«Ночи, дни, снова и снова ночи»
Убейте любого маразматика, который будет уверять Вас, что любовь на расстоянии — штука романтичная, классный повод проверить чувства на прочность и друг друга — на верность. На самом деле же, растущее расстояние до любимого человека смерти подобно. И если ты не съедаешь сам себя ревностью, многими волнениями, то ты ощущаешь то самое песенное «Wish you were here» — хочу тебя тут. В любой вариации, под любым соусом, при любых погодных условиях — просто хотеть человека рядом, вдыхать его, слышать, ощущать, видеть. Просто знать, в конце-то концов, что с ним всё в порядке. Юно не впервой проводить одному течку. Точнее даже будет сказать так — с момента зачисления в Университет он научился справляться с собой сам и без родительской заботы. Но в этот раз всё кардинально отличается. Омега несколькими днями ищет фантомных ощущений на своём теле, цепляется помутневшим рассудком за обрывки коротких диалогов со своим истинным. Калейдоскопом проносятся все моменты с Децзюнем, его взгляды, его поступки, его аромат. Особенно его такой переменчивый аромат горького шоколада. И всё-всё дразнит, раззадоривает кожу. Хочется расчесаться до крови, чтобы только выкинуть истинного из головы прямо сейчас, чтобы не мучил. К концу своей особой поры Чон с сожалением в зеркале рассматривает серые тени под нижними веками, до поразительного истончившиеся руки и ноги — будто не было долгих лет тренировок. За какую-то жалкую неделю он оказался иссушенным этой самой любовью на расстоянии. А до приезда Сяо оставалось ещё двадцать дней. / Работа в следственном комитете оказалась не слишком сложной. Сотрудников-стажёров баловали бесплатными обедами, а также отпускали пораньше, пока настоящие следователи окапывались делами и ночевали прямо в здании. Господин Чон уже давно понял, что однажды будет делать также — пропадать на работе сутками, долгими ночами, скрываться ото всех в подвалах криминалистов, постоянно пить горький кофе из кофемашины «шефа» и перекусывать протеиновыми батончиками, раз в неделю всё ещё навещая старую команду боксёров, что собралась в вузе. Но прямо сейчас он выбегает на улицу после шести часов «работы», расслабляет галстук и вдыхает душный столичный воздух. Парень оглядывается и усмехается слишком яркому августовскому солнцу. До вечера и звонка с Сяо ещё не скоро, так что можно и просто прогуляться по городу. Жарковато в деловом костюме, в туфлях — ну да какая разница. Всё его существо требовало этой прогулки, организм — витамина Д, мозг — разгрузки. Извилистыми улочками омега проходит одно здание за другим, едва не теряется на частной территории школы, но потом сворачивает во дворы, а через них — на главный проспект города. Тут всегда шумно, ярко, суетно. А ещё многолюдно — так что можно кого-нибудь повстречать и скрасить свой денёк незамысловатой беседой. Пройдя несколько километров и «слив» пол литра пота, Юно разочарованно сворачивает в сторону остановки, чтобы приехать домой. Оказавшись в квартире, он видит на столе хозяйские ключи, пару «квитков» и хмурится. Парень поднимает листы и видит под ними послание на клетчатой бумаге мелким почерком: «Господин Чон Юно, для продления аренды данной жилплощади, будьте так любезны вовремя оплачивать счета и не водить посторонних в дом. Если уж замуж невтерпёж — ищите другого арендодателя» — Да и пошёл ты! — Чон рвёт листочек на несколько частей, а потом проходит в комнату и оглядывает своё жилое пространство с сожалением: ему нравится это место. Но раз его так выпинывают, то и пожалуйста! В конце концов, у него есть кое-какие накопления, так что он может при помощи родителей даже свою собственную квартиру купить. И, если так подумать, то это даже лучший выход. Собственная квартира. В которой будет жить и Децзюнь. Пусть альфа ещё не работает, но ведь однажды начнёт. А для начала может просто помогать по дому, или оплачивать им на двоих еду — на это же стипендии точно хватит. На этом моменте Юно видит, как экран телефона загорается с именем любимого человека и улыбается, моментально снимая вызов. После всех этих стандартных, уже ненавистных «Как ты? Не