***
― Они ушли? Моя голова опасливо и медленно начало приподниматься над песком, взгляд же мой судорожно искал различные всполохи в небе, ослепительно красные, режущие зрачки лучи и смазанные, двигающиеся на запредельном ускорении силуэты. ― Да? Пустыня была девственно пуста, все звуки будто были стёрты из мироздания, оставляя лишь нереальные в наступившей тишине оседающий на землю, поднятый вознёй адьюкасов беззвучный песок. Идиллия, словно в этом мире никого кроме меня нет. И тут откуда-то из ближнего далёко последовал голодный вой пустого в один мир, разрушая иллюзию умиротворения. ― Да. Поняв, что кризис миновал, я по проверенной тактике мигом выскочил из-под серого песка и спешно приступил встряхиванию прилипших к моему бледному тощему телу песчинок, что умудрялась зажиматься в самые неудобные и узкие щели, особенно между подмышками и к зазорам предплечья и коленей. Теперь то я прекрасно понимаю ведроголового любителя смешной нарезки детей - песок действительно неприятный и проникают повсюду. ― Пиздец прятки! Наверное, стоило избавиться от этой въевшийся в подсознания привычки говорить мысли вслух за столько то времени, но с другой стороны, то, что я вообще всё ещё умею разговаривать по-человечески, отчасти или полностью заслуга этой самой привычки говорить не затыкаясь, даже когда по идее стоило бы. ― Сколько времени прошло, а песок всё ещё мой единственный и самый надёжный союзник. Да уж, «сколько же времени прошло», действительно, времени с моего попадания прошло немало. Не столетия, конечно же, но точно неопределенная количества лет пролетела, хотел бы сказать незаметно, но я как будто целую вечность маринуюсь в этом сером однотипном аду из-за дня в день. И за всё это время, которое невозможно определить из-за отсутствуя в измерении пустых хотя бы циклов дня и ночи, что говорить об наступления зимы и прочем нормальной смене времен года, я, откровенно говоря, уподобившись кочевнику без коня, без конца бродил по унылым серым песках Уэко Мундо в надежде не иначе чем на чудо. Надо ли говорить, что чудо в теперешнюю попаданческую пору было в строгом дефиците. Моя цель с того момента, как я горько на своём опыте осознал, что классическая прокачка с помощью поглощения духовных частиц других пустых мне не доступно, не изменилась ничуть, однако в новых реалиях теперь пришлось искать природную гарганту, а это, как известно даже обычному пустому в масштабах огромной планете было сродни поиску иголки в стоге сена. Но я не отчаивался, да и строго говоря, делать мне тут в откровенную, кроме как искать гарганту, было нечего. Ведь связи с моей не способностью усваивать «экспу» с других таких же, но менее разумных бедолаг, мне было как минимум невыгодно встревать любые возможные драчки с иными пустыми. И большинстве случаев это у меня, как ни странно, вполне удавалось, всё-таки тактика песчаного дельфина или страуса, закопавшего всего себя в песок имба. Однако иногда или меня замечали раньше, чем я спрячусь, или у пустого, что шёл мимо меня, оказывалось то ли необычайно чуткая чуйка, то ли какой-то натуральный особый локатор, и посему мне приходилось вступать в бой, чтобы сохранить свою единственную и ненаглядную жизнь. И как вы, наверное, видите, я до сих пор жив, хотя и немного потрёпан, но ничего, у пустых есть такая особенность, что если их сразу же не убить, то они в любом случае рано или поздно восстановятся и придут норму, попутно отрегенив себе даже отсеченные конечности. Впрочем, я же начал затирать, что иногда меня находили и навязывали бой вечно голодные до чужой рейши пустые. Так вот, вступая в те редкие смертельные бои, я своевременно приметил кроме того, что ваш бледный дохляк кричит как боевой хомяк в драках, параллельно откладывая кирпич от страха в разгар битвы то, что он, как пустой без дыры и возможности дальнейшей вожделенной эволюции, по суммарной мощи сильнее обычных пустых из моей весовой категории. Это, в принципе, стало ясно ещё на первом встреченном мною тут в бою против пустого «варана», который был явно из того подвида пустых, что специализируется на грубой силе, а я свою очередь, тупо смог перещеголял его на его же арене, попросту на голой физической силе, опрокинув «варана» на глубокий песок лицом вперёд. Вот она, попаданческая плюшка! Гип-гип, ура! Наверное... ― Эх, как давно это было! Вот опять мысль перетекла наружу, и я очередной раз мысленного корю себя за эту дурацкую привычку, при этом, собственно, на