Лето 1979

Носатов сидел за столом у окна, курил сигарету, без энтузиазма водя карандашом в журнале плановых посещений. Руки доктора, как водится, мелко подрагивали, и стараясь унять тремор в пальцах, он раз за разом наполнял свои лёгкие едким, тяжело поднимающимся к потолку, дымом. — А-а-а, опять ты, — едва взглянув на Дениса, врач раздражённо поморщился, — чего припёрся то на этот раз? Снова детали выпытывать? Напрасно тогда. Я больше всё равно ничего тебе не скажу. Не обращая внимания на недовольство доктора, Лагунов ловко прошмыгнул внутрь. «Мужику походу вновь недалеко до кондиции. Хорошо хоть Степаныч всю водку не вылакал, мотивация однозначно диалог упрощает» — Хмуро встречаешь, Валентин Сергеевич, я вообще-то к тебе по делу. Хочу сделать достойное предложение. — Денис выглянул в коридор, убедился, что там никто не стоит и мягко прикрыл за собой дверь кабинета. Он прошёлся по прокуренному помещению, остановившись недалеко от стола Носатова. — Какое ещё предложение? — В затуманенном взгляде мужчины промелькнула искра слабого интереса. — Выгодное. Мне нужен список детей, которые в последнее время были у тебя на приёме. Не всех, конечно, лишь тех, кого приводили вожатые с необычным для их возрастов диагнозом. Нервозность, агрессия, странности, разные там в поведении. Ну, думаю, ты лучше меня о таких случаях знаешь. Подозреваю, что пионеров наберётся не больше двенадцати. По выражению лица Валентина Сергеевича Денис попытался уловить его настроение, однако хмуро изучая незваного гостя, тот по-прежнему неопределённо молчал. — Ещё нужен скальпель, пробирка, вата и кое-какие услуги с твоей стороны. Тут док отложил карандаш в сторону. Разговор, вероятно, его утомил, потому, как мужчина вдруг резко вожатого оборвал. — А в космос тебе случайно не нужно? А то у меня звездолёт где-то в подсобке без дела валяется. По раздраженному тону Носатова ясно стало, что помогать тот явно не собирается. — Нет. В космос не нужно. — Тогда, Лагунов, шёл бы ты на хрен, со своими идеями. Не до тебя сейчас. Башка раскалывается. Доктор с мученическим видом оторвал глаза от журнала и принялся ерошить пальцами волосы на затылке. — Забыл. Ещё ведь и молоток требуется. — Чего-о-о?! — Ну, инструмент такой. Гвозди, с помощью которого забивают. Выходит, помимо прочего, придётся тебе и Захваткина из мастерской выманить. На большее Валентина Сергеевича не хватило. — Я ухо тебе сейчас откушу! — Вдруг вскинулся из-за стола доктор. Он рванулся к вожатому с такой прытью, что тот чудом успел отскочить. — Тише, тише, мужик, ты чего? Я же не с пустыми руками. Знаю, как болезнь твою вылечить. Смотри, чего есть. Денис достал и поставил на стол початую бутылку с белесой жидкостью. Придвинул к доктору гранённый стакан, наполнив его самогоном до половины. — Пей, Валя, а там и поговорим. Носатов плюхнулся обратно в кресло, недоверчиво посмотрел на вожатого, помялся, явно соображая чего это ему будет стоить, но противиться халявной выпивке долго не смог. Потянулся за спиртным, понюхал и залпом выпил. — О-о-о, — выдохнул через время с чувством глубокого облегчения, — пошла, родимая! Черты лица мужика постепенно расслабились. Исчезло недовольство в мутных глазах, пропали куда-то раздраженные интонации в голосе и даже возрастные мешки под глазами от чудодейственного самогона вроде как стали меньше. — Ну, пытай уже меня, сатрап малолетний, — блаженно закатив зрачки к потолку, сказал Носатов, — чую ведь, халявного угощения у таких, как ты не бывает. Лагунов опустился рядом с врачом на стул. — Да не жду я подробностей. И без тебя уже докопался до главного. Соображаешь, что я имею ввиду? По глазам вижу, смекнул. Только вот сказать об этом боишься. Место насиженное не хочешь терять. Своя хата с краю, остальное меня не касается. Правда, Валёк? Доктор ничего ему не ответил. Взял в руки бутылку водки и налил себе новую порцию алкоголя. — Дурак ты, пацан, раз по собственной воле в такое ввязался, — стакан опустел в мгновение ока. — А я ещё жить хочу. — Жить? — Денис обвёл взглядом неказистое помещение. — Это вот ты жизнью зовёшь? Сидишь тут зашившись от всех, без меры водяру хлещешь, зная, что с детьми за твоей спиной творится? Это по-твоему жизнь?! Носатов отвернулся от собеседника, но тот одёрнул его за халат. — Не-е-ет. Ты скажи, раз начал. Скажи, как с виной в душе жить собираешься? И как до участи такой докатился? — Руки убрал! — Док сбросил с себя ладони Дениса. — Не стану я больше с тобой разговаривать. Забирай пойло своё и проваливай. — Конечно, не станешь. — Вожатый закупорил бутылку с водкой, спрятав её под стол. — Только не по причине задетого самолюбия, а потому как ты трус. Смекнул уже, что жаренным пахнет, в штаны, небось, наложил. Я, если честно, и не рассчитывал на твою помощь, знал, что не вытянешь ты груза ответственности. Кишка у тебя тонка, чтобы за кого-то впрягаться. Так просто зашёл, по сути, последний шанс решил тебе дать, подумал, вдруг у человека совесть появится. — Много ты понимаешь, — буркнул в ответ док. — Достаточно для того чтобы выводы для себя сделать. Ладно, не ссы, Носатов. Сам справлюсь, где там у тебя то, что нужно? Денис поднялся, стал обследовать содержимое ближайших шкафов, а доктор на удивление ему не мешал. Сидел, низко опустив голову, слушал то, что говорил ему Лагунов, но размышлял о чём-то своём. Время от времени пальцы Носатова сжимали друг друга, нервно затем, сплетаясь в замок, и тогда на лице Валентина Сергеевича отражались следы внутренних противоречий. Казалось, он борется в эти минуты с самим собой, сопротивляется чему-то очень плохому, перебирает в голове весомые доводы, но по-прежнему не знает, как поступить. — Даже ваты нет? — спросил Лагунов, изучив содержимое длинной шуфлядки в центре шкафа, — хотя, чему удивляться, какой человек, такой из него и доктор. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Фраза прозвучала для Носатова оскорблением, и стала видимо последней каплей в борьбе человека с собственной совестью. Потому как в миг протрезвев, он вновь поднялся из-за стола, отодвинул Дениса от мебели, коротко огрызнувшись: — Язык то попридержи. Носатов отворил стеклянный стеллаж, вынул оттуда картонную коробку с десятком пробирок, обнаружив внутри комок белоснежной ваты. — Для чего она требуется? Давай выкладывай. — Вот это я понимаю. — Денис доверительно потрепал мужика по плечу и продолжил вполголоса: — Поймёшь, если кормил когда-нибудь в детстве синичек. Невинная, казалось бы фраза вогнал того в ступор. — Что значит, «кормил синичек»?! — Ну, зимой. Знаешь, сало там за окном, на гвоздике, либо авоська с продуктами. И они слетаются к тебе отовсюду, чуя запах свежего мяса. — Лагунов, ты бухой что ли? — Доктор подозрительно на него покосился. — Какое к чертям собачьим, сало? Какая зима? Но Денис к вспыльчивости Носатова, похоже, привык. Взял из коробки пробирку, отделил от общего кома солидный кусочек ваты и подтолкнул доктора обратно к столу. — Садись и слушай меня внимательно. Чем дольше Лагунов посвящал доктора в детали плана, тем больше напрягалось лицо Валентина Сергеича. Несколько раз он отрицательно качал головой, давая понять, что ничего из этого не получится, но, не имея возможности встрять в монолог, продолжал слушать вожатого молча. Когда Денис, наконец, закончил, Носатов спросил: — И ты уверен, что такое сработает? — Не уверен. Но выбор у нас невелик. Я хотя бы попробую что-нибудь изменить, всяко лучше, чем ровно на ж*пе сидеть. — РИСК не гарантия стопроцентного преобразования крови. Он всё ещё только лишь реагент в стадии разработки. — Валь, давай не станем разводить демагогию, просто сделай то, о чём мы только что говорили. Вымани из слесарки Захваткина, обозначь периметр, как я попросил и передай вот это Мартыновой. — Лагунов протянул доктору стеклянный флакон с маркированными таблетками, — пускай на ужине бросит в чай, каждому ребёнку из списка. Затем закатал рукав светлой рубахи и протянул руку Носатову. — Давай, док. Полную пробирку налей. Чтобы на все примочки хватило. И запомни, действовать начинай не раньше 23, иначе с «подарком» я не успею. * * * До появления на поляне Татьяны оставалось ещё минут десять-пятнадцать и если они с Носатовым всё сделают правильно, сегодня ночью у Дениса появится шанс выманить на себя стратилата. Отыскать, наконец, среди сотрудников лагеря того, кто за всем этим беспределом стоит и положить пищеблоку конец. Лагунов не размышлял над тем, кем окажется стратилат. Не пытался больше выделять из коллектива кого-то конкретного, не анализировал поведение ближайших товарищей, как и не думал, о том, что его ждёт, когда всё здесь на поляне закончится. Он совершенно не был уверен, что план его идеально сработает. Лагунов просто действовал, исходя из рассказа, что поведал ему Деян. Потому как нельзя год за годом допускать в «Буревестнике» гибель детей, непозволительно закрывать при этом глаза, делая вид, что происходящее абсолютно тебя не касается, как и нельзя позволять нечисти, действовать безнаказанно. Не таким воспитали его родители. Верёвка в ладонях парня привычно сложилась в ещё один сложный узел. Те, что он изготовил прежде, соединяли теперь меж собой эластичными петлями изъятую в подсобке завхоза струбцину для труб, подвесной шарнир с парой подшипников и заточенный, получше бритвы, обломок трехсвечия. Проверив натянутый от башни до дерева металлический трос, Денис убедился, что тот закреплён должным образом. После парень забросил вещи в рюкзак и стал медленно подниматься по лестнице. Как и весь «Буревестник» водонапорка строилась здесь ещё при царе Горохе, поэтому каждый новый шаг вверх по шатким ступеням, отдавался в сердце лёгкой тревогой. Обидно будет, если он не справится с нервами, либо ржавые прутья сломаются. В лучшем случае нога соскользнет, но за счёт рук тело удержится, в худшем, придётся грохнуться оземь, одним неверным движением сведя на нет столько усилий. Выходит главное сейчас не поддаться страху, держать голову направленной вверх и думать, что подъём в итоге выйдет удачным. Какое-то время тактика помогала, однако на половине пути Лагунов всё же не выдержал. Посмотрел вниз, удивившись, насколько маленькими кажутся окружающие предметы даже с незначительной высоты. Попутно заметил, как по вьющейся меж сосен тропинке от лагеря к водонапорной башне спешит Таня Мартынова, и осознал, что надо ускориться. Когда до верха оставалась пара ступенек, вожатый остановился. Тяжёлый шарнир лёг в руку нескладной болванкой. Денис приладил его на тросу, зажав до упора болтами, а затем бросил книзу верёвку. Проверил, надёжно ли закреплена струбцина с острым подсвечником. Взвёл и сбросил несколько раз стопорное кольцо. Убедившись, что система работает, подвигал ладонью ролики для надёжности, после чего начал спускаться. Оставалось обозначить место у старой сосны. Пометить его каким-нибудь образом и завязать рядом второй конец длинной верёвки. Надёжно главное, но вместе с тем недостаточно сильно, ведь когда здесь появится стратилат, именно эта незаметная петелька на дереве и послужит спусковым механизмом. Едва с верёвкой было покончено, на пригорке показалась Мартынова. Разгоряченная бегом, она обогнула здание бани, и, заметив на поляне Дениса, побежала навстречу. — Носатов передал мне какие-то таблетки с непонятными символами и список, а я добавила их в стаканы детей. Сделала всё как ты и попросил, но по-прежнему мало что понимаю. Переживаю, чтобы с ребятами ничего не случилось. Что ты задумал, Денис? Вместо ответа Лагунов крепко прижал девчонку к себе. — Успокойся, Танюша, по большому счёту лекарство абсолютно нейтральное. — Зачем тогда? — Чтобы лишить стратилата пищи. Таблетки это реагент изменения крови и в полнолуние они единственная наша возможность. Когда никто из детей на его зов не откликнется, вампир станет искать в «Буревестнике» хоть какое-то пропитание, иначе ему конец. Тут важно, чтобы Носатов сработал по плану. Пометил кровавой ватой дорожку от медпункта до места, где мы стоим. Постепенно до Тани дошло, что Лагунов собрался использовать себя в качестве обычной приманки. Девушка с ужасом в глазах на него посмотрела. — Но ты, же не собираешься оставаться здесь, когда он появится? — Собираюсь. Иначе некому будет активировать