Лето 1979

В день открытия смены погода внезапно испортилась. Чистое до этого небо затянули низкие облака, от реки повеяло холодом, а над плацем, где вот-вот должна была начаться линейка, приминая высохшую на солнце траву, заплакал тёплый, июньский дождик. Однако каверзы погоды, казалось, совсем на людей не подействовали. Фигуры собравшихся для торжественного открытия новой смены ребят были полны энергии, глаза сияли и на устремлённых в сторону центральной трибуны лицах, отражалась решимость. В этот самый момент на трибуну взошла Свистунова. Улыбнулась всем счастливой улыбкой, набрала в лёгкие побольше воздуха, после чего громогласно выдала: — Здравствуйте, ребята! Мы рады приветствовать вас на открытии нашего лагеря! Сегодня погода не радует, однако первая смена всегда самая лучшая, поэтому даже моросящий с неба дождь не сможет помешать мне, представить вам наш коллектив. Наталья Борисовна принялась перечислять детям руководителей «Буревестника», не забывая подробно останавливаться на должностях и званиях, и когда дошла до последнего, скромно стоявшего в общем ряду, доктора, неожиданно погрустнела лицом. — Ну, а в завершение знакомства, должна сообщить, что не обошли коллектив и потери. Для тех, кто не в первый раз посещает наш лагерь, помнит главного в «Буревестнике» человека, — она подрегулировала рукой микрофон, — могу сказать, что в эту смену его здесь не будет. В приветственной речи вожатой на мгновение возникла пауза. — Заслуженный наш ветеран, Серп Иванович Иеронов, пенсионер союзного значения! — Особо выделила она предпоследнее слово, — человек с большой буквы, над которым взяла шефство наша дружина, по поручению областного комитета партии города Куйбышева, отбыл в «Тимуровец». Для налаживания, так сказать, работы молодой пионерской организации. Будем надеяться, что сюда он вскоре вернётся, ну а пока послушаем, что нам хочет сказать уважаемый наш директор, Колыбалов Николай Петрович. Бурные аплодисменты заглушили голос вожатой, и Денис повернул голову в сторону молчаливо разглядывающей его Вяземцевой. Накануне она закатила Лагунову истерику. Не то, чтобы совсем уж семейную, но оказалась, как всегда, ситуацией недовольной. — Я думала, мы будем вдвоём с тобой капитанить, — девушка демонстративно поджала губы, отчего на лице её отразилось плохо скрываемое раздражение, — а ты вон с этой собрался. Верка кивнула куда-то в направлении леса, словно там, спрятавшись за ближайшей сосной, наблюдала за ними Таня Мартынова. — Свистунова, кстати, в людях совершенно не разбирается. — Она эмоционально взмахнула перед лицом Дениса руками, — поставить вожатой в четвёртый куклу эту безмозглую, чему она детей там научит? На практику едет, а вырядилась, словно краля какая. Зонтик, шляпка. П-ф-ф-ф. Фурсетка ряженая! Денис давно уже отметил про себя нервозность Веры по поводу распределения пар и с умилением наблюдал теперь за расточающей тирады подругой. — Вяземцева, да ты ей просто завидуешь! — внезапно произнёс он. От неожиданности девчонка даже подпрыгнула. Перестала гневно жестикулировать и вопросительно на него посмотрела. — Завидую?! — Подобная фраза прозвучала для неё обвинением, заставив тут же сконфуженно замолчать. — Я?! Она попыталась придать лицу удивлённое выражение. — Вот ещё! Я к твоему сведению, такое бы ни за что сама не надела. — Точно, завидуешь, — заметив, как забегали у подруги глаза, сделал вывод Денис, — или, что хуже, ревнуешь? Тут щёки Вяземцеваой вспыхнули, и она попыталась ударить парня ладонью. — Дурак! Её рука коснулась плеча Дениса, но тот в последний момент отстранился. — Да на здоровье. Нравится тебе такая вожатая, добро пожаловать в клуб идиотов. Наряды будешь по вечерам с ней обсуждать. Она развернулась, а затем быстрым шагом вышла из комнаты. — А я-то причём? — Вослед убегающей, успел крикнуть Денис. — Меня перед фактом поставили. Вере Лагунов ничего не сказал, но с момента, когда обнаружил в тайнике под окном тетрадь, его просто таки подмывало посмотреть, что в ней написано. В том, что это