Лето 1979

После раскалённого добела города, его, изнывающих от полуденного зноя улиц, верениц шумных машин и толп, беспорядочно снующих в поисках спасения от жары граждан, Рейка встретила ребят долгожданной прохладой. Гуляющий по руслу реки бриз приятно освежал их румяные лица, солнечные лучи застревали где-то в натянутом над кораблём белом тенте, а шум равномерно работающих винтов за кормой наполнял слух завораживающими звуками бурлящей глубоко под килем воды. Если бы сейчас кто-нибудь из пассажиров теплохода «Вергилия» попросил Лагунова назвать место, где ему особенно нравится, надо полагать, тот без промедления, описал бы его одним коротким «здесь и сейчас». Ибо нет для человека большего счастья, чем в обжигающую жару, сидеть у воды, наслаждаться открывающимися вокруг прекрасными видами, да потягивать из стеклянной бутылки холодный, бьющий в нос воздушными пузырьками, «Дюшес» с шипучим характером. Всю дорогу до порта инцидент с разбившимся о стекло скворцом лежал на сердце парня тяжёлым грузом. Неприятно видеть, когда на глазах у тебя погибает живая птаха. Но, ничего не поделаешь, такова жизнь и стоило Денису повстречаться в порту с ребятами, случай у дома постепенно забылся. Сначала в «Буревестник» решено было спровадить группу вожатых для подготовки к приёму детей, поэтому, едва погрузились на судно, Вяземцева отправилась на корму речного трамвайчика, знакомиться с собравшимися там студентами из соседнего вуза, а Лагунов, облюбовав пустую скамью вдоль борта удобно на ней устроился. Не прошло и четверти часа, как на носу корабля, вяло помахивая перед собой сложенным из старой газеты веером, появилась какая-то, одетая в белую матроску, девушка с ажурным зонтиком и в соломенной шляпке. Барышня подошла к сидящему у перил Лагунову и стала заплетать растрепавшиеся от ветра волосы. — До лагеря далеко ещё? Услышав вопрос девушки, тот с сожалением оторвался от бутылки с «Дюшесом». — Да нет. Почти уже прибыли. Видите вон, церковь за поворотом? Пройдём перед ней залив с осокой, а там и пристань. Незнакомка справившись, наконец, с непослушными прядями, посмотрела туда, куда указывала рука Лагунова. Её, собранные теперь в тугую косу, тёмно-русые волосы, отливали на солнце в пепельный, мягко изогнутые брови очерчивали чистый, высокий лоб, а голубые глаза смотрели вдаль с особым вниманием. — Вы из пединститута? Денис кивнул в сторону собравшихся на корме шумной ватагой ребят. Поднялся со своего места и подошёл к незнакомке сзади. — Да. Едем вожатыми в «Буревестник». Я Таня Мартынова. Она протянула вперёд тонкую руку. — Денис. Денис Лагунов. Он закрепил знакомство лёгким рукопожатием, отметив насколько у его новой коллеги нежная кожа. — Первый раз здесь? Мартынова перестала созерцать окрестности и, обернувшись к парню, посмотрела тому в лицо. От взгляда в небесного цвета глаза девушки у Лагунова отчего-то ёкнуло сердце. Он, как последний школьник, внезапно смутился, задержав дольше необходимого её руку в своей. — Первый. А вы? — И я тоже. Девушка мягко потянула ладонь обратно. За спиной вдруг послышались чьи-то шаги и в следующее мгновение знакомый голос с ноткой нескрываемого удивления, произнёс: — Так вот ты где?! А я тебя по всему кораблю обыскалась. Вяземцева появилась, как всегда неожиданно. Обошла собеседницу Лагунова сбоку, сделав вид, словно той здесь и не было, а затем извлекла откуда-то из-за спины пропитанный масляными пятнами свёрток из плотной бумаги. — Смотри, чего тебе принесла, — Верка развернула уголок кулька, вытягивая наружу края румяного, пахнущего спелыми яблоками, тушёной капустой и чем-то ещё удивительно вкусным, печива, — пирожки. Твои любимые. Эти вот бабушка испекла, а эти сама. Она разделила ароматную выпечку на две равные части. — Попробуй. Денис взял кулёк из рук девушки, но пробовать не стал, положил на закрепленную вдоль борта деревянную лавку. — Спасибо. Потом как-нибудь. Вера, познакомься, пожалуйста. Он мягко развернул подругу лицом к своей новой знакомой. — Это Таня Мартынова. Она с ребятами из педагогического тоже в «Буревестник» вожатой назначена. Вяземцева, словно только сейчас заметив девушку, изумленно всплеснула руками. — Надо же! Очень