спусковой механизм. — Какой ещё механизм? Мартынова собиралась многое у Дениса узнать, но тут вдруг у неё за спиной громко хрустнула ветка. Девушка вздрогнула, схватила парня за локоть, почувствовав, как напряглись его мышцы под лёгкой рубашкой. —Мне страшно, Денис. Лагунов мягко отодвинул девушку за спину. Поднял с земли обломок сосны, и, расставив ноги на ширине плеч, изготовился к обороне. Секунды три в кустах орешника было тихо. Денис уже собрался сходить посмотреть, что такое могло в зарослях копошиться, как тишина там внезапно нарушилась. Ломая ветки, словно медведь, на поляну выбрался его бывший напарник. — Вот срань, — сбрасывая с лица паутину, недовольно бубнел Чекмарь, — угораздило же меня в дебри забраться. Лагунов на выдохе опустил тяжелую палку. Отошёл назад и встал напротив сосны, к которой приладил верёвку. «Этого только здесь не хватало! — Парень раздосадовано покачал головой, — надо думать теперь, как поскорее его отсюда спровадить. Не доставало ещё с дедом под раздачу попасть. И принесла же нелёгкая!» Полковник тем временем сломал пушистый лапник и стал бить им себя по одежде, норовя очистить китель от паутины. — Владимир Матвеевич, — позвал старика Денис, — вы чего здесь после отбоя делаете? Чекмарь, показалось, только теперь вожатых заметил. — А-а, молодёжь! — Мужчина вроде как даже их встрече обрадовался, — Да вот, в баньку с доктором намеревались сходить. Давно собирались попариться. Думаю, дай-ка проверю на месте ли веники. А то всяко случается. Заявишься, приготовишься к процедурам, ан спинку то похлестать и нечем. А ты, Лагунов, где это в последние дни пропадаешь? Давненько в лагере тебя не встречал. Что-то в поведении старика показалось вожатому подозрительным. То ли беспокойно бегающие при разговоре глаза, то ли какой-то неестественный, надломленный, с хрипотцой голос. В любом случае полковник был сегодня не тот. «Странно. Про баньку Носатов мне ничего не сказал,» — мелькнула мысль. —"может, забыл? Ну, с каждым бывает. А что у деда с рукой? До сих пор не поправилась? Носит, как палку на перевязи с момента открытия смены» — Да так. Дела разные. — Пожал плечами Денис. Старик выбросил, наконец, свою выбивалку в кусты и натянуто улыбнулся. — Ну да. Дела, они, прежде всего. По-прежнему не глядя парню в глаза, он незаметно приблизился и, не обращая внимания на стоявшую рядом Мартынову, одним коротким, резким движением схватил Дениса за горло. Приподнял над землёй и жёстко припечатал спиной к стволу. Воздух в груди Лагунова мгновенно закончился, он дёрнулся, силясь вдохнуть, но выдавил из себя лишь долгий, натужный хрип. — Хр-р-р… На секунду Татьяна банально опешила. Вид дряхлого, шаркающего ногами старика, который держит на вытянутой руке её парня прижатым к дереву, поразил девчонку настолько, что она попросту не соображала как поступить. Закричать? Позвать на помощь? Но кого? Они ведь сами выбрали уединённое место в лесу и вечером здесь точно никто не появится. Значит, бежать к корпусам? Возможно в принципе, вот только что Чекмарь за это время с Денисом сделает? Не факт, что она успеет. Тогда, наброситься на мужика сзади? Садануть, той палкой, по голове, вряд ли он подобное выдержит, хотя тоже не факт. Вон сколько у человека силищи. И в молодом возрасте не каждый на такое способен, а тут дед! Да кто он такой-то на самом деле? Вопросы в голове девушки роились пчёлами. Мартынова постояла ещё какое-то время, размышляя, как поступить, а затем решительно двинулась к деду сама. — Вы что себе позволяете? В стремлении помочь, Татьяна позабыла про личную безопасность. В её душе имелось желание спасти Лагунова и, следуя ему, девчонка готова была драться, если понадобится. — Немедленно прекратите, иначе я сообщу Колыбалову! — Её маленькие кулачки забарабанили мужику по спине. Чекмарь же в ответ даже не обернулся. Продолжая удерживать Лагунова прижатым к дереву, дождался, пока вожатая выдохлась и, не оборачиваясь, наотмашь, хлестнул её по лицу. Как ни готовилась Татьяна к драке, как ни настраивала себя быть стойкой, в случае если понадобится, удар застал девчонку врасплох. Одно дело теоретически планировать стычку и совсем другое почувствовать все «прелести» её на себе. Не веря в то, что мужчина на такое способен, Мартынова изумленно на полковника посмотрела, какое-то время ещё постояла пошатываясь, а затем закатила к небу глаза и, потеряв равновесие, упала навзничь. — Дура, безмозглая. — Старик обернулся к лежащей без признаков жизни девушке, — сидела б в лагере цела бы осталась. Действия Чекмаря породили в душе Дениса дикую ярость, а та в свою очередь придала ему дополнительных сил. Изловчившись, парень упёрся ступнями в дерево, приподнялся на пяток сантиметров и, дотянулся руками до вожделенной верёвки над своей головой. Дёрнул конец её что было мочи, сорвав конструкцию с предохранителя. Едва закрепленная в ржавой струбцине пика покатилась на подшипниках вниз по тросу, за спиной у полковника послышалось глухое жужжание. В ту же секунду голова мужика запрокинулась вверх. Он мгновенно оценил ситуацию, попытался было уйти с линии внезапной атаки, однако Лагунов не позволил ему этого сделать. ухватил старика за одежду, потянул на себя, поменявшись с ним при этом местами. Острый, словно кинжал, обломок трёхсвечия пронзил плечо Чекмаря в тот миг, когда Лагунов только-только отлепился от дерева. Серебряный прут пригвоздил тело деда к сосне, надёжно его обездвижив. Осознав, что попался мужчина вдруг хищно оскалился. Он не кричал, не стонал от боли и даже не пытался просить о пощаде. Рванулся вперёд в надежде освободиться, но пика в плече лишила его половины былых возможностей. «Откуда в нём столько силы?» — Лагунов упал на колени, пробуя отдышаться, и едва в голове прояснилось, пополз навстречу Мартыновой. — Некстати, ты, пацан, такой любопытный. Зря в важные дела нос свой суёшь, — донеслось сзади зловещее рычанье, — и девку ещё с собой притащил. Денис готов был поклясться, что однажды уже слышал этот утробный рык. Таким же низким, леденящим сознание голосом общался со своими подельниками высокий человек в глухом балахоне! «Фома?!» — неожиданно