сказка о духах, феях и смерти

йеджи не верила, что песни могут исцелять, а хёнджин и феликс больше любили искать приключения в лесу, но в поселении была традиция, а за алтарём нужно было следить. да и к тому же, прогуляться всем вместе было веселее, чем учиться, даже если учиться предстояло у саны и мины. – жаль только, – раздвигая ветки, почти зловеще нависшие над их головами, сетовала йеджи, – чэен не смогла пойти. они всегда выбирали эту тропинку – совсем заросшую, но это был короткий путь, пусть даже приходилось рисковать зацепиться крылом за деревья, чьи руки-ветви всё норовили то-ли обнять, то-ли толкнуть в спину неосторожных детей. и хотя все они давно выросли, для леса они навсегда останутся детьми, родными и вечно юными, которых всегда нужно будет учить ходить светлыми дорогами, даже если в обход, вокруг мест, где деревья выросли особенно плотно, переплетая пальцы и почти закрывая солнце. но им всегда было весело побороться с лесом. особенно хёнджину, самой непоседливой фее в поселении, который никак не мог обучиться целительскому искусству, зато с удовольствием гонял на солнечных полянах оборотня-кота и кажется, постоянно двигался. даже во сне, феликс видел сам, его прекрасные, хрупкие крылья светились, будто на солнце, и подрагивали сами по себе. его любимая сестрёнка, йеджи, всегда шутила над его потрёпанным видом и листьями в волосах, которые лес оставлял в длинных светлых волосах, будто корону, а феликс, неизменно тихо смеющийся рядом, всё обещал однажды правда сделать хёнджину богато украшенную цветами диадему и наречь его лесным принцем. – или, – с энтузиазмом предлагал ликси, – я попрошу лили достать со дна озера жемчуг! она столько раз рассказывала, как он красиво блестит на солнце, тебе будет к лицу, джинни! а ещё они всегда смеялись – каждый о своём, но все – одинаково красиво, пока их крыльях дрожали вместе с магией в воздухе. феликс хихикал, потому что его наполняло чистое счастье, которому нужен был выход, хёнджин хохотал до боли в животе каждый раз, когда лес проворно хватал йеджи за лодыжки и запястья, будто проверял её реакцию, а йеджи просто смеялась вместе с ними, потому что хёнджин и феликс были ей самыми близкими друзьями. они познакомились, когда были совсем юными. их крылья тогда ещё не окрепли и всё время тащились за ними по земле, удивительной красоты цветочные бутоны, в которых лес дал им жизнь, ещё не закрылись, чтобы раствориться в воздухе розоватой дымкой, а на по-детски невинных лицах хёнджина и феликса тогда ещё не было отметин. кажется, люди зовут их веснушками и родинками – об этом йеджи узнала сильно позже от чана. и конечно, первым делом она поделилась этим с ликси и джинни, её драгоценными братьями, даже если феликс был названным. они, в любом случае, всегда любили друг друга. примерно так же, как своих братьев-принцев, йеджи любила магию. это было нечто другое, нежели обычная любовь фей к лесу: для йеджи магия была чем-то даже большим, чем что-то, чем она дышит и живёт. это был неутолимый интерес ко всему, что магия могла и не могла, и возможно, дело было в том, что крылья йеджи всегда сияли ярче, а её красивые глаза могли даже светится ночью. а может, дело было в её бутоне, который солнцем сиял изнутри и не рассеивался цветочной пылью дольше других. может, йеджи просто всегда была связана с лесом чуть больше и наверное поэтому чан видел в ней что-то родное, а хёнджин каждый раз восхищённо затаивал дыхание, стоило волшебству начать бушевать в теле сестры и вырываться наружу ярким светом. – так красиво! – шептал хёнджин, в чьих глазах отражалось магическое сияние. оно выглядело так, будто по венам йеджи разливалось расплавленное розовое золото. и каждый раз они пели все вместе. не только потому что это было традицией и, по словам старших фей, песни у алтаря приносили удачу и счастье. они пели солнцу, когда оно пекло их ясные головы, пели ветрам, которые гудели в ответ в непогоду, пели самому лесу каждый раз, когда деревья обступали их плотной стеной. они просто любили песни. особенно человеческие, которые дети пели у качелей и которые так интересно было слушать, или те, что они