приятно! И надолго вы к нам? В её голосе сквозила откровенная настороженность, а глаза не преминули обследовать Татьяну с головы и до пят. — До конца смены, если всё хорошо. — Мартынова вновь протянула вперёд ладонь, поспешив примирительно улыбнуться. «Вергилий» тем временем обогнул густо поросший камышом и осокой мыс, вошёл в тихую, уютную бухту посреди леса и на подходе к берегу дал длинный, звонкий гудок: «Встречайте! Мы прибыли!» «Буревестник» ждал их с предсказуемым, торжественно- печальным убожеством. Яркие транспаранты лагеря приветствовали очередную партию будущих строителей коммунизма бодрыми лозунгами. Из спрятанных где-то в радиорубке динамиков лилась весёлая музыка, а на лицах вышедших навстречу руководителей сияли искусственно налепленные туда улыбки. Но перекосившиеся от времени ворота в открытом положении подпирали два кирпича, руки и ноги статуи горнистки у входа давно уже треснули, обнажив проржавевшую наполовину проволоку, а покрашенные наспех буквы названия, сияли лопнувшей от пятидесятого, нанесённого на них слоя, краской. — Рад приветствовать вас в нашей дружной семье! — От группы собравшихся на берегу людей отделился крупный мужчина в льняной сорочке, — и как директор, заверить, что здесь вам точно понравится! Он подошёл к сошедшим с речного судна студентам и громко, чтобы услышали на задних рядах, представился: — Меня зовут Колыбалов Николай Петрович. Когда ребята дружно кивнули, директор познакомил их с остальными встречающими. — Леонтьева Анна Сергеевна — заведующая пищеблоком.‌ — Капустин Иван Павлович — капитан нашего корабля, но с ним, я надеюсь, все вы уже познакомились. — Чекмарь Владимир Матвеевич — полковник в отставке, представитель Штаба гражданской обороны страны, ответственный за Зарницу и патриотическое воспитание. — Захваткин Руслан Максимович — физрук и по совместительству наш завхоз. — Илья Владимирович Назибов — радиотехник, заведующий музыкой и радиосвязью — Ну и Носатов Валентин Сергеевич — бессменный на протяжении последних нескольких лет, врач нашего лагеря. Как вы знаете, завтра у нас первый заезд, а через несколько дней открытие. Там уже подробно каждого из вас детям представим, пока же добро пожаловать, как говорится. Берите вещи и проходите в корпус дирекции. Сегодня задача у вас расселиться, друг с другом плотней познакомиться, потому как работы нам всем предстоит много. Гудя от обилия новых эмоций, вожатые гуськом потянулись по крутому склону к воротам. Ноги по щиколотки вязли в сыпучем песке, поэтому, когда пересекли периметр лагеря, все, как один, облегчённо выдохнули. — Красота! — Идущая шаг в шаг за Денисом Вяземцева остановилась у огромной, росшей прямо у входа в лагерь сосны и восторгом оглядела окрестности. — Раз, два! Три, четыре! Три, четыре! Есть хотим! Открывайте шире двери, А то повара съедим! Откуда-то издалека послышался зычный голос с упоением марширующей в такт слогам женщины. — Да здравствует наука! Да здравствует прогресс! И славная история ЦК КПСС! Вера перехватила висящий на плече рюкзак удобнее и, не обращая внимания на основную группу студентов, направившихся куда-то вглубь парка, потянула Лагунова за руку. — Ай —да глянем, кто там такой горластый, речёвки шлифует. Денис хотел возразить, но было поздно, Вяземцева уже утащила его с главной аллеи. Они отклонились вправо, прошли по лесу несколько сот метров и оказались прямо перед центральным, расчерченным ровными квадратами, лагерным плацем. По его дорожкам, загибая пальцы при каждом шаге, маршировала не по годам располневшая, молодая блондинка. Одетая в шорты хаки и майку с надписью «Москва-80», на которой лучезарно улыбался миру плюшевый мишка, женщина тщательно проверяла, уложится ли текст речёвки в нужную ей дистанцию. Собранный на затылке резинкой тяжёлый хвост при каждом новом движении бил её по спине, но, увлечённая делом, женщина, казалось, не обращала на это никакого внимания. — Галстуки из кумача Мы внучата Ильича. Знаменосец выше знамя Алый символ поднимай! Запевала нашу песню Для отважных запевай! — Это что ещё за хомячок с олимпийской символикой? — глядя, как усердно незнакомка старается одновременно считать шаги и не сбиться с