Тринадцать демонов Лань Чжаня

      Три года спустя       — Битва на Луаньцзан была чем-то таким, во что сложно поверить, если собственными глазами не видел, — задумчиво изрёк Вэй Ин.       После омовения и лёгкого ужина он расположился на отдых в одной из беседок Пристани Лотоса и сразу же был заключён в кольцо молодых адептов клана Цзян, которые, как случалось не впервые, пустились в расспросы о сражении трёхлетней давности, круто изменившем жизни многих. Отвечая на их просьбы, Вэй Ин в очередной раз делился историей их с Ханьгуан-цзюнем победы над армией главы Цзинь и безвременьем.       Из беседки открывался завораживающий вид на величественные ярусные строения разросшейся резиденции клана Цзян и на окружающие её озёрные заводи, великолепие которых радовало глаз и погружало в трепет душу. Солнце почти спряталось за кромку алеющего горизонта, напоследок окатив бухту расплавленным золотом. Над водным зеркалом начала собираться голубоватая дымка. После знойного летнего дня особенно приятно ощущалась долгожданная вечерняя прохлада, набегающая вместе с сумерками на утопающие в буйном цветении лотосов окрестности.       Аромат над обителью заклинателей стоял умопомрачительный. В воздухе белоснежными хороводами проносились непоседливые мотыльки. На стремительно темневшем небосклоне зажигались первые звёзды, а во владениях Ордена Юньмэн Цзян в такт им вспыхивали один за другим десятки, сотни, а затем и тысячи пурпурных фонарей, услаждая взор невообразимо прекрасной картиной.       Вэй Ина одолевала скука, да и окунаться в воспоминания о смутном времени осады Луаньцзан не было никакого желания, но на правах старейшины он не мог просто отмахнуться от любопытных поклонников, а потому улыбался и терпеливо поддерживал беседу.       — Мы чудом выбрались живыми из того пекла, — в заключение рассказа добавил он.       — Вы так скромны, учитель Вэй, — с воодушевлением зашумели обсевшие его юноши. — Всем известно, что вовсе не чудо помогло вам с Ханьгуан-цзюнем одолеть полчище марионеток Гуаншаня, а доблесть и бесстрашие. Чего далеко ходить, на последней Ночной Охоте вы опять превзошли всех без исключения. В одиночку загнали четверть добычи, и это при том, что охотничьи угодья были в десятки раз больше, чем обычно. Ваши силы с обретением нового Золотого Ядра неимоверно выросли и продолжают увеличиваться.       — Это не силы мои увеличиваются, а опыт, — глотнув вина из зажатого в руке сосуда, нашёлся Вэй Ин, не став уточнять, что мог без труда заполучить и половину тварей, но не хотел злить остальных участников охоты. — Я немало времени уделяю новым изобретениям, которые потом использую по мере надобности. Знания и научный прогресс очень облегчают жизнь. Мотайте на ус.       — Ох, господин Вэй! Нам и мечтать нечего о подобном вашему успехе. Ваши свершения останутся непревзойдёнными ещё много веков. Чего только стоит изобретение «Следящего ока» и «Моста Перемещений». Благодаря последнему вы перенесли в Пристань Лотоса сотни людей, чем спасли их от верной смерти. Старшие говорят, в столь юном возрасте мало кому удаётся так высоко вознестись и сделать столько полезного для других.       Вэй Ин тёр лоб и иронично усмехался. По его лицу было ясно, что он не считает восхваления заслуженными, и не воспринимает их всерьёз. Могло показаться, он даже собирался обронить что-то язвительное и нелицеприятное — например, напомнить юношам, как в своё время их отцы укоряли его в отступничестве и требовали предать смерти, но передумал. Зачем портить настроение и себе, и слушателям?       — Пожили бы вы с моё в тесном соседстве с Лань Цижэнем, сами бы удивились, на какие рекорды способны, — отшутился он, вновь отхлебнув вина.       — Учитель Вэй, а правда ли, что вы собираетесь отделиться от клана Лань и создать собственный? В вашей школе уже более трёх сотен воспитанников, большинство из которых показали себя превосходно на недавних соревнованиях в Цинхэ. И это не считая тех, кто ещё слишком мал, чтобы участвовать.       При упоминании высоких достижений школы «Нефритовый Лотос», открывшейся всего год назад, но уже снискавшей среди прочих звание одной из лучших, Вэй Ин тепло улыбнулся.       — Количество учеников и правда быстро растёт, — подтвердил он. — Но меня и в клане Лань всё устраивает, зачем мне собственный? Не слушайте выдумки балаболов. Пока Цзэу-цзюнь собственноручно не укажет мне на дверь, я из Облачных Глубин ни ногой.       — Господин Вэй, на вас столько забот. После войны в Цишань и нападок Цзинь Гуаншаня пострадавших не счесть. Немало времени прошло, но кланы всё ещё оплакивают погибших, восстанавливают повреждённое имущество и зачищают земли от нечисти, распространившейся с Луаньцзан. Вы же ещё и школу умудрились основать и не просто школу, а для сирот. К ним, должно быть, нужен особый подход. Как вы со всем справляетесь?       — Помимо меня, в школе трудятся многие старейшины клана Лань и члены других Великих Орденов, изъявивших желание помочь. У меня к тому же есть заместитель и доверенное лицо — Вэнь Нин, и староста, возглавляющий воспитанников. Он ещё очень юн и во многом полагается на советы старших, но его прилежность и исполнительность, весьма радуют.       — Вы говорите о Мо Сюаньюе — первом ученике школы «Нефритового Лотоса»?       — Верно, о нём.       — Учитель Вэй, познакомьте нас! Мо Сюаньюй прибыл в Пристань Лотоса вместе с вами и Ханьгуан-цзюнем?       — Нет. Он прилетит утром вместе с Лань Цижэнем, Лань Лань и Лань Вэем.       Окружившие Вэй Ина плотным кружком молодые адепты клана Цзян ловили каждое его слово и взирали на него с таким неподдельным восторгом, что Лань Чжань, молчаливо наблюдающий за этим со своего места, ощутил, что вместо того, чтобы продолжать слушать, предпочёл бы увести мужа подальше и полюбоваться звёздами наедине. Из-за постоянной занятости Вэй Ина Лань Чжань порой чувствовал себя брошенным и не мог не огорчаться из-за этого.       — Ванцзи, тебе не к лицу пить уксус, угощайся лучше вином, — приглушённо смеясь, подколол брата подсевший к нему Лань Сичэнь.       Сосредоточившись на Вэй Ине, Лань Чжань и не заметил, как к компании его слушателей присоединились глава Лань и советник Яо, Не Хуайсан и его старший брат — Не Минцзюэ, который, невзирая на всё, что произошло в Безночном городе, сумел оставить обиды в прошлом и яростней всех вступался за Вэй Усяня и Лань Ванцзи на состоявшемся после битвы с Цзинь Гуаншанем Совете Кланов в Гусу. Все четверо мужчин были уже порядком навеселе, что грядущим вечером накануне сразу двух свадеб — Цзян Чэна и Вэнь Цин, Цзинь Цзысюаня и Цзян Яньли, решивших принести обеты в один день, только приветствовалось. Новобрачные ждали этого момента три года — ровно столько по традиции длился траур по погибшим родственникам, — и собирались с размахом отметить воссоединение.       Всю предыдущую неделю в Пристань Лотоса со всех концов Поднебесной стекались гости. Вэнь Цин и Цзян Яньли сбились с ног, устраивая приветственные приёмы и размещая прибывающих. Благо, большую часть забот по организации пиршества взяла на себя мадам Цзинь, а в вечер перед знаменательной датой так и вообще отправила невест набираться сил, прихорашиваться и отсыпаться, тогда как сама принялась проверять, как идут последние приготовления.       Лань Чжань почти с удивлением постигал, что с тех пор, как они с Вэй Ином спустились с Луаньцзан и предстали перед Советом Кланов — вернее того, что от него осталось после развязанного Цзинь Гуаншанем противостояния, истекло уже три года. Конечно, этого срока было катастрофически мало, чтобы из человеческих сердец стёрлась острота понесённых утрат, но жизнь текла своим чередом и требовала смотреть в будущее. Уцелевшие после разгромных деяний сначала Вэнь Жоханя, а потом Цзинь Гуаншаня, кланы, будучи обязанными Старейшине Илина и его спутнику окончанием войны, признали очевидную ошибочность своих суждений в их отношении.       Сильно поредевшие Великие Ордены — Лань, Цзян, Не и Цзинь, объединили усилия и делали всё возможное, чтобы восстановление городов и селений, наиболее пострадавших от налётов марионеток, шло быстрее. Основанная на приверженности светлым идеалам и справедливости взаимовыручка давала свои плоды. Большая часть территорий, покинутых населением из-за расплодившийся нечисти, ныне вновь стали пригодными для жизни.       Лань Сичэнь, Цзян Чэн, Не Минцзюэ и госпожа Цзинь выступили на Совете Кланов за признание выживших членов Ордена Цишань Вэнь неопасными для прочих заклинателей. Их заслуги в битве против Ван Линцзяо, а также верность клану Лань, была высоко оценена, и тем, кто в прошлом непримиримо требовал их умерщвления, на этот раз пришлось прикусить языки. Учитывая планы нового главы Ордена Юньмэн Цзян связать себя узами брака с Вэнь Цин, было согласовано добровольное вхождение её немногочисленных родственников в состав клана Цзян с правом сохранения фамилии.       Потеря Инь Хуфу, как и предрекал Мэн Яо, сыграла на руку Лань Чжаню и Вэй Ину. Многие, кто опасался этого артефакта, вздохнули с облегчением, хотя нашлись и те, кто всё ещё вменял в вину Старейшине Илина владение Чэньцин. Благо, Мэн Яо более, чем внятно, донёс до присутствующих на Совете, что флейта сыграла значимую роль в превосходстве над Цзинь Гуаншанем и подавлении тёмной энергии безвременья. Советник Цзэу-цзюня неустанно напоминал, что именно Лань Ванцзи и Вэй Усянь переломили ход событий в столкновении с Вэнь Жоханем, что именно их трудами был взят Безночный город, уничтожен Бездонный Омут в Цайи, спасены наследники четы Цзян и восставший против деспотичных похождений отца Цзинь Цзысюань. Речь Не Минцзюэ, неожиданно огласившего благодарность Вэй Усяню и Ханьгуан-цзюню за закрытие червоточины на Луаньцзан и уничтожение пятитысячной армии марионеток, убедила Совет окончательно, что ранее звучавшие обвинения — результат заблуждений и хитрых манипуляций главы Цзинь.       