пришло озарение. —"Выходит, Чекмарь и есть стратилат?» Лагунов ощутил, как во рту у него пересохло. Язык приклеился к нёбу, словно намазанный эпоксидкой лоскуток кожи, а сердце, как это частенько бывает, от волнения пропустило удар. Перебирая накануне в уме возможные варианты, он ожидал увидеть сегодня кого угодно, но только не этого немощного старика. Из всех кандидатов Чекмарь виделся ему наименее вероятным. В критические минуты страх в душе человека, как правило, поселяется первым. Люди не могут логически обосновать природу странных явлений, тем более не в состоянии их контролировать, поэтому всего непонятного привыкли бояться. Так проще, когда у тебя нет мгновенных ответов. Обычная защитная реакция организма на стресс и Денис Лагунов исключением из правила не был. Невзирая на то, что видел уже нечто подобное на злополучной поляне в лесу, он против воли впал в ступор. Отполз немного назад и, ощущая, как шевелятся волосы на затылке, принялся наблюдать, как Чекмарь сбросил с руки бинтовую повязку, ухватился ладонью за прут и стал медленно извлекать оружие из сосны! Спокойно, без лишних движений, будто тащил сейчас какой-нибудь гвоздь из бездушной доски, а не острый металл из своего тела. Рука под повязкой оказалась совершенно здоровой, загорелой и крепкой, вот только чуть выше запястья имелся на коже широкий рубец. «Броздо вервь дивию шуйца рубищем истягнули. Онуду ны не обадить (Оковы у монстра шрам на левой руке оставили. С тех пор, людей не обманешь) — всплыли в сознании слова Деяна. Когда полковник освободился от острой заточки, он швырнул окровавленный штырь себе под ноги, матерно выругался и двинулся к лежащей без сознания девушке. — Не трогай её! — Лагунов бросился деду наперерез. Казалось, Чекмарь всего лишь взмахнул рукой в его сторону. Отмахнулся от парня, как от назойливой мухи, но от мимолетного контакта с ладонью вожатый кубарем покатился в кусты. Ударился больно спиной о камень и, понимая, что не сможет старику помешать, стал наблюдать, как тот потянулся к Мартыновой, пытаясь ухватить девчонку за волосы. Ладонь деда уже практически добралась до цели, когда он вдруг истуканом застыл на месте. Прислушался, будто что-то почувствовал, и в ту же секунду некая сила опрокинула полковника на спину. Денис даже не сразу сообразил, что же произошло. На месте где только что находился старик стоял теперь человек в милицейской форме, а сам Чекмарь, дико вращая глазами, валялся в траве метром левее. Незнакомец приблизился, протянул Лагунову ладонь, предлагая помочь, и вожатый мгновенно узнал в подошедшем Клея. «Не позволяй ей страдать. Никогда больше» — едва Денис подал руку в ответ, произнёс голос в его голове. Странно, но знакомые интонации сию, же секунду вернули парня в реальность. На этот раз женщина не просила, не информировала его, как поступить, а просто требовала выполнить единственное условие. Однако сильнее всего Лагунова поразил даже не голос, а поведение самого Гришы Калины. Форма, к слову сказать, зэку абсолютно не шла. Она была рваной, измазанной грязью, и висела на нескладной фигуре мешком, оголяя тощую шею. Клей же, казалось, находился в некой прострации. Мужик абсолютно не разговаривал, что было на него не похоже. Смотрел, будто видел Дениса насквозь, и двигался бессознательно, словно марионетка в умелых руках, не реагируя ни на Лагунова, ни на Мартынову, ни на грязную свою одежду. Пока Денис поднимался, зафиксировал краем глаза, что Чекмарь тоже уже стоит на ногах. Недовольно кряхтя, старик выгнул спину, задрал голову вверх, отчего позвонки в шейном отделе отозвались противным хрустом, и изрыгнул из себя всё тот же низкий, утробный рык: — Надо было всех вас, как Пику тогда порешить» Теперь фраза явно адресовалась обоим, и Денис подумал, что неплохо бы скоординировать с Калиной действия, однако в это мгновение с дедом стало твориться нечто ужасное. Его голова так и не вернулась в исходное положение. Оставшись смотреть в звёздное небо, она вначале запрокинулась ещё глубже назад, оголила гортань, которая неожиданно начала рваться ровно посередине. Вслед за шеей разошлась по швам рубашка вместе с грудью полковника и через мгновение, когда Чекмаря в прямом смысле разорвало на части, наружу выбралось нечто похожее на гигантскую саранчу. Неестественно выгнутые конечности, колючие хитиновые выступы на желто-коричневом панцире, массивные лапы. И бородавчатая человеческая голова на широких плечах. Если бы Лагунов увидел Фому таким в их первую встречу, вполне вероятно он просто бы лишился рассудка. На счастье в тот раз психику парня спасла глухая хламида на плечах стратилата. Сегодня же впадать в состояние ступора однозначно не стоило. Сбросив тело деда, словно змея ненужную кожу, тварь распрямила лапы, шагнула зэку навстречу, после чего хищно осклабилась. Однако Клей в ответ даже не вздрогнул. Похоже, он вообще не отдавал себе отчёт, где находится. Спокойно, как если бы присутствовал на поляне один, поднял с земли обломок трёхсвечия. Слизал с него кровь, как в своё время сделал Пика, и изобразил тоже, самое, что сотворил в разрушенной церкви на берегу Рейки: повалился на землю прямо там, где стоял, раскинул конечности «звездочкой», за доли секунды превратившись в гигантского паука. Его трансформация вышла настолько стремительной, что Денис не успел даже отскочить в сторону. Рефлекторно отдернул руку только когда почувствовал, как предплечья коснулась мохнатая лапа. «Не встревай, Клей, и я тебя даже не трону» — рыкнул Фома. — «От крови твоей всё равно мало проку, отойди, мне нужны эти двое» Но Калина явно его не слышал. Примеряясь к прыжку, тарантул поёрзал на месте, определился с точкой атаки, а затем, припадая к земле, рванул к стратилату со скоростью, выпущенной из стартовой шахты ракеты. За пару метров до цели паук совершил длинный прыжок, сгруппировался, а затем, резко расправив лапы, полоснул Фому по груди. Стратилат дёрнулся как от удара током и отступил на два шага назад. Воодушевленный успехом, Калина двинулся в наступление снова. На этот раз он выпрыгнул ещё выше, однако бросок удачным не вышел. В последний момент Фома