дневник пропавшей семь лет назад Олеси Мартыновой, он больше не сомневался, но возможности для чтения у него не было теперь от слова совсем. Прибывшая в «Буревестник» первая смена заняла у вожатых всё свободное время. Дети требовали расселения, распределения по отрядам, питания и развлечений на первых порах. До того времени, когда в лагере начнётся заранее спланированная руководством работа, предстояло решить все их проблемы и сложности. В противовес доводам Вяземцевой, но к вящей радости Лагунова, его вторая вожатая Таня Мартынова, оказалась девушкой умной и сообразительной. Хотя в суматохе первых дней перекинуться с ней удалось разве что парой фраз, Денис сразу сообразил, что с напарницей ему повезло. При ближайшей возможности он решил выяснить у девушки информацию о хозяйке странной тетради, но когда на общей линейке, тихонько, чтобы не услышали остальные, спросил её о возможной сестре, та лишь недоумённо пожала плечами. — Олеся? Никогда о такой не слышала. Однофамилица, вероятно. Надежда узнать что-либо стоящее растаяла как лёгкий дым от костра, но после торжественного открытия смены Денису всё ж таки удалось уединиться в лесу с заветным конспектом. Дождь к тому моменту давно закончился (не долгая у них летом жизнь) дети сооружали цветочную клумбу на конкурс лагеря, а он, пользуясь случаем, открыл первую страницу тетрадки. «Ура! Лето! Мы в «Буревестнике!!! » Весёлый, маленький человечек, раскинув от радости тонкие ручки, подпрыгивал навстречу показавшемуся из-за леса, нарисованному солнцу, а над головой его красовалась широкая надпись: «Буревестник — 1972» Далее шли рисунки деревьев, реки и плывущего по ней корабля. «Сегодня прибыли детки!!!» Большой поцелуй с обнимашками. «Формируем отряды. Мой кажется, третий. Самый, надеюсь, лучший и правильный» После этого несколько страниц были вырваны, а следующие за ними изрядно помяты. «В пятницу 13-го приезжает Серп Иванович Иеронов. Ветеран гражданской войны! И мне, как лучшей вожатой, поручено встретить его у речного причала. Повезло! Нам всем здесь столько про него говорили! Увижу легенду собственными глазами!» Далее записи шли в хаотичном порядке. Они, то описывали происходящее в лагере, то переключались на красоты природы, то содержали личные мысли Олеси. Но каждая заключалась в таком случае в ажурные рамочки. {Мне кажется, я влюбилась!!! } Эту часть дневника Лагунов решил не читать. Зачем? Всё равно ведь расследованию она не поможет. Полезной информации мало. В принципе сплошные там «воздушные шарики», восторженные и мало чем обоснованные. Неправильно это. Точно как в личном белье у человека копаться, в поисках интимных подробностей. Денис пролистал пикантный участок и стал внимательно читать дальше. «Мы выиграли вчера эстафету с цветами, и сладкий стол получили в подарок! Наелись!!!» Хлопающие друг о друга ладошки. «Сегодня дождь. Пришлось отправить отряды по комнатам. И, кстати, с Сашей Игнатовым стало происходить что-то странное. Обычно добродушный и сдержанный, уже три дня он ходит сам на себя не похожий. То вдруг ведёт себя агрессивно и дерзко, то снова затем становится прежним. Я завела его к нашему доктору, но тот лишь, как-то двусмысленно на меня посмотрел. Измерил ребёнку температуру, сказал, что всё с ним в порядке, посоветовал не обращать на дерзость внимания. Колебания настроений, это обычный процесс, как он выразился. Вернулись с Сашей в отряд» Унылая физиономия грустного клоуна. «Теперь, то же самое случилось и с Настей Забавиной. А днём ранее с Динаром Юсуповым. Да что же это такое? Может быть, я их чем-то обидела?» Здесь на листке под текстом имелось шесть неровных окружностей. Рваной посередине ленточкой они огибали написанное, и уходили куда-то к низу страницы. А там, в одну из таких окружностей попало окончание фразы, отчего у парочки букв исчезли чёткие контуры. Денис поднёс тетрадь к свету. Рассмотрел листок на фоне окна и догадался, что следы на нём это слёзы. Олеся без сомнений тяжело восприняла происходящее в «Буревестнике». Внезапно кто-то