отвлекаю? Как дела на практике? Почему не покупаешь себе мороженого?», омега резко переходит к сути дела: — Я хочу купить квартиру. И жить с тобой. Платить пополам, и просто быть вместе на нашей территории. — Боюсь, что и этот год я буду тебе бесполезным грузом. Хотя кое-какие идеи о подработке у меня есть, — задумывается альфа, — Ты уже сейчас что-то ищешь? — О, ну, это пока только сейчас пришедшая в голову идея. — Тогда, что насчёт совместных поисков? — Оу! / Юно терпеливо стоит на входе в аэропорт, ожидая Децзюня. Он знает, что тому ещё проходить регистрацию, забирать багаж и что-то там ещё по документам, и что время полёта порой бывает меньше времени ожидания. На улице до обидного душно — собирается поздняя августовская гроза. Несколько минут назад омега даже вызвал такси, чтобы было меньше ждать — поскорее бы оказаться в руках истинного, ощутить его всем собой. — Юно! — Чон оборачивается на младшего, гружённого рюкзаком и тянущего следом огромный чемодан. Юно замирает на пару секунд, а потом срывается с места и со всего маху налетает на Децзюня, повисая на плечах того. Жмётся всем телом, наплевав на липкий пот, на жару, на подъехавшую машину, на чей-то возмущённый голос. Наконец-то, наконец-то, он тут, тут. Парень сжимает руки в кулаки, сминая рубашку Сяо, бормочет о том, как сильно соскучился в изгиб шеи того, ощущая на одной только лопатке тёплую ладонь. / Юно сидит на ковре, счастливо наблюдая за тем, как Децзюнь методично разбирает вещи, ищет им свои места, иногда о чём-то уточняет. Альфа, нет-нет, да роняет что-нибудь на пол, так что омега скорее перехватывает вещь, прячет за спину и всё норовит обменять на поцелуй, но получает каждый раз только щелчок по лбу. И на пятом его терпение дало сбой: — Чтоб ты знал: мне больно, а ещё — обидно. — Знаешь, Юно-я, — Сяо вдруг оборачивается к нему и усаживается напротив, держа в руках несессер, — Мне тоже было обидно узнать, что за один твой поцелуй я отдал очень много. И что какой-то Кун-гэ получил его… а за что? Его глаза сияют справедливым гневом, на который старший не сразу решается признаться: — Он был влюблён в меня. И это было нужно, чтобы мы смогли идти дальше. — Юно, — Децзюнь скидывает «мужскую косметичку» с рук, хватает ладони Юно в свои и заглядывает тому в глаза, — Я позволяю тебе обесценивать объятия, одну бутылку на всех, общие раздевалки, совместный сон с твоими друзьями в походах, или что-то прочее… Но я не приму, если ты обесценишь поцелуи. И если ты однажды вздумаешь обесценить что-то большее. — Я не обесцениваю! — омега пытается вырвать руки из захвата, но у него не получается, он опускает голову, — Это не так. Я не обращаю на это внимания… — Я тебя понимаю, — кивает альфа, придвигаясь к старшему, чтобы вернуть зрительный контакт, — Но, Юно, если ты сам однажды кого-то ещё добровольно, осознанно, в здравом уме и трезвой памяти поцелуешь — я имею в виду в губы, верно же? — то я боюсь, что не смогу простить такого. Ты меня понимаешь? — Я понимаю. И постараюсь впредь не допускать такого. — Это хорошо, — парень вдруг широко улыбается, — Это очень хорошо. Знаешь: почему? — Ну? — Я очень сильно люблю тебя, — шепчет Сяо. И Чон вскидывает голову. Он смотрит на лицо истинного, на его острый нос и приподнятые брови, на его тонкие губы и обнажённые плечи, спускается взглядом к широкой груди и локтям, замирая на их сцепленных ладонях. — Я люблю тебя, Юно-я, — растягивая гласные, повторяет альфа, чуть приближает корпус. — Я тоже, — омега вмиг краснеет. Это он-то обещал младшему эмоциональные качели? Кажется, что тот и сам хорошо справляется с их раскачкой. / И хотя в мечтах Юно уже давным-давно жил в отдельной, собственной квартире вместе с истинным, по факту он просто сменил арендодателя на более понимающего омегу, который был согласен предоставить жильё паре с расчётом на долгосрочный съём. Хотя бы потому, что для покупки отдельной квартиры при учёте всех подработок и прочих мелочей, денег пары не хватало, а чета Чон категорично отказалась на данный момент покупать квартиру сыну; особенно спорил аппа, который до сих пор не был в курсе уже относительно