Лето 1979

За дверью без сомнений что-то происходило. Вначале Лагунову показалось, он слышит, как в комнате разговаривает Вяземцева, рассказывает доктору о чём-то своём, приглушённо возбуждённым шёпотом. (Хотя, может и не она это вовсе. Вероятно, просто голос похож, с чего бы Верке тут взяться?) Носатов в ответ принялся, как будто бы девушку успокаивать, обещал в чём-то там разобраться, а затем к разговору присоединился ребёнок. Злым, совсем не похожим на детский голосом, девочка врачу огрызнулась, после чего послышались удары о стену и громкое, то ли фырканье, то ли шипение. Снова голос Носатова и полный ужаса крик Вяземцевой. (Какого лешего у них происходит?) Денис взялся за ручку двери, легонько её подёргав. Однако расшатанный механизм заклинил где-то посередине, в результате чего ручка до конца не дошла, застопорилась, на полпути, жалобно скрипнув. Суета внутри тем временем переместилась ближе к проходу. Кто-то из присутствующих в комнате приблизился к двери вплотную, но потом вдруг, словно испугавшись чего-то, устремился обратно. — Эй, да что там у вас творится? — Денис постучало по двери кулаком, после чего стал дёргать ручку сильнее. Подналёг на створку плечом, рванул ещё раз и та, не выдержав, наконец-то открылась. — Верка?! — ворвавшись внутрь, Лагунов поначалу опешил. Ожидая увидеть в приёмном покое ту, чей голос похож на Вяземцеву, он к своему изумлению, обнаружил там именно Веру. Его подруга стояла перед Носатовым на коленях и с совершенно растерянным видом, протягивала тому брючный ремень. Доктор меж тем, совершил от неожиданности некий судорожный финт руками, в одной из которых держал шприц. Попытался поднять лежавшие на полу штаны, но не смог, продолжая щеголять перед девушкой семейниками в яркий горошек. — Это ещё как понимать?! — Спросил обалдевший от увиденного Денис. В комнате висел устойчивый запах древнего перегара и ничего путного в данной ситуации на ум не шло. Если у доктора свалились брюки, то почему ремень от них у Верки в руках? И зачем она стоит перед Носатовым на коленях? И шприц он для кого тогда держит? — Денис, ты только ничего не подумай! Всё это не так, как кажется. — Вяземцева неуклюже поднялась на ноги. Растрепанные волосы спадали на плечи длинными прядями, щёки зарделись и с вспыхнувшими вдруг от злости глазами, она всучила ремень обратно Носатову. — Сами её вяжите теперь, Валентин Сергеевич! И вообще плохая была затея. Кого эти двое собрались вязать, Лагунов осознал только сейчас. Возле окна, забившись под занавеску, сидела девочка. Ухватившись за пионерский галстук левой рукой, словно опасаясь, что кто-то может его сорвать, она настороженно следила за доктором, но стоило ей узнать в вошедшем в лазарет Лагунова, девчонка взглянула на вожатого полными немого обожания глазами. — Денис Павлович! — она с облегчением выдохнула. — Не подходи! — Внезапно встрепенулась Вяземцева, — с Анечкой что-то не так. Она только что на доктора набросилась. Девочка при этом повернулась к Вере с совершенно невинным видом. Окинула её с головы до ног кротким взором, словно укоряя, что та лжёт и вновь перевела взгляд на Лагунова. Денис на предупреждение Вяземцевой не реагировал. Разглядывая ребёнка, отметил вдруг, что стал видеть девочку неким особым образом. Как тогда в храме, когда впервые столкнулся с необъяснимой способностью смотреть сквозь стены и с ужасом для себя различил через подвальные перекрытия расплывчатый образ Калины. Но только теперь видение было ярким и красочным, и проявлялось этапами. Вначале вокруг груди девочки возникло оранжевое свечение. В сияющем ореоле, видны стали прозрачные вены, трахея и