тронул его за плечо. Увлёкшись чтением, Денис не увидел, как сзади к нему незаметно подкралась тень. — Так вот ты где? Еле нашла. Татьяна Мартынова, подобрав края платья, бесшумно присела рядом. — Читаешь? Что именно? Она протянула вперёд ладонь, в надежде, что Лагунов опустит в неё своё чтиво. — Да так. Конспекты по физике. Решил подтянуть, пока есть время свободное. — Физика это святое, — уважительно кивнула напарница, — особенно если цветочки с каёмочкой правильно разместить. — Какие ещё цветочки? — Денис недовольно передернул плечами, терпеть не мог, когда другие говорили загадками. — Ромашки. Те, что на тетрадке сверху приклеены. Только сейчас он обратил внимание на обложку конспекта и к своему ужасу отметил, что та сплошь усеяна аппликацией. Ромашки, лютики, васильки вперемежку с ландышами. В пылу погони за чем-то важным, он совершенно не придал таким мелочам значения. — Да она по биологии раньше была, — поспешил оправдаться Денис, — ну, а потом решил на физику перекинуть. — Ну-ну. Девчонка, показалось, мгновенно ему поверила. — Я вообще-то по поручению Свистуновой пришла. Наталья Борисовна велела собрать всех вожатых в течение часа. — Зачем? — Не сообщала. Но только вид у неё, оторви, да выбрось. — Что, злая такая? — Денис всё-таки предпочёл убрать тетрадь себе за спину. — Скорее растерянная, не иначе как что-то из ряда вон намечается. Когда добрались до корпуса, там уже находился с десяток вожатых во главе с директором лагеря. Борисовна подошла позже, когда к группе собравшихся, присоединился ещё и обслуживающий персонал. Привела за собой обвешанного свистками на ленточках, какого-то подозрительно неспокойного мужика в спортивном костюме. — Ну, ясно, чё, — Вадим Бекиш раздражённо поморщился, — мало, блин, своих развлечений ещё и этот фигню какую придумал. Кто это вообще? Директор совхоза? Мы там стопудово подшефные. Потребуется организовать местным труженикам какой-нибудь праздник. Он был вожатым из пятого. Хотел в этом году съездить с родоками в Крым, но не срослось по причине практики, оттого и бубнел теперь, где ни попадя, срывая на всех некомфортное состояние. — Тише ты! — Шикнула на него Алёна Якимова, — ещё услышит. Хозяин разномастных свистков окинул собравшихся внимательным взглядом и, видимо всё же услыхав часть сказанного, громко сказал. — Товарищи пионервожатые, сотрудники, и руководители лагеря, позвольте сразу представиться. Зовут меня Сарычев Виктор Евгеньевич. Заместитель начальника управления Уголовного розыска в звании майора милиции. От неожиданного поворота событий рот Бекиша удивлённо раскрылся. — Опер? А что случилось? — Сконфуженно шепнул он. — Дело в том, что два дня назад из колонии особого типа сбежало пятеро заключённых, — не откладывая дел в долгий ящик, начал майор, — знаю, что в этих краях это не первый побег из мест лишения и все предыдущие случаи успешно локализированы. Он подбоченился, сделав шаг в центр круга. — Поэтому не стану нагнетать обстановку и в этот раз. Уверен, мы справимся собственными силами, однако, как говорится: «Бережёного…» Здесь он осекся, вовремя сообразив, что среди юных строителей коммунизма наставление прозвучит явно не в тему и закончил иначе. — «На Розыск надейся, а сам не плошай» Теперь майор вышел в центр собравшихся полностью. — Так вот, молодые люди, мы с коллегами подумали, что помощь вожатых будет не лишней, и решили выдать всем вам средства оповещения. Несостоявшийся «руководитель совхоза» стал по очереди снимать с шеи судейские свистки. — Предлагаю распределиться по парам и помочь нам в поимке преступников. Хочу успокоить, ваше участие будет чисто формальным. Ввязываться в передряги, конечно же, не придётся. Лес оцеплен сотрудниками милиции, а вы разве что прогуляетесь по периметру «Буревестника». Сюда беглые точно не сунуться. Их цели дорога, речной порт и вокзал. Но на всякий случай следует быть осторожными. Заметите что-нибудь странное, свистите разово, резко и длинно. Запас воздуха в лёгких не помешает. Он принялся раздавать ребятам