интимных отношений своего ребёнка. И всё же на этом месте омега почувствовал себя несколько иначе, тщательно создавая вокруг себя и своего альфы хотя бы бутафорскую картинку собственного уютного мира. Сяо с удивлением наблюдал за тем, как тщательно старший подбирает жалюзи, как внимательно организовывает их рабочее место так, чтобы каждому было удобно, как вдумчиво и рассудительно выбирает постельное бельё и даже покупает все эти порошки-гели-носки-разнообразные щётки. Юно всегда был омегой, в нём была эта хозяйственная нотка, это стремление к качественному обустройству быта и созданию особой атмосферы. Только вот суть в том, что подход у него к миру, при всех прочих равных данных, весьма и весьма прагматичный — без лишних «рюшей», «огородов», «марафета». Но всё ещё можно ощутить то самое «омежье присутствие в доме». И Децзюнь искренне наслаждается созданной атмосферой. Когда по вечерам крутится пластинка с приглушённой музыкой, пока он работает над научным проектом, а его парень пытается что-то готовить, постоянно гремя приборами. Или когда альфа вечером подключает к более современному в этой квартире телевизору ноутбук, чтобы они вдвоём могли смотреть фильмы — ужасы и комедии, иногда посмеиваясь друг над другом. Или когда по утрам он сам стоит за плитой, отрывает ручки на ящичке, забывая прикрутить (а если прикручивает, то Юно потом всё равно точно также их и выдирает, прикладывая на место со словами «так и было»). Или когда ночью перетягивают губы друг друга в долгих поцелуях перед сном, смеясь от возникающего жжения на внутренней стороне щёк из-за слишком ароматной мятной зубной пасты. Они научились жить друг с другом, полностью привыкли к созданному совместными усилиями уюту, научились подстраиваться под график и уже умело различали эмоции, даже без подглядок в «личную картотеку».«Дело в контроле»
Джонни закидывает ногу на ногу и выразительно прокашливается, отвлекая Юно от обсуждения с дёрганным Доёном их грядущего проекта. Потому что альфа уже пару дней ждёт своего друга, чтобы обсудить кое-что. И только-только Ким отходит, как Со хватает «уголовника» за руку и утягивает за собой по лестнице в сторону чердака, где иногда ныкаются особо одарённые студенты от преподавателей. И тут он усаживает Чона на ступени, пару раз проведя рукой по своим волосам, прежде чем спросить: — Как у вас с китайчонком с личной жизнью? — Оу, всё в порядке, — непонимающе улыбается Юно. — А что-нибудь типа интима у вас было? — Джонни чуть наклоняет голову, чтобы лучше разглядеть лицо вмиг покрасневшего омеги и выдать, как приговор, — Как же всё плохо. — Эй, это ещё почему? — Потому что Тэён отсосал мне. Первая реакция Чона — короткий смешок. Какой выдал бы любой альфа, может, даже любой парень. Но до самого омеги вдруг доходит, что его сюда позвали явно не за этим. А потому он сосредотачивается и уточняет: — И как оно? — Он — молодец. Но это было внезапно, — Со садится на пару ступеней ниже друга, закидывает локоть на колено того, — Я думал, что могу обсудить это с тобой с другой точки зрения, но раз вы ничем не занимались… — А что не так? Ну отсосал он тебе от любви большой, ну вот так вот, что не так? — Чон чуть склоняется корпусом к «международнику» — А то, — альфа вскидывает подбородок и заглядывает в глаза омеги, — Что ему жуть как понравилось. Мне тоже. Только вот мне бы не хотелось начинать с ним половой жизни, пока не буду уверен в своём будущем, в нашем будущем. Не хотелось бы получить случайного ребёнка и работать потом в Штатах, разрываться на два дома, или брать декретный вместо того, чтобы начать карьеру. — Джонни, придурок! — Юно смеётся, ударяя друга по плечу, — Для такого придумали все эти презервативы, смазки, таблетки — выбирай, что хочешь! Хоть каждый день пробуй новое! — А ты не задумывался, что я могу не сдержаться? — с нажимом спрашивает альфа, а потом поясняет, — Что я могу в его же течку, когда он в бессознательном, захотеть обрюхатить его? Что я не сдержусь под его просьбами, стонами, ласками? Или что не вспомню о чёртовых презервативах в гон? — на затянувшееся молчание парень только кивает пару раз, — В этом