«Бога сновидений Гипноса представляли
крылатым юношей с маковым венком,
летающим над землей, разливающим
снотворный напиток и смыкающим веки
смертных своим жезлом.
Такой силе не могли противиться
ни люди, ни боги.
Его брат - бог смерти Танатос, тоже носил
маковый венок; разница была лишь в том,
что его одеяния и крылья были чёрными,
а навеваемый сон – смертельным»
- на основе «Мак в растительном коде основного мифа»,
Т.М. Судник, Т.В. Цивьян.
Глава III. Коварное маковое поле. Солнце, по-апокалиптически багряное и иссушающее, ленно переваливалось за середину небосвода, когда Вики и Мальбонте наконец покинули школу. Проблемы с коммуникацией крылолетчиков, старые карты и бесконечные наставления Мими – вот основные причины задержки. Мальбонте, обычно непоколебимый и холодный как кусок бетона, уже начинал выходить из себя – уж очень он не любил, когда что-то отклонялось от плана. Не желая показывать, что своими бесконечными прощаниями с подругой Вики его разозлила, он даже отказался от поддержания обычного светского разговора – летели они молча. Ели, лиственницы и пихты то и дело сменялись просеками, изредка перемежались с селениями – красота, да и только! Но любоваться всеми прелестями дикой природы Небес Вики не могла – ее точило желание поговорить с Мальбонте, задать один-единственный, но так интересующий ее вопрос. Долго она не решалась – больше, чем с половину дороги. Все мялась, нервно заламывая кисти, думала: «вот сейчас, сейчас весьма неплохой момент». Но все же его пропускала, и тогда ждала другого. Разговор был не из приятных, но, с мыслью «Мальбонте должен мне хотя бы и за десять прожитых с ним лет», Вики таки собралась с духом: - Между нами ведь ничего? Так ты тогда сказал, - она решила зайти издалека. - Да, - девушке даже показалось: она физически ощутила, как Мальбонте, раздраженный во многом чуждой ему любовно-амурной темой, закатил глаза. - А как ты думаешь, это мог быть… ну не знаю… стокгольмский синдром? – Вики знала, Мальбонте много читал, в том числе и земных книг, и надеялась, что некоторые из человеческих терминов ему знакомы. Она не прогадала: - Никогда не думал об этом в таком ключе. Я понимаю, к чему ты ведешь, Вики. Твои мысли - все еще раскрытая книга. Хочешь совет, по старой дружбе? – Вики кивнула, - стокгольмский синдром – это не про «истинное» и «ложное», это про механизм возникновения чего-то, что может быть как одним, так и другим. Девушка многозначительно вздохнула: - Спасибо. Всю оставшуюся дорогу она крутила в голове сказанное метисом. Неужели ее настолько легко прочесть? «Это не про “истинное” и “ложное”» - но как тогда отличить одно от другого? И если стокгольмский синдром по определению – сочу́вствие жертвы к, условно, похитителю, значит ли это, что есть все же какие-никакие, но «чувства»? Не просто травма. Все эти вопросы носились по сознанию, заставляя его мучительно и болезненно изъедать само себя, пока они, наконец, не долетели. Н-да, не зря старикашка забрался в такую даль – место воистину было необыкновенным: пойменные луга, река, разделяющаяся на два рукава: один из которых петлял, образуя излучину, а другой с шумом и грохотом срывался вниз с отвесной скалы дикого острова, являя собой захватывающий дух водопад. Старая хибарка, в которой, по-видимому, и обитал старичок, была едва различима – так поросла она кустарником и дикой вишней. Да и кроме того, она утопала в густо-алых бликах, которыми искрилась похожая в свете умирающего Солнца ни то на кровь, ни то на вино, река. По рассказам Сэми и Эрагорна, Артимидор был весьма своенравным, но презабавнейшим персонажем. Мальбонте таких не любил. Вики была практически уверена: он непременно найдет предлог, чтобы увильнуть от разговора с дедком. Так и случилось: - Я осмотрюсь, а ты иди к Артемидору. Вы оба с Земли – вам будет легче друг друга понять, - а еще говорит, что это она́, как открытая книга. Кивнув, Вики направилась к старому дому. Хуторской пейзаж напомнил ей милые сердцу моменты отдыха на ферме с отцом: рыбалка поздними вечерами, практически ночная, но от этого еще более вкусная, уха, и ощущение – и это, наверное, самое главное: так будет каждое лето. А