свистки. — Студент плюс один взрослый сотрудник лагеря. Таким образом, формируем пары. Обо всём подозрительном докладываем по цепочке. Старшие звеньев лично мне. К дежурству приступим вечером, когда немного стемнеет. Задача ясна? Тогда всем можно идти готовится. Люди тихонько погудели, обсуждая новые вводные, но затем разошлись по комнатам. Лагунов задержался на поляне дольше других, присел поправить развязавшиеся при ходьбе шнурки на кедах, а когда справился, услышал что в пяти метрах правее зам. начальника УГРо говорит что-то начальнику лагеря. — Между нами, Николай Петрович, — майор доверительно склонился к директору «Буревестника» ближе, — для правильной оценки ситуации, вы должны знать, что беглые эти, не совсем обычные заключённые. На лице Колыбалова отразилось лёгкое недоумение. — Что значит не обычные? — Они сотрудничали с администрацией ИТК (Исправительно-трудовой колонии) особым образом. Ответ вызвал у директора лишь новые, мало помогающие общему пониманию вопросы. — Доносили на остальных? — Поддерживая секретность беседы, Петрович также понизил голос до шёпота. — Я не могу посвящать вас в такие детали, скажу только, что при побеге разыскиваемые убили десяток врачей. — Кого?! Глаза Колыбалова постепенно округлились. Слова «десяток врачей» прозвучала для него так, как если бы майор сказал, что в лагере обнаружили вымерших динозавров. — Откуда в колонии столько врачей?! — Он всё ещё не мог принять странную информацию. — Я же сказал, что не могу раскрыть вам подробности, — сделав ударение в начале фразы, повторил Сарычев. — Хочу лишь, чтобы вы осознали, с кем конкретно имеете дело. С ними невозможно договориться, их невозможно купить или выменять лояльность к себе на тушёнку. Если вдруг беглых увидите, задача вашего персонала дуть вот сюда. Всё остальное мы сделаем сами. Он взял висевший на груди Колыбалова красный свисток, повертел им перед лицом директора, так словно тот видит предмет впервые и указал на самую узкую часть изделия. — Надеюсь, вы понимаете, что всё, что я вам сейчас сообщил, останется между нами? Николай Петрович постепенно стал возвращаться в действительность. — Конечно, … я понимаю. — Чудно тогда, — на прощание офицер похлопал Петровича по плечу, пожав тому в миг ставшую безвольной, руку. В напарники Денису достался тот самый полковник из штаба армии, Чекмарь Владимир Матвеевич, ответственный за гражданскую оборону и патриотическое воспитание, кажется. Дед выглядел далеко за шестьдесят. Осунувшиеся от старости плечи, обрюзгшее лицо в красных прожилках, дряблая шея, слезящиеся глаза, которые он вытирал постоянно платком из бокового кармана. Ко всему прочему левая рука мужчины висела на перевязи, а правой, при ходьбе человек опирался на палочку. Тот ещё, в общем, полковник, как выяснилось. Не иначе, как за былые заслуги получивший в «Буревестнике» место. Поэтому, едва вышли, вечером на дежурство Денис поспешил от деда избавиться. — Владимир Матвеевич, давайте изменим маршрут патрулирования. Если мы станем двигаться друг другу навстречу, то намного улучшим контроль территории. — Лагунов ожидал, что полковник ему возразит, но тот лишь одобрительно кивнул головой. — Хороший план, молодой человек. — Чекмарь посмотрел куда-то в направлении леса, — с какой стороны начнём? — Вы начинайте от корпуса, а я пойду на опушку. Денис указал рукой на здание администрации лагеря. — Вон там, вдалеке навес имеется. В принципе можно сесть и наблюдать за лесом оттуда. «Если дед согласиться, полдела сделано. Не надо будет таскаться за ним по периметру, подстраиваясь под шаркающую походку " — Лагунов был уверен, что план сработает. — А ты хоть справишься без меня? С военным сподручнее, как-никак. — Старик, скорее для формы попытался показать свою значимость. — Конечно, товарищ полковник. Я очень ответственный. Чуть что замечу, сразу дам знать. «Товарищ полковник» подействовало на мужчину безукоризненно. Он подтянулся, приподнял голову, и посмотрел на Дениса глазами командующего фронтом. — Тогда приступай, сынок. И обо