у многих омег есть проблема: они напрочь забывают, что альфы не из стали сделаны. Мы тоже хотим поддаваться всем этим чувствам, наслаждаться ими, упиваться, не думать наперёд. Но именно мы в итоге контролируем этот процесс, и оказываемся виноватыми в случае «не того результата». / Децзюнь со спины обнимает Юно, выдыхает ему в шею, втягивает горький мятный аромат и кое-как разлепляет веки. Потому что его омега не спит, а о чём-то серьёзно думает. О чём-то явно нехорошем. — Юно-я, какой час? — альфа покрепче прижимает к себе податливое тело истинного, усмехается, когда ощущает, как тот тянется к телефону на тумбе и оповещает «второй час ночи», — Тогда почему ты не спишь? — А ты чего проснулся? — Потому что ты очень громко думаешь, — Сяо шумно выдыхает, тянет старшего за плечо, укладывая на спину, вглядывается во мраке в его сосредоточенное лицо, — Что нам дано? — Итак, мы живём в одной квартире, на две комнаты, оба совершеннолетние и здоровые, — кивает Чон, ловит взглядом такой же кивок из-под длинной чёлки и выдаёт, — Вопрос задачи такой: когда у нас будет секс? — До твоего тридцатилетия, спи, — альфа возвращается на своё место, с трудом сдерживая смех. Однако реакции не следует. И это начинает напрягать. — Юно-я? — Хватит шутить надо мной, — Юно толкает младшего бедром и поворачивает голову, — Я серьёзно. — Тебе так сильно хочется? Хороший вопрос. Потому что прямо сейчас омега уже и не уверен: это ему хочется, или это взыграла та самая соревновательность с Джонни? — Оу, не знаю. А тебе? — А мне пока и так неплохо. — Чёрт тебя дери, Сяоцзюнь! — Чон подскакивает на своём месте. — Спокойно! — Сяо также поднимается, сразу перехватывает запястья омеги, заглядывает тому в глаза и долго, до пугающего долго смотрит, — Ты не хотел; ты долго и упорно мне доказывал, что не хочешь. Мы договорились, мы пришли к тому, что брак — после выпуска; моего выпуска. Тогда спрашивается: какого хрена, Юно? — Можно и без брака, можно с «презиками», — бормочет парень, опустив голову. Хотя бы потому что внезапно стало стыдно. Потому что под него подстроились, с ним согласились, а тут вот что-то взыграло. Это неправильно. Но Юно хочется-хочется-хочется чего-то фантомного, чего-то большего. Хотя и сам прекрасно знает, что потом будет тяжелее сдерживаться. — Так, — Децзюнь порывисто выдыхает, усаживаясь поудобнее, свободнее устраивая ладони Юно в своих руках, — Юно-я, давай так? — он дожидается, пока старший поднимет на него свои шоколадные глаза, пока нотка его аромата сменится на заинтересованную морозность, которая является лучшим гарантом собранности этого омеги, его готовности на разговор и анализ, — Давай мы будем пробовать всего понемногу. Медленно приближаясь …., — парень стопорится на этом моменте, потому что чёртова неловкость (!), — … к полноценному сексу. Давай начнём с простых совместных ласк… В душе например? Простой помощи в душе? И будем дальше, обговаривая, медленно, но верно идти к чему-то более серьёзному, понимаешь меня? Мне, чтобы ты понимал, будет тоже очень тяжело сдерживаться с тобой, перенастраивать себя. И мне самому всё в новинку, понимаешь? И я не собираюсь пускать подобное на самотёк. — Хорошо. Я понял тебя, Джуни. — Можем начать хоть сейчас, — тут же усмехается альфа, и омега неуверенно кивает. Пальцы Сяо скользят по предплечьям старшего, нервно сжимают плечи. Парень облизывает губы и приподнимается на коленях, возвращая Чона в лежачее положение. С такого ракурса он довольно долго рассматривает взволнованное лицо истинного, ощущая, как его ладони поднимаются выше по собственным рукам. Децзюнь сгибает локти, приближаясь к лицу Юно, наконец-то целуя. Он поочерёдно сминает пухлые губы, отстраняется с мокрым чмоком, а когда закрывает глаза, то вновь возвращается к ним, уже увереннее захватывая в плен. Альфа целует напористо, вжимаясь носом в щёку омеги, прижимаясь своей грудью к его, выдыхает порывисто, чтобы чаще вдыхать ментоловую терпкость, ту особенно травянистую тягучесть, какая бывает в лекарственных сиропах. Весь Юно в его руках — сироп. Бурлящий, тягучий, играющий вкусовыми оттенками. Он сжимает плечи