сумел выставить перед собой шипастую клешню, отбросив Клея назад. Паук, несомненно, метил в лицо, собирался лишить противника зрения, но тот явно это предвидел. «Решил со мной потягаться?» — Саранча с человеческой головой опустилась на передние лапы, и на изуродованном бородавками лице её отразилось нечто похожее на улыбку. Теперь уже тварь ринулась в атаку сама. От первой серии резких движений тарантулу удалось увернуться, но Фома затем сработал двумя клешнями одновременно и Клей пропустил один из ударов. Не сильный, вроде, тычок отбросил его тело на несколько метров. Паук пролетел над лежащей на земле девушкой, и ударился о ствол расположенного поблизости дерева. Хруст хитиновой пластины у него на затылке дал понять, что удар будет иметь для Клея плохие последствия. Действительно, поднявшись, тарантул стал двигаться значительно медленнее. Его действия не выглядели как прежде стремительными. Осознав, что стать первым номером у него уже не получится, Калина перешёл в глухую защиту. Он больше не пытался открыто атаковать и заставлять соперника думать об обороне. В основном сам уклонялся от выпадов стратилата, изредка огрызаясь в ответ. «Уходите, я не в состоянии долго им управлять» — услышал Денис. Он давно уже сообразил, кто помогал ему всё это время. Понял, что Олеся жива, когда Деян рассказал ему подробности давних событий. Но уйти просто так сейчас парень не мог. Ведь если не поставить точку сегодня, второго шанса у него считай, не появится. Да, возможно им с Таней удастся спастись, вернуться в лагерь, вызвать милицию и сообщить о случившемся майору Сарычеву. Но Фома в таком разе снова скроется. Отыщет себе очередного носителя (до полнолуния ведь ещё около часа) и свалит подальше куда-нибудь, откуда достать его будет непросто. Нет. Так не пойдёт. Решать со стратилатом нужно здесь и сейчас. Даже, невзирая на то, что риск для них с Мартыновой просто огромен. Чувства Олеси, конечно, тоже понятны. Девушка всеми силами стремится спасти сестру, ведь та единственное, что у семьи осталось. Значит, следует действовать таким образом, чтобы максимально её обезопасить. Пока твари выясняют между собой отношения, попытаться оттащить девушку к зданию бани. Укрыть там под ветками ивы, а самому вернуться назад. Приняв решение, Денис незамедлительно принялся действовать. В два прыжка достиг места, где лежала Татьяна, и приложил к её шее ладонь. Выдохнул с облегчением, когда почувствовал, как под большим пальцем правой руки шевелится едва различимая ниточка жизни. Подхватил девушку под руки в тот момент, когда монстры сплелись меж собой в особенно жёсткой схватке. — Сейчас, любимая. Её вес оказался, чуть больше, чем ожидалось и до ближайших кустов Денису пришлось тащить тело волоком. Но как только ветки укрыли их густыми листьями, он осторожно опустил девчонку на землю. Соорудил ей из веток укрытие и когда за спиной раздался душераздирающий вопль Клея, мгновенно устремился обратно. События на поляне разворачивались для них хуже некуда. Калина больше вовсе не думал атаковать. К этой минуте хитиновый панцирь на спине тарантула треснул во многих местах. Задние лапы, оказались изломаны, и он с трудом волочил туловище, медленно отступая к лесу. Безуспешно отбиваясь передними, Клей пытался хоть как-то противодействовать стратилату, но результата это не приносило. — И это всё на что ты способен? — издевался над сокамерником Фома. — Слабак, я даже разогреться, как следует, не успел. Вяло сопротивляясь, паук добрался, наконец, до дерева к которому крепился металлический трос водонапорной башни. Упёрся в сосну задом, пропустив ещё пару ощутимых ударов, осознал видимо, что долго так не протянет. Собрался с силами и бросился в атаку отчаяния. Поднырнув под очередной мах стратилата, он ударил четырьмя здоровыми лапами в грудь и оттолкнул противника в сторону. Внезапность атаки лишила Фому преимущества. Не ожидавший подобной прыти от практически уже побеждённого зэка он на секунду опешил. Ослабил нажим, чем незамедлительно воспользовался соперник. Тарантул совершил свой последний прыжок и вцепился Фоме зубами в плечо. — М-м-м! — Зашёлся в ярости стратилат. Инерция повалила на землю обоих. Сцепившись в смертельной схватке, противники не замечали того, что происходило вокруг. Фома бил Калину клешнями в голову, а тот в ответ рвал плоть саранчи на части. «Пора», — Денис подхватил с травы наручь и рванул в гущу событий. Сейчас важно угадать, когда стратилат прекратит наносить удары. Занятый борьбой он не заметит, если подкрасться к нему со спины и вот тогда набросить цепь на лапу труда не составит. Пока размышлял, Лагунов подобрался вплотную к дерущимся. Дождался пока пыл схватки немного угаснет, и, выбрав момент, бросился к стратилату. Однако в эту секунду Клей вонзил клыки в тело монстра особенно глубоко. Фома в ответ дико взвыл, сбросил с себя окровавленного противника и, не обращая внимания на серьёзную рану, пробил тому острым когтем живот. Однако вожатому снова не повезло. Падая, тарантул ударил Лагунова в голову и тот мгновенно лишился сознания. * * * Очнулся Денис оттого, что ему протирали лицо полотенцем. Тёплой, смоченной в воде тканью кто-то бережно трогал свежие ссадины, стараясь не доставлять парню лишнего дискомфорта. Вот только, не взирая, на все старания незнакомца, края рушника оказались настолько жёсткими, что Лагунов не смог себя долго сдерживать, застонал, с трудом разлепляя отяжелевшие веки. Перед лицом его, припадая к земле на передние лапы, стоял волк. Зверь склонился ко лбу, тыкал в щёки мокрым носом, явно призывая подняться, и вылизывал, насколько мог дотянуться раны на лице Лагунова. — Ле-еший! — прошептал благодарно Денис, — ты как здесь оказался? Он радостно потянулся к животному, но в тот же миг, вернувшись в реальность, взгляд его беспокойно забегал по сторонам. — Леший, найди Татьяну! Ей срочно нужно помочь! Волк задумчиво рассматривал Лагунова голубыми глазами. Вилял хвостом, явно размышляя над тем, кого из людей спасать теперь первым. Постоял так секунду в раздумьях, а затем стремглав бросился к ближайшим кустам. Тревожно оскалился, когда пробегал