Тринадцать демонов Лань Чжаня

      Сохраняя на лице заговорщическое выражение, Вэй Ин торопился на кухню, перепрыгивая через ступеньки. Правилами ордена бегать запрещалось, но Лань Чжань не пытался его одёрнуть, хотя сам едва поспевал за ним. Благо, кроме патрулирующих территорию молодых адептов, которые в любом случае не осмелились бы сделать замечание избраннику брата главы клана, на пути юношей больше никто не встретился.       Резиденция Ордена Гусу Лань располагалась в лоне изогнутого лентой, живописного ущелья и услаждала взор прекраснейшими творениями магии и рук человеческих — сооружениями, воистину достойными восхищения. Особенно впечатляли архитектурными изысками белые башни, по спирали опутывающие оскаленные зубья скал, нависающих над быстрыми реками и ручьями. Большая часть строений плавно перетекала в широкие террасы с завораживающим обзором на внутренние сады и дворики. Учебные корпуса, временно пустующие, и жилые апартаменты чуть в отдалении соединяли бесчисленные цепочки ухоженных тропинок и вьющиеся между рощами деревянные и каменные лестницы.       Ворвавшись ветерком на большую кухню ордена, где по случаю прибытия на Совет Кланов заклинателей из разных концов Поднебесной не покладая рук трудились десятки слуг, Вэй Ин прямиком ринулся к огромным корзинам с припасами, доставленным из города утром. Перекинувшись несколькими шутливыми фразами с миловидными работницами, он на скорую руку забросил в заплечный мешок всё необходимое и с довольным видом объявил Лань Чжаню, что теперь готов лететь. Нефрит удержался от расспросов, кому предназначаются гостинцы. Было очевидно, Вэй Ина захватила какая-то идея.       Улыбка на любимом лице укрощала смуту в сердце Лань Чжаня и побуждала смотреть на мир оптимистичнее. Бичэнь незаметно и стремительно вынес заклинателей за пределы Облачных Глубин. Нырнув в русло воздушной реки, они какое-то время плутали среди величественных скальных навесов. Направляя меч с поразительной точностью, Лань Чжань нанизывал им каменные арки, как петельки на иглу. Изголодавшись по свободе и полётам, Вэй Ин отказывался вести себя смирно. Ни капельки не страшась высоты, он поминутно менял положение на глади полотна Бичэня, хохотал как безумец, когда вихревые потоки резко вплетались в волосы, вздымал руки, изображая птицу, и увлечённо выкрикивал:       — Лань Чжань, поднажми! Быстрее! Ещё быстрее! Сверни к тому выступу! А теперь давай туда — к пруду! Нет, не к этому! Вон к тому, у холма! А что, если теперь махнуть к вершине? Здесь можно срезать через перевал! Забирай влево, прямо в облако, иначе не впишемся в проём! Ю-хууу! Да-а-а! Лань Чжань, быстрее! Ого-о-о! Не настолько быстрее, сносит же!       В конце концов, выдохшись, он устроился за спиной мужа, примостил голову ему плечо и принялся ласково ворковать:       — Ты у меня самый лучший! Вот так бы с тобой летел и летел, пока солнце не сядет! Дальше и дальше, в неизвестность! Пусть бы земли сменяли земли, горы перетекали в леса, а леса в долины… Лань Чжань! Ты хотел бы узнать, что там, за кромкой неба? Хотел бы посмотреть другие страны, узнать, как там люди живут, их нравы и обычаи?       — С тобой хоть куда!       Бархат смеха Вэй Ина ласкал слух.       — Однажды я тебе напомню, — прошептал он, целуя Лань Чжаня в изгиб шеи. — Уверен, путешествовать с тобой — одно удовольствие! Представь, мы с тобой в дороге! Ночёвки, где захотим, объятия у потрескивающего костра, звёздная бездна над головами и дыхание ветра вместо одеяла!       — Звучит неплохо.       — Точно!       От высоты, восхитительных панорам, мечтательного тона Вэй Ина и его переплетённых на талии рук у Лань Чжаня захватывало дух. И вправду хотелось лететь не останавливаясь, прочь от тревог и невзгод. Он вдыхал полной грудью воздух, подставлял лицо ветру и вбирал взглядом раскинувшиеся от горизонта до горизонта леса и горы. Они так увлеклись наматыванием узоров под небесным куполом, что обратили внимание на то, что день пошёл на убыль, только когда изломанные горные склоны заволокло текучими кружевами тумана. Сырые клочья тянулись за одеждой, оставляли мелкий бисер капель на обветренной коже и напитывали влагой волосы.       С накатами облачной вуали прохлада по телам от полёта стала ощутимее. Вэй Ин прижался к спине Нефрита плотнее и время от времени ёжился. Не дожидаясь, пока он пожалуется на холод и попросится к ближайшему тёплому ключу, Лань Чжань направил Бичэнь обратно в сторону Облачных Глубин, но когда впереди показалась гора Гусушань, спланировал к её подножию и не прогадал. Вэй Ин радостно спорхнул с меча на землю, оживлённо осматриваясь и прислушиваясь.       — Ты будто мысли мои прочёл! Я как раз собрался попросить тебя снизиться именно в этом месте! Дальше пойдём пешком, если ты, конечно, не против прогуляться под сенью деревьев!       На вопросительный взгляд Лань Чжаня Вэй Ин ответил короткой усмешкой.       — Надо же ноги размять, правда? К тому же я ещё не выполнил то, что планировал!       — Мне начинать беспокоиться?       — Ни в коем случае!       — Расскажи, что задумал.       — Терпение, младший господин Лань, скоро всё узнаешь, — Вэй Ин поправил заплечный мешок и указал на узкую траншею между скалами, ведущую в тень чащи. — Свернём здесь! Кажется, там виднеется тропинка!       — Мгм.       В глубине леса воздух ощущался иначе, чем над высокогорьем. Он был душистым и пряным от цветения жимолости, густым и плотным от испарений, неподвижным. Под ногами робко стелилась молодая травка. Вэй Ин бодро вышагивал впереди, время от времени оглядываясь. При этом скупые полоски света, проникающие сквозь пышные кроны, падали на его бледное лицо, заставляя жмуриться.       Лань Чжань не мог не отметить, что настроение Вэй Ина значительно улучшилось, как только они покинули Зал Собраний и рванули прочь от резиденции, словно и не было нападок Цзинь Гуаншаня и едва не разразившегося побоища. Обоим пошло на пользу покружить среди горных пиков, продышаться, хотя бы ненадолго выбросить из головы угрозы и предречения поборников «удобной» справедливости.       Когда в Зале Собраний заклинатели перестали сдерживаться в высказываниях и в открытую посыпались обвинения, Лань Чжань оказался в шаге от того, чтобы силой заставить этих людей осознать, что худой мир всяко лучше хорошей войны. Возросшая с момента слияния с элементалями раздражительность мешала сохранять бесстрастность в сложных ситуациях. Лань Чжань едва не натворил дел, которые даже Лань Сичэнь с его способностью мастерски обходить острые углы в общении не нашёл бы способа урегулировать.       Необузданность высших духов не впервые вносила разлад в чувства Лань Чжаня. Момент секундной утраты контроля чуть не обернулся бедой со многими жертвами. Вэй Ин справился лучше — не дал волю порывам, и это при том, что ему было значительно сложнее, ведь он управлял хаотичной тёмной ци, а она непрерывно подогревала эмоции практика, прибегающего к взаимодействию с ней, и била в голову, побуждая к импульсивности и разрушительности.       Несмотря на то, что Цзинь Гуаншаню удалось закрепить в сознании Лань Чжаня уверенность, что дальнейшего накала в вопросе владения магическими артефактами не избежать, сейчас не хотелось думать о недоброжелателях и о том, к каким выводам придут главы кланов в финале встречи. Лань Чжань для себя уже многое решил, и пусть эти решения не были ни безопасными, ни простыми, жаждал новой жизни, а не попыток собрать воедино осколки старой.       Взгляд Лань Чжаня не отрывался от Вэй Ина, а тот в свою очередь, как мог, старался избавить его от осадка, оставленного посещением Совета Кланов. Наигрывая на Чэньцин какую-то легкомысленную мелодию, он увлекал Лань Чжаня за собой всё дальше в глухие лесные недра. Музыка в его исполнении приобретала цветовые оттенки. Особенности зрения позволяли Лань Чжаню легко их различать. Было ли то результатом пожелания самого Вэй Ина или таким образом непроизвольно проявлялась его уникальная магия, но каждое движение пальцев по чёрной глади Чэньцин будто отправляло в воздух всплески пёстрых красок, оседающих едва заметной бриллиантовой пыльцой на листве, траве и камнях.       