впереди еще вся-вся жизнь! Девушка аккуратно постучала. - Да, да? Я уже практически… хотя, стойте, погодите… - старичок наконец-то выглянул. Он был не так стар, как девушка успела себе представить. Борода, хоть и всклокочена, но все же хорошо подстрижена, приличный костюм: рубашка и забавные брюки на подтяжках. А еще: добрая и мягкая улыбка. Которая, однако, сменилась на выражение удивления, стоило онейрокритику ее увидеть: - Воистину неисповедимы пути Господни! Вы? – что бы это не значило, но Вики тоже улыбнулась. Не наигранно – ей, и правда, было приятно. Одно только упоминания всуе Господа пробудило в ней щемящую сердце ностальгию – такое встречалось только на Земле. - Разрешите представиться: Вики Уокер. Я к вам по важному – очень важному! – делу. - Что же, дорогая, верю, верю. Ко мне с другими и не приходят. Но сейчас я доделываю работу, от которой никак не могу отказаться. Да и, кроме того, она мне самому интересна. Так что, я немного занят. Впрочем… В чем состоит ваше «очень важное дело»? - Вы, говорят, умеете насылать видения, которые дает Гипнос. А потом их трактовать. - Ну, все не совсем так, конечно, но, в целом, суть передана верно. Насколько вам срочно? - Очень! Старичок оглядел пергаменты, хаотично разбросанные по столу, а затем перевел взгляд на часы: - Ох, еще рано! Боюсь, вам так или иначе придется подождать заката: чтобы увидеть нужного вам рода сон, необходимо проделать кое-какие ритуалы при свете Вечерней Звезды. Раньше никак не выйдет. Вики вздохнула. - Но тут очень красивые места! Вы прогуляйтесь! А я как раз окончу свою работу – таких занимательных сновидений я еще не трактовал! Вы не поверите, несколько веков я не был никому нужен, а тут сразу столько внимания! Рекомендую сходить к излучине. Там в этом году вырос мак. Вы, кстати, весьма бы помогли, если бы набрали небольшой букет – потребуется для вашего ритуала. Вики сложила руки в благодарности: - Спасибо, что отозвались на просьбу! - Да уж пока не за что, - старичок невинно улыбнулся. Не был бы он таким божьим одуванчиком, Уокер непременно решила бы, что тот что-то замышляет. Делать нечего: прогуляется к полям мака-самосейки. Красное море горело недалеко от домишки, она бы долетела до него буквально за три-четыре сильных взмахов крыльями. Но Вики решила по старинке: добраться пешком, как некогда ходила на Земле. Ей нравились маковые поля – они напоминали о «волшебнике страны Оз», которого в детстве читал ей отец. Там девочка тоже прогуливалась по полю из крупных алых маков, пока ей не захотелось прилечь поспать прямо посреди поля. «Опасно предаваться бесплодным размышлениям и грезам, - говорил тогда папа, - Нужно действовать. Иначе рискуешь так никогда и не проснуться – навечно погрязнуть в мыслях ради мыслей». Воспоминания об отце грели сердце, а окружающий пейзаж радовал глаз – что еще нужно? Вики глубоко вдохнула: еле-еле был слышен влажный и тягучий запах речной воды, немного пахло озоном - верно, недавно была гроза. Основным же был стойкий аромат маков и маковых семян: дурманящий, пряный. Тем страннее на его фоне выглядел легкий лейтмотив табака и ментола, витающий в воздухе. «Табака и ментола? Блять…». Сначала Вики подумала: ей на́верно кажется. Этого просто не может быть. Кто в Диких Землях будет курить ментоловые сигареты? Может, это причудливые хитросплетения памяти подсовывают ей кажущийся реальным аромат? Но увидев небольшую прореху в строю маковых бутонов – словно кто-то лежал средь цветов, Уокер поняла: ей не кажется. Какого, блять, ебаного черта?! Неужели, он и правда собрался им мешать? Что тут забыл? Все выглядело так, словно сама судьба подсовывала им очередную встречу. Вики еще раз глубоко вдохнула какофонию ароматов. «Опасно предаваться бесплодным размышлениям». Ладно уж, будь что будет. Аккуратно, словно кошечка тихо, она подошла к всаднику, присев рядом с ним. Тот – по его лицу Вики поняла: он удивлен встрече не меньше ее самой – приподнял торс, тоже оказавшись в сидячем положении. Голод, быстро подавив удивление на своем лице, продолжил будто бы невозмутимо курить. Словно, так и было задумано. Ни слова не проронил. - Ты чего здесь? – будничная