Следующим потрясением Совета стал рассказ Лань Ванцзи о том, как из-за взаимодействия с элементалями его Золотое Ядро расширило свои возможности и он смог отделить его часть и погрузить в тело Вэй Усяня. Некоторые отказывались верить, что подобное возможно, но Мэн Яо представил письменный труд Вэнь Цин «О перемещении Ядра», где описывалась медицинская операция по переносу Золотого Ядра от одного заклинателя к другому. Советник выдвинул идею, что, если Ядро можно изъять из тела хирургическим путём, то наверняка и магический способ существует. И хотя и первый, и второй варианты поначалу обсуждались старейшинами лишь как теоретические допущения, увидев воочию, как Вэй Ин использует Бичэнь для полётов и творит магию, прибегая к светлому источнику силы внутри себя, они вынуждены были признать, что случай реален независимо от того, останется ли он единственным в своём роде или в дальнейшем удастся более полно исследовать тему и выявить ранее неизвестные пути преобразования и обмена энергией между заклинателями.       Напрасно Лань Чжань и Вэй Ин надеялись, что после выяснений всех обстоятельств им предстоит размеренная и спокойная жизнь где-то в отдалённом уголке Облачных Глубин с неспешными вечерними прогулками, кормлением кроликов и ночами без сна в объятиях друг друга. Действия Цзинь Гуаншаня поставили под удар слишком многих. Посеянные им смерти и разрушения оставили неизгладимые шрамы на памяти людей. От Старейшины Илина и Ханьгуан-цзюня — сильнейших заклинателей своего поколения, в прямом и переносном смысле ждали новых свершений и соответствующего вклада в возрождение разорённого мира.       Лань Чжань и Вэй Ин прибыли на празднество в Пристань Лотоса прямиком из Цайи, где недавно завершилось восстановление посёлка и впервые после событий с Бездонным Омутом спустили на воду рыбацкие лодки. Усилиями Вэй Ина озеро Билин вернуло прежний облик и мирный дух. Люди вновь готовы были селиться на его берегах.       Лань Чжань не успел ничего ответить на замечание брата относительно ревности, так как в поле их зрения появился Цзян Чэн, за которым тянулась длинная вереница гостей и прислуги, внесшей под своды беседки подносы с закусками, вином и фруктами.       — Так и знал, что найду тебя в кругу почитателей, — заносчиво обронил глава Цзян, обменявшись поклонами с Лань Сичэнем и Не Минцзюэ. — Снова заливаешь про свои подвиги на Луаньцзан или хвастаешь очередным гениальным изобретением?       — Когда это я хвастал? — отбил Вэй Ин, с трудом сдерживая рвущуюся на губы улыбку. — Просто общаюсь с молодым поколением.       — Тебе двадцать два. Эти парни всего на пару-тройку лет младше тебя.       — И всё же младше.       Какое-то время молодые люди безобидно спорили, подкалывали друг друга и делились воспоминаниями, но едва Цзян Чэн отвлёкся на главу клана Не и его брата, Вэй Ин ускользнул.       — Мне показалось или ты чего-то разнервничался? — увлекая за собой Лань Чжаня, он быстро нырнул вместе с ним в тень ближайших строений.       Лань Чжань воспользовался возможностью и притянул его к себе для поцелуя.       — Я соскучился, — прошептал он, насладившись лаской.       От Вэй Ина пахло лотосами, душистыми травами и вином. Облик являл собой образец потрясающей красоты. Чёрное ханьфу с алыми подпалинами на рукавах и воротнике мягко струилось вдоль стройной фигуры. Ещё влажные после недавнего купания волосы, схваченные на середине длины лентой, красиво изгибались на концах. В смеющихся глазах пурпурными искорками плясали отблески фонарей. Он заключил Лань Чжаня в объятия.       — Знаю, тебе не по душе шумные посиделки. Я весь вечер болтал, а ты лишь смотрел. Мог бы для разнообразия подменить меня в качестве рассказчика.       — Мне не дано твоего красноречия, — сохраняя достойный и собранный вид произнёс Лань Чжань.       — Я не всерьёз, — повинился Вэй Ин. — Просто мне немного совестно, что веселье обходит тебя стороной.       Улыбаясь, он расслабленно коснулся подбородка Лань Чжаня, побуждая сердце того заколотиться сильнее.       — Какой же ты у меня красивый! Смотрю на тебя и сам себе завидую, ну где такое видано? Сделай милость, выпей со мной.       Вэй Ин вскрыл сосуд с вином, прихваченный из беседки, и аккуратно поднёс к губам Нефрита.       — Повод более чем достойный — за счастье и благополучие дорогих нам людей!       — Мгм.       Лань Чжань сделал большой глоток, мгновенно ощутив горечь во рту и лёгкое головокружение. Обычно нефритово-белые щёки оттенил лёгкий румянец. Он сразу же потянулся к Вэй Ину, уравновешивая терпкий вкус напитка сладостью его нежных губ.       — Ночь перед торжеством выдалась дивная, а, Лань Чжань? — беззаботно выдал Вэй Ин.       — Куда хочешь пойти?       — Куда-нибудь, где нас не побеспокоят.       — В наши покои?       — Нет, там нас вмиг отыщут и снова поволокут в компанию. Сегодня в Пристани Лотоса слишком много гостей и все на редкость общительны. Если хотим отдохнуть от этого, надо уйти подальше.       