подслушивали у духов и русалок. и даже сейчас, когда узкая тропинка наконец вывела их на светлую поляну, они весело затянули детскую песенку. хотя у алтаря должно было петь о красивом, почти нереальном и очень древнем, хёнджин считал, что человеческие песни ничем не хуже тех, которым учат фей с самого детства, а йеджи и феликс кивали головами, тихонько вторя его громкому, но оттого не менее нежному голосу. алтарь в тот день выглядел запущеннее прежнего. так случалось всегда, когда из поселения долго никто не приходил. сам по себе алтарь был простым возвышением на большой поляне, всегда залитой солнцем, на вершину которого однажды, очень давно, возложили каменную плиту, быстро поросшую травой. интереснее в нём было другое. по рассказам старых духов, в лесу можно было найти много цветов, самых красивых и ярких, их всегда было очень много. магия в лесу, в конце концов, должна была искать выход, растворяясь в воздухе мерцающей пыльцой. но только у алтаря на поляне, охраняемой особенно плотной стеной великанов-деревьев, росли нежные и хрупкие жемчужно-белые цветы, сияющие на солнце и никогда не спящие. они осторожно выглядывали из высокой травы на склонах небольшого холма, и в лесу ходила легенда о том, что их вырастило что-то жестокое, что когда-то на этом алтаре проливалась кровь и везде, где она пропитывала землю, вдруг распускались они, такие неправильно-невинные и красивые. но это были лишь легенды, хотя таких цветов феликс, обошедший, кажется, весь лес, и правда нигде больше не видел. и как бы ни выросли однажды эти цветы на склонах алтаря, феи всегда любили их за красоту и удивительную магию, что была заперта в хрупких бутонах. за этим на поляну часто приходили феи-целители, чьё волшебство удивительным образом заставляло нежные лепестки сиять ярче, раскрываться, спасать жителей леса от гибели. ещё одна легенда гласила, что жемчужные цветы – это подарок и оберег самого леса. и кое-что в этих легендах было правдой: на поляне с алтарём магии было больше всего в лесу, будто в его сердце, будто от этого места когда-то давно раскинули длинные ветви деревья и потекло между ними волшебство. йеджи это чувствовала и потому часто приходила сюда одна. магия приносила ей спокойствие, а лесу она давала жизнь. все деревья, цветы и даже маленькие ручьи, всё в лесу брало своё начало из магии, и потому на солнечной поляне трава всегда была выше, жемчужные цветы терялись в огромном многообразии других растений, а феи всегда за этим следили. йеджи опустилась на колени у подножия холма, а хёнджин взобрался на каменную плиту на вершине. по лицу феликса и по большим плетёным корзинам в его руках побежали радужные блики от трепещущих в воздухе крыльев хвана. сегодня их отправили к алтарю собрать целебные травы и цветы, которые духи используют для амулетов и оберегов, но, по правде говоря, никому не было это интересно. здесь всегда было так приятно тепло, безопасно и магия здесь мерцала по-особенному красиво, и уходить отсюда совсем не хотелось. хёнджин уже пригрелся на камне, подставляя довольное лицо нежному солнцу, а феликс осторожно поднимался к нему, пытаясь не навредить цветам – он не мог летать, как близнецы, но, по крайней мере, магии в его теле хватало, чтобы осторожно защитить цветы под босыми ступнями. йеджи сбросила аккуратно сшитые из больших листьев туфли к таким же, но сильнее потрёпанным временем и лесными тропинками, хёнджина и феликса, но не спешила подниматься к братьям. иногда она больше любила послушать, о чём шепчутся цветы. а цветы шептались о разном. они рассказывали сказки, любили, и в шелесте их лепестков йеджи слышала голоса жителей леса. чана, маленького духа, который недавно вернулся домой, русалки и оборотня… цветы шептали разными голосами и этим были похожи на фей, особенно тех, чья магия была достаточно сильна, чтобы мягкой волшебной дымкой путать мысли. и у цветов, как у всех в лесу, была любимая сказка – про фею, потерявшую крылья. *** однажды, давным-давно, жила маленькая фея. самая обыкновенная фея, которая любила слушать песни птиц, трудилась вместе с другими жителями леса, и у неё, конечно, было много друзей. но