А может ночь не торопить?

—Чё, прямо так и сказал?-Марат недоумённо поднял брови и притянул колени к себе. Из приоткрытого окна слегка дуло, но никто на это внимания не обращал. Суворов сидел на кровати, которая принадлежала Васильеву, светловолосый же расположился на деревянном стуле напротив. Мать Андрея вместе с Юлей уехала к какой-то дальней родственнице, вроде как в забытую Богом деревню и собиралась пробыть там около недели, а парень кое-как убедил её в том, что его брать с собой не нужно, и он прекрасно справится в одиночку. Ещё сослался на то, что не хочет пропускать занятия в школе и музыкалке. Наверное, только благодаря этому мама его и оставила. Так что, теперь брюнет может гостить у него хоть всё время отъезда Светланы с Юлей. —Да блять,-Васильев закатил глаза недовольно цокнув, всем видом показывая какой Марат тупой, раз не понимает с первого раза,-я сам охуел. Думал в фанеру всечёт, а он… Ну, вот так. Отвёл небесные глаза в сторону, взгляд зацепился за открытое окно, за которым вовсю мела февральская метель. События прошедших дней снова всплыли в памяти, заставляя слегка помотать головой. Зима на слова да интонации был не очень щедр, редко срывался на крик, в отличии от Валеры или кого-то ещё, и это порой пугало больше, чем если бы он начал вести гневные тирады. И тогда он тоже решил не изменять своему привычному поведению. *** -Значит так,-Вахит положил руку с разбитыми костяшками на чужое плечо,-я всё понимаю, дела любовные, но если ещё раз будешь где-нибудь с ним ошиваться, то спрошу с тебя даже не я. Понял? Ладони слегка вспотели, а сердце начало слишком сильно биться, и казалось, что сейчас оно выскочит из грудной клетки вовсе. Нервно, но вроде как уверенно Андрей кивнул. Постарался сделать вид, что не словит паническую атаку прямо здесь. Смешно, раньше они с Зимой неплохо общались, а теперь он его боится до дрожи в коленках. Хотя, они не знакомы, и от Вахита можно теперь ожидать всё что душе угодно. —Ну вот и договорились,-будто в манере Кащея сказал Зималетдинов, слегка пожав плечами,-бывай. Развернулся и как ни в чём не бывало ушёл в противоположную сторону, оставив Васильева стоять на безлюдной улице. Тот ещё пару минут пытался переварить происходящее. Получается, что их с Суворовым видел как минимум Зима, но при этом он нихуя не собирается делать? Ничего вообще. А грозит ли Марату какая-то опасность? На самом то деле Вахит Андрею то ничего толком не сделает. Он же чушпан, что с него взять, а вот Адидасу Младшему может влететь по самое «не хочу». Особенно, если об этом узнает(или уже узнал?) кто-то ещё. Тот же Туркин. Тогда мало не покажется всем. *** И вот теперь Марат сидит перед ним, согнувшись от смеха. Ему тоже ничего не сделали, кстати, в отличии от Андрея с ним Зималетдинов на эту тему даже не заговорил. Наверно, отдаёт себе отчёт в том, что Васильев должен Суворову передать. Ну или хотя бы перестать с ним обжиматься где попало. —Блять, пиздец,-выдохнул он, когда перестал смеяться после ещё одного детального рассказа о разговоре с Зимой. —Вот и я о том же,-выдохнул,-Как Вова?-решил перевести тему, потому что снова разговаривать о Вахите и о том, что он там ему сказал не хотелось вот вообще. —Да живой,-на удивление ровно произнёс Марат. И нормально ему с таким шутить? Или не шутить,-пока с разъездом у них что-то, а так всё в порядке. Не думаю, что может у них что-то серьёзное сильно произойти. Вот с хадишескими замес жёсткий быть должен. А это так, фигня,-отмахнулся Суворов и слегка поменял положение. Не полностью лёг на кровать и закинул ногу за ногу. Через некоторое время добавил: —Слушай,-Андрей в ответ лишь начал тарабанить тонкими пальцами по деревянной поверхности стола. Глухой стук раздавался в относительной тишине квартиры, что порой прерывалась разговорами с двух сторон. Слегка склонил голову в бок, глядя на Марата,–а если вообще хуй на этот видик забить? Ну спиздит его кто-нибудь другой, нам то чё. Я явно лезть не буду. А, и скажу, что бы порнуху взяли. Васильев усмехнулся. Честно вся эта ситуация с видеомагнитофоном сейчас казалась ему даже комичной. Из-за такой хуйни сел, боже мой. Благодаря, мать его, дешёвой порнушки мужика извращенца, что догадался показать её несовершеннолетним группировщикам. Светловолосый пожал плечами, всем видом показывая, что вообще не ебёт, как правильней будет поступить в сложившейся ситуации. —А ты не думал, что тебя могут одним из первых приплести к тому, что бы видик украсть?