Рай в шалаше

Воздух, резко ворвавшийся в легкие, словно до этого Шинджи был под водой, обжигал, хотя в хижине было совсем не холодно. Мелкая дрожь сотрясала его тело, а образы сна теперь казались расплывчатыми, далекими, однако ему и не нужно было ничего конкретного — он и так знал, о чем был этот кошмар. Всегда один и тот же. Обычно в таких случаях Хирако просыпался в холодном поту и еще долго не мог уснуть, ворочаясь, либо поднимался и занимал голову чем-то отстраненным. Сейчас же он лежал в сильных руках человека, который ему эти кошмары и подарил. Ладонь мягко поглаживала его спину, отчего дрожь постепенно утихала. Шинджи прижался к нему сильнее, утыкаясь лицом в грудь и чувствуя, как щиплет в носу. За пределами хижины было холодно, ветер хлестал порывами, а по крыше бил дождь. Внутри же было тепло, уютно и очень темно. И эта тьма позволила Хирако сильнее вцепился в юкату Соуске. Он надеялся, что подрагивание его плеч не слишком очевидно, поэтому сосредоточился на том, чтобы дышать ровнее. Слезы, стекавшие по переносице и виску, остывали на коже, а руки на самом Шинджи сжимались крепче. Айзен знал про эти кошмары. Знал причину. Однако, в отличие от первого раза, когда он столкнулся с ними и видел на себе испуганно-злой взгляд капитана, теперь Соуске знал, что делать. Он скользил ладонями успокаивающе, прижимал к себе, пытался закрыть Шинджи собой от всего мира, пока тот был уязвим, пытался дать понять, что и сам больше не был угрозой. Хирако расслаблялся не сразу, но пальцы, стискивающие юкату до побелевших костяшек, в конце концов размыкались, дыхание становилось спокойнее и глубже, и дальше капитан спал беспробудно до рассвета. Так случилось и сегодня. Еще не исчезнувшая после дождливой ночи прохлада, хоть и заставляла ежиться не до конца проснувшееся тело, была донельзя приятной, и Шинджи кутался в связанный Айзеном плед, пока сидел на террасе с чашкой чая. В воздухе пахло яблоками и сыростью, и когда Соуске опустился рядом, Хирако с улыбкой привалился к его плечу. Он ждал, что Айзен уже привычно его обнимет, но тот был слишком задумчив и серьезен для такого прекрасного утра. — Что-то случилось? — Шинджи сел прямо и посмотрел на него. Соуске же отвечать не спешил — видимо, обдумывал что-то, и оставалось только терпеливо ждать. Хирако снова отпил из чашки и окинул взглядом двор, пытаясь подавить внезапное волнение. — Могу я попросить тебя кое о чем? — наконец произнес Айзен. — Сначала скажи, о чем, тогда я отвечу. — Продемонстрируй мне свою маску, — он выглядел серьезным и сосредоточенным, что заставило Шинджи только сильнее напрячься. Он пытался найти во взгляде Соуске ответы, причины такой просьбы и сильнее сжимал чашку в руках. Айзен, в свою очередь, был готов услышать отказ. Он бы понял: учитывая их недавнее пробуждение после не самой простой ночи, было бы правильнее молча посидеть в обнимку, а не затрагивать сложные вопросы их прошлого. Однако Хирако поднес к лицу ладонь, и на нем появилась маска. Айзен разомкнул губы в удивлении, будто не верил, что Шинджи действительно согласится. Он неуверенно поднял руку и с трепетом коснулся пальцами маски, отмечая мысленно, что изменения в цвете радужки капитана ему совсем не понравились: Шинджи был отлит из света и золота, теплый и солнечный, а эти холодные серые глаза безжалостно пронзали насквозь. О содеянном Соуске не жалел — оно привело его ровно к этому моменту, когда можно было вот так мирно сидеть с Шинджи на террасе, пить чай ранним утром и знать, насколько идеально капитан умещался в его объятьях. Маска исчезла, и ладонь Айзена теперь лежала на прохладной щеке Хирако. Тот снова смотрел на Соуске своими теплыми светло-карими глазами, полными решимости, а тишина между ними из напряженной стала комфортной. Нагретая чашкой ладонь Шинджи накрыла руку на щеке, и их переплетенные пальцы тоже ощущались так... правильно. Оставалось лишь приблизиться к тонким губам, но как только Соуске подался вперед, Шинджи улыбнулся. Немного грустно. Бесконечно нежно. — Я тебя прощаю.