Вэй Ин хорошо знал местность, а потому с направлением определился быстро. Скользнув в таинственную полутьму ближайшей рощи, пара какое-то время брела среди склоняющихся под тяжестью спеющих плодов слив и персиков. По пути Вэй Ин указывал то в одну сторону, то в другую, подробно рассказывая Лань Чжаню о том, как в детстве носился по этим тропинкам, играя с друзьями, ловил фазанов, устраивал ловушки и розыгрыши для Цзян Чэна и других ребят.       Вокруг царила сонная полутьма, но зажигать магический огонь Вэй Ин не порывался. Лань Чжаня это устраивало. Пестрота огней в Пристани Лотоса его утомила. В Облачных Глубинах ночное освещение было значительно скромнее, не говоря уже о правилах, исключающих шум, и строгом распорядке сна для её обитателей.       Вэй Ин периодически брал Лань Чжаня за руку или одаривал поцелуем, потом срывался и нёсся вперёд, чтобы, забравшись на какое-то знакомое дерево, хохоча, сигануть с высоты в крепкие объятия. Свежая звёздная ночь окутывала прохладой. Через некоторое время плодовые деревья остались позади. Хорошо утоптанная дорожка сменилась едва заметной тропинкой сквозь лес. Вэй Ин стал внимательнее всматриваться в пространство и в какой-то момент велел сворачивать вправо.       Сквозь расступившуюся растительность показался тихий берег и безмятежные воды озера со множеством больших и маленьких лодок вдалеке, богато украшенных красочными гирляндами и фонарями. Поблизости не было ни построек, ни причала. Место поросло густой травой и сладкой болотницей в половину человеческого роста. На мелководье плавно колыхался ковёр из лотосов, но словно другой сорт — яркие и дикие, значительно крупнее тех, что Лань Чжань видел до этого.       Вэй Ин поискал что-то глазами среди высоких трав и, найдя, подозвал Лань Чжаня. Шагнув ближе, тот увидел притаившуюся среди камыша длинную узкую лодку — очень старую, имевшую форму ивового листа и очевидно давно не использовавшуюся. Снаружи борта позеленели от ила. Пристроенные на корме два потемневших от времени весла оплело какое-то растение.       — Я приметил этот заброшенный паром днём, когда А-Юань попросил покатать на мече, — сообщил Вэй Ин. — С высоты он выглядел несколько иначе. Что думаешь, Лань Чжань? Поглядим поближе?       Не дожидаясь ответа, он ловким прыжком преодолел пару чжанов, переместившись с берега на лодку.       — Если ты хотел покататься по озеру, нужно было сказать, — с некоторым недоумением произнёс Лань Чжань. — На причале полно комфортных лодок.       — Не будь занудой, — фыркнул Вэй Ин, смеясь. — Кому, как не мне знать, что в Пристани Лотоса нет недостатка в лодках. Половина гостей сейчас на них катается по озеру. Я хотел рассмотреть именно эту.       — И что в ней такого?       — Ей должно быть десяток лет.       — Это, по-моему, и так ясно.       — А ещё, — Вэй Ин склонил голову на бок и завлекательно подмигнул Лань Чжаню, — она находится в укромном уголке. И вряд ли кто-то сюда в это время сунется. Смекаешь?       Забравшись на корму, Вэй Ин взялся за борта и проверил устойчивость лодки. Даже при сильных толчках паром не раскачивался. Убедившись, что он крепко сел на мель, Вэй Ин развернулся к Лань Чжаню.       — Думал, ты догадаешься, что я вовсе не плаванье планирую.       Говоря это, он медленно распустил пояс, сбросил верхние одеяния и, небрежно швырнув их на дно шлюпки, поманил мужа пальцем, недвусмысленно намекая, чем хочет заняться. Лань Чжань подавил всплеск удивления и, последовав его примеру, запрыгнул на паром. Под ногами скрипнули ракушки и взметнулся слой прошлогодней листвы, по всей видимости, заброшенной в древнюю посудину ветром.       — Хочешь заняться этим здесь?       — Не всё же время нам в шелках кувыркаться, — кивнул Вэй Ин. — Давай вспомним, как наслаждались друг другом на пустырях Луаньцзан. Тогда ты, помнится, на неудобства не жаловался.       Лань Чжань ощутил, как сердце сделало скачок. Не подавая виду, он окинул взглядом окрестности.       — Здесь значительно красивее, чем на Луаньцзан.       — А я о чём? — подхватил Вэй Ин. — Полюбуйся, какой вид на озеро открывается с этого места, — он указал куда-то вдаль, но Лань Чжань не шелохнулся.       Взгляд зафиксировался на Вэй Ине. Лань Чжань выпил совсем немного, но даже глотка хватило, чтобы мысли стали вязкими и немного путанными. Он и сам себе затруднялся сказать, почему всё ещё не набросился на объект своей страсти, попутно срывая с него и с себя одежду. Последние недели они с головой погрузились в исполнение возложенных на них кланом обязательств по налаживаю жизни в отдалённых от Гусу селениях. Людям во всех уголках провинции требовалась помощь с защитой от тёмных тварей, коих и к третьему году после запечатывания червоточины бродило по свету немало. Участия требовали и дети, собранные Вэй Ином в школе «Нефритового Лотоса». Оба выкладывались по полной и к концу каждого дня находились в состоянии выжатых лимонов, а потому, едва добирались до постели, проваливались в сон, порой всего-то и успевая сказать друг другу несколько слов и пожелать доброй ночи.       