Децзюня, сводит вместе ноги, пытается отстраниться от поцелуя, но не может. Альфа не позволяет. Крепко удерживает губы во власти своих, давит на плечи, играясь пальцами с волосами, неуловимо влияет своей аурой, своим дурманящим ароматом, заливая горячим шоколадом лёгкие. Густым, островатым, но таким горячим. У омеги нет ни шанса не подчиниться этим касаниям. Вот так развивается истинность. Она стоит будто вне сознательного, и вне физических определений. При частом использовании истинность, как и любая нейронная сеть, будет укрепляться, набирать в весе, ускорять реакцию. — Сяоцзюнь, — Чон предупреждающе шепчет и резко отворачивает голову. — Спокойно, только поцелуи, — Сяо приникает губами под уголок нижней челюсти. Он шумно выдыхает, скользит языком по жиле на шее, цепляет зубами «подъязычные» мышцы, так что омега в естественном испуге замирает под его действиями, пытаясь просто дышать. Как можно тише, чтобы не раззадоривать альфу, да и самого себя тоже. Его ведёт. Голова начинает кружиться, то самое чувство, когда мурашки от копчика до самой холки, как когда накатаешься на той самой карусели, которая в народе «блевалка». От рук Децзюня крутит также, даже сильнее. — Оух, — Юно всё же чуть выгибается в позвоночнике, чуть съезжая ниже по кровати, дёргает головой в сторону, пытаясь избежать провокационных ощущений. Но у младшего на него другие планы: запускает руки под его спину, то ли вжимая омегу в кровать, то ли прижимая к себе — одним словом, фиксирует так крепко, что его истинному деться некуда — только послушно принимать новые поцелуи на шее, только изучать свои новые чувства, пытаться угнаться за новыми ощущениями. На глаза неожиданно наворачиваются слёзы, а дышать становится совсем нечем. Когда пробежишь кросс, а потом присядешь со штангой. Только сладко. Слишком сладко. Приторно. Горячо, нежно, тягуче, шоколадно. И дышишь также, будто отключишься и — больничка. Момент. Есть моменты «истины», «осознания», «того самого». Юно читал много о том, что некоторые впечатлительные товарищи умеют кончать от одних только поцелуев, незамысловатых ласк. Но и подумать не мог, что с ним может произойти нечто подобное. За пару секунд все мышцы напрягаются сверх меры, до болезненного напряжения, как перед обмороком после «перетрена», или когда выныриваешь с большой глубины за спасительным глотком воздуха. Ты не делаешь вдох, не издаёшь ни стона — судорожно выдыхаешь с каким-то жалким скулежом из-за слёз. И следующие секунды приходишь в себя, порывисто наполняя каждую клеточку необходимым кислородом, разгоняя кровь, пытаясь банально отдышаться. Чтобы только сейчас ощутить на себе вес ещё одного человека, открыть глаза и различить его лицо в бликовых пятнах, вдохнуть его камфорный привкус. И до конца всё осознать. — Джуни? — голос Юно поразительно тонок. — Ты так прекрасен, — хрипит Децзюнь. Он роняет голову на плечо старшего, пытаясь прямо сейчас успокоиться настолько, чтобы просто дойти до душа. Дойти и там вздрочнуть, а не ухватиться за омегу, не довести его до второго, до третьего оргазма за ночь. Боже, этот альфа хочет свести своего истинного с ума, чтобы тот кончал в его руках раз за разом, всю ночь напролёт, просил и умолял, звал по имени, цеплялся и источал озоновый освежающий мятный аромат. — Я сейчас подойду, Юно-я, — Сяо в одно движение скатывается с кровати и скрывается за дверью. И Чон вдруг накрывает ладонями лицо, принимаясь анализировать. Вроде бы, сам попросил — так на, распишись. И даже было очень круто — до полной потери сознательности. А с другой стороны, вот он лежит в начале третьего мокрый в собственной кровати, дышит их смешавшимся ароматом и сходит с ума. Если это — первый шаг, по словам Децзюня, то как оно будет идти дальше?«Уравновешение»