рифмы, Верка едва не брызнула со смеху. — Тс-с-с, — шикнул вдруг кто-то за спиной девушки. Друзья резко обернулись и увидели, что за кустами, недалеко от них на коленях стоит человек. В рабочем халате и рукавицах на перепачканных краской ладонях. В правой руке мужчина держал широкую, сочащую белой эмалью кисть, которой аккуратно выводил на плацу недостающие линии. — Не советовал бы с Натальей Борисовной таким вот образом знакомиться, — он отложил кисточку в сторону, после чего неспешно поднялся, — Свистунова старшая пионервожатая, как-никак. Застигнутая врасплох Вяземцева ничего ему не ответила. — Позвольте представиться, — незнакомец сделал два шага ребятам навстречу, — Степаныч. Сторож. Мужчине было явно за пятьдесят. Худощавый, неухоженный, с волосами цвета жухлой травы, он не производил впечатления, человека близкого к пионерским дружинам. — Извините, — ответил за Вяземцеву Денис, — мы учтём. А где у вас здесь директорский корпус? Мужик в халате указал им куда-то за спину. — Вон там. За теми деревьями. — Спасибо, — Денис развернул Веру в нужном направлении и не сильно подтолкнул рукой в спину. Пока друзья исследовали территорию и знакомились с другими сотрудниками, лучшие места в корпусах ожидаемо разобрали, так что пришлось довольствоваться лишь тем, что было пока свободно. Вере досталась комнатка в конце коридора деревянного здания у самого выхода на террасу, которую она разделила с Дашей Самойловой, студенткой третьего курса их вуза, а Денис и вовсе стал соседом местного радиотехника Ильи Назибова. Парень оказался старше его на три года, не женатым, кроме «Буревестника» работающим ещё в каком-то там ЖЭКе электриком, но, в общем то весёлым и разговорчивым человеком. — Впервые вожатишь? — как только Денис вошёл, Илья взял у него рюкзак и бросился помогать устроиться. — Ага. Так практика в этом году выпала. Назибов поставил вещи Дениса в свободный шкаф, по-хозяйски прикрыл створку и понимающе закивал головой. — А я уже седьмой раз здесь. И не собирался вроде так долго задерживаться, но подработка летом пока не мешает. Какая-никакая копейка к отпуску. Он указал на заправленную солдатским одеялом с двумя полосками, свободную кровать в углу комнаты. — Вон та твоя. Лагунов сел на койку, качнув своим весом упругую панцирную сетку. — Ого, жёсткая какая, как новая! Илья в ответ неопределённо пожал плечами. — Так на ней, считай, никто и не спал, после того случая…​​ Он собрался было добавить что-то ещё, но вдруг спохватился, оборвал предложение на полуслове, не во время замолчав. Почувствовал, что ляпнул лишнее и тут же попытался тему сменить. — Ты футбол то хоть любишь? В комнате повисла напряжённая тишина, в которой стал различим звон застрявшего где-то в паутине под потолком несчастного комара. — Какого случая? — Денис перестал раскачивать сетку. — Да… не важно, в общем.— Назибов развернулся к соседу спиной, направившись к висевшему у двери зеркалу. — Давай-ка лучше на обед собираться. В столовой сегодня борщ. Красный! Баба Нюра его знаешь, как здесь готовит? Язык проглотишь. Наваристый, на косточке сахарной. Представь, что кость такая вся томная от говядины разомлевшая, посередине котла плавает. А когда разливать станут, то в каждой тарелке мясо. И сметаны, обязательно, огромная ложка. Он шумно сглотнул подступившую к горлу слюну. — Пошли, чувак, сам короче заценишь. Но Денис на прелести борща не купился, встал с постели и догнав Назибова у дверей, ухватил того за запястье. — Расскажи, Илья, какого случая? Осознав, что уйти от ответа уже не удастся, техник нехотя вернулся на место. Уселся на табурет напротив койки Дениса и посмотрел на соседа по комнате тщательно изучающим, внимательным взглядом. — А ты не буйный, случаем? Концертов мне здесь не станешь устраивать? Лагунов почувствовал, как от собравшейся открыться ему информации, повеяло чем-то не слишком приятным. — Нормальный, вроде. — Нормальный? — Сведя брови, подозрительно переспросил парень, — Ну, раз нормальный, ладно тогда. Илья глянул в окно, убедился, что за ним никто не стоит и склонился Денису к самому уху. — Девчонка тут однажды пропала. — Чуть слышно зашептал он. — Как раз в первое моё в «Буревестнике» лето. Я