части внутренних органов. По венам, как по руслам рек, двигались струи крови. Сворачивая с крупных артерий, алые нити замедляли свой бег, вихрились в узких протоках, выискивая капилляры, а затем с новой силой двигались дальше. Приподнимая грудную клетку, наполнялись кислородом лёгкие. За счёт сокращения диафрагмы вращалась лимфа, работал желудок, печень, но сердце девчонки не билось! Оно безучастно висело в воздухе, словно умышленно отстранившись от общей работы тела. Открывшаяся разуму картина жизнедеятельности человеческого организма завораживала, и Денис не сразу сообразил, когда к нему обратился Носатов. — Хорошо, что пришёл, Лагунов. Поможешь нам её обуздать. Штаны и ремень доктора к этому времени вернулись на прежнее место, но в левой руке появилось невесть, как попавшее туда вафельное полотенце. — Попытайся её связать, — врач передал полотенце парню, при этом мягко подтолкнув его в требуемом направлении. — Иди, иди. У тебя получится. Однако Лагунов не двинулся с места. — Вязать?! — Мне нужно сделать ей инъекцию «Люминала». — Зачем? — Иначе с припадком не справиться. — С каким припадком, док, она ведь абсолютно спокойна? — Денис указал на ребёнка рукой. — Иди ко мне, Анечка. Теперь подопечная Вяземцевой и в правду вела себя так, как ведёт большинство девочек её возраста. Смущённо потупила глаза, пригладила, разлохмаченные борьбой с доктором волосы, расправила мятое платьице, и, спросив у вожатого разрешения, безропотно села на кушетку, с которой стартовала четверть часа назад. От разрываемой яростью бестии не осталось следа, отчего у Валентина Сергеевича случился ступор. — Но… как ты… делаешь это? — от удивления Носатов попятился и шприц из рук его выпал. — Делаю что? — Она тебя слушает!!! — не обращая внимания на вытекающее из стеклянной колбы лекарство, Носатов указал на девочку пальцем. Лагунов в ответ лишь неопределенно пожал плечами. — Естественно. Я ведь пионерский вожатый! Валентин Сергеевич промокнул полотенцем мгновенно вспотевший лоб, и дико вращая зрачками, уставился на Дениса. — А-а-а! … вожатый… ну да… об этом я не подумал. Денис приблизился к Ане и взял её за руку. — Пойдём, доктор больше не будет тебе докучать, потому, что вы с Вер Ивановной отправитесь на кинолекторий. Он подвёл девочку к двери, приоткрыл её и выжидающе посмотрел на Вяземцеву. — Вера, отведи ребёнка в отряд. В отличие от Носатова, который, недоумевая, всё ещё таращился в лицо парню, она соображала быстрее. — Хорошо. — С некоторой опаской взяла подопечную за руку, но поняв, что бояться нечего и Анечка вновь стала прежней, обернулась к Денису, — как справлюсь, подожду тебя в нашем кубрике. Надо кое-что обсудить. Лагунов в ответ согласно кивнул, дождался, пока девочки вышли и закрыл за ними дверь на защёлку. — Ну что, Валентин Сергеевич, пришло нам время поговорить? Изумление постепенно стало спадать. Носатов положил полотенце на стол, присев на корточки, поднял с пола выпавший шприц, и бросил тот в бикс для кипячения. Устало опустился в старое, скрипнувшее под ним кресло. — О чём, молодой человек? После пережитого стресса и без того не свежее лицо доктора выглядело сильно уставшим. Не стесняясь вожатого, он достал из стола початую бутылку водки, налил себе полный стопарик и залпом выпил. — Хочу, чтобы вы рассказали мне о том, что в «Буревестнике» с детьми происходит. Вы же не первый год в лагере трудитесь и явно в курсе того, что с ними что-то нечисто. Вот и с Аней сейчас. На вашей практике она ведь не единственный случай? Мутные глаза Носатова оторвались от повторно наполненного стакана с прозрачной жидкостью. — А что с ними здесь