Лето 1979

На следующий день лагерь будоражило до обеда. Всё это время детей за территорию не пускали, ожидая пока прибывшие из города медики обработают поляну каким-то специальным составом. А Лагунов меж тем пытался прийти в себя. От витаминов доктора голова гудела как колокол. Едва Денис отрывал её от подушки, казалось, колокол начинал съезжать куда-то в сторону, но в последний момент от катастрофы спасал стальной штырь. Кто-то невидимый, но жесть какой вредный втыкал его тогда прямо парню в затылок, заставляя немедленно лечь обратно. Промучившись около часа, Лагунов сделал над собой усилие, сел и попытался осторожно добраться до окна медблока. Получилось, кстати, с третьего раза и это можно было смело считать успехом. Столько собранных в одном месте сотрудников Денис никогда ещё в своей жизни не видел. Здесь были люди различных профессий, должностей и званий. В кителях из сукна тёмно-синего, чёрного, защитного и даже белого цветов. С петлицами в виде треугольников, прямоугольников, ромбов. В пилотках, фуражках и вовсе без головных уборов. С табельным оружием и без оного. С папками в руках, фотоаппаратами, и рулетками. Другими словами на утро следующего дня у ворот «Буревестника» собрались все, заинтересованные в поимке беглых зэков структуры. Кроме того в лагерь прибыла и пара машин некой особой «скорой». Странных надо сказать машин. С наглухо заваренными металлом окнами и не менее странными сотрудниками внутри. Здоровенные, похожие на мрачных орангутангов из зоопарка фельдшера, вогнали встретившего их Колыбалова в трепет. Хотя, надо признать, вели они себя очень чинно и сдержанно, по большей части даже тихо, Ни с кем из собравшихся «угрюмые» не общались, вопросов в отличии от милиции не задавали. Профессионально сложили в носилки то, что вчера ещё было людьми (с особой тщательностью упаковав туда останки Пики) впихнули истлевшие мумии в свои фургоны и укатили затем, черте пойми куда. Ни о какой работе с детьми сегодня естественно не могло быть и речи. «Необходимо отпроситься у Натальи Борисовны. Сказать ей, что ощущаю себя, будто бы танк на мне развернулся. Надеюсь, войдёт в положение. Поставит взамен Татьяну. На денёк, надо думать, та согласиться, а там разберёмся. И с Веркой, не плохо бы парой фраз перекинуться. Есть тут одна идея. Если выгорит, многое в истории с Мартыновой проясниться. Но прежде, чем действовать, надо бы расписание глянуть» Лагунов сделал над собой новое титаническое усилие, оделся и, стараясь попадать головой в проёмы дверей, вышел из корпуса. Задержался ненадолго у Доски жизни лагеря. «Так. •подъём в 7:30; •заряда 7:35–7:50; •уборка постелей, туалет 7:50–8:10;» — пробежал он глазами привычные строки. Дальше. — •построение, линейка, планёрка 8:10–8:20 •завтрак 8:20–9:00 •участие в трудовых делах «Буревестника» 9:00–11:00 «Может быть днём попытаться? Если бегом на спуске попробовать должен управиться. Хотя нет. Какое нафиг сейчас «бегом» в моём состоянии? За два часа с учётом дороги могу не успеть. Надо подобрать что-то более продолжительное " •оздоровительные процедуры 11:00–12:30 •свободное время 12:30–13:00 — Потом— •обед с 13:00 до 14:00 •послеобеденный отдых 14:00–15:30 — Что также, не вариант. •уборка постелей, туалет, затем полдник На всё про всё с 15:30 до 16:30 •занятия кружков и спортивных секций 16:30–18-00 •индивидуальное чтение 18:00–19:00 •ужин 19:00–20:00 •отрядные мероприятия с 20:00 до 21:30 •и тут линейка с подведением итогов дня 21:30–21:45 •приготовление ко сну 21:45–22:00 — Ну и собственно сам его величество — •сон 22:00 «В общем, как ни крути действовать лучше вечером. В часиков шесть, если сорваться, в ту сторону засветло доберусь, а на обратный путь фонарь-эспандер в рюкзаке имеется. Электричество в нём бесплатное, батареек не требуется, сколько рукой выжмешь, всё твоё. Осталось Вяземцеву отыскать, и можно будет готовиться " Денис обогнул центральную клумбу, разминулся за ней с Никитой Баранцевым (вожатым из пятого) и свернул затем в боковую, ведущую к корпусу Верки, аллею. Собрался ускориться, чтобы быстрее начать разговор, однако, не дойдя до здания метров сто, услыхал вдруг, как