-скептически выгнул бровь пристально наблюдая за брюнетом небесными глазами. —А чё я, отказаться не могу?-Марат замолк, напряжённо что-то выглядывая в окне, а потом выдал.-Хотя знаешь, даже лучше будет, если я пиздить пойду. Андрей конечно отдавал себе отчёт в том, что Суворов еблан без инстинктов самосохранения, но чтобы настолько… Не ожидал. Тот либо о себе слишком охуенного мнения, либо тупой как пробка блять. Причём оба варианта имели место быть. Вот зачем ему туда лезть? А если просчитается так, как Васильев в прошлый раз? А кто отвлекать будет? —Ты идиот?-незамедлительно выдал Васильев,-а потом тебя из колонии вытаскивать? Пусть скорлупа другая разбирается. И вообще, это же Вова захотел? —Ну да, он,-пытаясь игнорировать весьма неприятные воспоминания процедил Марат сквозь зубы. Помнит, как начал предъявлять брату тогда у отца. Сказал, что это из-за него всё, позволил себе ударить его даже. Пожалел же он тогда о том, что наговорил. Если бы только знал, что видел Вову в последний раз, поступил бы по другому. Помнит, как на похоронах рыдал над гробом, вымаливая прощения у уже мёртвого Адидаса. Всё же, что бы ни было, Суворов пиздец дорожил братом, пытался во всём быть на него похожим, пришился же ведь из-за него, хотелось как он быть. Даже на гитаре пробовал научиться играть, только потому что брат-авторитет и это умел. А теперь вот. Повезло, кстати, в этот раз не сказано. Вова, к слову, первые несколько дней пребывал в некотором ахуе от поведения Марата. Тот постоянно лез, ластился, всё поговорить пытался, хотя раньше не особо таким занимался. Понимал, что скорее всего брательник младший соскучился просто сильно, но всё же это было на него не похоже. А на самом то деле это Суворов ещё сдерживался как мог. Хотелось упасть в колени к старшему и вымаливать прощения. Но это уже было бы слишком. —Ну так может ты его отговоришь?-пожал плечами блондин. Легко ему говорить, будто это дело минуты. Вова же его так и послушает, сразу передумает. —Слушай, а раз у тебя всё так легко, то может сам его и попросишь? Он же меня сразу послушает, передумает тут же.-чуть ли не с предъявой выдал Суворов, слегка хмуря тёмные брови. —Я в отличии от тебя пытаюсь башкой своей думать. Или ты мне предъявить что-то хочешь?-вот именно на этом предложении Марат понял, что Андрей окончательно страх потерял. У светловолосого такие замашки были и раньше, но уже после того, как он пришился. Доходило до того, что мог завалить какую-нибудь скорлупу и разукрасить звездюку еблет, хотя сам не был поднят на возраст. Тогда Адидас Младший невольно сравнивал его с Турбо, но всё же различия в их поведении были. Причём довольно кардинальные. Валере похуй было на последствия, если ему что-то или кто-то не понравится, то рожу этому человеку разукрасит, и плевал он на запреты старших с высокой колокольни. Терпением Туркин тоже, кстати, не отличался. Не устроило что-то в поведении чушпана или скорлупе–те незамедлительно отхватят в еблет. А Андрей другой. Он сначала терпеть будет, делать вид, что всё хорошо. Губы кусать до крови начнёт, кулаки сожмёт до побелевших костяшек, что потом от отросших ногтей красные полумесяцы останутся, посмотрит грозным и явно недовольным взглядом, как бы давая понять, что стоит прекратить. И только потом может фанеру пробить. И то не всегда. В этом то различие и заключалось. Васильев более высокой выдержкой обладал, терпеть умел, а Турбо вот нет. Но оба порой вели себя, как охуевшие в край, но вот если Туркину хуй что предъявишь(Марат уже однажды попробовал, больше не хочется), то Андрею можно. —Да блять!