тогда совсем пацаном ещё был, а она вожаткой из пятого. Олеся Мартынова. Как сейчас помню, спокойная девушка, красивая даже, если кому крепкие нравятся. Так вот спала она точно на этой кровати, — Илья указал на постель Лагунова, — комната в тот год за девчонками числилась. Ну а затем жить здесь желающих уже не нашлось. То ли боялись чего, то ли в предрассудки какие поверили, не скажу толком. Назибов неожиданно замолчал. Обвёл стены глазами, словно бы заново их изучая. — А ты? — А что я? Решил тогда сюда перебраться. В байки разные не особо-то погружаюсь. Ну и один. Никто, к слову сказать, не мешает. Понимаешь, о чём говорю? Он многозначительно кивнул в сторону портрета Аллы Борисовны Пугачёвой на противоположной стороне помещения. — Подружку, что ли сюда привести? — догадался Денис. — Молоток! Соображалка функционирует, сработаемся, — обрадовался его сообразительности сосед, — ну всё, погнали короче в столовку, не то опять, как вчера не успею. Однако Лагунов не двинулся с места. — А как Олеся пропала? На лице техника появилось кислое выражение. Разговор явно не добавлял ему настроения и, судя по всему, он не раз уже упрекнул себя за то, что сдуру сказанул лишнего. — Да кто его знает, не ясно ведь толком. В душ вроде как мыться пошла, там и исчезла. — В каком смысле исчезла? — Глаза Лагунова удивлённо расширились. — В прямом, Денис. Вот она есть, и её тут же нет, — Назибов недоумевая, развёл руками, — хрен знает, как это вышло. В голове у Дениса тут же возник рассказ Вяземцевой о пропавшей в лагере вожатой, гигантском тарантуле и о беспричинно погибающих после смены детях. — Ну, а милиция? — Повторил он вопрос, который задавал Вере. — А что, милиция? — Илья отреагировал подчёркнуто безразлично, — побегала тут пару дней по лесу. Жителей с соседней деревни поспрашивала, на том и закончила. Решили, что утонула вожатка, но труп её, к слову сказать, не нашли. Илья взглянул на часы, словно вспомнил вдруг что-то самое важное, и, не терпящим возражений голосом, решительно выдал: — Хорош, Дэн. Пока мы байки тут будем травить, на кухне всё самое вкусное разберут. Вперёд, обедать! Не обращая больше внимания на Лагунова, он двинулся прямиком к выходу. — Чего сидишь? — спросил, проходя мимо. — Один иди. Я пока не хочу. Здесь побуду, обустроюсь маленько. — Ну-ну. Харчи домашние скоро закончатся. Как знаешь, братан. Когда дверь за соседом захлопнулась, Денис упал на кровать, с удовольствием вытянув на ней уставшие от быстрой ходьбы ноги. Не взирая, на палящий снаружи зной, в комнате было прохладно. Раскидистая ель за окном заботливо прикрывала здание огромными лапами, отчего находиться внутри, было легко и комфортно. Проникающий сквозь короткую занавесь ветер, мягко покачивал не прикрытую с ночи форточку, шевелил уголки забытой кем-то на круглом столе газеты, да осторожно ласкал лицо, лежащего на постели Дениса. «Выходит, не врала Верка, — посетила вдруг парня мысль, — «в «Буревестнике» реально вожатка пропала. Интересно, что с ней на самом деле случилось? Может и правда, утопла? Тело ведь могли не найти, но Илья сказал, что в душе исчезла. Где душ в здании, а где речка? Добрых метров семьсот выйдет от корпуса. И как тогда, у реки она очутилась? Сторож, опять же на воротах имеется, Степаныч, вроде? Должен был видеть. Или она через забор перелезла? Загадка, выходит. Решила купаться, в душ то зачем идти? А раз утонуть захотела, то проще днём, когда ворота не заперты. Странное дело. Одни вопросы, короче». Пока он лежал и раздумывал о странностях давней пропажи, в окно залетела муха. Большая и толстая, словно успела уже вперёд Назибова сожрать в столовой его ароматную порцию. Приземлилась на подоконник и, причесав лапками крылья, двинулась в направлении койки Дениса. Осторожно, чтобы не спугнуть хитрую тварь, парень достал из тумбочки полотенце, замахнулся на наглое насекомое, но, проследив взглядом, где муха остановилась, положил полотенце обратно. Смахнул её взмахом руки и стал с интересом рассматривать место, где та секунду назад сидела.