была у этой феи одна беда – ей всё время не везло. она всегда попадала под редкие в лесу дожди, никогда не могла прийти на праздник полнолуния из-за какой-нибудь глупости, поздно научилась летать, потому что всё время падала из-за внезапного ветра в самую приятную погоду… и однажды она потеряла крылья. это была самая глупая и нелепая случайность в её жизни, очень обидная, которая оставила на её спине болючие шрамы. для фей крылья – это драгоценность, и если у кого спросить, вся их жизнь заключена в крыльях. и маленькая неудачливая фея верила, что погибнет, когда вдруг их лишилась, но лишь узнала, как неверны были рассказы других фей. и хотя теперь у неё с трудом получалось поспевать за своими товарищами, она как могла старалась продолжать жить, будто ничего не случилось. а ещё маленькая фея узнала, как много, оказывается раньше летала, даже не замечая этого. теперь, без крыльев, она чувствовала, что чего-то очень важного и родного ей не хватает, и твёрдо вознамерилась это себе вернуть. но никто, конечно, не знал как – часто ли феи теряют крылья в лесу, где жить всегда было безопасно? маленькой фее не могли помочь целители из соседнего поселения, не могли помочь мудрые старейшины и даже дух, живущий на опушке с котом, не знал, что ей делать. она почти отчаялась, видя, как весело и легко её друзьям, как красиво сверкают их крылья, когда они летают и резвятся под тёплыми солнечными лучами, которые маленькую фею всегда обжигали. когда фея почти поверила, что ничего – даже сам лес, даровавший ей жизнь, в котором было всё, в чём она нуждалась, – уже не сможет вернуть ей её блестящих, любимых крыльев, кто-то вдруг подсказал ей дорогу на маленькую цветочную поляну в глубине леса. “приходи туда ночью, вставай в лунные лучи и молись, и может, лес услышит тебя” – это было глупо, ведь ночью лес всегда спал, но у неё появилась новая надежда и снова она поверила, что снова сможет летать. и незнакомец, вдруг встретившийся ей на пустынной тропинке, почему-то внушал доверие. может, дело было в его магии – такой сильной, что маленькая фея чувствовала её вокруг себя до самого вечера, и пусть, что она казалась тяжёлой и даже пугающей, пусть, главное, что незнакомец знал, что ей делать. и поздно ночью, всё ещё оставляя за собой лёгкий шлейф зловещего волшебства, маленькая фея отправилась глубоко-глубоко в лес. настолько глубоко, что чем ближе она была к маленькой поляне, залитой лунным светом, тем больше он изменялся. почему-то было холодно, но она не обращала на это внимания. поляна была прекрасна. цветы сияли, и что-то в их центре блестело и хлюпало, стоило на них наступить, и деревья вокруг поляны склонились к её центру, будто ожидая. маленькая фея читала единственную известную ей молитву, подслушанную у старейшин, а деревья всё склонялись и склонялись ближе, и цветы будто шевелились под ногами. маленькая фея проснулась на той же поляне, когда солнце уже было высоко. оно почему-то не слепило её, а его холодные лучи наконец не обжигали щёки. должно быть, лес всё же услышал её молитву. полная надежды, она поднялась с мокрой травы (может, ночью шёл дождь?) и в восхищении заглянула себе за спину, где наконец снова трепетали на холодном ветру прекрасные крылья, дарованные ей лесом. маленькой фее, всё же, повезло, и теперь ей предстояла долгая дорога домой. *** цветы любили эту сказку не просто так. они любили даже не сказку – они любили надежду и веру, которым она учила, и йеджи всегда с удовольствием об этом слушала. она даже рассказывала цветочную сказку хёнджину с феликсом, и им она полюбилась тоже, особенно феликсу – он точно так же, как маленькая фея, верил и надеялся, что однажды лес услышит его песни у алтаря и снова подарит ему возможность летать, и его крылья перестанут тащиться за ним по земле, бесформенные и бесполезные, прямо как в детстве. но пока его песни слушали только близнецы хваны: хёнджин перебирал его длинные мягкие волосы, а йеджи тихо насвистывала мелодию простой, но красивой старинной песни, наконец сидя рядом с братьями на тёплом камне. их цветочные корзины остались забыты внизу, пока лес любовно обнимал своих детей.