полном серьёзе и не думаю избавляться от неё. Слишком уж давно я не слышал человеческой речи, чтобы избавляться от её источника, даже если эту самую речь я сам и бессознательно генерирую. Ладно, тот «варан» - мой первый и последний опыт охоты, действительно был давненько так-то, а вот самая последняя, вынужденное сражение, было как раз недавно, ну относительно, в проклятом измерении пустых это хрен проссышь и оно было особенным. На меня выехал какой-то богомол руками серпами, у которого, как у настоящего жука, была на голове-маске что-то похожая на чувствительную антенну, при помощи которой этот насекомое-переросток смог отыскать меня, привычно пережидающего глубоко в песке. Хорошо, что и я был далеко не безоружен в «антенной» войне, у меня был очень хорошо развит слух, что был способен расслышать, как чешет свои несуществующие яйца собака-пустой на расстоянии более полутора километров. Вследствие чего, когда богомол, уловив моё присутствие в песку, бешено кинулся на меня, влажно перебирая ножками и махая своим руками-серпами, вскапывая песок, то я был уже готов физически и морально. Время меняет людей. Не знаю, насколько верно это утверждение на самом деле правдиво по отношении к моему текущего характера, но то, что очевидно даже для меня самого, это то, что теперь, после бесконечных пряток и относительно частых боёв за право жить, я перестал так уж сильно бояться оказаться в стрессовой и даже опасной ситуации. Связи чем перспектива очередного смертельного поединка была просто неприятной, а не вызывающим ужас, как было раньше для меня, что первый день бесцельно бороздил пески измерения пустых. Но вернемся к самому бою, что закончился быстро, я используя все доступную силы своих ног, провернул знакомый мне манёвр – «пробка шампанского», вылетев на огромной скорости из-под песка под безразличные лучи местного единственного светила на небосводе. И в этот раз и палка выстрелила раз в год и удар рожками неожиданно оказался эффективным: само провидение тогда направляло меня, и посему я вылетев пробкой из песков, своими маленькими, но оказывается острыми рогами врезался прямиком в уязвимую маску пустого-богомола, таким образом убивая того на месте, ведь маска у пустого это буквально вся его сущность и поэтому его разрушение это для пустого синоним понятию смерти. В тот раз битву удалось завершить стремительно и вместе с тем комично, в отличие от многих других, но как там ни было, так закончился двадцать второй бой в моём личном списке вынужденных боёв. Однако не этим был так примечательным этот конкретный бой, и даже не тем, что это был последний поединок на моей памяти. А тем, что именно тот момент у меня случился запоздалый переворот сознания. С ленцой поглядывая несъедобные в духовном плане остатки богомола, прежде чем уйти, я приметив острые, словно созданные как отдельные от основного тела пустого, руки-серпы богомола, ко мне в разум пришла неожиданная мысль, как использовать трупы пустых, раз сожрать их мне всё равно не судьба. Ведь наши же предки, когда убивали дичь, тоже не только ели свой трофей, как говориться – «кролики — это не только ценный мех, но и три-четыре килограмма диетического легкоусвояемого мяса». Правда, в моём случае «мясо» было недоступно, а вот про «мех» я подумал вот-вот только в тот самый момент. А ведь и вправду: почему же я не могу использовать части тела пустых, раз уж если всё равно не могу их поглотить? Именно в этот момент я понял, что моя жизнь теперь не так ущербна и обречена, как казалось мне ранее. Разумеется, по сравнению с силой эволюции пустофикации, банальная идея использовать не свои дарованные Уэко Мундо конечности, а инструменты просто-напросто блаж, если говорить об эффективности моего переходя из стадии голого самодостаточного пустого в аж целый палеолит. Но у меня так-то иного выбора нет, а потому хоть так у меня появиться по крайней мере что-то очень слабо похожее на положительный прогресс. Отрезав руку богомола другой его же рукой, а после отрезанной серпо-рукой всё ещё целую руку, у меня прибавилось в мысленный инвентарь два острых серпа, которые неплохо смотрелись в качестве оружия. Пустой, дерущийся отрезанной рукой другого пустого, звучит как тот ещё бред, да уж, но теперь у меня появилась ещё одна, на этот раз странное преимущество перед иными низшими пустыми. Собственно, зародившиеся у меня воспалённом одиночеством и безысходностью мозгу идея использовать остатки пустых как снаряжение