из-за растущих вдали сосен доносится хорошо знакомый голос Вяземцевой. — Кто шагает дружно в ряд? Самый лучший наш отряд. Кто шагает дружно в ногу? Октябрятам дай дорогу! Наших правил ровно пять, Мы их будем выполнять! Уподобившись Свистуновой, Верка со своими семилетками из шестого отряда маршировала по плацу репетируя проходку на конкурс строя и песни. — Мы-весёлые ребята! Наше имя октябрята! Так назвали нас не зря В честь победы Октября! Мы играем, мы читаем, На луну слетать мечтаем! Будем крепко мы дружить И стране родной служить! — Пс-с-с-с! — Лагунов выглянул из-за дерева и, заметив, что подруга его увидела, усиленно замахал ей руками. — Иди сюда! Девушка недовольно поморщилась, но передала всё же детей второму вожатому, Косте Горенко. — Ты где это всю ночь пропадал? — не успев поздороваться с Лагуновым, с ходу атаковала она, — я несколько раз к тебе заходила, но тебя в комнате не было. — Сначала дежурил. Потом… — До скольки это ты дежурил? — Возмущённо перебила она, — В двенадцать всё закончилось. Сегодня вон с утра объявили, что тревога была учебной. Навыки на случай реального побега отрабатывали. Сарычев сказал, отлично службы сработали. Похвалил директора даже. — В смысле учебная?! — Лагунов вытаращил на Веру полные искреннего изумления глаза, — ты что, трупы на поляне не видела? Девчонка в ответ снова недовольно поморщилась. — Ой, Лагунов, хватит уже, а? Не смешно. Ну, видела я твои «трупы». Согласна, хорошо манекены сделаны. Только худые слишком. Людей таких не бывает. — Вера, то люди! Вяземцева неудовольствия более не демонстрировала, вздохнула и медленно побрела к своему отряду. — Подожди, — Денис догнав, схватил её за руку, развернул подругу лицом к себе, — их при мне сегодня ночью убили! Девушка попыталась мягко высвободить ладонь. — Лагунов, я же сказала, хватит. Если решил пошутить, то у меня времени нет, надо к смотру готовиться. На секунду она подняла на парня зелёного глаза и застыла в немом исступлении. — А что у тебя с лицом?! Он и сам уже осознал, что с лицом его творится нечто не ладное. Левая скула вдруг самопроизвольно задёргалась, потянула губу вверх, обнажив зубы в хищном оскале, а затем, судорога перешла на щеку. Пробежала по ней несколько раз нервным тиком и исчезла так же внезапно, как появилась. Лагунов помассировал скулу ладонью, в надежде, что неприятные симптомы станут случайностью. — Побочки лекарства, наверное. — Какого лекарства? — В медпункте Носатов вколол. — В медпункте? — Верка внезапно насторожилась и перестала сопротивляться, — а что случилось? «Рассказать ей всё или только то, о чём начал?» — Денис отпустил наконец руку подруги, — «хотя, правильнее будет чтоб она знала» — Вер, ну ты скоро? — послышался с дальнего конца тенистой аллеи возмущённый голос второго вожатого, — забирай уже девочек, а то мне мальчишек на процедуры вести надо. Вяземцева, про октябряшек своих, казалось абсолютно забыла. Увлеченная разговором с Денисом, в сторону подопечных за всё это время даже не глянула. — Костик, веди всех. У моих также оздоровлялка назначена. Они знают куда идти. Я у корпуса уже вас догоню. Вожатый малявок раздражённо скривился, но принялся всё же заботливо ровнять хвост детской колонны: — Так, будущие пионеры! Слушаем меня внимательно! Замыкающие взялись за руки, разворачиваемся у цветочной клумбы и двигаемся затем в центр лагеря! Весело и с песней. Всем ясно? — Да-а-а-а, — заверещала довольная детвора. Горенко театрально насупил брови и погрозил Верке указательным пальцем. «Потом отработаешь!» Когда колонна с детьми под звонкое: «Друг всегда меня сможет выручить…» — с песней ушла, Вяземцева вопросительно обернулась к Денису. — Ну?! — А ведь ты оказалась права, — сразу начал он с главного. — Вожатка та здесь реально пропала. Помнишь, о которой в парке рассказывала? На лбу Вяземцевой образовалась мелкая сетка морщинок. Она явно силилась вспомнить детали того разговора. — Ты про оборотня? — Вера вдруг резко расслабилась, — так-то страшилки детские были, больше ими тебя напугать хотела. — Не страшилки, выходит. Я дневник её недавно нашёл. Но девушка явно ему не поверила. Состроила гримасу, а-ля «себе на уме» и, усмехнувшись, спросила: — И что там, так прям и написано: «Меня здесь сожрали волки? " — Почти. И волков этих, я походу сам вчера лично видел. Он отвёл девушку под кроны деревьев, усадил на одиноко стоявшую там деревянную лавочку, после чего принялся подробно рассказывать о произошедших событиях. Упомянул о наблюдениях Олеси Мартыновой, её рассуждениях, о том, что творилось с детьми, и в деталях описал случившееся на лесной поляне. По мере того, как Лагунов рассказывал, Вяземцева всё больше менялась в лице. За долгие годы знакомства она изучила Дениса до мельчайших подробностей и со стопроцентной уверенностью могла утверждать сейчас, что тот не обманывает. Честно признать, лучше бы он оставил ей повод поёрничать, поставить свой рассказ по сомнение, ибо от осознания того, что всё это правда, спину окатывал мерзкий холодок страха. Одно дело, когда ты цепляешь себе на лицо страшную маску, подмешиваешь в интонации мистики и пытаешься нагнать на собеседника ужаса рассказами о пропавшей вожатой. Совсем другое, когда делать всего этого абсолютно не требуется, потому как ужас этот, до чёртиков пробирающий душу, и сам уже внутри тебя поселился. — Выходит, они вампиры, Денис? — Девчонка интуитивно придвинулась к парню ближе. — Или как там по-научному это правильно называется? Странно, однако, в данную минуту Денис чувствовал себя абсолютно спокойным. То ли лекарство доктора до сих пор ещё действовало, то ли ему самому удалось, наконец, взять себя в руки, но только в настоящий момент он совершенно не ощущал того страха, что поразил сознание ночью. Всё, что волновало его сейчас, это, как именно исчезла Мартынова, что за существо убило на поляне беглых, и за какую из нитей этой странной истории в первую очередь требуется потянуть, чтобы гарантированно добраться до сути. — По-разному. Упыри, вурдалаки. Но смысл от этого не меняется. Мы имеем дело с чем-то по-настоящему необъяснимым. В разговоре возникла пауза, при которой Верка вдруг нервно сглотнула. — И куда тот в плаще затем делся? — дослушав рассказ до конца, спросила она. — Почём я знаю. Убил пятерых, а дальше наблюдать за ним желания не было. — Четверых, — поправила его девушка. — Что?! — В машины грузили четыре трупа. Я сама видела. — Точно? — Денис! — Тогда один значит, каким-то образом выжил? — Кто знает, выжил, не выжил. Факт что среди обнаруженных его уже не было. — Ещё больше вопросов. Вера обернулась по сторонам, а затем легонько тронула приятеля за плечо. — Что делать-то теперь будем? То, что Вяземцева безоговорочно за него впряглась, приятными волнами грело душу. В ком в ком, а в ней уж точно сомневаться не стоило. Она не предаст, поможет, если надо 24 на 7, не бросит в тот миг, когда больше всего на друга рассчитываешь. Но вопрос всё равно оказался слишком уж сложным. «Что делать, что делать? Да фиг его знает, что делать. Неплохо бы для начала с планом определиться. Взять да и записать намётки все на бумаге. Проверенный, кстати сказать, способ. Проблемы не любят логики» Но в ответ он лишь неопределённо пожал плечами. — Хочу, для начала узнать, что штуковина сия открывает, — Денис извлёк из кармана и показал Верке оставленный Олесей ключ. — Почтовый как будто. — Не почтовый. Смотри, коронка на нём какая сложная. Такая, не в каждую сердцевину войдёт. Вяземцева отвлечённо повертела отмычку в руках. По технической части она вообще мало в чём разбиралась, поэтому ключ не произвёл на неё должного впечатления. Фигня какая-то зубчатая не более. — И как ты замок к нему искать собираешься? Ходить по лагерю и сунуть это в каждую щель? — Она вернула ключик обратно. — Не в лагере. В церкви. — В церкви?! — девушка изумлённо приподняла брови, — какой ещё церкви, Денис? «Если б я знал», — он бережно положил ключ в карман. — Думаю, в той за деревней. Разрушенной. У реки, помнишь? — С чего вдруг решил? — Олеся в тетради о ней писала и об обереге каком-то, которого звери боятся. Сообщила, что бывала там пару раз. Вот перед ужином сходить туда думаю, посмотрю заодно что там и как. Вдруг повезёт? Тем более в «Буревестнике» в это время точно не хватятся. — Тогда я с тобой. Лагунов