мимо распластанных на земле Фомы и Клея. Оба выглядели дохлее дохлого, но если с Калиной всё было понятно (коготь пробил пауку грудную клетку навылет) то стратилат вряд ли мог умереть просто от того, что гигантский тарантул прокусил ему руку, даже если предположить, что зубы твари начинили какими-то там неизвестными ядами. Хотя, кто знает, возможно, секретное средство подействовало на вампира неким особым образом. Денис не стал долго над ситуацией размышлять. Подтянул к себе наручь, упёрся в землю руками и медленно приподнялся. В любом случае при её надевании следует быть осторожным. Он с опаской приблизился к месту смертельной схватки и остановился в метре напротив. Фома по-прежнему не подавал признаков жизни. Лежал на спине, раскинув по бокам конечности. Глаза монстра были раскрыты, зрачки закатились, а из полученной от Клея раны медленно вытекала кровь. Понимая, что стратилат всё ещё жив (о чём свидетельствовала периодически вздымающаяся грудная клетка) Лагунов присел перед ним на колени и осторожно, чтобы не вывести тварь из обморочного состояния, попытался надеть окову на правую лапу. Он уже практически справился, когда стратилат вдруг резко пришёл в себя. Фома вскинул голову, соображая, что с ним произошло, рванулся и легко сбросил с себя ржавую наручь. — Думаешь, этим ты что-то изменишь? — раздражённо прорычал он, — хочешь спасти тех пиявцев, что сюда не придут? Вампир снова встал на четыре конечности. — По крайней мере, сегодня они не погибнут, — огрызнулся вожатый. — Дурак. Не я так кто-то другой. Они всего-навсего пища у нас на пути. — Тварь медленно переместилась к Денису поближе. — А вот ты мог бы стать кем-то большим. В твоей душе есть место, таким как мы, я чувствую это. Фома подкрался ещё на полшага вперёд. Лагунов неловко попятился, зацепился за ветку у себя под ногами и, не удержавшись, повалился в траву. — Не пытайся. Всё равно от меня не уйти. Но за то, что сломал важные планы, придётся платить. Стратилат выбросил вперёд правую лапу, ударил острым шипом и пригвоздил штанину Дениса к земле. Парень попытался было освободиться, но разорвать плотную ткань оказалось непросто. Фома, же, вспарывая почву, стал тянуть человека к себе. — Потом ещё спасибо мне скажешь. Расстояние между ними стремительно сокращалось, и когда тварь приготовилась к трапезе, на поляну неожиданно выскочил Леший. Успел ли он оттащить Татьяну в безопасное место Лагунов так и не понял. Осознал лишь, что волк пришёл сюда сражаться ради него. Интуитивно почувствовал, что тот готов идти до конца. Ощутил, как часто бьётся сердце отважного зверя, насколько тот преисполнен решимости и увидел, как вздыбилась шерсть на загривке животного. — О, нет. — Прошипел стратилат. — Опять эта вонючая псина. Однако лапу от Лагунова пришлось убрать. Монстр переместился левее и сконцентрировал всё внимание на новом противнике. В отличие от открыто атаковавшего Клея, Леший стал действовать более осмотрительно. Вначале он обежал стратилата по кругу, заставив того вращаться, замер на мгновение, а затем, изменив направление, двинулся в обратную сторону. Явно не готовый к волчьим повадкам Фома занервничал. Замешкался в одном из вращений и в ту же секунду Леший напал. Лагунов различил его молниеносный бросок, услышал клацанье челюстей на спине стратилата и, когда Фома, наконец, среагировал, обнаружил волка уже отскочившим. — М-м-м-м, — застонал вурдалак, — жаль не дали в лабе тебя прикончить! Он припал к земле для ответной атаки, густо орошая траву вокруг себя кровью. Леший же дождался, пока Фома изготовится. Показал, твёрдой стойкой, что в этот раз отступать не намерен, и готов схлестнуться в открытую. Но, когда стратилат устремился в атаку, в последний момент проскочил у того под животом, полоснув по брюху когтями. Следующая серия выпадов также не принесла Фоме результатов. Всякий раз, когда он уже практически доставал соперника и готов был размозжить волку голову, тому чудом удавалось спастись. От хитрости, с которой сражается волк, Фома, в конце концов, рассвирепел. Удары исподтишка ему сильно не нравились, но и справиться с тактикой зверя абсолютно не выходило. К полученным в поединке с тарантулом ранам новые стали добавляться непозволительно быстро. И если продолжать бой в подобном ключе, через какое-то время, эта серая бестия без вариантов лишит его способности передвигаться. Осознав это, Фома стал действовать по-другому. Он оставил Лешего без внимания, не реагировал больше на укусы волка в лапы и спину. Вяло от тех отмахивался, а сам же вновь двинулся к Лагунову ибо времени до полуночи оставалось всё меньше, а жажда крови мучила его куда сильнее физической боли. Леший также понял, что не в состоянии теперь сдерживать стратилата и если любой ценой не помешать тому напасть на Дениса, парню конец. Он отказался от прежней тактики, обежал Фому по окружности и, набычив широкую морду, встал щитом между стратилатом и человеком. — Смышленый, пёс, — добившись своего, довольно ухмыльнулся Фома, — быстро сообразил в кого друг твой сейчас превратится. Он рванулся на волка вперёд, а тот, что есть сил, загребая лапами, устремился монстру навстречу. Не прошло и доли секунды, как противники слились воедино. Лагунов не разбирал больше, кто есть кто во вращающемся на поляне клубке. Не мог различить, побеждает Леший или проигрывает, ибо не было теперь среди сражающейся пары соперников. Схватка соединила их в один общий фрагмент ненависти, который вновь распадётся на части, только лишь до конца пройдя через смертельное горнило борьбы. С тревогой наблюдая за происходящим, Денис вновь услышал голос в своей голове: «Наручь. Используй свой шанс» Дальнейшее парень воспринимал, словно в тумане. В какой-то момент он понял, что поединок подходит к концу. Вращения пропитанного яростью кома замедлились, звуки боя затихли, и Лагунов осознал вдруг, что остался на поляне один. Не в том плане, что рядом никого не осталось, а по причине того, что секунду назад лишился верного друга. Растерзанное тело волка упало в траву беспомощным кулем. Зверь отдал за человека все свои силы, без колебаний поставив на карту самое