стало первым проблеском какого-то креатива за очень долгий период времени у меня. Даже более того, после понимания, что мне стоит заняться рукоделием на ниве создания оружия и инструментов на уровне каменного века, ко мне пришло и запоздалое осознание того, что теперь и охота снова обрела свой смысл. Только в этот раз надо высматривать не вкусную духовную энергию пустого, а то, что подходить ли его строение в качестве чего-то ценного, из чего я мог бы сварганить, как уга-буга с дубиной, что-то стоящее для себя. На самом деле чувствую себя каким-то маньяком, когда думаю, что охочусь за каким-то пустым не ради пропитания, а чтобы срезать с него понравившееся мне бивень, хвост и прочее, но волками жить - по-волчьи выть, или же чем это в принципе и в сущности отличается от убийства целью поглощения – да ничем. Во всяком случае, я сам для себя придумываю такое оправдание. Ну да ладно, всё же я здесь, в этой искалеченной адьюкасами местности, изначально я пришел сюда за одним понравившимся мне пустым. Я выслеживал его издалека, потихоньку, каждый удар сердца, приближаясь к нему, я останавливался, когда он останавливался, чтобы он не смог обнаружить меня. Я повсюду следовал за ним, медленно и неотвратимо, как тень. Моя скорость под песком была медленной, но я двигался практически постоянно и быстрее, чем этот пустой ходит, и посему рано или поздно я должен был его, как кара божья настигнуть в самый неожиданный для него миг. Однако случилось кое-что непредвиденное и местность, где шло моё преследование, пришли внезапные, словно снег в июнь, адьюкасы, которым я искренне завидую, и решили, наверняка вообще не думая, превратить эту территорию в поле битвы между собой, перемешав всю ближайшую серую пустыню в неопределённую кучу малу. Где очевидном образом след моего «особенного» пустого испарился в суматохе от нисходящих взрывов, вызванных неуёмным использованием серо. Впрочем, отчасти в потере следа цели, виноват я и самолично, поскольку, когда началась разборка в стиле аниме у адьюкасов, ваш бледный попаданец решил, что его жизнь важнее, чем преследование какого-то «особенного» пустого, а оттого ваш бледный трусишка сделал то, что умел в совершенстве - спрятался глубоко недра песка, пережидать, пока запал разрушителей на поверхности не остынет. ― Ну и где искать теперь эту заразу? Хотя подождите-ка. Чеша спину серпом в досаде, я любовался на песчаный шторм вдалеке, провоцированный, скорее всего, этими двумя дебилами адьюкасами, и смотря, как стена песка медленно сдвигается стороны той местности, в который я сейчас стою. Ваш невнимательный пустой по своей старинной традиции, не сразу заметил, как обозначенный мной же «особенным» пустой в панике, до сих пор испуганный ужасающим духовным давлением высших пустых, которые, тем не менее, те ещё дебилы, беспорядочно зигзагами бегал по той впадине, что открывался отсюда, как открытая книга. Это точно был тот самый пустой, которого я преследовал, ведь у него был тот шикарный хобот или щупальце, что свисал с подбородка, смешно дрыгаясь при перемещении своего хозяина. Именно ради него я начал за ним охоту, так как мне хотелось увеличить свой инвентарь оружия и инструментов, а хорошей веревки или портупеи для того, чтобы крепить ко мне, подобно игрушки к ёлке на новый год, что-то новое, у меня, к несчастью, не было. А тут и на ловца и зверь бежит. ― Оо, повезло, повезло. Я перехватил серпы, что были когда-то частью другого пустого, и летящей походкой направился по следу своей жертвы, по пути всё более ускоряясь, пока в один момент не став по скорости подобно болиду на зависть многим автомобилям из моего старого мира. Может быть, охотиться на пустых ради духовной энергии мне не светит, но приобрести парочку оторванных с мясом ништяков у пустых я совсем не против. Это ведь не звучит маньячно?Глава 2
19 января 2024 г. в 15:03
Ярко-красный луч, серо прорезав серую пустыню, как будто на двое, уткнулась на то самое место, где секунду назад стоял пустой, по эволюции своего вида продвинувшийся до внушительного уровня – адьюкаса. Один контрастно красный взрыв расцвёл на теле серых пустошей, подбросив высокого вверх к облакам тучи песка. Но выстрел, произведённый вторым пустым, тоже достигшего гордого звания адьюкаса, пропал впустую, ведь его цель, кроме того, что в принципе отличалась громадной неестественной скоростью, так ещё имел возможность уходить особый мгновенный способ перемещение пустых – сонидо.