благодарно в ответ улыбнулся. Потрепал девушку по руке, но сразу же отказал. — Я до вечера отпрошусь у Свистухи, а ты лучше в лагере меня прикроешь. Мало ли. Если шухер какой-то громкий случится, скажешь, что недавно здесь меня видела. * * * Наталья Борисовна отпустить его согласилась на удивление быстро. Потрогала зачем-то лоб, заглянула в глаза, словно работала в «Буревестнике» доктором, после чего отправила Дениса отлёживаться. — Носатов с утра заходил. Говорил, поплохело тебе от учебной тревоги. Рекомендовал сегодня не беспокоить. — На лице старшей вожатой мелькнула сочувственная улыбка, — Иди, Лагунов, подреми в своей комнате. Я Мартынову попрошу, чтоб за твоими детьми присмотрела. Парень направился к двери, однако у самого выхода, Свистунова вдруг предложила: — А может в медпункте тебе полежать? Под наблюдением доктора всё ж таки. Кто знает, чего там ты подхватил? «Не-не. Только не это. Доктор сам мутный какой-то. Явно кое-что знает, но держится весьма подозрительно, да и на ночь глядя оттуда так просто не выбраться. В изоляторе при желании ещё и двери на ключ запираются. Надо будет голову поломать, как их открыть. Не вариант, точно» — Не волнуйтесь, Наталья Борисовна, я справлюсь, — Денис постарался мило ей улыбнуться, — съел чего-то, наверное. До завтра пройдёт. —Ну-ну. Поправляйся. Квёлый, Лагунов, ты какой-то. Хотя с виду не скажешь. Едва Денис вернулся к себе в комнату, начались сборы. Он забросил в рюкзак отвёртку, перочинный ножик, платок, фонарь и кусок, обнаруженной под кроватью Ильи, верёвки. Положил в карман спички и моток изоленты. Затем подумал и добавил к вещам стопку сухарей с изюмом в прозрачном пакетике. Мало ли. Вдруг задержится на маршруте дольше необходимого. Ещё бутылку «Боржоми» что стояла в тумбочке плюс пяток конфет «Золотой ключик» для поднятия настроения. Когда с приготовлениями было покончено, Лагунов извлёк из тайника дневник Мартыновой и, отыскав в нём место, где речь шла о церкви, углубился в чтение. «… Посетила вчера разрушенный в тридцатые годы храм в долине реки. Считаю, что лучшего места для Этого не найти. Оставляю Её здесь, под камнем у фасадной стены. Запру тайник на замок. Вернусь, когда пойму, кто из них Тварь, и как Оберег лучше использовать… " «…"Из них?»… С вампиром Таня к этому времени видимо уже столкнулась, осознала, что в лагере происходит. А вот о каком обереге она говорит? — Денис озадаченно почесал подбородок, — «у фасадной стены». Где у фасадной стены? И под каким камнем? Если храм разрушенный камней там, надо полагать будет более чем достаточно. Поди, найди, тот, что конкретно нужен. Ладно, по месту лучше ориентироваться. Понять бы ещё, что за вещицу придётся искать» Время за чтением пролетело на удивление быстро. Наизусть зазубрив места, касающиеся странного оберега, Денис принялся перелистывать страницы тетради в поисках новых упоминаний о неизвестной реликвии и когда дошёл до места о чувствах, которое сознательно до этого пропустил, из конспекта выпали два полевых цветка. Давно высохшие, осыпавшиеся по краям васильки, голубыми бабочками порхнули мимо ладони и прочертив в воздухе плавную траекторию, упали на пол. «Красивые «, — невольно залюбовавшись крупными соцветиями, подумал Денис. — «Может, прочитать всё-таки в кого в лагере она влюбилась? Вдруг в поисках как-то поможет? " Он посидел с минуту в раздумьях, а затем, убедив себя, что это необходимо для дела, открыл тетрадь на нужной странице. К его радости ничего особенного в этой части конспекта не было, и копаться в интимных переживаниях Олеси Мартыновой не пришлось. Имелось лишь несколько рисунков на морскую тематику, да (видимо особенно ей понравившийся, отчего взятый в фигурные рамочки) фрагмент романа Алексея Миронова «Корабли выходят в океан», где один из главных героев знакомиться со своей будущей супругой. Эпизод был описан мастерски и Денис заслуженно отдал автору должное. Следом выделялся рисунок фуражки с эмблемой, штурвалом и, вышитым золотого цвета эллипсом, якорем, под которым красовались две заглавные буквы «ВК» и маленькое сердечко. Была ещё окружённая стайкой стремительных чаек, морская яхта. Взлетев на