Ощущения от их неожиданного маленького путешествия пьянили Лань Чжаня как крепкая настойка, а может, так действовало волшебство погожего дня и невозможная красота исполнителя, незамысловато пританцовывающего под переливы флейты, норовя споткнуться о какую-нибудь корягу. Казалось, глупо испытывать проблески удовлетворения в нынешних обстоятельствах, но неуместная радость согревала грудь Лань Чжаня и готова была перелиться через край в эти минуты. В который раз он как мантру повторял про себя: Вэй Ин — моё всё — рядом, живой, любимый и отвечающий взаимностью, и сердце замирало от упоения. Лань Чжань никому не пожелал бы того, что маячило пока неясной дымкой впереди со стороны заклинательского сообщества, но благодаря встряске в Зале Собраний наконец чётко осознал, чего ему по-настоящему хочется: дать волю своим чувствам и желаниям без оглядки на клан, на правила, на мнение кого бы то ни было, сломать все стены, отделяющие его и Вэй Ина от свободы — и никакой пощады тем, кто пытается их разделить!       От признания в этом самому себе на душе сделалось опасно легко, словно довелось прорваться сквозь могучий оплот крепости и выбраться на свет после долгого блуждания во мраке. Вместе с этим Лань Чжань испытал страх, преследовавший его всё то время, что Вэй Ина не было рядом.       Как долго я смогу сдерживать духов внутри себя? Как далеко зайдёт преобразование, запущенное слиянием с ними? Куда оно заведёт и как отразится на отношении ко мне Вэй Ина?       Лань Чжань отчётливо ощущал перемены. Не в пример былому его подсознание ныне отвергало ограничения. Даже сами по себе такие мысли казались эгоистичным и непозволительным уходом от тех истин, что вкладывали в него наставники, пока он рос. Лань Чжань знал, осуществление зреющих внутри потребностей являлось шагом сродни прыжку с утёса в воронку облаков, скрывающих неизвестность, но Вэй Ин, его тёплая игривая улыбка, ласковый взгляд с хитрецой теперь равнялись дому. Ради Вэй Ина Лань Чжань с лёгкостью пошёл бы на любое безумство или жертву.       Мелодия оборвалась.       — Да чтоб тебя! Привязался! — Вэй Ин отнял Чэньцин от губ, отгоняя назойливого толстого шмеля, вознамерившегося усесться на его флейту. — Нет, приятель! Я не цветок! Прочь! Прочь! — от резких движений широкие полы одежд взметались вокруг стройной фигуры подобно млечным волнам.       Воспользовавшись неожиданной заминкой, Лань Чжань перехватил его руки, притянул к себе и начал целовать. Шмель был забыт, а Вэй Ин моментально отозвался на прикосновения. Губы жарко и жадно льнули к губам. Лань Чжань поймал миг выдоха Вэй Ина, сплетая их дыхание воедино, и проник языком в его рот. Пальцы забрались в волосы и соединились на затылке. Под прикрытыми веками взорвались звёзды. Вэй Ин покорялся напору и ласково принимал в себя его язык, раззадоривая скольжением ладоней по изгибам спины.       — Ха-ха-ха! Лань Чжань, а ты вроде не сильно огорчился из-за того, что нас выставили из Зала Собраний как провинившихся учеников! — с вкрадчивым смешком подчеркнул Вэй Ин, сбитый с толку настроением супруга, когда необходимость дышать заставила их отлепиться друг от друга. — Я этому рад. Боялся, ты сразу ринешься приводить в порядок мысли и чувства через медитацию, а ты предложил полетать!       — Уйти медитировать означало бы оставить тебя одного.       — И что с того? Я же не беспомощный младенец.       — Будь ты младенцем, обездвижить тебя и удержать возле себя было бы проще.       Вэй Ин хмыкнул.       — Какой же ты собственник, Чжань-гэ! Скажи, неужели сейчас я недостаточно послушный или провожу с тобой мало времени?       Лань Чжаня забавляли эти колкости. Он принимал их как неизбежную данность и мысленно улыбался.       — Мне всегда тебя мало.       Внутри сгущалась буря безумных, безмерных чувств. Вэй Ин смотрел преданно и открыто, не тая ни обожания, ни страсти.       — А ведь я мог бы убить его… — вдруг обронил он, отвлёкшись на свои мысли. — Болван даже не понимает.       — О ком ты?       — О главе Цзинь, конечно! Я мог бы убить его так, что никто не узнает, — будто подстёгнутый чьей-то злой волей, загорелся Вэй Ин. — Его магическая защита даже на десятую часть не приблизилась к тому, что использовал в своё время Вэнь Жохань, чтобы я не добрался до него!       — Не надо. Забудь о Цзинь Гуаншане.       — Забыть?! Нет, я не могу и не хочу ничего забывать! Я начинаю уставать от попыток некоторых приписать мне заслуги последнего из людей! — взвился Вэй Ин. — Были бы такие обвинения справедливыми — другое дело, но они высосаны из пальца. В Зале Собраний я, как было велено, стерпел то, что плёл Гуаншань, и что это дало? Мерзавец лишь убедился в своей безнаказанности и принялся с удвоенным рвением подливать масла в огонь.       — Ты в любом случае показал себя лучше, чем я. Необдуманными действиями я предоставил главе Цзинь повод для последующих нападок.       — Не кори себя. Даже если бы ты остался бесстрастным, он бы нашёл к чему прицепиться.       — Что сделано, то сделано, не будем сейчас об этом, — Лань Чжань вновь приник к любимым губам.       В эти минуты имеет значение только то, что ты рядом и я могу уложить тебя на траву и зацеловать до изнеможения!       Вэй Ин, проникшись его порывом, ответил так же — с напором и страстью.       — Мне показалось, или Цзэу-цзюнь намеренно не препятствовал Цзинь Гуаншаню надрывать глотку и позволил довести толпу до белого каления? — тем не менее снова подал голос он, когда поцелуй соскользнул на его шею.       Лань Чжань сжимал и нежил его в своих объятиях, стараясь прогнать тяжесть из сердца.       — Возможно, — согласился он, — допускаю, что брат хотел узнать, как далеко глава Цзинь зайдёт в своих обвинениях и действиях, чтобы иметь большее представление о том, чего ждать в грядущем.       — Теперь известно, — Вэй Ин рассеянно перебирал пряди его волос. — Нас ненавидят до зубовного скрежета. Глава Цзинь, похоже, совершенно помешался на идее завладеть Инь Хуфу. Чэньцин тоже покоя не даёт. Легко он не уймётся. Отказ ему потворствовать оборачивается для клана Лань возмущением и притеснением со всех сторон. Цзэу-цзюнь сопротивляется, но как надолго хватит его выдержки и как скоро грянет настоящая буря?       — Брат не поддастся давлению. Я уверен в нём, но он чего-то не договаривает.       — Нельзя слишком многого от него требовать. Из-за нас он теряет сторонников.       — И что ты предлагаешь?       — Вправе ли я что-то предлагать, являясь причиной возникших трений?       — Не бери всю ответственность на себя. Моя роль во всём не меньше, если не больше.       Вэй Ин неосознанно приласкал пальцами Чэньцин и опустил взгляд на нефритовую подвеску-лотос. На мгновение перламутровое пламя проявилось и окутало талисман, насквозь просвечивая плоть руки, словно та удерживала звезду, сорванную с небес.       — Лань Чжань, всё собираюсь тебе сказать… В своё время ты сделал мне потрясающий подарок. Эта подвеска за прошедший год не давала мне сойти в могилу много раз. Не позволяла скатиться во Тьму, когда было совсем худо. Открывала «второе дыхание», когда сил дышать совсем не оставалось.       — Бывший владелец говорил, что амулет приносил ему удачу. Совпадение или нет, но он умер у меня на руках в ночь, когда Хэмин сгорел — очень скоро после того, как вещица сменила хозяина.       — Умер? Прискорбно. Я надеялся разыскать его и расспросить. Возможно, я ошибаюсь, но этот предмет не из нашего мира, а то место в лавке ювелира, где нас захлестнуло волной необычной силы — портал. Меня всё это время одолевали подозрения, что старик, с которым мы тогда столкнулись, лишь прикидывался простаком. Кем он являлся на самом деле, видимо, теперь не узнать, как и то, что сподвигло его передать столь ценный дар в наши руки.       — Он тогда сказал: «Вы разбудили то, что здесь спит». Вероятно, это и есть ответ, почему именно мы удостоились подношения.       — Может, сгоняем в Хэмин после Цайи? Селение в руинах, но место, где располагалась лавка ювелира, отыскать будет несложно. Хочу проверить выводы относительно скрытой там «двери».       — Мгм.       Вэй Ин снова перевёл взгляд на Чэньцин.       — Цзинь Гуаншань клеймит нас в отступничестве и рвётся к власти, но даже не представляет, во что она ему встанет.       От его ног взвились вверх струйки тёмной ци, обволакивая его тело как клубы чадящего костра.       — Ни в коем случае нельзя позволить ему добраться до флейты Сюэ Яна, иначе нас всех ждёт новая волна насилия, а люди ещё от войны с Орденом Цишань Вэнь не оправились.       Взгляд Лань Чжаня похолодел.       — А может, напротив, пусть забирает? В разговоре с ним ты утверждал, что за использованием этой флейты последует неминуемая утрата души, что равносильно смерти. Если глава Цзинь обезумел до того, что готов так рисковать, здесь уже ничем не помочь.       Вэй Ин разжал стискивавшие подвеску пальцы. Струйки льющегося от неё света иссякли, но дымная паутина тёмной энергии устойчиво реяла по воздуху. Играя с её змеиным холодом одной рукой, другой Вэй Ин вдруг безотчётно помассировал грудь, словно в ней что-то неприятно ворочалось.       — Принцип воздействия тёмных предметов в каждом отдельном случае индивидуален, — обронил он следом. — Из-за разницы в способностях заклинателей процесс саморазрушения сложно предугадать во времени. Всё зависит от частоты и размаха использования запретных сил. После создания флейты Сюэ Яну без особого труда всего за одну битву удалось отнять у альянса тысячи жизней, а ведь он был всего лишь мальчишкой, пусть и весьма способным. В руках Цзинь Гуаншаня, с его опытом и уровнем магического мастерства, флейта может проявить себя не хуже, прежде чем предрешит его судьбу.       — А каково воздействие Чэньцин на твою душу?       Ресницы Вэй Ина дрогнули.       — Не тревожься. Хоть флейта Сюэ Яна создавалась по образу и подобию Чэньцин, они значительно отличаются. Её сущность формировалась в безвременье, однако не без влияния моей духовной энергии.       Лань Чжань вдруг вспомнил слова дяди и задумался.       — Ты когда-нибудь задавался вопросом, откуда в тебе сила, подчиняющая Тёмный Источник? — осторожно спросил он.       Вэй Ин напряжённо затаил дыхание.       — Хотел бы не задаваться, но… — его голос надломился.       Он заметался на месте, как если бы пытался порвать незримые путы.       — Последние годы мне слишком часто напоминают, что я не такой как все… А теперь и вовсе для большинства перемывающих мне косточки в Зале Собраний я монстр, якшающийся с нечистью и повелевающий низменными тварями, а монстрам, как известно, счастливой жизни не видать. Но самое отвратительное — из-за того, как на меня реагируют люди, я уже сам себе не доверяю. Что если однажды я и вправду перестану быть собой?       Тон Лань Чжаня не переменился, лицо сохранило абсолютную безмятежность.       — Тогда я буду любить того, кем ты станешь.       Вэй Ин поперхнулся воздухом и уставился на него расширившимися глазами.       — Ты… Ханьгуан-цзюнь! — с мукой простонал он, охваченный смущением. — Чжань-гэ… Я же просил… Прояви любезность — предупреждай перед тем, как произносить такие речи! У меня чуть сердце не остановилось!       Янтарные глаза встретились с обсидианово-серыми. Время застопорилось. Лань Чжань подался вперёд, заключая Вэй Ина в объятия вместе со струящимся вокруг него серпантином тёмной ци.       — Для меня ты никакой не монстр, но даже если когда-нибудь оступишься… Я не оставлю тебя и сделаю всё, чтобы помочь вернуться к свету.       Вэй Ин окинул его робким взглядом.       — Даже если я погоню тебя прочь?       — Даже если ты попытаешься меня убить.       — Ни за что в мире я не причинил бы тебе боль! Ни за что! Не в здравом рассудке! — в сердцах выпалил Вэй Ин, схватив Лань Чжаня за плечи.       Глаза его заблестели, кадык дрогнул. Лань Чжань успокаивающе погладил напряжённую спину Вэй Ина, затем переместил ладони и слегка сдвинул ворот его ханьфу. Кожа на ключицах Вэй Ина была горячая и тонкая. Лань Чжань прикрыл веки, позволяя себе чувствовать губами меридианные линии силы, опутывающей обманчиво хрупкое тело. Потоки энергии Инь сплетались с аурой Вэй Ина и, как таинственная топь, безнадёжно затягивали в свои пучины.       Перед внутренним зрением Лань Чжаня лихорадочно замельтешили яркие сполохи с вкраплениями алых точек. Как раздуваемые ветром искорки костра, они пленяли красотой, но при этом больно жалили. Лань Чжань пропускал невидимые иголочки сквозь себя, чувствуя, как вскидывается навстречу им его нутро, но то была лишь первая волна ощущений. Следом нахлынули другие — свет мерк, провал в сдавливающий густой мрак подкашивал, порождая слабость в ногах.       Истолковав его движение за попытку отстраниться, Вэй Ин мигом развеял тёмную ци. Лань Чжань, переводя дыхание, ткнулся лбом в его шею.       — Даже если Цзинь Гуаншань получит флейту Сюэ Яна, использует и объединится с другими кланами, мы в силах дать ему отпор.       — Да, — сумрачно улыбнулся Вэй Ин, несколько обескураженный тем, как воинственно настроен его спутник, — но кто знает, какой ценой это обойдётся клану Лань, клану Цзян и другим…       Ему непросто давалось скрыть от Лань Чжаня растерянность. Людям, знавшим Вэй Ина поверхностно, могло показаться, что он вообще не задумывается о жизни, делает, что в голову взбредёт, шутит и смеётся, даже когда вокруг всё совсем не радужно, но Лань Чжань уже успел прочувствовать и другую сторону возлюбленного. За смехом и шутками Вэй Ина зачастую скрывалось желание не поддаваться унынию, а вовсе не безразличие к происходящему. Внешняя беззаботность Вэй Ина отнюдь не отождествлялась с тем, что он примет любой жизненный расклад, не попытавшись на него повлиять и облегчить участь тех, кто ему дорог. Ему было больно сознавать, что многие от него отвернулись, и особенно он опасался этого со стороны семьи.       — Сегодня в Зале Собраний на меня смотрели, как смотрят на опасную сущность, которую необходимо загнать на Ночной Охоте, — произнёс Вэй Ин, чуть погодя. — Не думал я, что покинув плен, столкнусь с травлей и ненавистью. Истина никого не волнует. Вэнь Жохань испустил дух, а мне, похоже, выпала доля занять место «злодея», потому что кланам заклинателей позарез необходим враг, дабы ладить между собой. Впрочем, неудивительно, что именно мне досталась эта ноша. Судя по разговорам в зале, я многим был как кость в горле ещё до расставания с Золотым Ядром.       — Пользуясь обстановкой, глава Цзинь много чего наговорил, но далеко не всё из этого имеет хотя бы отдалённое отношение к правде.       — Ты успокаиваешь меня, — приподнял одну бровь Вэй Ин, — но самого так задело им сказанное, что захотелось убить его.       — Я всего лишь отбросил его к стене.       — Прежний Лань Чжань сдержался бы, — Вэй Ин окутал мужа задумчивым и каким-то благоговейным взглядом, нежно оплёл его шею руками. — Как заявили бы многие участники Совета, я утягиваю тебя за собой во тьму.       — Неважно куда, главное будь рядом, — уверенно произнёс Лань Чжань. — Это всё, чего я хочу.       Проникновенно глядя на Лань Чжаня, Вэй Ин всем телом придвинулся к нему, ошалело целуя, а когда всё дыхание было выпито, с трудом отлепился и потянул дальше в лес.       — Идём! Если продолжим, дальше не продвинемся, а у нас ещё есть дело!       Неугомонный, — именно это определение возникало в голове Лань Чжаня при виде того, как Вэй Ин энергично таранит скрипящую и хрустящую на все лады чащу и поминутно взрывается бранью.       — Не скажешь, кого мы ищем?       Вэй Ин поднял голову и сквозь листву посмотрел на небо, словно читая по белым пушистым облакам.       — Не догадываешься?       — Есть одна мысль.       Вэй Ин улыбнулся.       — Они сейчас, должно быть, в самом расцвете сил, — размышлял вслух он. — И находятся где-то поблизости.       Лань Чжань с теплотой ловил его слова, пытаясь сосредоточиться, но куда там — они часто останавливались, забываясь в долгих поцелуях, кружились между деревьями, гонялись друг за другом, валились в траву и пугали птиц эхом своих голосов.       Через некоторое время заросли немного поредели. Стал доноситься мерный шум, а затем среди расступившихся старых магнолий показался небольшой водопад. Каскад бело-голубых вод устремлялся вниз по склону. Молодые люди в несколько прыжков преодолели скальные выступы, перебрались на противоположную сторону потока. Здесь их встретила широкая прогалина между деревьями, щедро усыпанная розоватыми, пурпурными и фиолетовыми орхидеями. Её пересекало несколько прячущихся в траве, тоненьких ручейков, прозрачных как слеза и искрящихся разноцветной галькой на дне.       Вэй Ин был захвачен видом лужайки и несколько мгновений одухотворённо созерцал цветочное изобилие. Чудилось, он сожалеет, что нет под рукой шёлка и кисти, чтобы запечатлеть увиденное.       — Хорошо здесь, — на его лице засияла счастливая улыбка.       Теряя чувство реальности, Лань Чжань лишь коротко кивнул.       — Мгм.       — До чего же всё-таки красивые места в Гусу! — с задором бросил Вэй Ин, склонился над ручьём, напился из сложенных ковшиком рук, а потом, собравшись с духом, плеснул ледяной водицей себе в лицо.       Лань Чжань сглотнул, неимоверным усилием удержав себя от порыва схватить его и сжать до ломоты в костях, настолько сильны были и остры переживания. Вэй Ин являлся в представлении совершенством. Лань Чжань мог часами глазеть на него, дышать им, слушать. Мысли о нём никогда не покидали головы. Страсть к нему морочила и окрыляла, лишала покоя и возносила к небесам. Раньше вся эта сумятица чувств повергала Лань Чжаня в жесточайшую агонию. Его воспитывали с твёрдым убеждением, что страсть — самый злостный порок, что она недопустима для человека высоких принципов, пятнает и отягощает дух, толкает к распущенности плоть, затмевает сознание. Но чем дольше Лань Чжань анализировал и сопоставлял ощущения, тем прочнее в нём укоренялось убеждение, что именно через страсть к Вэй Ину он нашёл утраченный когда-то путь к себе. Эта страсть сорвала все покровы, отсеяла ложное, подчеркнула важное, смешала всё и упорядочила сызнова. Вэй Ин зажёг собой душу Лань Чжаня, теперь она горела лишь для него — пронзительно больно и ослепительно ярко. Именно благодаря этой сумасшедшей страсти Лань Чжань сумел преодолеть барьер безвременья и пережил слияние с элементалями.       Свет его очей тем временем поднялся с корточек, отряхнул руки, утёрся краем широкого рукава и перешагнул через ручей, выбирая более пологий участок. Наконец определившись, он, не слишком осторожничая, вытряхнул из заплечного мешка на траву целый ворох припасов — овощи, корнеплоды, фрукты и ягоды.       — Надо их выманить! — констатировал Вэй Ин и вдруг скривился, взирая на образовавшуюся горку: — Ох ты ж, чёрт! Вот это я сглупил!       Судя по расплющенной, измятой клубнике, помещать эту нежную ягоду в одну меру с морковью, редисом и яблоками оказалось не самой здравой идеей.       — Аккуратнее! — предостерёг Лань Чжань, когда Вэй Ин принялся выгребать оставшиеся ягоды из мешка, но было поздно.       Рука того прошлась по содержимому, брызнул сок. Вэй Ин умудрился запачкать лицо и посадить несколько крупных пятен на одежду.       — Ну какого!.. — ворча ругательства, он пытался оттереть кляксу с груди рукавом, но лишь множил алые разводы. — По-моему, я загубил наряд!       — Мгм, — согласился Лань Чжань, всем видом излучая фразу «я предполагал нечто подобное».       — Что «мгм»? Этой одежде крышка! — не то в шутку, не то всерьёз расстроился Вэй Ин и, глянув на свои залитые соком руки, добавил: — Гуль меня дёрнул тащить сюда клубнику! Здесь же земляника на каждом шагу! И почему ты не остановил меня?       — Я не смотрел, что ты закидываешь в мешок.       Вэй Ин покосился на Лань Чжаня из-под насупленных бровей и, подскочив к ручейку, с новым запалом принялся тереть пострадавшее ханьфу. Созерцая его хлопоты, Лань Чжань чувствовал, как тёплая дрожь бежит вниз по позвоночнику, вызывая мурашки на коже.       — И дня не прошло, как я надел всё это! — горестно пробормотал себе под нос страдалец.       — Благо у тебя нет недостатка в «траурных одеждах», можешь хоть каждый день заливать их ягодным соком, — сдерживая улыбку, Лань Чжань поймал его за руку и вложил в неё платок. — Вытри руки и забудь уже о клубнике.       В лесу было влажно, двигались они до поляны довольно быстро, а теперь ещё сражение с пятнами — от всей этой возни Вэй Ину стало душно.       — И угораздило же меня, — он принял платок и начал усердно тереть лицо, так что вмиг проступила краснота.       Лань Чжань перехватил его руку.       — Не двигайся.       Он обмакнул кончик ткани в воду и начал аккуратно убирать следы клубничной атаки. Однако усидчивость не являлась сильной стороной Вэй Ина, и уже через минуту он попытался вывернуться из заботливых рук.       — Возвращаться в Облачные Глубины придётся под покровом ночи, — заметил Вэй Ин, указывая на раскраску ханьфу. — Если твои благочестивые родичи увидят меня в таком виде — точно выселят.       Лань Чжань не сводил с него глаз.       — Не будет этого.       Вэй Ин присмотрелся к пятнам, и его осенило:       — Придумал! Скажем, когда бродили в лесу, наткнулись на дзями, сражались, а это кровь!       — Нелепость. Ты пахнешь клубникой, а не кровью.       Забывшись в своём занятии, Лань Чжань провёл большим пальцем по нижней губе Вэй Ина и слегка надавил, приоткрывая. Последовал урчащий звук, многозначительный взгляд бездонных серых глаз из-под прикрытых ресниц, а через мгновение попытка ухватить и засосать палец.       — Вэй Ин! — смешался Лань Чжань, он малость подзабыл, насколько падок его спутник на разнообразные игры и проказы.       — Мм? Что… Что-то не так? — расплываясь в ухмылке, ронял Вэй Ин, дразня языком и кусая раскрасневшиеся губы. — Я тебя смутил? Правда что ли?       Ощущая, как пылают уши, Лань Чжань смял в кулаке платок и отпрянул, а негодник во весь голос рассмеялся.       — Куда ты? Вернись! Знаешь же, мне сложно удержаться от шалостей, когда ты рядом. Так и тянет что-то такое отмочить. Ну хочешь, сам что-то сделай!       Близость Вэй Ина, как и прежде, повергала разум Лань Чжаня в состояние, при котором связная речь давалась с трудом. Он никогда не думал, что можно так кого-то хотеть, так трепетать и теряться от прикосновений.       — Если сделаю это… Уже не смогу остановиться.       Пристальный взгляд Вэй Ина проникал под кожу, вынуждая и её, и всё под ней гореть, рука потянулась к волосам Лань Чжаня, собирая их в кулак и открывая шею.       — Так не останавливайся, — Вэй Ин склонил голову, подался ближе и медленно накрыл губами вздрагивающую голубую жилку на горле Нефрита, едва-едва задевая зубами, посасывая.       Пронзённый вспышкой удовольствия, Лань Чжань прикрыл глаза и растворился в ласке, едва сдерживаясь, чтобы не перехватить инициативу. Горячее дыхание Вэй Ина перемещалось то вверх, то вниз, задевало губы. Взор захваченно блуждал по лицу Лань Чжаня. Для обоих вокруг всё пылало сочными красками, плыло, шепталось.       Внезапно, урывками глотая воздух, Вэй Ин вдруг отступил.       — Жарища, не могу!       Его словно посетило озарение. Он стащил с себя верхнее одеяние, ослабил шнуровку на нижнем и, подняв голову, пересёкся взглядом с глазами Лань Чжаня, раздевающими его дальше и поглощающими каждый цунь его тела с такой сумасшедшей ненасытностью, что кого-то другого это могло бы испугать.       Кого-то, но не Вэй Ина. Он медленно выпрямился, в возмутительно дразнящей манере облизнул губы, распустил тесёмки на рубашке ещё немного и подмигнул.       — Пошумим?       Кто первый поддался соблазну и ринулся вперёд, осталось неясно, да и неважно. Словно одержимые, они грубо обнялись и принялись целоваться до одышки, до молний по нервным окончаниям, опомнившись лишь когда ноги начали подгибаться и надо было искать опору или падать в траву. Лань Чжань уже собирался подхватить Вэй Ина и уложить на широкий ствол поваленного дерева, как тот внезапно ойкнул, задев носком сапога кого-то небольшого, тёплого и мягкого.       Опустив голову и увидев, кто тайком присоединился к ним, Вэй Ин прыснул смехом:       — А вот и они!       Лань Чжань в неверии взглянул на белый комок, к которому сразу же приблизился другой — серебристо-серый, любопытный и очень подвижный.       — Ну хоть не впустую извозился в клубнике, — искрясь радостью, Вэй Ин ухнул вниз, ловко подобрал кроликов, одного прижал к груди, другого сунул в руки Лань Чжаню. — Признаться, я волновался, что поиски не увенчаются успехом, опасался, что кроликами перекусили звери побольше или они угодили в ловушки охотников! Оказывается, я недооценил их!       Ушастые от такого панибратского обращения пугливо задёргались, суча в воздухе лапками, но через пару мгновений присмирели: похоже, поняли, что зла им не причинят. Вэй Ин не скрывал переполняющего его умиления и теребил своего кролика так и сяк.       — Красавцы, правда?! И такие же пухленькие, как раньше! — он с поглощённостью ребёнка гладил шелковистую шёрстку и мял упитанное тельце выросшего за долгое время разлуки зверька. — Помнишь, какими крохами они были, когда я принёс их тебе, а теперь вон какие вымахали!       Лань Чжань чувствовал, как плотина переполняющей его радости прорывается вовне. Нежность щемяще обволакивала сердце. Он расстался с надеждой, что ему ещё когда-нибудь доведётся держать в руках кроликов, которых совсем малышами однажды вручил ему Вэй Ин. Лань Чжань затруднялся сказать, что в эти минуты больше испытывал — шок, трепет или возбуждение. Внутри было тесно от эмоций. Они накатывали как необъятные волны и пробирали до самых дальних глубин, когда взор касался Вэй Ина.       Спасибо, что ты существуешь, каждый день спасаешь меня собой и даришь причину жить.       Сознание бережно ловило детали, собирало их как бусины на нитку, чтобы навсегда запечатлеть в памяти — то, как Вэй Ин морщит нос, притискивая белый ком к лицу, нашептывает ему ласковые глупости, охает, вздыхает и с задором смеётся.       Для меня есть и будешь всегда только ты один.       — Возьмём их с собой в Облачные Глубины? Помню, ты говорил, они оттуда сбежали во время пожара, но теперь-то там безопасно. Близнецам и А-Юаню они понравятся. На кухне для них всегда найдётся что-нибудь вкусненькое. Вэнь Нин может построить им укрытие неподалёку от нашего дома…       Лань Чжань не собирался давать волю эмоциям и даже толком не понял, почему они так нечаянно нагрянули. Глаза защипало. От неожиданности собственной реакции он часто заморгал и опустил голову, однако Вэй Ин уже взглянул на него и его солнечная улыбка померкла.       — Лань Чжань, ты чего?..       — …       — Я что-то не то сказал?       — Нет.       — Тогда… Что с тобой?       — Не обращай внимания, — быстро взяв неловкое чувство под контроль, поспешил выдать Лань Чжань.       Вэй Ин потупился и не произносил ни слова, но затем его рука легла поверх руки Лань Чжаня, переплетая их пальцы. Он собирался что-то сказать, но шорох за спиной заставил его отвлечься и насторожиться.       — Что это там?       Дрогнула пара веток, шевеление травы стало заметнее, и через мгновение из кустов высыпало с десяток крольчат разного возраста.       — Лань Чжань! Ты это видишь? У них семья! Детишки! — воскликнул Вэй Ин, опуская «отца семейства» на землю и устремляясь к потомству. — И так много! Смотри, смотри! Там в траве ещё парочка! Совсем крохи! Какие хорошенькие!       На лице Лань Чжаня проступило изумление. Кролики, как и подобает животным, реагировали настороженно на вторгшихся в их владения людей, но явного испуга не выказывали. Вэй Ин, не зная, кого первого схватить и приголубить, озадаченно хмыкнул.       — Но ведь, насколько я помню, они оба…       — Самцы, — закончил за него Лань Чжань.       — Именно. Так откуда же взялись детёныши? — Вэй Ин поймал парочку тёплых комочков и принялся поочерёдно тискать. — Разве так бывает?       Лань Чжань ощутил, как в груди снова стало тесно. Щёки опалил невидимый жар.       — Бывает. На нас посмотри, — во взгляде, обращённом к Вэй Ину, проступило море нежности. — Сразу двое и ведь ничто не предвещало.       На лице Вэй Ина отразилась непередаваемая гамма чувств, прежде чем он провёл параллели.       — Да уж, история, которая ныне у всех на устах… По правде говоря, это всё как будто не со мной… — сдавленно добавил Вэй Ин с таким надрывом, что у Лань Чжаня встал ком в горле. — Ты не подумай, мне нравятся дети, но я не предполагал, что они появятся у меня так скоро. Тебе, должно быть, ещё сложнее. Я обрушил на тебя свой выбор, не поинтересовавшись, хочешь ли ты сделать близнецов частью нашей семьи или нет. Не спросил, сможешь ли ты их полюбить и принять? Не дал время всё осмыслить…       — Нечего здесь осмыслять. Они связаны с тобой, значит — и со мной.       Прижимая к себе букет из крольчат, Вэй Ин, стараясь никого не придавить, подполз ближе.       — Лань Чжань, ну как ты можешь быть таким? — просипел он, утыкаясь лицом в его плечо.       — Каким?       — Таким… — Вэй Ину долго не удавалось подобрать то самое слово. — Моим, — наконец выдавил он и снова замолчал.       Лань Чжань тоже молчал, но внутри он срывался на крик.       Я люблю тебя! Ты — моё желание жить! Нет ничего, что я бы не сделал, лишь бы ты улыбался!       Где-то глубоко за ворохом отчаянной страсти оседала горечь. Лань Чжань с неутолимой одержимостью желал, чтобы Вэй Ин принадлежал только ему — безраздельно. Чувство это было запретным, ненормальным, безрассудным, но отделаться от него полностью и всецело не выходило, как он ни старался. Лань Чжань бы никогда не осмелился признаться, но пока Вэй Ин находился без сознания, а ему время от времени приходилось присматривать за близнецами, сменяя Вэнь Цин, каждый раз, беря их на руки, купая, укладывая спать, он сражался с прожигающей грудь ревностью. Казалось безумием ревновать к невинным душам, чья жизнь зародилась вследствие насилия и кому не суждено было узнать материнского тепла, но бессознательная часть Лань Чжаня не принимала доводов разума.       Дети были идеальны, носили лик Вэй Ина, изумляли взрослостью глаз, так что невольно закрадывалось убеждение, что их появление на свет — перст богов, благословенная милость, неоценимый дар. Лань Чжань благоволил к ним и одновременно остерегался. Он старался обуздать чувства, вписать себя в новые реалии и в то же время паниковал, пытался понять, что повлечёт присутствие близнецов в их с Вэй Ином жизни. Навязчивая мысль, что его теперь придётся делить на троих, словно потревоженная рана ныла и саднила, не давая забыть о себе.       — Ох, Лань Чжань! Не перестаю удивляться, до чего же ты великодушный и благородный человек! — припечатал Вэй Ин, взирая на него с благоговением и восторгом. — Я ведь всерьёз опасался, что ты откажешься…       — Откажусь?       — Ага! Не захочешь оставить детей, не сможешь забыть, что они…       — Они наши, — Лань Чжань провёл кончиками пальцев по ленте, пересекающей лоб Вэй Ина, и, стремясь прогнать из его глаз угнетённое выражение, улыбнулся. — Но ты только мой!       Последние слова он произнёс с нажимом, будто хотел, чтобы Вэй Ин понял, насколько велико в нём опасение потерять его — утратить хотя бы малую толику его внимания, расположения, страсти. Было неясно достигла ли эта мысль Вэй Ина или он просто вобрал в себя улыбку мужа и позволил ей отразиться в своих глазах.       — Твой… Иного не дано.       Внутри Лань Чжаня разлилась головокружительная нега. Вэй Ин расслабил руки, и кролики мягко скатились им на колени.       — Не смогу порознь. Схожу по тебе с ума. Хочу делить с тобой постель каждую ночь… — сказал он и потянулся за поцелуем.       Лань Чжань охватил его запястья и толкнул на спину, наваливаясь сверху.       — Каждую ночь? — повторил он глухо, и в его глазах вспыхнули золотистые искры.       Вэй Ин, поразмыслив над сказанным, рассмеялся:       — Ладно, подловил! Может, не совсем так… Каждую ночь — это я загнул! С твоей неутомимостью и темпераментом на каждую меня просто не хватит, и однажды я окочурюсь прямо под тобой!       — Я верну тебя к жизни.       Лань Чжань голодным взглядом наблюдал, как жарко горят щёки Вэй Ина, ощущал, с какой бешеной скоростью стучат их сердца друг напротив друга.       — Смелое заявление! И как станешь меня откачивать?       — Что-нибудь придумаю.       Вэй Ин на миг прикрыл ресницы.       — Позволь дать совет. Как вариант можно попробовать встряхнуть, смотри и учись! — предостерегающе пробормотал он, а в следующую секунду молниеносно бросился в атаку.       Лань Чжань не успел и ахнуть, как Вэй Ин поменялся с ним местами, опрокинув уже его на спину.       — Наконец-то ты мне попался! — торжествующе завопил Вэй Ин, с энтузиазмом щекоча его под мышками и по бокам.       — Запрещённый приём!       — В любви, как на войне, все средства хороши! Хочу видеть твою улыбку чаще! Почему ты так редко улыбаешься, а? Я переписывал правила Ордена и знаю, что запрещающего улыбку там нет!       — Отпусти меня! Довольно! Перестань! — Лань Чжань вознамерился перехватить руки Вэй Ина, но тот действовал с поразительной скоростью.       — Не перестану! Дай насмотреться на тебя! Имею право! Я — твой, ты — мой! А раз мой, улыбка тоже моя!       Не прерывая шалость, Вэй Ин умудрился не промахнуться и резко втиснулся в губы напротив своими. Поглощённый забавой и ликованием от своей маленькой победы, он, чередуя вздохи и хохот, то ли не замечал, к чему ведёт их лихорадочная возня, то ли как раз этого и добивался.       — Заканчивай чудить! — буркнул сквозь смех Лань Чжань. — А то накажу!       Вэй Ин закусил губу — предложение было заманчивым.       — Как именно?       На долю секунды Лань Чжань потерялся, но с виду это предстало как размышление над богатым выбором.       — Свяжу и отшлёпаю! — наконец выдал он, невольно ёрзая под гибким телом.       — Погоди! Я запутался, ты угрожаешь или соблазняешь меня? — выдохнул ему в губы Вэй Ин, призывно двигая бёдрами. — И то и другое из твоих уст звучит заманчиво!       — Доиграешься!       — По-твоему, я испуган? — подначивал Вэй Ин, вглядываясь долгим, проникающим в самую душу взглядом. — Хочешь связать меня, так и скажи. Я сброшу одежды и отдам себя в твоё полное распоряжение — твори что хочешь!       — Всё-всё? — тело Лань Чжаня совершило непроизвольный выпад вперёд, ладони легли на упругие ягодицы наездника, сминая их без оглядки на силу.       — А-а! Второй молодой господин Лань! Вот это хватка! — многозначительно провозгласил Вэй Ин. — Веди себя с достоинством! — его голос сел от проступающего в нём возбуждения. — А то ведь и я могу тебя связать и отшлёпать! И поверь, тебе это понравится не меньше, чем мне!       — Ты же это несерьёзно?       — Отчего же нет?       Лань Чжань задыхался, ощущая, как их полураздетые, чуть вспотевшие тела сталкиваются, скользят, трутся друг об друга. Дрожь нетерпения смешивалась с дрожью смеха и прорастала куда-то глубже — больно и сладко. Было всё сложнее воспринимать происходящее как игру — тело, охваченное примитивной потребностью обладания, распоряжалось по-своему. Всего одно движение — и Вэй Ин уже опять снизу, обездвиженный, запыхавшийся и распалённый. От смеха его ресницы увлажнились, грудь ходила ходуном.       — Ты себе не изменяешь! И минуты не утерпел! Ведомая роль не для тебя, да? Ай! Мм… Ты… Нет! Стой! Только не там!.. Только не рёбра! — он откинул голову, уворачиваясь от обрушившейся на него новой порции щекотки. — Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха! Ханьгуан-цзюнь! Не надо так! Всё! Всё! Победа за тобой! Прошу пощады!       — Не слышу искренности в голосе.       — Да я сама искренность! Взгляни! Я уже икаю от смеха! Ты победил! Победил! Аха-ха-ха-ха!..       Вэй Ин порой делался сущим ребёнком. И заточение в подвалах дворца Вэнь Жоханя не подавило в нём эту черту, не стёрло болью и пытками. Вопреки всем тяготам и невзгодам, он не лишился способности свободно и открыто радоваться простым и незначительным вещам.       — Наверное, эти крольчата потеряли родителей, — тихо произнёс Лань Чжань, когда они немного успокоились и их снова окружила пушистая стая. — И прибились к более взрослым особям, не выказавшим враждебности.       Вэй Ин, задумавшись над его словами, покраснел.       — Надо же… Выходит, наши кролики действительно стали приёмными родителями, прямо как мы, — он перекатился на бок и сел.       Ушастые тем временем осмелели, стали подбираться к принесённым им дарам и пробовать. Лань Чжань и Вэй Ин дотрагивались до зверьков, гладили, брали в руки. Те лишь лениво водили ушами и подёргивали носиками. В какой-то момент Вэй Ин вдруг перестал забавляться с кроликами и улыбка потихоньку покинула его лицо.       — Что у тебя на уме? Выкладывай, — забеспокоившись, потребовал Лань Чжань.       — Близнецам необходимы имена.       Весь во власти переживаний, Вэй Ин повернулся к нему, черты его будто заострились и стали жёстче.       — Не могут же они и дальше оставаться «малышнёй». Наверняка имена у них были, но мне неизвестны.       Медленно моргнув в попытке скрыть замешательство, Лань Чжань спросил:       — С Вэнь Цин и Вэнь Нином говорил?       Вэй Ин пожал плечами. Его поза, минуту назад небрежная, теперь выражала суровую серьёзность.       — Они понимают, что сохранить близнецам жизнь удастся, только если прошлое останется в прошлом, и даже если бы знали, не сказали бы. Их уже не единожды пытались расспрашивать о детях те, кому, казалось бы, и дела не должно быть. Вэнь Цин, Вэнь Нин, дядюшки и тётушки Вэнь ни за что не выдадут тайну. Впрочем, даже если правда по какой-то причине всплывёт, поверить в неё будет сложно.       Лань Чжань согласно кивнул.       — Потому что дети похожи на тебя как две капли воды.       — Да-а, — сглотнув, прерывисто прошептал Вэй Ин, глядя куда-то сквозь лес.       Смоляные волосы перебирал лёгкий ветерок, открывая обзор на линии изящной шеи.       — Ты сам всё слышал. Даже пронырливый Цзинь Гуаншань уверовал, что они плод моих похождений на стороне.       Они пару минут угрюмо молчали. У Лань Чжаня заходили желваки, когда он припомнил старания главы Цзинь задеть его намёками, что дети не имеют к нему отношения. Гуаншань не учёл, что картина мира Второго Нефрита уже не трещала по швам под воздействием ревности, как раньше. Она распалась на кровавые лоскуты, когда он думал, что Вэй Ин мёртв, и соединилась вновь, когда тот вернулся. Ревновать Лань Чжань не перестал, но осознал, что как бы ни душили эмоции, нет ничего, что могло бы отвратить его от Вэй Ина.       — Ты знал, что я рано или поздно воспользуюсь Инь Хуфу, война разрешится победой альянса, — размышлял Нефрит вслух. — Ты понимал, что после этого всех родственников и тем более наследников Вэнь Жоханя захотят уничтожить, поэтому использовал могущественную магию, чтобы дети получили твой облик и появился повод усомниться, что они связаны родством с кланом Вэнь. Это стоило тебе опустошения, которое ты не смог восполнить, потому что у тебя отняли Чэньцин.       Ресницы Вэй Ина затрепетали.       — Помимо того, что я знал, как к потомкам тирана отнесутся победители, мне было жаль Лань Минчжу. Она бы не смогла полюбить близнецов, случись так, что лицом они пошли бы в насильника, — он подхватил кролика, ткнулся кончиком носа в его затылок и поводил из стороны в сторону — совсем как делал, когда тот был размером с ладонь. — Поверь, если бы я мог выбирать, как этим детям выглядеть, у них была бы твоя внешность. Но магия сработала так, как сработала. По-видимому, определяющей стала связь, что возникла у меня с их матерью на ментальном уровне.       