интонация, словно она одноклассника повстречала в аптеке, делала ситуацию еще более нелепой. Уокер это понимала, но лучше она будет выглядеть нелепо, чем еще хоть секунду потратит на мысли о том, что в такой ситуации вообще стоило бы сказать. Голод обвел руками окружающий пейзаж, сопровождая правую его часть табачным чадом: - Интересное место. Напоминает мне дом. Умирающее кровавое Солнце, красный ковер под ногами – все и правда чем-то напоминало обитель Всадников. - Разве что, курить можно, - с улыбкой заметила Вики. - Верно, - Голод улыбнулся ей в ответ. – Может, не такие уж и разные наши миры. Уокер покачала головой: - Не-а. Разные. Совершенно разные, - в доказательство она предъявила только что сорванный одуванчик, чудом выросший в этом красном море. Обычно мак забирал все ресурсы почвы, не оставляя ничего другим, даже сорным, растениям. – Ваш мир, хоть и сам живой, не оставляет никакой возможности пробиться другой жизни. Этот – не такой. Здесь у каждого есть шанс. Голод усмехнулся. Возможно, Вики и права. Прежде он и подумать не мог, что хоть когда-нибудь сможет с кем-то спокойно говорить, не ослабляя; к кому-то прикоснуться. Его дом не оставлял ему шансов, и только этот, несовершенный, как считали всадники, мир подарил ему такую возможность. Вики, взяв одуванчик практически у цветоложа, в какой-то глубокой задумчивости провела им по подбородку несколько раз, а затем испытующе посмотрела на Голода: - Я зеркальце забыла, - она хотела сказать «дома», но внезапно осознала вдруг, что со времен пришествия Чумы дома у нее больше то и не было, - взгляни! Посмотри: остался след от пыльцы? Девушка резко подалась корпусом к Всаднику: ее локоны выбились из-за ушей и теперь прикрывали практически все лицо. Немного спутанные в дороге, но блестящие на Солнце и в этом всем такие живые. За волосами подбородок было никак не разглядеть. Голод потянулся к ним, чтобы заправить спавшие пряди, но замер в нескольких сантиметрах в какой-то нерешительности. Это не ускользнуло от внимания Вики: она сама заправила локоны и запрокинула голову вверх, обнажая изящную шею и задирая подбородок: - Ну как? - Желтый. А на что тебе это? - Да так. Еще в детстве прочла в какой-то книжке: земное гадание. Нужно провести одуванчиком по подбородку и взглянуть: остался ли след, - она протянула ему цветок. - Это «одуванчик»? - Ага. Так они сидели с несколько минут: Вики глядела на мертвое Солнце, кутавшееся в облаках, собиралась с чем-то. А Голод докуривал сигарету, после каждой затяжки сравнивая ее с одуванчиком, что был в левой руке. - А книжка эта глупая. Там все очень печально кончилось, - Всадник докурил и, видно, собирался уходить. Вики зарделась. Она и сама не помнила, в какой именно книжке это вычитала, но никак не ожидала, что Голод может знать о таком пустяковом развлечении для земных девчонок. Однако, думать об этиологии собственных действий и их последствиях ей уже опостылело. Знает на что гадание? И хорошо, что знает! Так проще. - Погоди, - она схватила его за руку, не давая подняться. – Я хотела извини… Она не успела докончить: Голод прервал ее слова поцелуем. Не таким, как их первый: теперь он был более требовательным, ярким. А может, красок в него привносили алеющие вокруг маки. Кажется, целоваться в цветочных полях входило в привычку. Вики знала: самосейка – это не снотворный мак, она не может дурманить, но отчего так приятно кружилась тогда голова? И почему все глупые, изъедающие душу мысли пропали? Все глубже и глубже становился их поцелуй. Кажется, Вики уже потеряла над ним контроль: в голове набатом звучало только «будь что будет!». Она уже сидела у Голода на коленях, перекинув свои две ноги через его правую, отчаянно пытаясь надышаться в те короткие секунды, на которые они разрывали поцелуй. Они были так близко… Настолько, что Вики не могла не почувствовать: не ей одной хочется бо́льшего. Оторвавшись от когда-то бледных, а теперь раскрасневшихся от поцелуев, губ Голода, Вики на мгновение застыла, провалившись взглядом в холодные малахитово-бриллиантовые глаза. Всего на мгновение! А затем ее руки потянулись к портупее, старательно пытаясь нащупать, как же ее