происходит? Расту-у… т. — Он вдруг громко икнул. —То есть, по-вашему, это нормально, когда за смену ребята меняются до неузнаваемости? Превращаются, в чёрти пойми кого. Становятся заложниками ситуации, и насколько я знаю, к прежнему состоянию никогда уже не вернутся. — Какими заложниками, Лагунов? — Доктор опрокинул в себя вторую рюмочку водки и нервно скривился, будто вместо спиртного выпил стакан кислого молока, — страшилок про оборотней начитался? — Откуда вы про них знаете? — Насторожился Денис. — Не знаю. Просто к слову пришлось. — А я вот видел их собственными глазами! — Кого? — Оборотней, про которых вы говорите. Носатов оставил, наконец, бутылку в покое. Поднялся на ноги, не твёрдой походкой направившись к двери. Распахнул её настежь, предлагая вожатому убираться. — Всё, Лагунов, надоело бредятину твою слушать. Хочешь, могу вот укол тебе сделать, а нет, то не мешай мне работать. Вали на кинолекторий свой, не то Свистунова хватится, что тебя долго нет. Денис повторно не двинулся с места. — Так это ваше последнее слово? Скажете «да» вынудите меня применять силу. На лице парня читалось явное сожаление. — Какую силу, щенок? Ты хоть знаешь, с кем разговариваешь? — Раздражаясь, вспылил врач, — да я, таких как ты, пачками в своё время валил. Пшёл на… с моего кабинета! — Ладно. Не срослось по-хорошему. — Денис направился к выходу, но в последний момент в место того, чтобы оставить Носатова одного, резко закрыл перед лицом доктора дверь. Мужчина попробовал было противиться, попытался убрать Лагунова с прохода, однако тот неожиданно ударил врача под дых с такой прытью, что у Валентина Сергеевича перехватило дыхание. — Ш-ш-ш… Воздух покидал лёгкие эскулапа, словно вылетал из пробитого иголкой детского мячика. — Ты что-о… себе-е… позволя-я-яешь… козёл? Носатов хотел сказать, что просто так этого не оставит, пожалуется старшей вожатой, директору лагеря, а если понадобится, то и в милицию сообщит. Благо, он знает к кому обратиться, но Лагунов не дал ему этого сделать. Схватил за грудки, тряхнул и вернул обратно в шаткое кресло. — Слушай меня внимательно, грёбаный ты мешок дерьма. Я знаю, что ты в происходящем с детьми замешан. И если не расскажешь обо всём, что хочу знать, церемониться с тобой не стану. Сарычев сейчас за забором где-то у церкви рыщет. То-то майор обрадуется, когда я ему вот это отдам. Скажу где взял, да ещё и объясню, кто в «Буревестнике» подобными штуками промышляет. Парень достал из кармана полученную от Клея стеклянную баночку с маркированными таблетками, повертел ею перед носом медленно приходящего в себя доктора и, подводя итог, закончил. —Так что, Валёк, как ни крути, вариантов у тебя ровно два. Либо сотрудничаешь со следствием, в моём лице, — позволяя мужчине оценить ситуацию, Денис сделал короткую паузу, — либо отправляешься прямиком к «куму». Коридором водить не стану. Сечёшь, к чему базар катит? Неизвестно, что именно послужило для Носатова решающим фактором. Флакончик с пилюлями или тюремная феня, из уст советского комсомольца. Как бы там ни было, отдышавшись, Носатов смерил вожатого злобным взглядом, но отпираться больше не стал. — Ты сам не знаешь, во что ввязываешься, идиот. Из находившегося неподалеку актового зала неслась разрывающая динамики «погоня в горячей крови» и Денис подумал, что она как нельзя более, кстати, подходит к происходящему в «Буревестнике» — Ну, вот ты, Валя, мне это и объяснишь. Не то «Гравидан» твой в милиции будут рассматривать. Таблетки в баночке вновь запрыгали перед лицом медика. — Судя по маркировке на поверхности капсул, это не «ГРАВИДАН», а «РИСК». — Недовольно буркнул