Лань Чжань почувствовал, как в груди потяжелело. Он поспешил подавить марево неуместной ревности.       — Вэнь Жохань, полагаю, впал в ярость.       Пальцы Вэй Ина нервно щипали травинки, обличая его напряжение.       — Сходство детей со мной начало проявляться лишь спустя три-четыре месяца после их рождения, так что поначалу никто ничего не понял. И даже после Вэнь Жохань думал, что сумеет повлиять на случившееся. Он искал способ, и в надежде на то, что он его найдёт, детей тщательно скрывали даже от членов клана, не говоря уже о тех, кому в Знойный Дворец ход был закрыт. Когда глава Вэнь понял, что ничего поделать не сможет, решил мстить пытками и поручил Сюэ Яну отыскать сильнейшие мои страхи, чтобы я мучениями поплатился за содеянное. Так я и оказался в камере с водяным рвом и собаками.       Лань Чжань опустил глаза и понял, что тоже не может успокоить руки. Клубок давящих мыслей не желал складываться в слова. Тут он вспомнил:       — Утром после пожара в Хэмине я слышал Чэньцин и, как мне думалось, видел твоё отражение в глади Инь Хуфу. Мне же не померещилось?       — Нет, — печально улыбнулся Вэй Ин. — Я хотел сообщить тебе, что жив. Не знал, получится ли… Потом Чэньцин забрали. Лань Минчжу стало хуже. И мне уже не хватало сил на формирование иных магических связей, кроме той, что предназначалась ей. Установить контакт с тобой больше ни разу не вышло, несмотря на то, что позднее я почувствовал Инь Хуфу неподалёку от крепости и понял, что и ты рядом.       Объяснение подействовало на Лань Чжаня успокаивающе. Напряжение почти совсем отпустило. В то же время стало горше — сколько времени было потрачено на сомнения и колебания!       — Почему близнецы ведут себя так необычно — не плачут, не капризничают, не требуют к себе внимания? — спросил Лань Чжань следом. — Они… Они ведь в порядке? Я имею в виду физически.       Вэй Ин перестал топить руки в траве и слегка приподнял брови.       — Они нормальные и не немы! — рассмеялся он, как только воспринял его мысль. — Не пугайся, когда услышишь их, и поверь, это будет не агуканье. Из-за магии их взросление идёт иначе, чем у других детей. Они быстро учатся и уже сейчас понимают больше, чем некоторые взрослые. Отсюда и странные ощущения рядом с ними.       Его слова не стали для Лань Чжаня неожиданностью, он вздохнул.       — Их отличие действительно многим бросается в глаза, но по большей части потому, что они поразительно красивы.       — Во всяком случае ты мудро поступил, доверив их заботам Вэнь Цин, а не кому-то из клана. Это бы только добавило пересудов, — Вэй Ин наморщил нос. — Дай старейшинам волю, и они немедленно примутся изгонять из детей злых духов!       — Зато дядя ни словом не обмолвился об их странностях, — упомянул Лань Чжань.       — То ли ещё будет. По-моему, сейчас мысли твоего дяди и брата заняты кое-чем поважнее. Ты сам отметил, что Лань Сичэнь, похоже, что-то скрывает.       — До меня доходили некоторые слухи… Кажется, в Гусу и за его пределами что-то происходит, что-то, чего раньше не случалось. И это как-то связанно с Могильными Холмами.       — Именно поэтому нам нужно выбраться в Цайи и испытать моё изобретение. Сделать это прямо здесь не получится. Необходим источник тёмной энергии высокого уровня.       Они немного помолчали, невольно замечая, что солнце клонилось к горизонту, окропляя землю золотой россыпью косых лучей. Цвета вокруг сгустились. Тени стали длиннее.       — Так какие имена ты дашь детям? — оборвал тишину Лань Чжань.       Вэй Ин вспыхнул.       — Я? — полуулыбка потянула уголки его губ вверх, взгляд серых глаз смягчился и слегка затуманился. — Я надеялся, это сделаешь ты.       — Почему?       — Ну не знаю… Они будут носить твою фамилию. Подари им и имена тоже.       — Сделаем это вместе.       Лицо Вэй Ина просияло.       — Тогда так, поделим, ты назовёшь сына, а я — дочь, согласен?       Сын… Дочь… — Лань Чжань в неверии покачал головой.       — Предпочитаешь наоборот? — поинтересовался Вэй Ин, истолковав его движение по-своему.       — Нет. Я согласен, — поднял на него глаза Лань Чжань и не задумываясь произнёс хрипловатым от нежности голосом: — Лань Вэй.       Опешив, Вэй Ин вопросительно приподнял брови.       — Что… Повтори-ка. Что ты сказал? Я не ослышался?       — Лань Вэй, «величественно возвышаться», — Лань Чжань улыбнулся, а Вэй Ин смешался и покраснел.       — Ты действительно хочешь, чтобы… — он несколько мгновений сражался с удивлением, а потом рассмеялся, игриво толкнув Лань Чжаня плечом. — Тогда девочку назовём Лань Лань, «дымка в горах». И не спорь! Мне нравится!       Сердце Лань Чжаня стучало сильно и гулко.       — Хорошо. Если тебе нравится, так тому и быть.       Он поймал ладонями лицо Вэй Ина, безмолвно требуя поцелуй. Тот расплылся в широкой улыбке и подался навстречу. Спустя пару мгновений сила воли начала отказывать Лань Чжаню. Вэй Ин скользил тонкими пальцами в его волосах, прижимался крепче и касался губами нежной кожи за ухом, вынуждая безотчётно выгибать шею. Они словно ныряли в наваждение, и чем глубже, тем сильнее Лань Чжань хотел почувствовать дух Вэй Ина без преград.       — Убери заслон от тёмной ци… — превозмогая стеснение, заставил себя проронить Лань Чжань. — Впусти меня так глубоко, как сможешь.       — О боги! Как распутно звучат твои речи, муж мой! — лукаво усмехнулся Вэй Ин, щекоча дыханием его губы. — Впустить? Разве не этим я обычно занимаюсь, когда лежу на спине?       — Вэй Ин!       — Ладно-ладно, не смущайся! Я понял, что тебе приспичило вовлечь меня в общую медитацию, но, честно сказать, я сейчас не настроен. Давай отложим. Между прочим, уровень слияния энергии между нами во время занятий любовью и так высок. Тебе этого мало?       — Это достигается при помощи Нижнего Даньтяня… И лишь частично задевает Верхний.       Глаза Вэй Ина потемнели до черноты безлунной ночи.       — Почему ты вдруг просишь об этом? — с ошеломлением слетело с его губ. — Разве четверть часа назад ты сам не оборвал слияние?       — Не потому, что мне неприятно. Это другое.       — И что ты чувствуешь?       У Лань Чжаня похолодело в животе. Ответ на этот вопрос был прост и сложен даже для него самого:       — Подавление. Силу. Огонь во тьме.       Вэй Ин застыл, переваривая услышанное. В моменты слияния он сдерживал себя, чтобы не навредить, и никогда не позволял их духовному соприкосновению продлиться дольше нескольких мгновений. Вэй Ин верил, что его природа не пугала Лань Чжаня и не отталкивала, но спонтанное желание последнего искупаться в запредельной, тёмной ци было чем-то новым. Энергия Вэй Ина под действием травмы, нанесённой ему Сжигающим Ядра, и пребыванием в безвременье изменилась и, как он считал, имела сравнительно мало общего с духовной структурой, к которой был привычен Лань Чжань.       — Не закрывайся от меня. Я хочу тебя чувствовать, — настаивал тот.       — Я попробую…       Вэй Ин снова машинально провёл ладонью по груди, которую когда-то опустошил Вэнь Чжулю. Скрывая боль памяти, льющуюся из глубины серых глаз, он предупредил:       — Долго я эту связь не удержу, так что не обессудь.       — Мгм.       Лань Чжань ощутил ласковое скольжение пальцев Вэй Ина от своего кадыка до солнечного сплетения. Это лёгкое касание запустило под кожу ледяной поток. Вынуждая ёжиться, слух полоснуло высокими звенящими нотами, хотя казалось, им неоткуда было взяться.       Изгоняя пелену тепла, Вэй Ин привлёк Лань Чжаня к себе одной рукой, а похолодевшую ладонь другой поместил поверх его глаз, отнимая возможность видеть. Сердце Нефрита зашлось, а затем, будто оступившись, упало куда-то на глубину. Следом обрушилась парализующим ударом концентрированная энергия. Выбивая дыхание, она прошлась по нервным окончаниям, вовлекая нутро в долгий прыжок в кажущееся нескончаемым оцепенение. Напряжение становилось болезненным, но умирать в руках Вэй Ина было невыразимо приятно.       