ценное, что имел, тяжёлую, полную боли и испытаний жизнь. Леший лежал, вытянув перед собой лапы. Смотрел куда-то в бескрайнюю даль, немигающим взглядом. Следил за тем, как высоко в небе сияют друг другу звёзды, а из пасти его струилась тоненькая ниточка пара, словно прощаясь, оставляла зверя душа. Лагунов не сомневался, что она у Лешего есть. Ибо если живут на Земле люди, как звери, правило просто обязано работать в обратную сторону. Денис подошёл к поверженному другу и опустился перед ним на колени. — Леший., — рука парня скользнула по лбу животного, закрывая тому навеки глаза, — Леший… Он уткнулся лицом в серую шерсть, и ощутил в одночасье, как разом поблек его внутренний мир, и что глаза стали вдруг предательски влажными. А вот слова отчего-то закончились. Да и не нужны сейчас были никакие слова. Ведь Леший наблюдает за ним в эти минуты откуда-то с верхушек сосен (Лагунов был абсолютно в этом уверен) и сам способен понять, как крепко Денис его любит, как сожалеет о том, что дружба их вышла настолько короткой, и как безмерно скорбит по потере. Парня так сильно потрясла гибель отважного зверя, что про Фому он вспомнил только сейчас. Стратилат сидел, прижавшись к водонапорной башне спиной, явно не соображая, на каком свете находится, и пытался шевелить правой конечностью. Его исполосованная шрамами грудь кровоточила, лицо оказалось лишённым глаза, а на шее, чуть ниже гортани зияла большая рваная рана. Лагунов уже хотел было отвернуться от твари, как вдруг увидел, что прямо у него на глазах края раны стали потихоньку затягиваться. «Это как такое возможно, чёрт его подери?» — подумал Денис. С каждой новой минутой движения стратилата становились увереннее, и когда Лагунов двинулся в его сторону, Фома посмотрел на парня уже совершенно осмысленным взглядом. Вожатый не стал дожидаться пока вурдалак придёт в себя окончательно, накинул тому наручь на здоровую лапу и вогнал в её основание штырь из серебра, что остался от производства кинжала. Стоило кольцу защёлкнуться, Фома зарычал обнажая в бессильной злобе, острые зубы, дёрнулся, намереваясь освободиться, но только противиться оковам не смог. Денис натянул до упора обрывок цепи и в это мгновение позади него кто-то сказал: — Молодец, пацан. Даже я бы лучше не справился. Лагунов обескуражено обернулся, ослабив на мгновение зажатую в руке цепь. Прямо у него за спиной стоял невысокого роста сутулый старик в белой, растянутой на животе майке-алкоголичке и, раздвинув губы в довольной ухмылке, восторженно кивал ему головой. Волосы незнакомца были коротко стрижены, а на правом плече имелась багряная татуировка в виде сомкнутых воедино серпа и молота. Глаза деда засветились от счастья, когда он приобняв Дениса за плечи, коротко бросил: — Давай, давай, парень, дальше я сам. — Мужик ловко высвободил цепь из ладони Дениса. Судя по всему, Фома ожидал этого момента. Как только почувствовал, что оковы его ослабли, хищно осклабился и вновь попытался от наручи освободиться. Силы к нему вернулись, и монстр вскинулся, расправляя плечи. Попытался было рвануть к лагерю, однако старик с серпом на плече не дремал. Дёрнул за цепь в обратную сторону, осадив беглеца на место. — Куда, болезный? Поздно уже метаться. Думал, не догадаюсь я о планах твоих? Не соображу, что специально меня из «Буревестника» выманил? Дурак ты в таком разе, как есть. Не для того Родине я служил, чтобы в доме своём проиграть какому-то вертухаю. Сочтёмся теперь, Фома. Пришёл твой черёд, вот только вначале пацана отблагодарить надобно. Негоже правила то нарушать. Полнолуние, оно ведь, сам знаешь, дело такое. Дед наклонился вожатому к самому уху, мягко коснувшись губами кожи. — Интересный ты парень, Денис. Сильный и смелый. Готов в одиночку горы свернуть. Только один вроде как в поле не воин. Ведь так? Знаю, что так. Потому нутром тебя чую. Вижу, какая тяжесть тебя гнетёт. Жить, почитай, мешает. Слова незнакомца сочились в самое сердце. Пьянили разум таинственной силой, проникая в глубины сознания. Вожатый хотел было оттолкнуть от себя странного старика, сказать, что следует соблюдать дистанцию, сбросить с плеча его руку, но… — Вляпался ты, малец, в передрягу по самое «не хочу». Трудно обратно-то теперь выбираться. А ведь по-прежнему хочется, чтобы всё хорошо, чтоб справедливость вокруг, друзья чтоб, как в детстве, рыбалки, костры. Она вон, чтобы взаимностью всегда отвечала, — мужчина кивнул на лежавшую с краю поляны Татьяну. — Прав я? Не говори. Знаю, что прав, оттого долгую жизнь прожил. Людей теперь насквозь вижу. Понял, что многие хотят мир изменить, но только вот не многие могут. Это ведь как дар свыше, удел для избранных. И нам с тобой такое по силам, — шепнул так тихо, что даже Лагунов с трудом его разобрал, — сделать так, чтобы… Резкая боль в области шеи заставила парня вздрогнуть. Яркая, лишающая зрения, вспышка в сознании, а затем свет неожиданно потускнел. Краски перед глазами поблекли, и, ощутив, как быстро меняется в голове представление о реальности, Денис тряпичной куклой повалился на землю… Он не ведал, как долго провалялся без чувств. Может минуты, а может и в течение часа. Когда же снова открыл глаза, осознал, что ни Фомы, ни Клея, ни Лешего на поляне нет. Рядом с ним на земле изломанной куклой лежала Таня Мартынова, а человек в белой майке приподнял за волосы её голову и острым ногтем резал девчонке шею. Денис хотел было вскочить, закричать, отбросить от девушки мерзкого старика, но тут кожа на теле Татьяны набрякла, и из-под неё манящим фонтаном брызнула кровь. В одно мгновение всё мироздание Лагунова сузилось до размера этих маленьких багряных капель. Теперь, для таких как он, капли несли в себе жизнь, тем же в чьих венах струились, сулили смерть. — Ну же, смелее, малец, не бойссссся… Денис слышал голос деда и отмечал краем глаза бродившую вокруг него сутулую тень, но не мог отвести взгляд от дорожки драгоценной субстанции на шее Татьяны. Стратилат призывал его не тянуть с трапезой, ибо в полнолуние отказываться от пищи смертельная глупость. Однако тело обездвижил могильный холод и Лагунов даже рад был этим цепям, что не давали ему