давлет хочет войну, то ему важно как можно скорее получить информацию о том, кто его чуть не убил, а мы, сидя здесь, ничего не разведаем. А теперь — спать. Я не хочу встречать конец этого ебаного дня бодрствующим.

****

      Жуткий рёв заставил затрястись стены и пол, я слетел с лежанки на пол, судорожно нашаривая оружие. Сонный мозг не сразу вспомнил, что стволы отняли. Рядом в темноте матерился охотник, проклиная всех и вся. Рёв снова повторился, барабанные перепонки прогнулись, едва не лопнув.       — Что за херня? — я нащупал масляную лампу и зажёг её. Тусклый, пляшущий свет развеял мрак, длинные тени заметались по полу.       На улице зашумели люди, кто-то радостно заорал:       — Да хранят боги вольные города!       — Чё они так обрадовались? — охотник выглянул на улицу и восторженно выругался.       — Лешак, давай сюда! Это ж охереть просто!       Я высунулся на улицу вслед за охотником и замер. А что ещё было делать, когда видишь подобное.       Когда-то это был автобус. Теперь от его мирного прошлого осталась только вытянутая форма. Огромная машина, метров 20 длиной, полностью покрытая листами железа неторопливо выезжала на поляну. Корпус был полностью покрыт железными листами, в которых были прорезаны узкие щели. На крыше кабины был установлен шест около трёх метров длиной, на котором развивалось красное знамя, с изображенным на нём чёрным конём, вставшим на дыбы. Слева и справа на кабине были установлены большие трубы. Что это такое, я понял, когда из них раздался тот самый рёв, заставивший органы внутри меня задрожать. Огромная машина повернулась, показав правый борт во всех деталях: вдоль всей длины он был увешан какими-то скрученными из проволоки символами, черепами разных зверей и птиц, мутантов и обычных. На крыше я заметил три чуть выступавшие над ней башенки. Вряд ли просто для красоты сделали, скорее всего, там обычно стоят пулемёты или даже что-нибудь посерьёзнее.       — «Бычара» стадо привёл! — крикнул кто-то из кочевников.       «Стадо» впечатляло не меньше вожака. Первым показался бензовоз, обвешанный листами брони, его сопровождали две малолитражки, поставленные безумным конструктором на высоченную подвеску. А затем из леса, ревя движком, вывалился он. Из чего это переделали, я даже представить не мог. Длинная база на 8 колёс, спереди поднималась угловатая башенка с торчащим из неё длинным стволом, что сейчас был задран вверх, на борту белой краской были выведены слова: «Veni, vidi, vici».       — А это что за хреновина? — вырвалось у меня.       — Такие у киевских на вооружении были. Бэтрами назывались, — ответил Стас.       — Конкретно этот экземпляр — это БТР-80. Про надпись сказать ничего не могу, к сожалению, освоить английский судьба мне так и не позволила.А вы, молодой человек, стало быть, из Киева сюда прибыли? — мы одновременно повернулись на голос.       Перед нами стоял худой мужчина лет 60, одетый в поношенную, но чистую куртку тёмно-зелёного цвета с каким-то неприличным количеством карманов, такие же штаны и практически новые берцы. На вытянутом лице красовались короткая седая борода, крючковатый нос и внимательные серые глаза. Голову украшала чёрная шляпа из кожи со шнурком, закинутым на поля.       — Ну из Киева, — согласился охотник, — а ты, я смотрю, разбираешься?       — Имел дело с такими аппаратами. Надо сказать, что при должном обращении, они прекрасно сохраняются.       Я присмотрелся к мужику, который хоть и был старше меня вдвое, но язык не поворачивался назвать его стариком. Скорее, пожилым и пожившим человеком, повидавшим всякое на своём веку. На остальных обитателей лагеря он походил примерно так же, как я на бензобак. Всё в нём буквально кричало о том, что этот человек здесь не местный.       — А вы, — мой внезапный порыв вежливости был тут же прерван.       — Прошу меня простить, — знаток БТРов сверкнул удивительно целыми для таких лет зубами и протянул руку, — прошу простить мою забывчивость, Николай, Николай Деряба.       — Дмитрий Татаров, — представился я, пожимая руку, хватка у Дерябы была железной, — а это Стас Резнов.       — Вы, насколько я знаю, приехали из Лесного? — Николай пожал руку охотнику и снова улыбнулся.       — Из Речной, это деревенька неподалёку — ответил Стас, — а ты откуда сам?       — Из Ижевска, это относительно недалеко от Камы, — продолжить ему не дал грохот открывшихся металлических дверей «Бычары».       