гребне волны, судно выглядело настолько лёгким, что казалось, ещё мгновение, оно оторвётся от водной глади и продолжит полёт свой по воздуху. «Классные у неё рисунки, — Денис невольно залюбовался парящим в бескрайнем небе парусником, — невесомые, позитивные, как будто живые. С такими не стыдно было бы и в выставках поучаствовать. Жаль, что Олеся пропала. Но кто же этот «ВК» то, загадочный? Фуражка. Морская тематика. Капитан, вероятно. Подожди-ка, а может это наш Ваня Капустин? " — парня неожиданно осенило. — «Ну, точно он, здесь ведь больше и некому!» От внезапной догадки Денис радостно улыбнулся. Будет за что зацепиться в его тайном расследовании, но завтра только, после того как из церкви вернётся. Он отметил необходимое место закладкой, перевернул страницу с парусником и вновь погрузился в чтение. * * * Солнце уже спешило за горизонт, когда Лагунов вышел из лагеря. Летний полдень давно сменился ласковой предвечерней негой и с Рейки, оттуда, где река разлилась особенно широко, повеяло прохладным речным бризом. Он обошёл по окружности лесную поляну, на которой накануне повстречал беглых зэков. Далеко в стороне оставил залатанную теперь проволокой дыру в заборе и свернул в поросшую молодыми осинками рощу. Их шепчущие друг другу лесные новости листья, надежно скрывали звуки шагов вечернего гостя, и через десять минут Денис никем не замеченный благополучно покинул периметр. Перебраться через старую изгородь в дальнем конце «Буревестника» для парня труда не составило, и как только впереди показалась опушка старого леса, Лагунов нырнул под защиту высоких деревьев. Корабельные сосны здесь гудели верхушками, качали по сторонам от малейшего дуновения ветра колючими своими шапками, словно приветствовали, таким образом, одинокого путника. Тропинок тут не было, так что идти пришлось прямо между стволами, отчего скорость передвижения вышла не слишком высокой. Можно было, конечно, как принято, двигаться берегом Рейки (в любом другом случае он несомненно так бы и сделал), но Денис полагал, что раз один из беглых ещё не пойман, охота на него будет продолжена, а мозолить глаза оперативным сотрудникам, наблюдавшим за единственной вдоль берега реки стежкой, явно не стоило. С горем пополам продравшись сквозь попавшийся по пути разлапистый ельник, Денис оказался у края, ведущего в деревню оврага. Сбежал вниз по пологому склону и через двадцать минут добрался до разрушенной церкви. Но сразу внутрь не пошёл. Затаился у глухой стены, прислушиваясь к тому, что творилось в глубине древнего храма. Однако сейчас под рухнувшими полвека назад расписными сводами было тихо. Несколько говорливых сорок, снялись с места, едва человек попытался приблизиться к их логову, да пугливая ящерка замела длинным хвостом дорожку в укромную свою норку. Повсюду валялись обломки битого кирпича, части уничтоженной некогда взрывом крыши, балки и горы пришедшей в негодность лепнины. Дожди, ветра плюс жаркое солнце давно уже очистили рухнувший свод церкви добела, отчего едва различимые теперь лики святых смотрели на Дениса с явным укором. Лагунов собрался, наконец, с духом, осмотрелся по сторонам в поисках возможной опасности и, не обнаружив ничего для себя подозрительного, робко вошёл. Не взирая, на проломы в стенах и отсутствие купола, храм до сих пор хранил какую-то особую внутреннюю акустику, отчего шаги внутри, зазвучали настороженно и таинственно. С опаской пробравшись сквозь узкий проход в углу зала, Денис оказался в центре небольшой комнатки, вероятно в своё время служившей священникам некой подсобкой либо пристройкой для сторожа. Подняв голову, в надежде обнаружить новый проход, он вдруг нервно икнул и застыл на месте, как вкопанный. — Стой, где стоишь, мусорок! Попишу*, юзануть* не успеешь! Мне терять нечего, отбегался, раз нашли. На полу обветшалой сторожки, зажимая рукой кровоточащее бедро, лежал человек. Тюремная роба на нём болталась рваными в клочья ошмётками, как будто кто-то специально разрезал одежду на лоскуты острыми ножницами. В свободной руке незнакомец держал тот самый, не нужный больше Юркому, «нож-бабочку», а рот, обнажая крупную фиксу, был хищно оскален.