Юно гордится собой. Он, в отличие от Децзюня, не нервничает в его присутствии на территории универа. Зато жутко нервничает дома. Будто, закрой кто эту железную дверь — и из господина Чона улетучивается вся бравада, вся сила из его рук сходит на нет, весь его гонор спадает до взглядов из-под ресниц, а энергия переходит в предвкушение новой встречи и неподдельное любопытство на изучение самого себя. И Децзюня. И хотя они договорились на совместные осознанные шаги, каждый по-своему подталкивал, приближая, ускоряя моменты близости, каждый норовил растрясти своего истинного, проверить пределы его терпения и первым вкусить то самое заветное поражение. Всё ещё никто не сдавался. То альфа обнимает свою омегу около кухонного стола, долго выцеловывает, вылизывает плечи и холку. То сам омега тянет ладони к прессу младшего прямо в качалке, при посторонних взглядах, и смотрит-смотрит-смотрит (а потом получает леща от Куна-гэ за «хватит заниматься сексом прямо в зале, мелкий, ёп твою нахрен, блять!»). Взгляды, касания, поцелуи, одна ложка на двоих во время обеда, ставшая общей уже одежда, и новые «луки» — всё, чтобы уверенно сводить друг друга с ума, раззадоривая каждый день, дразнясь и доводя до истерик, до судорожных дрочек в туалетах универа, до вздыбающихся вен на тренировках и выполненных раньше срока домашних заданий (всё, лишь бы отвлечься). И при всём том Джонни как-то посмеялся над другом: — Я без понятия, чем вы оба занимаетесь, но на тебе оседает его аромат. Пока только слегка оседает и пропадает после душа. Сам же Юно не особо замечает за собой какие-то изменения. Ну кроме того, что всё чаще и чаще стал дразнить младшего. Он стал испытывать едва ли не садистское удовольствие от того, как Децзюнь опускает глаза, как сбегает из «качалки», как давится едой во время обедов. Только вот тут же стоит отметить, что сам альфа, будто последний мазохист, испытывает безумное удовольствие от шалостей своего омеги. Делая в ответ не менее страстные шаги. — Знаешь, почему? — усмехается Сяо, отпивая кофе из высокого пластикового стакана, сидя рядом со своим другом на выходе из кампуса. — Почему же? — хмыкает Куньхан. — Потому что он и сам хочет меня всё больше, сам себя распаковывает и раскрывает новые стороны, показывает свои методы соблазнения. А моё поощрение только больше заводит его на новые подвиги. Юно-я теперь всё больше рад быть омегой. — Ты такая мразь, я даже и не знал, — «преподаватель» цокает и откусывает вишнёвый пирожок, едва не роняя начинку на брюки. — Я так не считаю. — Твои методы слишком жестоки, я бы не стал так делать со своим истинным. Не стал бы морочиться со всем этим, а просто наслаждался бы им. — Платонические чувства — это здорово, но лично меня бесит, когда с годами в игре не открывается новая локация, бесит возиться в песочнице и не добывать алмазов! — «информатик» не просто повышает голос, а едва не покрикивает в своё оправдание. — Как хочешь, но я всё равно от тебя в шоке. / Юно переступает порожек душевой кабинки и видит перед собой только вошедшего Децзюня. Альфа подозрительно спокойно смотрит ему исключительно в глаза, мягко улыбается и подходит к раковине, наскоро моет руки и вытирает их полотенцем, заодно протягивая нужное истинному. На автомате поднося то к груди, не отводя взгляда от младшего, который уже собирается выйти, Юно зовёт: — Подожди. — А? — парень замирает уже на выходе. — Ты разве не хочешь принять душ? «Попался». Сяо опускает голову, давя смешок долгожданной развязки их новой, очередной «тяни-толкай» истории. Он переводит дух и вскидывает подбородок: — Ты предлагаешь мне свою помощь? — Допустим, — Юно выпрямляет спину и призывно закусывает нижнюю губу. — Ах, и как я могу тогда отказать? Децзюнь закрывает дверь и скидывает одежду прямо на пол. Он периодически бросает заинтересованные взгляды на старшего, который с нескрываемым любопытством рассматривает его тело. Альфа уверен в себе. Теперь он уверен в своей форме, и даже уверен, что ему остался последний рывок для того, чтобы быть на равных по силе со своим истинным. Было сложно? Да, но возможно! Сяо опускает взгляд на кафель, касается пальцами резинки боксёров и чуть отклоняет шею, показывая всего себя ещё на этом моменте. Чтобы Чон при желании успел сбежать. Но он стоит. Ждёт. Юно, в самом деле, впервые рассматривает истинного в таком контексте, полностью обнажённого. И прямо сейчас он не может точно выразить своих ощущений. Такой же альфа, как и все остальные. Только его собственный. Сяо