расстегнуть. Уокер точно знала: продолжения хочется им обоим, но почему-то, едва прекратив очередной (как думала Вики – «очередной») поцелуй, Голод сбивчиво произнес: - Не стоит нам… мне не стоит, Вики. Это еще что за новости? Всадник легко поднял ее в воздух, убирая с собственных ног (иронично: хоть Всадником и был он, но Вики буквально оседлала его самого), отряхнул от травы и песка плащ и, закинув тот на плечо, зашагал вдоль поля, видно, намереваясь пройтись, а не просто исчез, как делал это всегда. - Да что с тобой не так? – понеслось ему вдогонку от запыхавшейся девицы. «Видно, она не поняла, что, глядя в глаза, невольно показала мне часть воспоминаний. Оно и к лучшему», - пронеслось в мыслях Голода. Он правда не хотел подглядывать, но в тот момент, когда Вики глядела на него так, она была такой открытой. Да и думала, судя по всему, только о нем: поэтому Всадник и увидел воспоминания, связанные с ним самим: опять часть того сна, где он говорит, что ему на нее плевать, небольшой фрагмент их игры в детскую настолку и громкие, громкие мысли Вики: «ЭТО ВСЕ НЕ ПО-НАСТОЯЩЕМУ! ЭТО ВСЕ СТОКГОЛЬМСКИЙ СИНДРОМ!». Так, значит. Впрочем, а чего ему стоило ждать? Это он мог говорить только с ней, мог касаться только ее. Это он не знал, каково это: ждать с кем-то встречи, ловить моменты волнительной близости. А она? Если она по какой-то причине и решилась сыграть в эту игру, то для нее это все несеръезно. Развлечение, не более. «Не по-настоящему». Осталось только разобраться в том, что такое «стокгольмский синдром». «Надо кончать здесь дела, и возвращаться в свой мир», - решил Всадник. Оставшаяся на поле Вики, долго не могла прийти в себя. Мягко говоря, ахуела она знатно. Ну вот что, что такое это было? Почему он ушел? Что опять она сделала не так? Сил разбираться не было. Она глубоко вздохнула, стараясь досчитать до десяти, при этом ни о чем кроме счета не думая. С трудом – с третьей или четвертой попытки – но досчитала, и принялась собирать маковый букет, о котором просил Артимидор. В любом случае, уже скоро закат. Без дела не останется, а, значит, ей будет, чем занять голову, чтобы туда не лезли непрошеные мысли. С несколькими небольшими маками в руках она подошла к хибарке. Старичонка увидел ее из окна и поспешил открыть дверь – она даже постучать не успела. Около стола уже сидел Мальбонте, вращая в руках крохотную и хрупкую чашечку, очевидно из специального «гостевого» сервиза. Тоже такая земная привычка! Девушка невольно улыбнулась. - Давно здесь? - Смотря, как считать. Вики вопросительно глянула на метиса: - В каком это смысле? Но вмешался Артемидор: - Осматривая местность, встретился с еще одним моим клиентом, хе-хе. Господин только что пришел в себя, такая уж у третьего Всадника особенность. - Клиентом? - Так точно. Приходил, просил истолковать одно сновидение. Издалека, конечно. Все просьбы и вопросы я передавал ему на бумаге, он так же мне на них отвечал. С таким материалом я, конечно, еще не работал. Сон с двумя сновидцами! Но тем интереснее! Вики поняла, о каком именно сне говорит старичок. Так вот значит как… Он не обиделся на нее, не надумал лишнего, а решил спросить о значении сна того, кто разбирается в этом лучше всех… Внутренне Вики ликовала: это все значило лишь одно: ему не плевать на то, что думает о нем она́, ему не плевать на нее! Артемидор же продолжал: - Я считаю, что и вам должен сообщить о толковании сна, раз вы тоже его видели, мисс Уокер. Дело в том, что в искусстве онейрокритики огромное значение играет сам сновидец: его личность, пол, возраст, здоровье, профессия, и проч. и проч. Сны же с двумя сновидцами я не трактовал никогда: не знаю, как следует разбирать их правильно. Значит ли он для каждого сновидца свое, или же значение одно, общее на двух, или же они перемешиваются – исход не определен. Но могу сказать следующее: яркий плащ в камнях и жемчуге, шлем, театр, ссора – значения ярко выделяемые. Сон с пятницы на субботу – с Венеры на Сатурн. Да и к тому же два сновидца. Тут ситуация «или-или»: либо вы, мисс Уокер, побеждаете в войне, путем умерщвления вашего прямого оппонента, либо кого-то из вас двоих, а, может, и обоих сразу, ждут