всех нарушениях докладывай незамедлительно. — Слушаюсь! — Сыграл до конца Лагунов. Дед удовлетворённо крякнул, развернулся и медленно побрёл по дороге к корпусу. «Отлично. Теперь можно и почитать» Луна светила лучше любого светильника, так что изучить прихваченную с собой тетрадь Мартыновой особого труда не составит. Денис дождался, когда мужчина скрылся из вида полностью, постоял ещё некоторое время, а затем двинулся в противоположную от него сторону. Миновал редкий пролесок и, обогнув лежащий за ним овраг, отыскал проделанную вожатыми прошлых смен, дыру в заборе. Юркнул внутрь, оставив позади территорию лагеря. «Ляпота!» — Лагунов с упоением вдохнул пахнущий лесом, спелыми травами и вечерней свежестью воздух. Он прошёл вдоль сетки пару десятков метров и набрёл на удивительной красоты, лесную поляну. «О! А вот и изба читальня!» Денис выбрал место на возвышенности в окружении молоденьких елей, где лунный свет был особенно ярок, присел на охапку душистой травы и открыл конспект где-то посередине. «Мамочки!!! Я, наверное, схожу с ума!!!» Буквы прыгали по странице, словно напуганные охотником зайцы по лесу и Лагунов догадался, что Олеся писала строки, пребывая в сильном волнении. «Сегодня ночью увидела, как девочки целовались! Я уже встречала подобное в лагерной практике. Зашла к ним в спальное, чтоб объяснить, что это неправильно и делать такое больше нельзя, но когда приблизилась, едва не потеряла сознание! Они и не целовались вовсе! Оказывается, Катя Рикша спала! А Вероника Устинова тихонько, чтобы никто из подруг не заметил пила её кровь!!!» Последнюю строчку Лагунов перечитал трижды. «Пила кровь? Это как это?» Он пробежал текст глазами ещё раз. Луна на мгновение скрылась за одинокой, потрепавшей бока о вершины сосен жиденькой тучкой, отчего фраза вышла едва различимой. «Наверное «жила», не «пила»». — Сообразил постепенно Денис, но «жила кровь» выходило ещё большей бессмыслицей. «Тогда не «кровь» а «бровь» вероятно. «Пила бровь». Что тоже не лучше»». Лагунов поправил тетрадь в руках, так чтобы она вновь попала в показавшийся из-за облака лунный свет и тут на поляне появилась группа людей. Под тенью укрывающих их деревьев точно было не разобрать, но Денису померещилось, что незнакомцы одеты в тюремные робы. «Только спокойно», — подумал он, на всякий случай спрятав конспект за пояс. Внезапно на поляне появилась ещё одна, ряженная в глухую хламиду, человеческая фигура. Кто-то высокий и крупный вышел на лесную опушку и стал ровно напротив скрывающихся в зарослях людей. Лица его было не разглядеть, ибо голову покрывал спадающий на плечи, чёрный капюшон. Денис услыхал, как под ногами кого-то из стоявших под деревьями, хрустнула ветка и низкий с хрипотцой голос произнёс: — Ты что же это Фома, ссучился*? С мусорами* поякшался и бросить нас всех решил? Жаться стал*, аки антилопа* какая плешивая. Забыл, кто с тебя кандаки то с больного сымал? Кто с малявой высокой* помог? На волю, кто отпустил, запамятовал, видать, бедолага? Говорил неизвестный спокойно, не торопясь, казалось даже как-то участливо, как будто историю человеку в хламиде рассказывал, а когда закончил, то медленно обернулся к товарищам, ожидая от них дополнения. Но те в ответ лишь злобно осклабились. — Мы ж не шакальё*, какое мелкое. Чин чинарём к тебе бебехи* наши пришли потребовать. Ну и часть, что по закону, нам стало быть полагается. Базлать*, походу, не станешь? От группы таящихся под деревьями мужчин отделился, наконец, человек со шрамом на лбу и двинулся навстречу изваянию в чёрном плаще. — Не по понятиям это, Фома, сам рубишь*. Негоже одному общак* то совместный робасить*, — «искалеченный», как-то по-особенному, сквозь зубы сплюнул в траву, — ведь кровушка твоя, теперь в общаке, считай. Как ни крути, мы вместе ведь в восполнении её поучаствовали. Думал, не придём за своей долей то? Загнёмся с корешами в поганой лабе*? Он подошёл к безмолвно стоящему перед ним человеку, закатал одежду и протянул вперёд грязную руку. — Давай! Денис заметил, как в свете