Представить настолько жирного человека я не смог бы даже нажравшись мухоморов. Белобрысый, с лицом, смахивавшим на свиное рыло, и маленькими, заплывшими глазками, разодетый в прекрасную одежду из дорогой ткани красного и белого цвета, мужчина неопределённого возраста вывалился из автобуса. Следом за ним вышли двое по пояс голых парней, нёсших обитый чёрной тканью ящик, на шеях у них были надеты ошейники, от которых к поясу жирного тянулись цепи в палец толщиной. Следом шли пять женщин в чёрной одежде и закрытыми чёрными же платками лицами так, что видно было только глаза. Из собравшейся толпы кочевников вышел визирь, приодевшийся в куртку из кожи с меховой оторочкой:       — Давно не виделись, мой друг! Ты стал большим человеком с нашей последней встречи.       — Как бы я не старался, мне не стать больше тебя, — жирдяй гудел не хуже «Бычары», — позволь представить тебе мой подарок на твои прошедшие именины. Мальчики, ну что же вы стоите, я и так опоздал на три месяца, так зачем же ещё ждать?       Рабы поставили ящик на землю, один откинул крышку и, вынув оттуда свёрток красной ткани, склонился и передал его хозяину. Тот принял вещь и, развернув ткань, протянул Мансуру меч в расшитых золотым ножнах.       — Твоими усилиями я скоро стану богаче моего брата, — Мансур вытащил оружие из ножен. Четырёхгранный клинок с прямолинейно сходящимися кромками, образующими форму вытянутого треугольника сверкнул в свете восходящего над лесом солнца.       Жирный гулко рассмеялся, его пузо заходило ходуном. Мансур махнул рукой, и из собравшейся толпы вышли пять мужиков с «бизонами» на плечах и подошли к женщинам жирдяя.       — Пусть никто не побеспокоит жён досточтимого Радомира, раз уж они оказались в таком неподходящем для столь прекрасных созданий месте. Пока они здесь, к ним будут относиться так же, как относились бы к моей жене! — в голосе Мансура зазвучала сталь.       Процессия двинулась вглубь лагеря, а люди Радомира принялись суетиться вокруг машин. Кто-то лез под капот, другой оттирал заляпанные грязью фары. Николай проводил взглядом уходящего визиря и заговорил:       — Степняки. А этот Радомир — самый богатый конезаводчик от Оренбурга до Нового Каспия. На его конях ездят все кочевники от Орска до нефтяных пустынь.       — Откуда вы его знаете? — я не на секунду не усомнился в том, что этот странный мужик не врёт.       — Я бывал в тех краях. Этот человек заключил договоры со всеми ханами степей и с туркменским шахом и поставляет им лошадей.       — А теперь похоже его лошадок приобрели и дикие, — усмехнулся Стас.       — Дикие? — удивлению Николая не было предела, — они не ездят верхом.       — Ездят. Нас чуть не убили всадники, — охотник потёр щетину на подбородке, — никто ж не против перекусить? Сейчас, наверное, опять пирушка будет.       При воспоминании о том, чем закончились вчерашние посиделки, меня передёрнуло. Деряба отказываться не стал, и мы втроём побрели вслед за кочевниками. Шумная толпа вваливалась в огромный шатёр, который, как я понял, предназначался для того, чтобы братва могла с комфортом выпить. Внутри стояли буквой «п» длинные столы, за которые усаживались люди. Охотник начал было выбирать место, но ижевский потащил нас к середине левого стола.       — Моё положение позволяет пользоваться некими привилегиями, — объяснил он, — так вы говорите, что на вас напали дикие, верхом на лошадях?              — Да. Ни разу не видел раньше диких на конях, они же даже кур не держат. А тут в седле держались и на скаку стреляли, — Стас проводил мрачным взглядом вошедшего в шатёр Марата, который о чём-то переговорил с визирем и тут же вышел из шатра.       — И они напали на караван, — пустился в размышления Деряба, я открыл было рот, чтобы хоть слово вставить, но было поздно, — довольно дерзко для тех, кто впервые сел на лошадь. И удивительная смелость для грабителей хуторов. И так удачно совпало, что вожди решили пойти войной на кочевников в тот момент, когда хан решил собрать все силы на севере. Сейчас здесь только его брат, который не видит угрозы в дикарях и надеется задавить их техникой и одновременно имеет планы на расширение земель своего венценосного брата. На них он и сосредоточится, а дикарей будут отстреливать, как уток на охоте. По крайней мере, такой план у Чёрного Волка.       — Кто такой Чёрный Волк? — хмуро спросил охотник.       — Так называют нашего гостеприимного хозяина, — ижевчанин отдельно выделил окончание фразы.       Перед нами на стол слуга поставил глиняные тарелки, на которых лежали куски жареного мяса красного цвета. Я с опаской принюхался к своей порции и спросил, не надеясь на ответ:       — Это что за хрень?       — Оленина, — ответил Деряба, вытаскивая из одного из десятков карманов маленькие ножик и вилку.       — Она красная, — заметил Стас, наблюдая за Николаем, тот с невозмутимым видом наворачивал странное мясо.       — Последствие обитания предков этого оленя в радиоактивных пятнах, — ответил Деряба, — можете не смотреть на меня, как на потенциального мертвеца, это мясо безопасно. Иначе бы нам его не подали. Таких оленей довольно много в западных лесах, я думал вы, — вилка указала охотнику в лоб, — как охотник, знаете об этом.       — Я охотился не на оленей, — мрачно ответил тот.       — А на кого?       — На мутантов.       «А он неплохой актёр», подметил мысленно я, когда глаза ижевчанина на мгновение вспыхнули и тут же погасли. Николай с невозмутимым лицом отправил в рот кусок мяса и прожевав, спросил таким непринуждённым тоном, словно мы сидели где-нибудь в придорожной гостинице у Лесного, а не в шатре кочевников на краю обитаемого мира:       — Могу я спросить, встречались ли вам какие-нибудь особо интересные экземпляры? Поговорим, как охотник с охотником, а ваш друг послушает интересные байки, и мы все приятно проведём время       — На западе в основном, ничего такого, о чём можно рассказать, — у меня чуть челюсть не отвисла, охотник, из которого обычно про охоту нельзя было вытянуть даже анекдотов, трещал как баба на рынке. Через час рассказов про ловушки на серых древолазов — мелких, не больше кошки мутантов, что славились своей нездоровой страстью к воровству домашней птицы и обсуждений волчьих ям — когда публика в шатре уже успела нажраться до состояния благодушного разгула, Стас наконец сменил пластинку:       — Похожих я видел у Североуральска, только те побольше были, и серых там не было совсем, — охотник зачем-то наступил мне на ногу под столом.       — Североуральск? — Деряба с сомнением посмотрел на принесённую слугой выпивку, вытащил из кармана фляжку и, открутив крышку, сделал глоток, — я не слышал о таком городе.       — Он по ту сторону гор, — охотник небрежно махнул рукой, — ничего примечательного, его почти уничтожили землетрясения несколько лет назад.       И тут я понял, что Стас попал «в десятку». Новый знакомый чуть ли не подпрыгнул, затем наклонился вперёд и, явно пытаясь сохранить самообладание, спросил:       — И могу я узнать, как давно вы бывали за хребтом?       — Пять лет назад. Заходил туда с группой, мы отошли на полста километров от гор. Ушли бы и дальше, но помешала топь, — охотника было не узнать. Серьёзность испарилась, он словно про поход в кабак рассказывал, — искали кое-что.       — И как, нашли?       — Да нет. Командир велел назад поворачивать, испугался, что в топях заблудимся, — охотник снова наступил мне на ногу. На то же самое место, я пнул его в ответ и спросил:       — А вы бывали за горами?       — Нет, — Деряба вздохнул, — но очень хотел. Видите ли, мои родители были учёными. Герпетологами, если быть конкретным. После войны их сочли, — вилка в руке Николая описала восьмёрку, — бесполезными. Тогда мутантов были единицы, да и те не представляли опасности. Все боялись заражённых, а не змей, — вилка указала на Резнова, — но такие люди, как вы, смогли обезопасить нас хотя бы от этой напасти. А потом образовавшееся правительство Удмуртии снесли обезумевшие от страха беженцы с запада, и нам пришлось переселяться подальше от городов, а там уж подавно никому не было дела до их исследований.       — Ты бывал на Каспии, на западе, теперь сидишь в шатре кочевников, но ни разу даже не высунул нос за горы? Кстати, а за какие заслуги ты тут вообще? — Стас подозвал слугу и, притянув того за шиворот, что-то сказал на ухо. Тот слегка побледнел, кивнул и почти бегом рванул на улицу.       — Визирю очень нравится слушать мои рассказы, — ответил Деряба, — я был послом одного князька с низовий Волги, а когда того скормили псам его собственные сыновья, то Мансур оставил меня в качестве «эксперта по новой фауне». А про поход за Урал, — Николай горько усмехнулся, — вам молодым не понять, но есть вещи, которые не оставить позади и которые, как якорь держат тебя. А теперь, когда я можно сказать, освободился, я уже слишком стар, чтобы мчать в неведомые земли в одиночку.       — А не в одиночку? — охотник бросил взгляд на выход из шатра, у которого разворачивалось настоящее представление: двое в дрова пьяных кочевников тащили третьего, попутно громко матерясь. Осложнялось дело тем, что они никак не могли попасть в выход, каждый раз врезаясь то в стену, то в опорный столб, чем вызывали неописуемое веселье у окружающих. Наконец, один из них, низкий черноволосый мужичок в красной рубахе, вывалился на улицу и радостно заорал товарищу:       — Ва-а-адим! Тащи его с-с-с-юда, н-на голос!       Хохот в шатре перерос в почти конское ржание, когда в проходе возникла фигура Марата. Толпа притихла, красноволосый, даже не взглянув на людей, дошёл до визиря, что-то обсуждавшего с Радомиром и, наклонившись к столу, заговорил. Лица визиря и торговца изменились, с них тут же пропало веселье. Я прислушался и сквозь болтовню, вновь начавшуюся в шатре, расслышал слова Радомира, когда тот повернулся к визирю:       — …не помешала бы помощь, даже такого рода.       Мансур рыкнул что-то в ответ и встал из-за стола, Марат же повернулся к собравшимся и рявкнул:       — Тихо всем! Хватит жрать, словно свиньи! Послушайте, что скажет ваш вождь вам сейчас!       — Мой гость, — заговорил визирь, — привёз с собой вести. Вести о том, что скоро нам всем придётся забыть о празднованиях на месяцы. С юга сюда идёт орда зомбарей, настолько большая, что никто никогда раньше не видел подобных ей. Она доберётся сюда раньше, чем ляжет снег, и если мы не перехерачим к тому времени лесных древоёбов, то нас зажмут, как шлюх. Дикари забьются в щели в руинах и укроются в лесах, куда зомби не полезут, а мы будем биться в полях. У нас есть машины и оружие, но топливо и патроны однажды иссякнут. Поэтому, нам придётся освободить пути на запад. Оттуда повезут оружие и горючку, а здесь мы будем давить и жечь тварей! А теперь, пейте так, словно завтра конец мира! Трахайте рабынь, празднуйте будущие смерти!       По ушам словно обухом ударили, толпа взревела. Кто-то славил визиря, кто-то просто орал что-то несвязное. Охотник потянул меня за рукав, вытащил из-за стола и через пару секунд мы уже были на улице.       — Скоро им надоест бухать и захочется подраться, — рядом, как чёрт из табакерки возник Деряба, — а парочка чужаков словно просит, чтобы им набили морды.       — А ты так не чужак, — хмыкнул Стас.       — К счастью — чужак. Но они слишком боятся своего вождя и не станут нападать на его приближённого. А вы здесь не настолько важные птицы, чтобы бояться вас тронуть.       — Марат бы поспорил, — настроение у меня испортилось окончательно.       — Так вот почему, — пробормотал ижевчанин, — полагаю, автором вчерашней акции был Марат?       Что именно имел ввиду Николай, я сообразил не сразу. Слово «акция» использовали торгаши из тех, что постарше или косили под старых, когда хотели что-нибудь впарить по якобы выгодной цене. Причём тут скармливание людей мутантам, до меня так и не дошло. Наше с охотником молчание Деряба расценил, как ответ «да».       — Его бояться больше чем визиря. Тот слишком далеко от водителей и стрелков, а Марат не брезгует обществом простых бойцов. И он очень скор на расправу, хоть и справедлив.       — Справедлив?! — моему терпению пришёл конец, — да нахуй такую справедливость, по его приказу девушку скормили мутанту, просто так!       — Насколько мне известно, все произошло из-за того, что несчастная привлекла ненужное внимание? — спросил Николай       — Да нихера она не делала, он приказал ей сесть ко мне, а тот мужик меня ударил, — мрачно ответил я.       — Она его собственность. А по вере этих людей в загробном мире человек получает всё, что было у него при смерти. Можно сказать, её похоронили вместе с ним. Чудовищным способом, но это их традиции.       — Нахуй такие традиции! — охотник, шедший впереди, развернулся и без замаха врезал мне по рёбрам.       — Заткнись, а не то нас обоих засунут в клетку к этой твари, а я ещё жить лет семьдесят хочу. А может и девяносто.       Боль в груди немного отрезвила. Я поморщился, потирая место удара и спросил у Стаса:              — Ты сегодня хотел начать сборы.       — Хотел, — мрачно ответил Резнов, — да только теперь нам хер чё выдадут. Раз пошла такая пьянка, то эти парни скорее нас разоружат, чем хотя бы гильзу отдадут.       — Но Марат сказал, что нас обеспечат всем, хотя бы за наши бабки.       — «Марат сказал», — передразнил охотник, — мы тут по разряду животных, нас ещё не убили только из-за договорняка с Шефом и того, что на нас дохера планов.       — Не хотите посвятить в свои планы единственного человека, который возможно может вам помочь? — мы одновременно повернулись к Дерябе.       — Я дико извиняюсь, — начал Стас, — но тебе то нахер сюда влазить?       — Возможно у вас получится меня заинтересовать, — ижевский пошарил по карманам и вытащил металлическую коробочку на крышке которой был выбит флаг с четырьмя большими буквами — СССР       — И чем же вас можно заинтересовать? — я поймал взгляд охотника, ясно говоривший: «Не просри».       — Для начала прошу перейти на «ты». А теперь могу я узнать, какого рода помощь нужна вам двоим?       — Стволы, патроны, топливо, жратва, медикаменты и если выйдет — транспорт для передвижения по очень плохой местности. В идеале ещё бы пару-тройку бойцов, — перечислил я.       Деряба удивлённо присвистнул, открыл коробочку и достав оттуда самокрутку сунул её в зубы. Где-то на краю лагеря взревел гудком «Бычара», ему вторили ещё с десяток машин. Раздались выкрики, судя по всему, пьянка кочевников перешла в новую стадию. Николай достал кресало и, пару раз чиркнув, закурил.       — И зачем наркокурьерам всё это? Собрались закрысить прибыль хозяев и уйти в вольное плаванье — вы трупы. И смерть ваша будет долгой и очень неприятной.       — А если я скажу, что мы не наркокурьеры и что наркоту привезли в обмен на всё вышеперечисленное? — ижевчанин усмехнулся.       — Тогда я отвечу, что вы просрали момент. Теперь вам придётся ждать конца похода и, может быть, вам отдадут что-то из трофеев.       — У нас есть деньги, — возразил Стас.       — И что? Они не признают ценность денег, только то, чем можно убить или заправить машину.       — Марат говорил…       — Слушайте, Биба и Боба, — мы с охотником недоумённо переглянулись, — скажите сразу, что вы задумали и я, так уж и быть, объясню вам двоим, почему этого не стоит делать.       — Мы не можем сказать тебе, уж извини, — ответил охотник, я мысленно похоронил нас обоих.       — Почему же?       — Это слишком рискованно. Если узнает визирь, то нам кранты, — в голове постепенно складывалось, что хотел сделать Стас.       — Я не служу ему. Меня не интересуют его подарки, я здесь только из собственного интереса.       Стас почти минуту буравил взглядом Николая, прежде чем тихо заговорил:       — Мы должны кое-что доставить кое-куда. Очень далеко. В, скажем так, необитаемые земли.       Лицо ижевчанина не изменилось, он только вынул самокрутку и выдохнув дымное кольцо, заговорил:       — Если я правильно понял эти намёки, то я знаю, где можно взять всё необходимое. Вопрос лишь в том, зачем мне рисковать? Вы не заплатите столько.       — Мы — нет. А вот кое-кто другой заплатит.              Охотник сунул руку в карман и вытащил оттуда кулон. Простенькая металлическая пластинка, на которой виднелся какой-то рисунок. Ижевчанин с недоверием взял кулон и, осмотрев, вернул охотнику, который заговорил:       — «Лесничие» поручил нам доставить документы на базу в Зеленоград. Их сформировали из остатков армии стран Европы, для уничтожения заражённых. И недавно они нашли способ. Лекарство, убивающее вирус. Нам нужно доставить формулу в медицинский центр, чтобы его произвели и испытали на заражённых территориях.       Деряба молча переводил взгляд с охотника на меня почти минуту прежде чем отшвырнуть недокуренную самокрутку в сторону и сердито спросить:       — Вы издеваетесь? Я ждал чего угодно, а не двух очередных придурков, которые решили, что могут спасти мир.       — Мы можем показать бумаги, — возразил охотник, — если её, конечно, еще не пустили на самокрутки.       — К дьяволу бумаги, вы думаете, что я поверю, что целая армия послала не батальон, а двух идиотов?              — Нас должны будут встретить за хребтом и… — охотника прервал рёв гудка «Бычары».       Он повторился трижды. Ижевчанин удивлённо повернулся в сторону, откуда шёл звук, когда раздались выстрелы чего-то крупнокалиберного. Им стали вторить автоматные очереди, взвыла автомобильная сирена, которую тут же заткнул взрыв. С другого конца лагеря раздались крики, и до моих ушей донёсся знакомый клич:       — Праведные смерти не узнают!       — Блядь, дикие!