новые отношения. Вот все, что способен истрактовать. Точнее – не могу, слишком уж расходятся личности сновидцев. - Спасибо, - прошептала раскрасневшаяся Вики. Она злилась на старичка за его бестактность: не мог сказать об этом лично, чтобы Мальбонте не слышал? Но, как говорится на Земле, «слово – не воробей». Остается только надеяться, что метис пропустил все мимо ушей или не воспримет серъезно. Но Вики понимала: Мальбонте не такой. Он обязательно в камне высечет все в своей памяти и использует информацию, как только ему станет это выгодно. Ебаный стратег. - Что ж, приступим к ритуалу? Мисс Уокер, необходимое сновидение увидите именно Вы. Вы же не против? – Вики замотала головой, - ну вот и отлично. Старичок подошел к Мальбонте и вырвал у него два пера. - Айй! Какого черта? Дед понимал, что слишком уж нужен ордену, а потому Мальбонте ему не навредит. И нагло этим пониманием пользовался. Вики нравилась безбашенность старичка. - Необходимо для ритуала. - Насколько я знаю, в подобного рода ритуалах используются перья черного петуха, - Мальбонте потирал саднящее крыло. - О, не беспокойтесь. Сойдут и ваши. Вики прыснула со смеху. Судя по всему, между ними произошла какая-то перебранка, пока Вики собирала маки. А, может, онейрокритик просто не любил рожденных бессмертных. Кстати, маки… - А что делать с цветами? - Какими? - Которые я набрала. Выпить маковую воду? - Ох, точно. Цветы… - ангел, ударив себя по лбу (Вики снова улыбнулась, видя земную привычку), и побежал ставить букет в вазу. – Нет, маковую воду пить не стоит. Они просто будут стоять тут. Так нужно… э… для ритуала. По хитрой улыбке старичка было видно: и вовсе для ритуала не нужны никакие маки. Он все наврал! Просто… просто, услышав просьбу Голода о трактовке сна, решил сделать так, чтобы Всадник и Вики непременно встретились, объяснились. Поэтому он ее и узнал сразу: наверняка Голод показывал ему сон в своей памяти. - Ох, уже почти закат! Мисс Уокер, развейте перья по ветру, читая вот это, - он протянул ей бумажку с письменами на латыни. – Развейте, и отправляйтесь домой, спать. Следующий сон, который приснится, будет вещим. Тогда снова возвращайтесь ко мне. Разумеется, за конфиденциальность не бойтесь. Я ничего не расскажу всадникам, да и вряд ли они спросят. - Вы бы знали, как мы вам благодарны! – сложила ладони в молитвенном жесте Вики. – Можем ли мы что-то сделать для вас? Старичок лишь рассмеялся: ни в коем разе! Толкования снов всегда должны быть безвозмездными – такие уж правила! Разве что, если будете неподалеку, заходите ко мне на чай. Очень уж вы приятная компания, мисс Уокер и мистер… господи́н Мальбонте, полагаю? Вики опять рассмеялась. - Все, идите, идите. А не то прозеваете закат. - До свидания! - Удачи!***
Голод все – одно за другим, по кругу – перебирал в голове воспоминания Вики, которые ему удалось подглядеть. Что-то не сходилось во всем этом. Он потянулся в карман за очередной сигаретой, хотел было закурить, но увидел: в пачке, за целлофановой оберткой, прямо на месте надписи «smoking kills», красовался желтый цветок. Точно! В том месте, где он нашел настольную игру, Голоду удалось стянуть еще кое-что: старую книгу: глупую какую-то, ему не понравилась. Но именно в ней он прочел о таком же точно гадании: по одуванчику. Еще и долго думал, что такое этот «одуванчик»? Он открыл ее, зашелестел страницами. Ага, вот тут: «— Одуванчик. Последний, наверно. Вот уж не думала, что найду одуванчик так поздно осенью. Теперь нужно его взять и потереть под подбородком. Слышали когда-нибудь об этом? Смотрите! — Смеясь, она провела цветком у себя под подбородком. — Зачем? — Если останется след, значит, я влюблена. Ну как? Что было делать? Он взглянул на ее подбородок. — Ну? — спросила она. — Желтый стал. — Чудесно! А теперь проверим на вас. — У меня ничего не выйдет. — Посмотрим. — И, не дав опомниться, она сунула одуванчик ему под подбородок. Он невольно отшатнулся, а она рассмеялась: — Стойте смирно! Оглядев его подбородок, она нахмурилась. — Ну как? — спросил он. — Какая жалость! — воскликнула она. — Вы ни в кого не влюблены!» Значит, и правда, она тогда гадала на любовь. Занятно.