В душе копилась тяжесть и досада. Лань Чжань понимал, что его недовольство беспочвенно. Они повзрослели, заимели кучу обязанностей, стали уважаемыми членами клана, лишёнными права на ошибки. Казалось бы, им повезло: удалось малой кровью отмыться от грязи, что им вменяли, и даже вознестись в герои. На них равнялись, их ставили в пример младшим поколениям, но на пути к этой налаженной, размеренной, образцовой жизни они с Вэй Ином будто что-то растеряли.       Взор Лань Чжаня плыл по распростёршемуся перед ним ангелоподобному юноше, чьи объятия всегда сулили рай, а улыбка волновала душу похлеще самого изысканного алкоголя. Вэй Ин, как и сам Лань Чжань, оставался неизменно юн и прекрасен. Время для них двоих остановилось пару лет назад, чего нельзя было сказать о всё ещё прибавляющихся силах, а вместе с ними и ответственностью.       Сердце Лань Чжаня больно сжалось, напомнив, что их жизни в какой-то момент перестали им принадлежать. Они сосредоточились на служении людям. Собственные планы, грёзы и мечтания отступили в закоулки сознания и побледнели, как воспоминания о снах, коим суждено было таковыми навсегда остаться.       Лань Чжань вновь вкушал сожаления, а ведь он думал, что простился с ними, когда, после прибытия в Облачные Глубины и преодоления всех дознаний Совета, засыпал, прижимая к себе Вэй Ина с полным ощущением грядущего единения и счастья с ним. Эта мысль не притупляла чувство вины, поселившееся внутри. Сердце испытывало тяжесть, а воля слабость.       Склонившись к мужу, Лань Чжань попытался изгнать из разума мрачные мысли и жадно прильнул в поцелуе.       — Лань Чжань! А ну-ка постой! — забеспокоился Вэй Ин, сразу же уловив гнетущий отголосок в порывистых движениях супруга. — Твой ровный тон и безучастное выражение лица не может меня обмануть. Ты весь день сам не свой — смурной и напряжённый, летаешь где-то в облаках. Что не так? Выкладывай.       Будучи разоблачённым, Лань Чжань смешался и отшатнулся. Скрыть смятение не удалось. Прошло довольно много времени, прежде чем он заговорил. Голос его низкий и немного хриплый дрожал на первых словах.       — Помнишь, ты как-то предлагал мне побег с Луаньцзан?       Губы Вэй Ина слабо дёрнулись в удивлённой улыбке.       — Как не помнить? Помню.       — Сегодня я тебя попрошу. Давай сбежим. На месяц, неделю или хотя бы день… Но далеко и только вдвоём.       Вэй Ин выгнул бровь и прыснул смехом.       — Ха-ха-ха-ха! Ох, Лань Чжань! Не стоило тебя поить. Есть два состояния твоего опьянения. В одном ты ударяешься в жажду приключений и становишься неутомимым любовником, в другом — засыпаешь или, что хуже, скатываешься в меланхолию. Кажется, сейчас ты ближе всего к последнему.       — Я не настолько пьян, чтобы не отдавать отчёт сказанному.       Вэй Ин помолчал немного, вглядываясь в глаза напротив и приходя к выводу, что — да, действительно алкоголь не причём. Улыбка сползла с его лица. Он тяжело вздохнул и залпом осушил содержимое сосуда с вином. В выражении его глаз сквозило волнение, словно он понимал, что высказанное Лань Чжанем зрело в нём давно, вот только время и место для такого разговора представлялось совсем не подходящим.       — Так запросто бросим всё и двинем в закат, никому ничего не объяснив? — пожав плечами, уточнил Вэй Ин.       — В закат, в рассвет, всё равно… Мне тебя не хватает, — не стал отмалчиваться Лань Чжань, параллельно укоряя себя за неспособность смириться с тем, как всё складывается.       А складывалось неплохо, даже очень неплохо: они во всём преуспевали, растили троих детей — близнецов и Сюаньюя, поддерживали сирот, которых некому было поставить на ноги, обезопасили Вэней, изо дня в день повышали статус клана. Никогда ещё Орден Гусу Лань не был так влиятелен и силён, и, как утверждал Цзэу-цзюнь, во многом благодаря именно им.       Перечислять можно было долго — благоустроенный дом, процветающие земли, признательность людей, мирно живущих на них, возможность засыпать на одной постели в качестве спутников на тропе самосовершенствования. Казалось бы, о чём ещё мечтать? Но Лань Чжань бесился и негодовал. Чем дальше, тем явственнее рутина и нужность кому-то отнимали Вэй Ина. Он видел его урывками, касался лишь ночью да и то чаще всего спящего. Вовсе не таким было его идеальное представление о счастье. Болезненная ревность и неуёмная потребность оградить мужа от всех и вся, заключив в кокон единоличного любования и заботы, достигла точки, когда он уже не мог держать это в себе.       Вэй Ин привстал на локте. Он ещё уповал свернуть беседу в безопасное русло.       — Кажется, я догадываюсь, из-за чего ты раздражён и совсем не весел, Лань Чжань. В Облачных Глубинах несколько иные традиции, вот ты и устал от шума и суеты последних дней. Но надо всего лишь немного потерпеть. То, что происходит вокруг, зовётся предсвадебным переполохом. От него никуда не деться. Толпы гостей, болтовня, шум-гам, попойки — обычное дело в преддверии свадеб. И это мы ещё пьяных драк не видели. Сдаётся мне, Цзян Чэн и сам долго не выдержит, дня через три-четыре в таком духе взвоет и потребует у Вэнь Цин всех к чёрту разогнать и повесить замок на ворота. Относительно Цзинь Цзысюаня утверждать не берусь, уж больно он ходит довольный…       — Свадьбы здесь не причём, — отрезал Лань Чжань.       Вскинув руку, он коснулся груди, словно пытаясь прогнать из сердца чувство подавленности.       — Я не от праздника устал, а от людей…       Вэй Ин с тяжёлым вздохом откинулся на спину, устремляя глаза к звёздам.       — Значит, снова я где-то напортачил… К кому на этот раз приревновал? Признавайся.       — Ко всем, кто тебя у меня по капле крадёт, отнимает понемногу то там, то сям, оставляя мне лишь незначительные крохи твоего внимания, — жёстче, чем собирался выпалил Лань Чжань.       — Ну что ты как маленький! Я из кожи вон лезу, чтобы не давать тебе повод для таких речей, но не могу же я вовсе не встречаться с людьми и не разговаривать ни с кем. Сам знаешь, так не получится.       — Поэтому сбежим.       — А дальше что? Отправимся обратно на пустоши Могильных Холмов или куда-то ещё?       — Неважно. Лишь бы там мы были только вдвоём.       Лань Чжань мысленно ругал себя, что позволил этим словам сорваться с языка, да ещё и в момент, когда Вэй Ин предлагал заняться кое-чем значительно приятнее разговоров. Он сожалел, что не сдержался, но наболевшее выплеснулось, и делать вид, что это всё неважно, было поздно.       — Не выйдет из нас странствующих заклинателей, Лань Чжань, — куда более трезво рассуждал Вэй Ин. — Наша слава бежит впереди нас. Куда бы мы не сунулись, сразу собирается толпа, и только успевай запоминать, где и чем подсобить. От нас всё ещё слишком многое зависит.       — Мы сделали даже больше, чем собирались.       — Но по-прежнему недостаточно и люди ждут большего.       — Может, пора им понять, что наши силы небезграничны, несмотря на владение магией.       Вэй Ин, застигнутый врасплох такими словами от известного своими отзывчивостью и великодушием Ханьгуань-цзюня, долго ничего не отвечал, перебирая в уме события прошлого и настоящего.       — Прости, Лань Чжань… — через некоторое время обронил он. — По правде говоря, я тоже растерян и многое, что делаю — делаю не потому, что хочу, а потому, что должен. Мне известно, ты бы предпочёл, чтобы всё сложилось иначе с нашей лептой в общее дело Великих Орденов и школой. Но это Мэн Яо рассказал твоему брату о разговоре, состоявшемся между нами по пути из Илина в Юньмэн. Я даже успел о нём благополучно забыть, когда эти двое сообщили, что всё наилучшим образом устроили, а мне остаётся лишь принять бразды правления. К тому моменту первая дюжина сирот уже стояла у ворот и поворачивать назад было неуместно. Клянусь, я не собирался торопить события и откладывал замысел со школой на более поздний срок, но дети не заслуживали, чтобы у них отняли надежду, которая едва замаячила. Потом всё завертелось. Учеников прибавилось, обязанностей тоже, а времени на их осуществление становилось меньше. Я должен был каждодневно доказывать всем вокруг, что неопасен, разумен, ответственен и достоин находиться с тобой рядом.       — Ты ничего никому не должен.       — Это не так, ещё как должен! Всё, что я делаю, всё, что собой представляю, отражается на тебе, на наших детях, на твоём брате, на клане Лань и Цзян туда же. Я не могу позволить прошлому снова нависнуть тенью над нашим будущим.       Вэй Ин скрыл лицо в ладонях и замолчал. В ночной тиши со стороны резиденции отчётливо доносилась музыка, голоса и смех. Плавно скользящие лодки, окутанные светом, отражались в воде. В траве стрекотали сверчки. Лань Чжань невольно подумал, что этим благоденствием потомки Цзян Фэнмяня всецело обязаны Вэй Ину. Всё в Пристани Лотоса было восстановлено и выпестовано силами Старейшины Илина, а ведь не случись судьбе проявить благосклонность, его могли и по сей день считать угрозой всему сущему и травить как демона.       — Прояви терпение, — глухо раздался голос Вэй Ина. — Дай мне ещё год, и я полностью передам управление школой Вэнь Нину, обещаю. Он неплохо справляется, но пока не готов действовать самостоятельно.       — Я не прошу тебя отказаться от школы или чего бы то ни было ещё, что тебя радует. Я лишь хочу чаще бывать вдвоём, хотя бы изредка чувствовать, что ты и телом, и мыслями лишь мой.       Вэй Ин согласно улыбнулся.       — Мне тоже этого хочется, Лань Чжань. Ты лучший спутник, какого только я мог себе представить и заслуживаешь быть счастливым.       — Я счастлив, только…       — Без «только», — Вэй Ин надавил большим пальцем на губы Лань Чжаня. — Ты заслуживаешь безоговорочного счастья.       