-послышался недовольный вскрик со стороны светловолосого. Теперь он потирал скулу, по которой несколько мгновений назад пришёлся тяжёлый кулак Суворова. Тот бил не сильно, чтоб даже намёка на синяк не осталось, но чтобы другой почувствовал и поубавил свой пыл. Марат умел бить таким образом и часто практиковал подобное при шуточных драках с Андреем. —Ты чё?-недовольно покосился на друга светлыми глазами Васильев. —Чтоб нюх не терял,-произнёс брюнет, посмеиваясь,-а то совсем ты, Андрюша, прихуел. Не забывай, кто чушпан,-пожал плечами и самоуверенно приподнял подбородок, демонстрируя своё превосходство. Знает куда стоит надавить. Впрочем, предъявлять никому ничего и не требовалось, потому что мужик как по волшебству куда-то пропал. Не приходил к универсамовским вообще. И Андрей уже пару дней ломал голову, причастен к этому Суворов или нет. Хотя, разницы особо не было. Оставалось только надеется, что Марат никуда не влез. Можно было бы осторожно наведаться к владельцу видеомагнитофона, потому что вся эта ситуация не давала ему спокойствия, но как на зло адрес или хотя бы примерное расположение дома мужчины вылетело из головы напрочь. Когда он сбегал с видиком, то в голове крутилось только то, как бы не быть пойманным, но явно не то, как добираться до подвала. Ну и ладно. Казалось, что теперь всё хорошо. Кащея никто не собирался отшивать. А по словам Марата, тот на удивление даже перестал бухать как не в себя и порой употреблять запрещённые в Универсаме и не только там, вещества. Айгуль жива, здорова. Васильев, к слову, продолжал ходить в музыкальную школу по настоянию матери и собственному желанию, и прекрасно видел, что Ахмерова в полном порядке. Носится с подружками по улицам после занятий скрипкой да на концертах выступает. Их даже в дуэт поставить хотят, но что-то ни у кого руки не доходят. Или учителя боятся, что если соединить их игру, то интерес к музыке пропадёт а на замену ему придут какие-нибудь заигрывания? Ералаш тоже не хворает, за ним пока Суворов наблюдал, чтобы ничего не случилось, а так всё охуенно. Только брюнет слегка волновался о том, что скоро замес с хадишескими быть должен, надеялся, чтобы все обошлось без лишних потерь. Казалось бы, жизнь наладилась, стала в нужное русло, всё замечательно и запредельно просто. Но если ты общаешься и вроде как что-то чувствуешь к Марату, то просто ничего не бывает. *** И вот в первом, мать твою, часу ночи, раздаётся глухой стук во входную дверь. Андрей, который уже собирался завалиться на тёплую кровать и заснуть, резко обернулся в сторону коридора. Дома никого не было, и это хорошо. Или не очень? Потому что если он нарвался на неприятности и теперь за дверью стоят не особо приятные личности, то мало кто ему сможет помочь. Явно не Лидия Николаевна-женщина преклонных лет, живущая в квартире напротив. Но к счастью и радости Васильева, ему повезло. На пороге переминался с ноги на ногу Марат, терпеливо ожидая когда его пустят. В длинных пальцах тлела сигарета, которую тот в спешке кинул под ноги, когда увидел на пороге друга. Блондин недоумённо глядел на Суворова. Вариантов, почему он здесь оказался было не особо много. Либо произошло что-то дома, либо что-то в Универсаме. И ни один из предложенных вариантов не мог радовать. —Ты чё? Что-то случилось?-уже впуская в квартиру друга сказал Андрей. Тот снял синюю куртку и повесив на крючок прислонился к стене. —Если я тебе расскажу, то ты ржать будешь. Но это пиздец,-рвано выдохнул Адидас Младший. Васильев недоумённо приподнял светлую бровь в упор глядя на друга. Лицо нечитаемое сделал, руки на груди скрестил, явно показывая, что нормального ответа на заданный вопрос ждал, а не игры в детектива. Прошёл на кухню, рукой зовя Марата. Тот последовал за ним, падаяна табуретку, что стояла напротив окна. Васильев поставил чайник на плиту, и пока тот грелся спросил. —Так что случилось то? Ты рассказывать собираешься или нет? Тот вздохнул, подпирая голову. —Да я даже не знаю как сказать,-Суворов заметно мялся явно не понимая, как правильно изложить сложившуюся ситуацию. И это тревожило. Куда он уже влезть успел то? И на сколько запущена ситуация? —Слушай, а давай ты меня сейчас пугать не будешь?