полной луны на тонком запястье мужика набухли вихляющие под кожей, синюшние вены. — Чё ждёшь то, Фома, лучшего времени не придумать. Отдай, что взял и вертайся в лагерь свой, детишек воспитывать. — Человек со шрамом презрительно ухмыльнулся. — Кодла* не тронет. Слово даю. Некоторое время гигант в капюшоне всё ещё стоял молча, а затем неожиданно произнёс: — Попроси, как требуется. Если бы прямо сейчас, среди чистого звёздного неба над Денисом ударил гром, его оглушительные раскаты поразили бы парня гораздо меньше, чем пробирающий до костей ответ незнакомца. Мерзкий, походящий на утробный рык, голос заставил сердце провалиться куда-то в пятки. — Ты чё, ёршик*, барахлить* нам тут удумал? Бельма* таращишь? Не смотря на некую, присущую тону, мрачную, первобытную жуть, на мужика со шрамом угроза в голосе собеседника явно не действовала. — Как попросить, фраерок*? Лансы* о землю марать? Тебе походу реально бестолковку отремонтировали*? Лабан* наш где? Осознав, что человек в хламиде не собирается по добру с ними делиться, беглецы двинулись на того группой. Окружили со всех сторон и стали медленно приближаться. — Ну, всё, ларва*, я в долю к тебе не иду*, — мужик с рубцом на лице одним махом сбросил с себя одежду. Теперь шрам на лбу главаря воровской кодлы показался Денису жалкой царапиной. Такой фигуры, как у него, Лагунов не смог бы себе даже представить. От созерцания разрезанного, местами рваного, а затем видимо неоднократно сшитого заново тела, парня стало не по-детски мутить. Он отполз на полметра назад, согнулся и чтобы не привлекать внимания беглых, зажал себе рот левой ладонью. — Да чё с ним бакланить*, Пика. Не банки же ставить*, базар* серьёзный. — Подельник, что подошёл к Фоме ближе других вынул из кармана блеснувший при свете луны, складной нож, раскрутил перед лицом врага искусную «бабочку»* и вопросительно обернулся к хозяину. — Давай я исполню? Однако «искалеченный» инициативу шныря не одобрил. — Ша, * Юркий. Я сам. Мужик с ножом недовольно поморщился, но перечить старшому не стал. Спрятал металл в карман и послушно отступил под кроны деревьев. А Пика тем временем сложил в локте правую руку. Согнул кисть на ней почти пополам, а затем неожиданно распрямил ладонь в обратную сторону. Вначале Денис решил, что ему померещилось. На месте, где секунду назад у мужика были пальцы, торчала теперь пара острейших лезвий. От немыслимой трансформации прямо у него на глазах, Дениса перестало даже мутить. Он глубоко вздохнул и, пробуя отогнать наваждение, зажмурил веки. Покачал головой, в надежде, что всё изменится, но когда их открыл, торчащие из ладони зэка ножи никуда не исчезли. «Что за фигня тут вообще происходит?» Денис понимал, что не спит, но на всякий случай легонько ущипнул себя за ногу. Не помогло. — Ну, чё, Фома очково* тебе? Эко скуксился*. Поздняк метаться* теперь. Неодал «Гравий»* по барному*, сами возьмём. Тот, кого звали Пикой в одно движение подступил к человеку в хламиде ближе и без замаха ударил того клинками в живот. Кровь брызнула во все стороны несколькими мощными струями. Лагунов ощутил, как несколько её капель странным образом оказались у него на лице. Смахнул их ладонью и почувствовал, что тошнота никуда не исчезла. Его замутило снова, ибо он осознал, что воочию наблюдает, как на глазах его преступники лишают несчастного жизни. Вот сейчас человек качнется вперёд, зашатается и рухнет затем на землю, так как выжить после такого удара немыслимо. Денис запоздало вспомнил о висящем на шее свистке, нашарил в темноте его треснувший корпус и трясущейся от волнения рукой поднёс к губам. «Как там майор учил? Один длинный?» Он набрал в лёгкие побольше воздуха, а затем резко выдул его в узкую прорезь. — Фу-у-у-у-у-х… — Воздух при этом издал звук мгновенно спущенной шины. По какой-то причине шарик внутри корпуса прилип к стенке, а может быть, попросту где-нибудь до этого вывалился. Как бы там ни было, сигнала Дениса никто не услышал. — Вот она, корешки, лафа* то наша. — Искалеченный тем временем медленно вынул