На самом краю подоконника (но только с нижней его стороны) на доске имелся рисунок. Какая-то выцветшая за долгое время, не то звёздочка, не то солнце с прямыми лучами. Лагунов нагнулся к окну поближе, протёр изображение пальцами и увидел, что на подоконнике нарисован пионерский значок. Пятиконечная звездочка, внизу которой курсивом имелась знакомая надпись. Однако, присмотревшись внимательнее, Денис осознал, что это вовсе не «Всегда готов», как он ожидал в начале, а странное «Не спи, товарищ!», которое к тому же ещё и дважды подчеркнуто. В довесок ко всем странностям, рисунок изображал лицо насмерть чем-то напуганного пионера, с приложенным к губам указательным пальцем: «Тс-с-с! " Сам не зная зачем, Денис ощупал изображение пальцами и рефлекторно надавил на его основание. В следующий миг нижняя часть подоконника треснула. Угол доски разделился надвое, а затем небольшой фрагмент его отвалился. В глубине образовавшейся ниши обнаружился широкий тайник, в который Денис тут же запустил руку. «Может это Илья, что-то здесь прячет?» — пришла запоздалая мысль. Как бы там ни было, пальцы уже ощупывали лежавший внутри предмет. Широкий и плотный. Лагунов изловчившись, зацепил его ногтем мизинца, а затем медленно потянул находку наружу. И когда до края осталось каких-нибудь, три сантиметра, Денис, к великому своему изумлению, сообразил, что это конспект. Почему-то именно в этот момент, он ощутил те же чувства, что и в подъезде родного дома, когда в окно его врезалась птица. От молчаливого созерцания старой тетради сердце снова ускорило ритм, по спине пробежали мурашки, а горло неожиданно сковал нервный спазм. Если не считать оклеенной яркой бумагой обложки, то тетрадь оказалась, самой что ни есть простенькой. Общей, в клеточку, с добротными скрепами посередине страниц. Вот только подписана была диковинно: «Защити себя и друзей», да на титульном листе имелся всё тот же пионерский значок со словами: «Не спи, товарищ!» Повертев находку в руках, Денис уже собрался было её открыть, как внезапно заметил, что из тайника под окном свисает ещё и тоненькая, завязанная узелком тесёмка. Он ухватил верёвочку пальцами, мягко потянул на себя, и в ту же секунду в дверь комнаты постучали. Лагунов не придумал ничего лучшего, чем забросить тетрадь глубоко в тумбочку, а разломанный надвое подоконник прикрыть широкой подушкой. — Да! В спальное вошла та самая, час назад маршировавшая на плацу, вожатая (вблизи, кстати, женщина показалась Денису не такой уж и плотной) Деловито осмотревшись по сторонам и, видимо увиденным оставшись довольной, она развернула в руках какой-то список. Пробежалась по нему глазами в поисках нужной фамилии, а затем вопросительно посмотрела на сидящего в комнате парня. — Лагунов? — Я. — Отлично! — почему-то обрадовалась Свистунова, — освоился? Будешь у нас вожатым четвёртого отряда. Она сделала на бумаге соответствующую пометку. — Вместе с Мартыновой. Она там девочками займётся. Занятый внезапной находкой мозг воспринимал новую информацию отрешённо. — С какой Мартыновой? — Здрасьте, приехали, — Наталья Борисовна внезапно состроила недовольную мину, — Мартынова в этом заезде у нас одна. Татьяна, которая. Студентка Куйбышевского пединститута, если вы ещё не знакомы. До сознания Лагунова стал медленно доходить смысл услышанного, и парень попробовал провести в голове несложные параллели. — Татьяна Мартынова? — Задумчиво повторил он. — Лагунов, с тобой всё в порядке? — старшая вожатая с опаской на него посмотрела. — Ты вообще хорошо себя чувствуешь? Бледный, какой-то. Судя по реакции Свистуновой, его вид сейчас и, правда, не особенно впечатлял. — Нормально всё, Наталья Борисовна. Я просто немного задумался. — Ну, ну. А на обед, почему не сходил? — Не хотелось пока. — Ладно, Лагунов. Как знаешь. Но завтра, чтобы как штык был. Детей по отрядам распределять станем. Наталья Борисовна с иронией пригрозила ему кулаком и снова уткнулась лицом в свои списки. Отыскав необходимые данные, направилась в соседнюю комнату. Едва Свистунова ушла, рука Лагунова сама потянулась к обнаруженному недавно схрону. Подушка полетела в сторону и, вновь ухватившись за кончик тесёмки пальцами, Денис вытянул из-под окна изрядно потрёпанный частыми прикосновениями, похожий на почтовый, ключик. ‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