-нервно усмехнулся светловолосый, переводя взор с плиты на брюнета. Тот постукивал кончиками пальцев по столу, что был накрыт недавно купленной скатертью. —Ладно,-не совсем довольно протянул тот и сразу же поспешно добавил.-Только пообещай, что ржать сейчас не будешь. —Ну, я ничего не обещаю, но как минимум постараюсь,-улыбнулся Васильев укладывая руку на чужое плечо в неизменной красной олимпийке. Ну, хоть что-то в этом мире остаётся неизменным. Спустя некоторое время кухню озарил чужой смех вперемешку с кашлем. Не стоило начинать пить чай во время исповеди Марата. —Да блять! Ты обещал!-смущённо выкрикнул Суворов. Андрей откашливаясь поставил кружку на стол, откинулся к стене и попытался успокоиться. —Подожди,-он со всех сил сдерживал смех, улыбаясь,-давай ещё раз. —Тебе одного не хватает?-процедил сквозь зубы темноволосый, берясь за ручку кружки, которая была наполнена тёплым чаем. —А может быть и да? Чё, прям у тебя на кровати?- Суворову уже не кажется. Он уверен, что когда-нибудь Васильев доведёт его окончательно. —Да, блять, да! Я захожу, а эти два долбоеба зачем-то ещё и на мою кровать полезли. Вове чё своей не хватает?-вспылил Марат. Впрочем, его реакцию можно понять. Не каждый день застаёшь своего брата с местным авторитетом. Ещё и в таком откровенном положении.-Я на ней больше спать не собираюсь! —А где?-усмехнулся Андрей,-на Вовиной? Думаю там они уже успели потрахаться. —Я сейчас без шуток уйду,-оба понимали, что это просто глупая угроза. Идти Суворову сейчас некуда. Только если в подвал к Универсаму, но он сам сказал, что не хочет. Турбо свою девку опять туда привёл. Марина вызывала весьма неприятные ассоциации. А домой вряд-ли рискнёт. —Ну давай. Я думаю, что они как раз закончили обжиматься,-пожал плечами светловолосый. Марат уже потихоньку начинал жалеть о принятом решении рассказать другу об увиденном.-Слушай, а это у вас может семейное? —Что это?-брюнет сделал вид, что не понял. Ага, конечно. Васильев искоса посмотрел на него, явно давая понять, что он не тупой и знает о том, что Суворов всё понимает. Старший вздохнул.-Скажи ещё, что по наследству блять. Повезло просто очень. Кстати, после увиденной картины всё прояснилось как-то. Стало понятно, что вовсе не к девчонкам Вова по ночам бегал. И Кащей почему бухать перестал. Не полностью конечно, но пил намного меньше, чем раньше. Колоться завязал вовсе. Все удивлялись ещё, думали, что может бабу какую нашёл, а та против? Впрочем, отчасти они были правы. Нашёл Никита.Но немного не девчонку, а его брата. На самом то деле Марат бы даже не догадался, оказалось, что слишком уж хорошо скрывались они. И не узнал бы наверное, если бы ему не повезло вернуться домой в очень подходящее время. А теперь он не знал, как брату в глаза смотреть. На кровать и то, чем его брат с Кащеем там занимались, ему по большей части было наплевать, просто вывернул это всё в шутку для Андрея. Было не всё равно на то, что сейчас делать. Стоит ли говорить о том, что он видел? А вдруг и Вова знает о том, что происходило между Суворовым и Васильевым? А просто делал вид, что не знает, дабы не рушить жизнь и репутацию в группировке младшему брательнику. Лучше уж промолчать. Он уже взрослый человек, авторитетный, вот пусть и сам решает, с кем ему там водиться. С Наташами, Машами или с Никитами. —И что делать будешь? Я б не рассказывал ничего. Пусть сам решает,-как прочитал его мысли Андрей. —Да нахуй надо,-Марат сделал глоток горячего чая и отставил кружку в сторону.-Не моё дело. Мне другое интересно. Сразу начал клонить к теме. На самом то деле давно ещё надо было всё обсудить, просто времени не было. Сначала Айгуль, потом Ералаш, дальше видик, замесы, сейчас опять что-нибудь будет, и никто ничего так и не обсудит. Васильев вздохнул. —Так ты сам говорил, что не пидор. Смысл тогда о чём-то говорить? Ты же Айгуль любил. Нет её-так какую-нибудь другую девчонку подцепишь. Может ещё лучше. Я то тебе зачем?