стягивает последний элемент одежды. Подходит к старшему и помогает забраться обратно в душевую кабинку, едва не спотыкаясь об порожек под звонкий смех. Децзюнь смачно матерится — это недоразумение едва не сбило весь его настрой — но закрывает за собой дверь и смотрит не в испуганные глаза Юно, но в ожидающие. — Давай, Джуни, я потру тебе спинку, — усмехается омега, включая воду. — Три… — парень наклоняется к самому уху, ощущая горячий поток на коже спины, — … пожёстче. Нервно передернув плечами, Юно выдаёт нервный смешок, цепляется пальцами за зубчатые мышцы альфы и прижимается своей грудью к его: — Тогда готовься. Едва ли не впервые тормоза сдают у Децзюня. Потому что его истинный такой открытый, любопытный, немного потерянный. Его глаза покрыты томной поволокой, а пухлые губы остались приоткрытыми после короткой фразы. Так и манят. А кто такой этот альфа, чтобы отказываться? И он впивается своими губами в сладкую кожу старшего. Устраивает ладони на сильной спине, прижимает ближе к себе, не позволяет отстраниться, утягивает за собой под струи воды. Они оба должны быть мокрыми и возбуждёнными. Децзюнь скользит пальцами ниже и сжимает упругие ягодицы старшего. Его истинный отстраняется, пытается избежать властного касания, но ломано роняет голову на плечо альфы и протяжно стонет. Потому что хочется, потому не хватает терпения, потому что интерес наконец-то перевесил все страхи, а доверие к человеку расцвело в сердце. Что там говорил Сяо своему другу про алмазы? О, ему достался тот самый не огранённый, но такой чувствительный. Он уже почти сточил его до нужного себе украшения, осталось только покрыть лаком и вставить в паз, чтобы Чон сиял. Чтобы сиял ярко в заботе своего истинного, будто драгоценный камень в золоте. Влекомый новыми ощущениями омега поднимается на носочки и закидывает руки за шею альфы, пытаясь хвататься губами за его мочку уха. У него уже стоит, и между ног явно мокро не из-за воды. Но младший продолжает только дразниться, только мять его ягодицы, то раздвигая в стороны, то теснее сжимая вместе; и продолжает упорно покусывать шею. — Юно-я, — одной ладонью Децзюнь скользит по тазобедренной косточке с поясницы к низу живота и обхватывает член старшего: интуиция подсказывает, что этого на сегодня им будет за глаза, — Я же могу? — Если можешь — делай, — Юно дёргает бёдрами, сталкиваясь с пахом истинного своим возбуждением, выдаёт длинное, удивлённое «о-о-ох». — Спокойно, спокойно, — парень чуть посмеивается, отстраняясь от шеи истинного, заглядывает в чёрные глаза того. — Хватит страдать херней и заговаривать мне зубы, — омега также спускает одну руку по телу младшего вниз, обхватывает пальцами его ствол и немного теряется. Ну типа, … Чон знает, что альфы от омег внешне не особо отличаются, но всё же пара казусов порой могут встретиться. Как например то, что у Сяо в эрегированном состоянии большой. По сравнению с тем, что имеет сам Юно. И хотя он сомневается: больше ли у Джонни, но вот у его истинного прям… Десяточка из десяти. — Давай, малыш, делай так, как любишь сам, — подбадривающе кивает Децзюнь. И мысленно добавляет в новую картотеку пометку о том, что секс в душевой кабинке самый убогий. Неудобно, скользко — но это мелочи по сравнению с тем, что он не может до конца чувствовать истинного. Он вынужден опираться только на физическую, поверхностную реакцию, но никак не на аромат. Это как пройтись по полю брани без щита. Вроде есть силы и уверенность, но нет галочки о допзащите. Омега шумно выдыхает и шире раскрывает губы, когда проводит ладонью до основания, а потом возвращается к головке и скручивает тонкую кожицу пальцами. В это же время альфа опускает взгляд вниз, и сосредоточенно давит подушечкой большого пальца на его собственное устье уретры. — Сильно? — младший проводит языком по своей нижней губе. — Мне такое не нравится, — до неожиданного хруста в шее кивает Юно. — Понял, повторяю за… — Децзюнь не договаривает. Потому что его истинный не дурак. Он также легко разбирается с правилами их собственной игры: обводит головку указательным и средним пальцами, щекоча. И на губах омеги появляется