Лань Чжаню стало стыдно за своё желание отнять его у всех — украсть, увести, спрятать. Он бережно коснулся его щеки кончиками пальцев.       — Мы оба заслуживаем.       Досада и горечь отступали. Сердце прыгало, отдаваясь пульсацией в промежности. Взгляд Вэй Ина туманился.       — Я… — он прочистил горло, собираясь что-то сказать, но вместо этого впился поцелуем.       Лань Чжань, словно очнувшись ото сна, отвечал, одновременно в спешке сдирая с него и с себя одежду. Язык Вэй Ина во рту ощущался восхитительно горячим, губы влекущими и ненасытными. Лань Чжань не сдержался и прикусил нижнюю. Вэй Ин сладко застонал и навалился сверху.       — Я, как и ты, не надышался юностью, не побыл беззаботным, но главное — не насытился тобой… — вырвалось у него сквозь шум дыхания. — Я виноват, что утянул тебя за собой… И когда, — он перемежал слова торопливыми поцелуями, — нам выпал шанс всё исправить и вернуться, пусть не к прежнему, но для тебя привычному, я дал себе слово, что стану тем, кем ты сможешь гордиться по-настоящему… Ты и твоя семья…       — Я всегда гордился, — рявкнул Лань Чжань. — Ничьё одобрение не повлияет на моё мнение о тебе. Разве за время, проведённое со мной, ты так и не понял этого?       Он пытался восстановить самообладание, но интимность момента заставляла чувствовать себя открытым и уязвимым. Их несвоевременная беседа по душам напополам с мутящим рассудок возбуждением здорово сбивала с толку.       — Я люблю тебя больше жизни, — глаза Вэй Ина с восторгом вкушали обнажённое тело Нефрита цунь за цунем, — радуюсь каждому мгновению, что мы вместе, и жажду, чтобы их стало больше.       Член Лань Чжаня резко ожил, вынуждая морщиться от болезненного ощущения растягивающейся и увеличивающейся плоти. Неожиданное удовольствие ударило по нервам. Вэй Ин охнул, мазнув собственным окрепшим естеством по поджавшемуся животу напротив.       Поток слов между ними иссяк. Лань Чжань почувствовал, как марево желания вытесняет всё лишнее из головы. Не разрывая переплетения взглядов, Вэй Ин улыбнулся, а затем очередным рывком врезался в Лань Чжаня поцелуем, отключая своё и его сознание.       — Хочу тебя… Я так хочу тебя!       Вэй Ин одержимо скользил губами по коже Лань Чжаня, требуя уступить, поддаться и отдаться, а потом обхватил его плечи и толкнул на спину, удобно устраиваясь сверху. Руки бесцеремонно шарили по покорному телу, сминая, массируя, сдавливая в особо чувствительных местах. Слегка откинув голову, Лань Чжань подставил шею последовавшим укусам и посасываниям, позволяя делать всё, что заблагорассудится.       — Мне нравится, когда ты такой, — с нотками веселья в голосе пробормотал Вэй Ин, расставляя руки по обе стороны его головы.       — Какой?       — Требовательный, голодный, уступчивый…       В глазах Лань Чжаня, словно рябь на водной глади, мелькнула улыбка.       — Пользуйся. Это не продлится долго.       Следом обрушилось сильное чувство, которое Лань Чжань и рад был бы спрятать в лаве их страсти, растворить в звуках блаженства, но не вышло. Образы заполнили мозг. Вспыхнул силуэт Вэй Ина, ступающего сквозь палящий жар и ревущее пламя, его покрывающаяся ожогами кожа и кровотечение из цицяо. Картины прошлого нахлынули, выворачивая душу и напоминая, как близки они были к тому, чтобы потерять друг друга.       Вернись в настоящее, — с натянутым выражением лица мысленно позвал Вэй Ин, вторгаясь в его разум. — Верь мне. Нас не разлучила смерть и уж точно не разлучат житейские трудности…       Глаза Лань Чжаня расширились. Он уже и забыл, когда последний раз они так говорили, и почти поверил, что после закрытия безвременья эта способность утеряна. В воздухе между ними заклубилась и повисла невидимым пологом выплеснувшаяся энергия.       Удивлён?       Слегка изогнув свои бесподобные губы, Вэй Ин одарил его нежнейшей улыбкой, затрагивающей самые потаенные струнки души.       Я — твой, Лань Чжань, неизменно твой… Прости, что давно не напоминал об этом.       По мере того, как в сознании Нефрита вспыхивали слова, Вэй Ин преображался. С него словно сорвали тонкую вуаль и в мягких чертах тот же миг ярче проступил хищный, соблазнительный и дерзкий лик Старейшины Илина. Глаза потемнели, блеснув, как кровавые рубины.       Мы навсегда вместе, иного не дано.       Лань Чжань с шумом втянул в себя воздух.       Поцелуй меня, — потрясённо произнёс он, окунаясь всем существом в золотое марево окутавшей их энергии.       Раскрасневшиеся губы Вэй Ина устремились ему навстречу. Они застонали в момент, когда соприкоснулись, испытав переплетение духовных сил, от мощи которых кружилась голова. Лань Чжань вжал Вэй Ина в себя так крепко, что тот зашипел. Член налился как железо, ронял вязкие капли и болел. Гул крови в висках смешался со звуками их возни. Рваные движения на грани грубости раззадоривали и доводили до исступления.       Вэй Ин пропустил бедро между ног Лань Чжаня, вынуждая шире развезти колени, потираясь собой и давая почувствовать, как сильно возбуждён. Ладони обхватили талию Лань Чжаня, взгляд молчаливо вопрошал, может ли он продолжать.       — Не тяни, — хрипло уронил Лань Чжань, прижимая лодыжки к его пояснице и притягивая ближе. — Я весь вечер ждал.       В глазах напротив проступали вожделение и азарт.       — И ни словом не обмолвился о своих планах… — облизнулся Вэй Ин.       Его прикосновения стали ещё более жаждущими. Лань Чжань отвечал с той же интенсивностью.       — Надеялся, ты сам догадаешься.       — Раз мы здесь, мне, похоже, хватило ума истолковать твой посыл правильно.       Вэй Ин с нажимом обвёл плечи, грудь, бёдра Лань Чжаня.       — Ты невероятный!       Следующий поцелуй вышел влажным, глубоким и жарким. Вэй Ин напирал, вынуждая впустить его язык глубже, и втискивался ноющим членом в промежность. Лань Чжань под ним нетерпеливо ворочался.       — Хватит дразнить! Приступай уже! — пылая скулами, взмолился он.       Обоим требовалось больше, быстрее, жёстче. Живот скрутило напряжение. Лань Чжань потянул Вэй Ина на себя, добиваясь того, чтобы их члены столкнулись, проезжаясь один вдоль другого.       — Вэй Ин!       — Ш-ш-ш… Ещё чуть-чуть…       Вэй Ин запустил руку в кипу одежды, вылавливая из неё пузырёк с маслом. Лань Чжань вздрогнул, когда сжатого входа осторожно коснулись прохладные, обильно увлажнённые пальцы. Вэй Ин зажмурился, почувствовав лёгкое сопротивление. Проступившая нервозность смешалась с нежностью.       — Расслабься… — застонал он, деликатно надавливая ещё и ещё. — Ты слишком узкий…       Лань Чжань судорожно вдохнул и откинул назад голову, стараясь не зажиматься. Тело ныло от желания. Он приветствовал последовавший проблеск боли. Для него она тесно переплеталась с удовольствием. Это был хорошо известный их телам танец. Нестерпимо хотелось большего.       Пальцы Вэй Ина чутко скользили в кольце напряжённо подрагивающих мышц, наращивая темп и постепенно меняя амплитуду проникновения — наполняя и растягивая. Лань Чжаня бросило в жар. Запылали огнём не только его уши, но и щёки, ключицы, грудь. Любуясь им, Вэй Ин вспыхнул тоже. Не сбиваясь с ритма, он плавно двигался внутри и снаружи, имитируя половой акт.       Лань Чжань захлебывался удовольствием. Они были вместе не первый год, оставили позади множество ночей, но пресыщения не наступало. Каждый раз занятия любовью будоражили до впадения в прострацию. Лань Чжань ловил себя на том, что словно окунается в пламя — оголён каждый нерв и до отказа обострены чувства.       Вэй Ин кружил языком поверх ноющих сосков, с влажными звуками всасывал их в рот, ронял, что сходит с ума и сейчас взорвётся. Его свободная рука ласкала член Лань Чжаня, проезжаясь как по спирали верх-вниз. Лань Чжань вскидывался навстречу бёдрами. Ощущения стремительно несли к экзальтации. Превозмогая себя, он накрыл руку Вэй Ина своей и, остановив её движения, соскользнул с пальцев.       — Ложись! — рвано вдыхая, приказал он. — Быстрее!..       Глаза Вэй Ина выразительно увеличились в размерах.       — М-м?..       Он уставился на Лань Чжаня со смесью похоти и недоумения во взгляде, а в следующую секунду был толчком опрокинут на спину. Отлагательств состояние Лань Чжаня не терпело — он балансировал на грани оргазма. Заставив Вэй Ина растянуться под собой, он перекинул ногу и оседлал его бёдра.       — Ах-м… Чжань?.. Что ты… — Вэй Ин не успел договорить.       Глядя ему в лицо, Лань Чжань поелозил задом, выгнулся в спине точно кошка, заставляя его захлебнуться стонами и забыть обо всём. Мучительный узел желания в животе вырос и накалился. В ложбинку между ягодицами толкался обжигающе горячий член Вэй Ина, закатывающего в истоме глаза и сжимающего до синяков пальцы. Дыхание шумело и частило.       Лань Чжань немного изменил позу, наклонился вперёд и приподнялся. Захватив затвердевшую камнем плоть Вэй Ина ладонью, он направил её в себя и, подавшись чуть назад, загнал до упора. С губ слетел резкий вздох. Брови сошлись к переносице от усилий.       — Ох, чёрт!.. Лань Чжань! Ты сумасшедший! — сбивчиво захрипел Вэй Ин, инстинктивно подаваясь тазом немного вверх, словно подхватывая и насаживая ещё сильнее. — Я не… Не могу больше! Это слишком…       Жар их тел смешался. Лань Чжань не стал пережидать дискомфорт, а начал отрывисто и жёстко двигаться, отправляя их обоих к небесам. Волна душераздирающего удовольствия прокатилась от паха к темени, заставляя занеметь кожу. Тела сталкивались в бешеном ритме без оглядки на предостерегающий скрип старого парома, слегка раскачивающегося под ними.       Сладкие спазмы разрядки обрушились на Лань Чжаня очень скоро, вынуждая содрогаться в конвульсиях и терять связь с реальностью. Настигая его на пике нирваны, Вэй Ин, кусая губы, всхлипнул. Глаза во всю силу вспыхнули мистическим алым сиянием, как случалось всегда, когда ускользал контроль и власть отходила инстинктам. Финальными толчками он вколачивался отчаянно, почти зло, пока из горла криками срывалось:       — Люблю! Навсегда люблю!