-показалось, что слегка разочарованно глянул светлыми глазами. Прямо в глубину души. Ох, знал бы ты Андрюша смысл отношений с Ахмеровой. И то, что не нравилась ему никогда никакая Айгуленька. Да девочка хорошая, но он её явно недостоин был. Понимал тогда Марат свою ошибку, осознавал то, что вообще к ней зря полез. Она девчонка скромная, невинная, училась на отлично, в фартуке белоснежном ходила, на скрипке чудесно играла. А он что? Пацан с уличными понятиями, которые казалось, уже текли у него в крови и содранными в кровь костяшками. Не совместимы они были. Не похожи вовсе. И не нужно было пытаться соединить вместе две разные вселенные. Чистую и невинную Айгуль и грязную, ядовитую улицу. Да, пацаны хорошие, но не компания для такой девчонки. Ей бы приличных подружек, таких же отличниц, а не группировщиков. Да даже Андрей бы подошёл ей больше. Тоже отличник, музыкант. Ну, хоть и пианист, а не скрипач. Да какая разница? В этот раз ещё и улицей он не испорчен. Суворов даже некоторое время думал о том, как бы Васильев к ней не полез, или она к нему. Но позже понял, что Андрей так не поступит. Светловолосый ведь понимает, что Марат может расценить это как своего рода предательство? Он же раньше таскался с Ахмеровой, мстить за неё пошёл, а тут он. Вот так. —Не любил я её никогда.-На одном выдохе произнёс брюнет. Андрей удивлённо скользнул взглядом по острым чертам лица. —Тогда нахуя всё это?-недоумённо выпалил он. Просто из чувства собственного долга Марат не мог хотеть Колика найти, за Айгуль отомстить, не попёр бы против всех, даже самых дорогих ему людей. Раньше Васильев думал, что за всеми этими действиями стоит любовь, а теперь что? —Я сам от себя бежал,-тяжело вздохнул и тут же продолжил,-ты мне всегда нравился. Но я думал, что это неправильно. Заведено ведь, девчонка с пацаном, пацан с девчонкой. И всё. По другому никак. Вот и полез к ней. Айгуль хорошая была, не она заслужила всего этого. Чисто по человечески, а не по пацански, мерзко с ней поступили. Нельзя было так. Хотя я сам виноват. Не нужно было её никуда вмешивать. И всё хорошо было бы. Но случилось как случилось. Вот я и не смог это всё так оставить. К Комсомолу же пришился только ради мести. Нахуй мне этот Коневич со своими моралями старомодными? Надо было тогда всё по понятиям расставить. Хоть я и не добился толком ничего. Только всех подставил и всё. Колику от этого ни холодно, ни жарко же. Живучий, блядина, оказался. Да и Айгуль тоже. После длительного монолога, в котором он делил всю речь интонацией на краткие предложения, поднял глаза на Андрея. Тот опустил глаза в пол, делая вид, что ему действительно интересно разглядывать старые деревянные доски, которыми был уложен паркет. Теребил меж тонких пальцев ткань белой скатерти, что лежала на маленьком деревянном столе. Не дождавшись ответа Суворов поднялся со скрипучего табурета, собираясь выйти из кухни и направиться непонятно куда. Васильеву нужно было всё переварить и для самого себя решить, что делать со шквалом информации, которая свалилась на него за последние полчаса. Но его перехватили на выходе из комнатки. Андрей крепко сжал чужое запястье, слегка потягивая на себя. Марат обернулся глядя на светловолосого, который сейчас мялся, не зная как правильно выразить свои мысли. Или вообще как выразить. Глядел с нечитаемым лицом на брюнета и чего-то ждал. Васильев вообще не особо эмоциональным был. В отличии от Суворова, кстати. Если Марату было весело, то он смеялся, причем на полную катушку. Если грустно, то плакал. И плакал громко. А из Андрея эмоции и переживания чуть ли не щипцами нужно было вытягивать. Даже когда было ясно, что что-то произошло, и ему требуется помощь, то он молчал. Был лишь один раз, когда уже Пальто, при нём прорвало на слёзы. Тогда мать его только с ума сошла и её в психиатрическую лечебницу увезли, а Марат тогда тему завёл про мать свою. Васильев вообще в некоторой степени ему завидовал в этом плане. Мать у него добрая, обнимет, успокоит и выслушает, если случиться что, отец хоть и строгий, но тоже в беде не оставит. Брат старший есть, который тоже поможет, заступится за младшего, если потребуется. А у Андрея то толком никого. Только мать, и то та с ума сошла и сына родного не узнавала то ли из-за медикаментов, которыми её пичкали, то ли из-за болезни. А сестра маленькая, не понимала ничего ещё в