ножи обратно и словно кот молоко, стал слизывать с них тёплую ещё кровь. Денис не смог больше сдерживать подступившие к горлу позывы, перегнулся вперёд, выплеснув содержимое желудка себе под ноги. — Давай, подходи. Чего зенки то пялите? Времени мало. — Пика обернулся к подельникам, приглашающим жестом поманив тех здоровой рукой. Когда Лагунов немного оправился, то увидел, что Фома всё ещё стоит на ногах. Бормочет что-то себе под нос, но падать даже не думает. «Надо же, крепкий какой! " — невольно мелькнула мысль. Четверо беглых также оголились по пояс и двинулись к старшему группы. Они уже практически к нему приблизились, когда истекающий кровью Фома схватил человека со шрамом за горло. «Откуда у него столько силы?» Чтобы лучше видеть происходящее, Денис поднялся на ноги и раздвинул руками мешающие обзору ветки. — Хр-р-р. Сдавленный хрип мужика подействовал на сокамерников, словно ушат холодной воды. Они разом замерли, уставились перед собой в немом исступлении и стали наблюдать за тем, как раненый на смерть Фома оторвал их старшего от земли и, притянув к себе, жадно припал к его шее. «Какого хрена?!» Лагунов ощутил, что мыслить трезво он больше не в состоянии. Руки и ноги неожиданно стали ватными, живот скрутил нервный спазм, а перед глазами, обгоняя друг друга на поворотах, стали вращаться разноцветные большие круги. «Но этого ведь не бывает!!!» — Парализованный происходящим мозг, попытался вернуть сознание к логике. «Сегодня ночью увидела, как девочки целовались!» ……. «Мамочки!!! Я, наверное, схожу с ума!!!» ………. А Вероника Устинова тихонько, чтобы никто не заметил, пила её кровь!!!» ………… Фразы побежали в сознании единой новостной лентой. Денис в очередной раз мотнул головой, однако от этого стало лишь хуже. Болтающийся в воздухе Пика внезапно принялся уменьшаться в размерах. Его тело неожиданно дёрнулось, будто зека вдруг ударило током, а затем руки и ноги несчастного начали сохнуть. Кожа на них посерела, обтянула скелет тонкой плёнкой, отчего проступили торчащие изнутри кости, а когда сохнуть там было уже нечему, настала очередь туловища. Грудная клетка Пики провалилась куда-то внутрь, ребра неестественно выгнулись, и через мгновение, на месте бывшего человека висела обтянутая пепельного цвета пергаментом, иссохшая мумия. Глядя на немыслимую трансформацию зека, Лагунов неожиданно начал икать. С каждой секундой нервный тик становился сильнее, и когда сдерживать его стало сложно, на поляне случилось новое сумасшествие. Подельники Пики по-разному осознали, что с паханом их случился кризис, один во главе с Юрким по инерции ринулся в драку, а остальные бросились врассыпную. Тот, что подскочил к Фоме первым, промучился не больше минуты. Вначале он, так же, как и главарь подергался, повисел в воздухе, после чего с перекушенным горлом отлетел куда-то в кусты, а вот Юркому удалось больше. Воспользовавшись заминкой с подельником, зэк воткнул всё-таки нож свой под лопатку хозяину тёмной хламиды. Но, к огромному своему изумлению, осознал, что удар не подействовал. Фома легко, словно ребёнку, сломал нападавшему руку и, не реагируя на торчащий из спины балисонг*, молниеносно свернул ему ещё, и тонкую шею. Затем огромными, нечеловеческими рывками догнал последних, взобравшихся на дерево заключённых. Контуры фигуры его заострились (Дэн понял это даже под нависшим на теле плащём) и человек, словно бы готовясь к прыжку, подобрался. «Беги отсюда пока не поздно!» Возникший в сознании голос принадлежал девушке, однако в запаре событий Денис не придал странностям в своей голове никакого значения. Он был настолько потрясён происходящим в лесу, что не удивился бы, рявкни ему в ухо медведь. Но в следующую секунду парня вдруг накрыло отчаяние. Тело стала бить мелкая, доходящая до противного зуда, дрожь и, не совладав с нервами, он резко выпрямился. Не заботясь более о маскировке, раздвинул ветви скрывающей его молодой ели. Снедаемый ужасом выбрался из укрытия, после чего заорав во всё горло, бросился в сторону видневшегося вдали лагеря…