Носатов. — Что?! — Реагент, активирующий Изменения Состава Крови. Денис вытаращил на мужчину глаза. — Зачем? Доктор к тому моменту пришёл в себя окончательно. Достал из кармана халата мятую сигарету, бережно её распрямил и придержал во рту краешками губ. — Ну, много причин. В основном, видимо, для нужд военного времени. Изменяя ген RHAG можно кодировать резус-ассоциированный гликопротеин и тем самым делать из человека носителя редкой «золотой крови». — Закончив ровнять сигарету, док закурил. — Зачем?! — повторил свой вопрос Денис. — Доноры, Лагунов. Универсальные, военные доноры. В полевых госпиталях они первейшая необходимость. А кровь с нулевым резус-фактором для медиков просто находка. Она отлично подходит к переливанию любому нуждающемуся солдату, без риска получить осложнения. Представь только, насколько увеличится скорость оказания помощи раненым. — Так это, что опыты что ли? — догадался Денис. — На людях?! Но это ведь незаконно! — Не на людях. На списанных со счетов заключённых, — поправил его Носатов. — Они содержатся не в ИТК даже. — А где? — В КОТ. —??? — Колонии особого типа. В народе её ещё «Фермой» зовут. Там новые медикаменты тестируют. — Какие медикаменты? — Ну, не те, конечно, что в аптеках имеются. Другие разные. Про таблетку «Кремлевскую» хотя бы, слыхал? Исследования уже лет десять идут. Официально в самом институте Вишневского между прочим, ну, а по-тихому все «новинки» по зонам вначале тестируют. Новости застали Дениса врасплох. Он и предположить не мог, что поиски пропавшей в лагере семь лет назад Олеси Мартыновой окажутся настолько запутанными. Беглые зэки, секретная лаба, доктор, скрывающий много чего интересного, и человек в чёрной хламиде. Кто он, кстати? Клей ведь так ему не сказал. Лагунов напряг память и вспомнил, что что-то отдалённо содержащее информацию о волшебной пилюле проскальзывало в разговоре с Вяземцевой. Сидя у костра на рыбалке, Верка в тот вечер в присущей манере, пыталась напустить на себя таинственности и огорошить Дениса прочитанной в каком-то журнале сенсацией. Но в силу возраста, данная тема его тогда абсолютно не интересовала, поэтому слушал он подругу вполуха и кроме электрической составляющей волшебной пилюли, в голове мало что отложилось. Вроде бы организм она омолаживает, попутно ещё и от кучи болезней помогает избавиться. И либо дефицитная страшно, либо только для партийных работников. Что-то типа того. — Отдалённо, — неуверенно сообщил он. — Отдалё-ё-ённо! — скривился Носатов, — такими вещами интересоваться надо. Не век молодым будешь. Родственник у меня в КОТ заведует. После краха карьеры, звал к себе несколько раз, но только не в моих правилах против клятвы Гиппократа работать. Так что пристроил он меня в «Буревестник». — А «Гравидан» тогда для кого? — Есть клиент в лагере, — сказал медик, но, видя, что Денис сомневается, добавил, — взрослый он. И поверь, Лагунов, с детьми твоими это никак не связано, разве что только с их производством. Доктор невесело усмехнулся. — Как она действует? — спросил вожатый. При упоминании о действии засекреченного лекарства улыбка Носатова стала шире. — Ну, этого тебе пока не понять. — Он глубоко затянулся, мечтательно прикрыв веки, — вот лет через тридцать, когда шестой десяток тебе пойдёт, сам бы её у меня попросил. Когда, к примеру, Верка твоя ждать ласки устанет. (Далась им всем эта Верка) — мелькнула у Дениса мысль. Парень и здесь хотел объяснить, что они с девушкой просто друзья, но медик не ждал оправданий. В очередной раз набив лёгкие едким дымом, он задержал дыхание, посмаковал во рту вонючее облако, и, выпустив наружу воздух кольцами, продолжил: — Годы она костит, Лагунов, словно в молодость тебя возвращает. Дарит время, когда ничего ещё не болело, жизнь была легка и прекрасна, а с кроватей подниматься можно с любой ноги, не рискуя загнать гвоздь в поясницу. Сие чудо-лекарство учёный Занков изобрёл ещё в конце 20-х годов. Организм на нём творил чудеса. Энергия, иммунитет, общетонизирующий эффект во много раз вырастали. Люди на «Гравидане» по 20 часов в сутки работали. Планы на предприятиях на 300% гнали. Показатели. Результаты социалистических соревнований. Пятилетки за три года. Помнишь плакаты на крупных заводах? ДАЁШЬ!!! И все ведь давали. Но потом его запретили. Действие не стабильное. Истощение через год, затем привыкание и зависимость. Не вариант, в общем, для строителей коммунизма. Доктор опустил сигарету в закуренную до состояния «удавившейся от грязи мухи» стеклянную пепельницу. — Но краткосрочно «Гравий» хорош. Здесь не поспоришь. — Он убеждённо кивнул. — Ну и кроме производства различных пилюль, «Ферма» занимается наблюдением за физическими аномалиями. Точнее умышленно создаёт различные отклонения у здоровых с виду людей. Лагунов понимал, что очередное бестолковое «Зачем?» никак ему не поможет, поэтому просто продолжал вопросительно пялиться на Носатова. А тот, освободившись от курева, вновь было потянулся к бутылке водки, однако на этот раз Денис решительно накрыл стопарик ладонью. — Хватит уже на сегодня. Доктор на удивление не возражал. Вздохнул, словно лишившийся любимой игрушки ребёнок, и, отвернувшись к окну, неожиданно сменил тему. — Я между прочим, большим человеком должен был стать. Не оступись в начале карьеры ты бы сейчас не меньше чем с зав. кафедры разговаривал. Размышления о возможном будущем пьяного доктора Дениса не интересовали даже теоретически, поэтому он поспешил вернуть разговор на прежние рельсы. — Так что с аномалиями на зоне? — Чем ниже сидишь, тем мягче падать, — зачем-то сообщил Носатов, — а я ведь предупреждал тебя, Лагунов, что не ведаешь ты во что ввязываешься. Помнишь? А поздно теперь. Дорога назад не вернёт. Много знаешь, плохо спишь. — Что-о… с аномалиями… на зо-оне?! — по слогам повторил молодой человек. — Ну-у-у, что тебе сообщить? Если, не вдаваясь в подробности, то п… ц, говорят, полный. — Скривился его собеседник. — Сам я последствий не видел, врать не стану, а сведующие, рассказывали, из зэков после экспериментов сущие монстры выходят. (На эту тему уже я мог бы многое тебе рассказать) — подумал Денис, осмотрительно промолчав. — Предполагалось, вначале, что с помощью подобных способностей человек сможет стать настоящим… Носатов договорить не успел. Дверь вдруг резко открылась и на пороге возникла перепуганная до смерти Татьяна Мартынова. Словно выброшенная на берег рыба, она беззвучно открывала рот, в надежде что-то сказать, но оттого, что сообщить хотела всё и сразу, у неё мало что получалось. Лицо вожатой напоминало застывшую от ужаса греческую маску, а трясущиеся от волнения длинные пальцы судорожно теребили края тоненькой блузки. — Та-а-ак, — Лагунов первым сообразил, что напарница явилась не на обед их позвать, — тихонько, Таня. Дыши, главное. И успокойся. Вход-выдох. Вдох-выдох. А теперь садись на стул, выпей водички и расскажи нам с доктором, обо всём, что стряслось. Он потянулся рукой за стаканом, налил в него из графина воды, поднёс затем к губам пребывающей в шоке девушки. Едва Мартынова отхлебнула глоток, как прыснула жидкостью себе под ноги широким веером. — А-а-а! — замахала она руками, — как жжётся, Денис! Это же не вода вовсе, а чистый спирт! Лагунов для убедительности понюхал оставшуюся в стакане «воду» и гневно