силу возраста, да мент чужой, которому от Васильева только «принеси, подай», а раньше ещё «членов группировки мне сдай». А то побьёт. Вот тогда и прорвало Андрея. Он сначала сдерживался со всех сил, а потом разрыдался прямо в плечо Марату, тихонько всхлипывая и сбивчиво рассказывая всё про мать. Суворов тогда впервые об этой ситуации узнал, наехал на него ещё, мол почему раньше молчал. Но потом успокоил, домой к себе привёл, чаем напоил и на ночь оставил. А Юля с соседкой тогда была, вроде бы. Короче, не в детском садике ночевала. И больше Васильев эмоций таких не показывал. Мог поулыбаться только иногда и всё. Его из-за этого ещё некоторые холодным да чёрствым называли, а Адидас Младший ещё удивлялся, мол неужели они не видят, что это просто человек такой. Андрей всё чувствовал и переживал даже острее, чем другие, просто не показывал этого. Васильев поднялся со стула и прижался к Марату в объятьях, прошептал куда-то в плечо что-то вроде «извини». Только неизвестно за что. Суворов прижал к себе, нежно поглаживая по спине. Кое-как дотащил Андрея до спальни и уложил спать. Проснулся Васильев уже один. Из-за незашторенного окна в глаза светили яркие лучи солнца. На улице раздавались крики детворы, что с утра пораньше выбежала играть на детскую площадку. Редкие порывы ветра задували в щели в оконной раме. Не найдя в квартире ни одной вещи Марата, стало понятно, что он ушёл ещё до его пробуждения. Уже на столе на кухне заметил вторую записку, которая была написана явно не матерью. Небрежный почерк отливал синими чернилами на обрывке желтоватого тетрадного листка. «я на сборы свалил. сегодня потасовка за Ералаша быть должна. не переживай все хорошо будет вечером заскочу наверно». —Пиздец.-В слух выругался Андрей сминая клочок бумаги и отправляя его в мусорное ведро. Даже не сказал ничего, падла. А ведь знал явно о сборах, просто говорить об этом не хотел. Боялся Марат что ли, что Васильев не пустит? Вообще Андрей не лез в дела Суворова. Брюнету уже не пять лет, и он в состоянии сам принимать решения о том, куда ему ходить и чем заниматься. Поэтому он никогда не пытался уберечь его от всяких потасовок, замесов и прочего. Даже сейчас, когда не состоял в группировке. Он же всё таки Марату не опекающий папаша, что не пустит никуда. Суворов сам должен справиться, а если проебётся, то Андрей поможет конечно, но брюнет сам виноват будет. Не говорил ничего, даже если видел, что тот неправильно поступает. Иногда мог предупредить, но чаще всего на предостережения его отмахивались, поэтому вскоре Андрей перестал это делать. К вечеру стало понятно, что либо Марат напиздел, что вечером придёт, либо что-то случилось. Ни один из вариантов не радовал. Но не идти домой к нему не хотелось, не пробовать звонить. Неизвестно, кто возьмёт трубку или впустит в квартиру и чем это может закончиться. Поэтому решил просто подождать и поискать того по школе, а там уже прояснить, всё ли в порядке. Выходные закончились и пришлось возвращаться к обычному расписанию с пробуждением в шесть утра. Ненавидит Андрей вставать рано. Безумно завидовал тем, кто учился во вторую смену, но прекрасно понимал, что если его переведут с первой, то занятия музыкой накроются медным тазом. И можно будет перестать лелеять мечты о поступлении в консерваторию Чайковского Поэтому приходилось мириться с тем, что есть. На следующий день в школе Васильев Марата не нашёл. Шлялся по коридорам, выглядывал в кабинетах, пару раз заглянул в столовую, но тёмной макушки так и не заметил. В итоге, к концу занятий с огромным трудом нашёл девчонок из класса Суворова, вымолил у них расписание и решил поинтересоваться, где пропадает Марат. Одна из них к огромной удачи оказалась старостой, которая ведала всё обо всех. Девушка со светлыми волосами, что были собраны в две аккуратные косички, внимательно оглядывала тёмно-зелёными глазами список учеников, который только собиралась сдать на вахту, скользнула взглядом по чужим фамилиям, что были выведены синей ручкой аккуратным рядом буковок на клетчатой бумаге. —Суворов..а…-сразу же вернулась взглядом к Андрею.-Так он в больнице.