немедленно броситься на добычу. «Надо сопротивляться, закрыть глаза. Я — Денис, студент…» Вот только стоило парню зажмуриться, вселившаяся в сознание Сущность выдала чёткую информацию: рядом кровь молодого носителя — здоровая, свежая, и манящая до исступления… Всё естество Лагунова рванулось вперёд, верхняя губа приоткрыла ряд зубов хищника… Но и тут, последние, собранные в кулак силы позволили Денису удержаться на месте. — Помни, кто ты! — Кричал в его голове Человек. — Рви добычу, по праву твоя! — Бился в истерике Хищник. И, словно бы издеваясь над слабеющим Человеческим, Серп вдруг насмешливо произнёс: — Так кто ты такой, Дионисий? Служитель бога Эйфории? Либо слизняк в массе таких же ущербных? Зачем так мучишься, раз сам решил, добровольно. Нелепо теперь противиться. Бери! — Он запрокинул Татьяне голову, глубже раскрывая порез на шее. — Али преподобному мученику Дионисию Валаамскому уподобиться хочешь? Дед утробно заржал своей шутке. Откинулся всем телом назад, потянул жертву, заставляя кровь из раны литься сильнее. С этого момента в Денисе что-то сломалось. Удары сердца становились всё тише, конечности онемели, а в голове поселилась вечная, выморозившая остатки человеческого созерцания мерзлота, которая утвердила внутри лишь хищника и его инстинкты. Отныне, где-то на задворках сознания, прежнему Денису разрешено было лишь наблюдать… Серп же продолжал безудержно веселиться, радуясь близкой победе и удачному пополнению собственной свиты. И, хотя Денис знал, что вокруг больше никого нет, он вдруг почувствовал, как на плечо легли тёплые, знакомые с детства, ладони и ласковый, родной голос в его голове произнёс: — Во, вымахал! Нагнись, чего расскажу, — попросила ныне покойная бабушка Евдокия. Денис послушно склонил голову набок и обнаружил вдруг, что одновременно с голосом бабушки, будто выжженные калёным железом перед глазами, стали появляться слова давней семейной притчи: Не дайте Злу укорениться, Не век в сердцах ему расти… Серп на мгновение перестал смеяться, а потом вдруг насмешливо произнёс: — Ты мне тут помолись ещё, идиот. Другое плечо Дениса внезапно подхватили большие, натруженные многолетней работой ладони деда Антона, который продолжил в унисон с супругой: Храни Свет в своём сердце и мыслях Со Светом живи и за Светом иди… Теперь, с каждым ударом заново оживающего сердца, за спиной Лагунова вставали его прародители и дружно гнали калёную стужу словами: Не внемли гласу сомнения, Ослепни соблазнам в укор, Не дай отравить то наследие Что предки чтят с давних пор. Серп давно уже перестал смеяться. Бросил жертву свою валяться в траве и, нервно, словно загнанный в клетку хищник, мерял шагами поляну, озадаченно взирая на Лагунова. Двигался дёргано, явно не зная, что ему предпринять и на лице его, впервые с момента их встречи, проступила растерянность. — Переста-а-ань! У нас-с-с уговор! Жри давай! Теперь Денис ощущал за спиной опору по седьмое колено единого Рода. В этот момент он мог бы рассказать биографию каждого из своих праотцов без запинки, будто нечто, само собой разумеющееся. Стужа внутри утихала, а на сердце становилось тепло и спокойно. Но, ощущение другого, тёмного Я, по-прежнему не покидало. Зверь всё ещё был внутри! Затаился притихшим, недовольно рычащим и… не согласным Хищником. Лагунов не представлял, что ему делать дальше, ибо, осознал вдруг, что находится на Перекрёстке Четырёх Дорог! На том самом, главном в жизни каждого человека Перекрёстке, где от принятого однократно решения будет зависеть всё твоё дальнейшее Будущее. Позади него стоял Род, впереди ждала Неизвестность, а справа и слева Свет и Тьма соперничали меж собой в борьбе за новую Душу. Серп что-то неразборчиво ему кричал. Угрожал, меняя страшные интонации в голосе на просительные, но всё это для Дениса уже не имело значения. В первую очередь, он видел в траве человека с раной на шее, которому необходима была срочная помощь… — Попробуй, хоть раз от чего ты вздумал отказываться! Всего лишь каплю! — Встрепенулся в сознании Хищник. Денис замотал головой, в попытке отогнать от себя Чужого. — Я так не могу, — прошептал в ответ. — Да что тут мочь? Это только в первый раз тяжело. Подойди, а дальше Он сам всё за тебя сделает, — злился Серп. — Будешь жить как тебе и не снилось. Учиться, кормиться, ни в чём себе не отказывать, а там, пойдёшь и на повышение. Карьера, таким как ты, считай, обеспечена. Мы ведь, своих не бросаем! И тут Денис ощутил чьи-то руки у себя на висках, а взгляд его растворился в бездонных глазах смутно знакомого человека. Облачённый в чёрную рясу, с не стриженной, седой бородой, тот смотрел на него по-отечески ласково. В памяти мгновенно всплыла фотография священнослужителя в каморке Деяна под руинами растерзанного на берегу реки, древнего храма. Священник погладил парня по голове и, разделяя слова так, чтобы те навсегда запечатлелись в памяти, закончил бабушкино напутствие: Иди по печати Архангела, Твори без крыльев Добро И Тьма перед теми рассеется Кто руки терновым венцом истёр… Дениса вдруг омыло Самосознание. И хотя он по-прежнему не имел дальнейшего плана на жизнь, понял, что в сложившейся ситуации точно НЕ СТАНЕТ ЭТОГО ДЕЛАТЬ! — А ведь нет у тебя никакой силы, Серп. — Парень медленно обернулся к ошалевшему от внезапного поражения стратилату. –Всё, что ты мне сейчас обещал: власть, положение, деньги, всего-то «стеклянные бусы» в обмен на настоящие ценности. Ибо другой платы у тебя не имеется. Но, до тех пор, пока Человек не пустит Хищника в своё сердце, он остаётся Свободным. Ты же не властен над теми, кто не склонился? Не вла-а-астен. Но по-прежнему хочешь, чтобы я сделал свой Выбор? Что ж, вот он. Я ухожу! — Глупец, тебя ждёт смерть! — В бессильной ярости прошипел вослед стратилат. Поражение, казалось, лишило его сил окончательно, и теперь перед расправившим плечи Человеком стоял жалкий, доживающий свой век старик в майке-алкоголичке. Денис ничего ему не ответил. Поднял на руки Татьяну, отвернулся от влекущей магнитом, стекающей по шее девушки струйки крови, и быстрым шагом направился к «Буревестнику». Лагерю, который останется с ним навсегда…