самодовольная улыбка. Он вновь и вновь повторяет нужное движение, пытаясь доставить удовольствие истинному, напрочь забывая про себя. Альфа выдыхает до пугающего громко, с высокими, мелодичными стонами. И Юно решается до конца свести его с ума: прижимается губами под острую челюсть Децзюня, всасывает тонкую, чувствительную кожу, потирается грудью об его, тянет за короткие волосы на затылке в сторону, покусывая жилы, как давно уже хотел, оставляя явно ставший перебором засос. — Ах! Юно! — альфа кое-как приходит в себя, пытаясь под губами, под руками старшего доставить и тому удовольствие. И вот их первая совместная мастурбация в душе превращается в очередное противоборство: кто скорее доведёт своего истинного до кульминации. И как бы альфа не пытался быть сосредоточенным, он вдруг отчётливо понимает, что близок, и не успеет. Сдаётся полностью на власть омеги: — Юно, быстрее, — обнимает Юно за спину, прижимаясь к горячему телу того всем собой. И в этот же момент кончает. Омега наблюдает это. Это зрелище, это действо. Брови Децзюня ломаются в смешной домик, а на скулах появляется характерный пунцовый оттенок. А ещё он заполняет своим ароматом душное пространство душевой. И сжимает плечи, очень больно («Ай, блять!»). И Юно не сразу понимает, что изливается только наблюдая. — Охренеть, — выдаёт Чон. Он поднимает свою ладонь в глазам, рассматривая, как сперма истинного стекает по руке и падает на пол. Как её смывает, и как камфорный аромат становится тоньше, уступая молочной ноте. Как падающая с лейки вода смывает остатки их жаркой близости, будто и не было. — Я бы хотел потерять сознание, — шокированно выдаёт Юно, различая сквозь пелену пережитого удовольствия заинтересованный, слишком осознанный взгляд Децзюня, — Просто вырубиться тут под твоими руками, но это даже лучше. — Ты хочешь сказать, что я плохо постарался? — альфа прижимает омегу ближе к себе и приникает к скуле с жадным поцелуем. — Хочу сказать, что тебе надо быть ещё настойчивее. — Мой друг говорит, что я жесток по отношению к тебе. — Да пошёл он нахрен, — парень откидывает шею, позволяя и младшему метить свою кожу, — Пусть сам заведёт омегу, и я посмотрю, как он будет с ним справляться. — Я люблю тебя, Юно, — Децзюнь и не замечает, как повторно возбуждается от этого признания истинного, — Люблю, люблю, люблю… Вот он уже снова сжимает его ягодицы, вот он целует его острые ключицы и покусывает кожу на плечах, будто пытаясь ухватить саму кость. На страсти и адреналине подхватывает Юно на руки, помогает тому скрестить голени за собственной поясницей, и чудом прижимает его спиной к двери душевой кабинки. Потирается своим достоинством о поднимающийся член омеги и щипает его жёсткие, такие напряжённые бёдра, нисколько не ощущая, как тот сжимает пальцами его бицепсы, пытаясь то ли выбраться, то ли удержаться на месте: участившиеся толчки Децзюня раз за разом заставляют спиной скользить по прочному стеклу, терять равновесие. Но альфа напорист и горяч, и теперь он не позволит перехватить инициативы: прямо сейчас доведёт до нужного им обоим финала своими методами. Децзюнь задыхается, но упорно продолжает стоять на ногах, втрахивая Юно в эту чёртову дверь душевой кабинки. Его больше всего прочего сводит с ума то, как тих его омега, как жмётся и принимает все его касания, как просит не останавливаться и сжимает щиколотками его таз до вероятного хруста, а голос становится выше. Пусть этот омега ломает ему хребет, если так хочется. Пусть царапает кожу рук, если это позволяет держать равновесие, и пусть слаще и чаще выстанывает его имя — альфа примет всё, готов к любому варианту развития этой близости со своим истинным. Только бы всё это, весь Юно, целиком и полностью был его. Продолжал сопротивляться даже так, подначивал и бросал вызов. Децзюнь дёргает подбородком и пересекается взглядами со старшим. Они синхронно выдыхают и улыбаются. Потянувшись за поцелуем, Юно не учитывает разницы в высоте, едва на сваливаясь через плечо младшего за спину, но альфа вовремя делает небольшой шажок, накрывает губы требовательным поцелуем, помогая омеге в этот раз первым дойти до финиша.