сверкнул глазами в направлении доктора. — Прости, Тань. Я сейчас. — Он стрелой умчался к раковине, вылил в неё спирт и набрал из крана свежей воды, — Валентин Сергеевич тут опыты проводил. Ну и забыл прибраться, наверное, после себя. Прости. Носатов тем временем от них отвернулся, делал вид, что задумчиво рассматривает какой-то старый плакат у себя на стене. Как ни странно бодрящее действие спирта на слизистые, мгновенно привело Мартынову в чувство. Взяв стакан с водой из рук Лагунова, первым делом девушка его понюхала. Убедилась, что запаха нет, и медленно осушила до дна. С момента знакомства на теплоходе, близость девушки действовала на Дениса особым образом. С тех пор он, словно страдающий зависимостью наркоман, стремился при встрече втянуть пряный запах её волос, едва ли не физически ощутить мягкость губ и бархатную нежность кожи. Тайком любовался спадающими на лоб завитками, когда девчонка кивала ему в знак приветствия. Наслаждался нежной интонацией голоса. Денису хотелось оказывать Тане знаки внимания. Касаться пальцами тонких запястий, как-то по-особенному её называть, но присутствие в лагере Веры Вяземцевой, напрочь лишало парня подобной возможности. Не то чтобы он сильно переживал, что Верка скажет либо как она себя поведёт. Отнюдь. Они ведь просто друзья, взрослые люди и каждый волен строить свои отношения, как посчитает нужным. Скорее Денис опасался быть отвергнут Мартыновой. Получить отказ в проявлении чувств и вот тогда уж, как следствие, насмешки своей подруги. Уж что-что, а шанс постебаться над распустившим сопли приятелем, Вяземцева не упустит. — Так что случилось? — С трудом удержавшись, чтобы не добавить «Танюша», спросил Лагунов. Мартынова поставила опустевший стакан на стол и, взяв Дениса за руку, отчего по спине парня пробежали стонущие от удовольствия толпы мурашек, подавленным голосом сообщила. — У нас из отряда ребёнок пропал. Валя Зимина. Звеньевая моей группы. — Когда? — встрепенулся Носатов. — Сегодня, с утра видимо, потому что вчера вечером я ещё с ней разговаривала. Когда в актовый зал ребят отводила, увидела, что её нет, но решила, что девочка с подругой туда отправилась. Они с Катей Игишиной дружат из соседнего пятого. Захваткин говорит, вместе их видел. Руслан Максимыч футбольное поле к матчу сборных готовил, а они вроде как в сторону леса бежали. Но Катя затем вернулась. — Выпалив текст скороговоркой, Мартынова вдруг громко расплакалась, — и что теперь бу-у-удет, Дени-и-ис? Слезы лились из глаз девушки широкими реками, но беззащитная и потерянная, она виделась парню ещё более привлекательной. Раскиснув от безысходности, Татьяна уткнулась в плечо Лагунову и там дала волю чувствам. — Что будет, что будет? Муравей хрен добудет, — ляпнул сгоряча Носатов. Запоздало сообразив, что перед ним всё-таки девушка, он тут же поправился. — Ничего не будет, Мартынова. Далеко она уйти не могла. Найдём твою звеньевую. Милицию если надо поднимем. Колыбалову хоть сообщила? Таня утёрлась рукавом блузки, подняв на доктора, красные от влаги глаза. — Первым делом, Валентин Сергеевич. Только Николай Петрович сказал Сарычева пока не тревожить. Сами, говорит, справимся. Поручил собрать всех вожатых и персонал «Буревестника» в Ленинской комнате. — И то верно, — согласился мгновенно протрезвевший доктор, — нечего сор из избы выносить. Бегите в корпус администрации, а я пока приоденусь. В халате по лесу далеко не набегаешь. Давайте уже, чего сидим?! — Будто прогоняя с окна голубей, он взмахнул на ребят ладонью. Денис вскочил на ноги первым. Помог Татьяне подняться и, взяв затем девушку за руку, стремглав бросился к выходу.