Довольная редкая, но не невероятная для Уэко Мундо картина: конфронтация двух адьюкасов.
Естественно, причины смертельного боя двух пустых были очевидны как день, всё тот же вечный спутник пустых – голод. Всё же весь несчастный народ пустых, как бы они сильны и даже на первый взгляд разумны, не были в первую очередь зациклены только на одной вещи. Только об этом у них забита голова постоянно.
Все мысли пустых об всегда их преследующем голоде, которая может принимать множество видов и проходить как: голод по рейши, голод по силе, голод по знаниям и хоть и редко, но даже как голод по семье и дружественным привязанностям – одним слово, голодом, чтобы хоть чем-то заполнить зияющую внутри них фундаментальную пустоту.
Вот и тут, хотя и адьюкасы уже достаточно насыщены духовной энергией для того, чтобы быть не просто зверьём, а разумными существами, однако и их вопрос голода по чужой реацу не стремиться отпускать, так как это одно их самых базовых и примитивных инстинктов пустых, а потому ей подвержены все без исключения обитатели Уэко Мундо, сколь высоко они не взобрались на пьедестал эволюции своего вида.
Две смазанные тени скользили по окрестностям, обмениваясь ударами, поднимающее ворохи песка и создающие натуральные ударные волны, способные ранить неудачливых низших пустых, решивших встать между молотом и наковальней. Красные лучи беспорядочно летели на десятки километров вокруг, поглощая огнём целые пласты земли в местах своих попаданий. Поле боя стремительно преобразовывалось разровнённую пустыню в квадрате, впрочем, благодаря скорости и сонидо сражающихся, местоположение баталии живо менялось, не давая превратить и так бесплодную пустошь в мелкодисперсную взвесь с котлованом прямиком до леса меносов.
Битва резво перемещалось всё более и более далёкую местность от изначального места начала боя двух сильных претендентов на лавры васто лорда. Духовное давление тоже разумеется сдвигалось привязке со своими владельцами, оттого затаившие своё дыхание и притаившиеся в самые тёмные и влажные ямы низшие пустые облегченно выдохнули. Наконец-то теперь пресс превосходящего их уровнем реацу забота тех несчастных носителей белых масок, что случайно попадутся в безразличный каток поединка двух сильных пустых где-то далеко от этих пострадавших мест.
Привычная серое однообразие, так характерная измерению пустых, снова начала властвовать в этом, покинутом двумя богоподобными для слабейшего звена эволюции пустых разрушителей.
Завыл какой-то пустой, и вот опять начинается бесконечная междоусобица пустых, но уже уровнем гораздо ниже исчезнувших в смертельном танце адьюкасов. Всё вернулось на круги своя, как будто всего час назад тут не летали лучи насыщенно красного цвета.
Спонтанная переменная, что нарушила кровавую жатву, ушла. Значит, надо её продолжить с того момента, как его остановили, всё-таки сама собой эволюция не продвинется, всё-таки сама собой пустота не заполниться – нескончаемый цикл снова возобновил свой неумолимый ход.