Минуты — а может часы — истлели совершенно незаметно. Вэй Ин наконец убрал ладонь, и Лань Чжань встретил его взгляд. Стальной оттенок исчез, радужки Вэй Ина мерцали как угли, которые лизал ветер: то становились насыщенно алыми почти как свежая кровь, то темнели и походили на раскалённый металл. Его глаза представлялись зеркальным отражением полыхающего нутра Лань Чжаня. От них невозможно было оторваться. Зачарованный игрой света в них, Лань Чжань ничего не мог с собой поделать — тонул и тонул в этой огненной глубине, не желая возвращаться к реальности из сумеречного мира.       Но возвращаться пришлось. Вэй Ин медленно оборвал сращение их сознаний и лениво усмехнулся.       — Ты сегодня… другой… Совсем.       Не найдя что ответить, Лань Чжань подался вперёд и прильнул в поцелуе. Губы соприкоснулись мягко — и напряжённо. Страсть захватила, лишив способности думать. Необыкновенное, особенное счастье вытеснило все прочие переживания. Лань Чжаню не хватало губ и рук, он всё никак не мог насытиться Вэй Ином. Он хотел бы сейчас поглотить его собой и ужасно жалел, что это невозможно.       Глаза Вэй Ина вновь стали светло-серебристыми озёрами, но прожигали насквозь. Его волосы колыхал ветерок. Кожу золотили проникающие сквозь листву лучи близящегося заката. Лань Чжань жадно втянул в себя воздух, плавно пропуская его сквозь неплотно сжатые зубы. Обоняние окутывал едва уловимый запах клубники, древесной коры и примятых трав. Сердце учащённо билось, отчётливо ощущалась эрекция.       Свистом спугнув кроликов, Вэй Ин оседлал бёдра Лань Чжаня. Сидя верхом, он склонил голову, позволяя волосам тёмным шёлком упасть вниз и укрыть бледную грудь Нефрита. Пропустив между их телами руку, Вэй Ин нежным касанием ладони обвёл обтянутый тканью штанов бугорок и низким от возбуждения голосом прошептал прямо в губы Лань Чжаню:       — Наберись терпения, я мигом — туда и обратно, — Вэй Ин чмокнул его в нос и резко упорхнул, оставив ошеломлённо наблюдать, как он подхватывает одежду, собираясь покинуть поляну.       — Куда?       Посмеиваясь над вытянувшимся в растерянности лицом спутника, который всё ещё продолжал лежать на земле и таращиться на него умоляюще-изумлённым взглядом, Вэй Ин притормозил и указал на свою грудь и живот, где виднелись следы маленьких лапок.       — К заводи. Я грязный. Прежде чем продолжать, мне вымыться надо. Не в ручье же шириной в ленту это делать.       Лань Чжань, не раздумывая, ответил:       — Не надо!       Дыхание Вэй Ина стало чуть прерывистее, взор затуманился.       — Не упрямься. Я быстро, не успеешь и глазом моргнуть, как вернусь.       Отказываясь его отпускать, Лань Чжань отрицательно качнул головой и будничным тоном добавил:       — После вместе искупаемся.       — Ну и ну! Уверен, что хочешь меня таким?       Одной рукой он размашисто растёр по щеке подсохшие капли от клубничного сока, которые не успел убрать Лань Чжань, а другой — смахнул испарину со лба — денёк выдался знойным, под вечер особенно припекало.       Нефрит беззастенчиво пожирал его глазами.       — Хочу любым.       Вэй Ин соблазнительно покусывал губы. Словно охотящийся хищник, он медленно приближался к желанной добыче.       — Даже солёным от пота и вывалянным в пыли?       — Любым.       Ресницы Вэй Ина предательски задрожали, между бровями залегла складка.       — А я хочу, чтобы ты всю жизнь вот так на меня смотрел… — внезапно очень серьёзно произнёс он.       Слова пропели в тишине, как отпущенная тетива. Сердце Лань Чжаня ускорило ход до почти болезненного грохота в груди.       Иначе и не смогу!       — У тебя есть моё слово. Иди ко мне!       Долго уговаривать не пришлось. Быстрым движением Вэй Ин сорвал с себя налобную ленту и, собрав волосы в хвост, завязал потуже. Лань Чжань приподнялся ему навстречу, потянул его на себя, вынуждая снова оседлать свои колени, обхватил крепко-крепко, прижимая к себе, целуя везде без разбору, глотая опьяняющий запах Вэй Ина вперемешку с ароматом клубники.       — Мой, — дыша им, позволяя чувствовать своё возбуждение и упоение, повторял Лань Чжань. — Мой. Навсегда.       Между ними лился бархатный смех Вэй Ина, доверчиво открывающегося мягкому напору. Он льнул к груди Лань Чжаня — нагретый солнцем, обласканный ветром, игривый и взбудораженный. Одежда в беспорядке, на коже выступили капли пота. Искушение немедленно слизать их оказалось невыносимым даже с учётом всей выдержки Лань Чжаня. Он просто не смог остановиться, склонился ниже, приблизил лицо к шее Вэй Ина, жадно втянул в себя его запах и, не сдержав стон, нежно прикусил голубую жилку, очутившуюся под губами. Язык заплясал от ключиц до подбородка. В этот момент ничто не имело значения, кроме солоноватого вкуса пота Вэй Ина, его судорожно вздымающейся груди и неровных вздохов.       — Вкусный… — в исступлении прошептал Лань Чжань, начиная терять самоконтроль.       — Стой-стой! Что ты делаешь? — зашипел Вэй Ин, когда пальцы Нефрита совсем не деликатно огладили и смяли его зад.       Лань Чжань вместо ответа резко опрокинул его на спину и навалился всем весом. Похожие на темнеющее вечернее небо глаза Вэй Ина вспыхнули.       — Мне надо вымыться, — сдерживая смех, упрямо проговорил их обладатель.       Лань Чжань, словно не слыша, любовно прогулялся руками по его телу, влажному и скользкому, будто невзначай задевая чувствительные точки.       — Нет.       — Слушай, ну правда, может, слезешь с меня? — вырвалось у Вэй Ина, который на миг перестал дышать. — Пять минут, и продолжим.       — Нет.       Вэй Ин всё-таки не выдержал и разразился смехом, когда Лань Чжань с ещё большим упоением облизал его ключицы и продолжил сцеловывать следы кроличьих лапок с его груди. Каждая мышца под кожей налилась напряжением. Томление убивало.       — Хватит! — со слабым протестом в голосе обронил Вэй Ин, вновь пускаясь в борьбу.       Он попытался спихнуть Лань Чжаня, но добился только, что тот придавил его ещё сильнее, а затем мощным рывком захватил его запястья и завёл за голову.       — Осторожнее! Уже рёбра трещат! — продолжал возражать Вэй Ин. — Придушить меня вздумал?       — Нет, у меня на уме другое желание.       — И я обеими руками за его исполнение, только позволь встать и искупаться…       Наблюдая за движениями распухших от поцелуев губ Вэй Ина, за кончиком юркого языка неосознанно смочившего их, Лань Чжань утробно заворчал и набросился, поглощая их вкус с такой горячностью, что самому стало больно. Буквально вмятый в землю обжигающим телом — до того твёрдым и сильным, что, казалось, оно принадлежит не человеку, Вэй Ин застонал и инстинктивно подбросил вверх бёдра. Плоть не могла соврать — ему нравилось то, что Лань Чжань с ним делал, но сдаваться он не собирался и снова попытался улизнуть.       — И где, чёрт возьми, твои манеры? — хрипло бросил он, потираясь об ухо Лань Чжаня щекой и целуя в висок.       — Не выражайся.       — Это ещё почему? Ты ведь всё равно не слушаешь меня и мало того — пускаешь в ход силу!       Выпустив из рук кисти Вэй Ина, Лань Чжань сжал кулаки и беспомощно уткнулся лбом в его плечо.       — Ты не слабее меня, просто поддаёшься.       — Что сказать, не могу перед тобой устоять, делаюсь податливым как прогретый воск, но ты-то всегда умел избегать соблазнов. Вот и сейчас — прояви волю, отпусти меня к воде, а потом сможешь взять — там, здесь, да где угодно. Как тебе такая мысль?       Лань Чжань вынужден был признать: Вэй Ин умел быть настойчивым и, невзирая на взаимное возбуждение, от которого мутилось в голове, всё-таки гнул свою линию.       — Хорошо, твоя взяла.       Лань Чжань с виду сердито подскочил на ноги, и прежде чем Вэй Ин успел добавить ещё хоть слово, подхватил его, забрасывая себе на плечо.       — Ой! Куда… Гэгэ! Что ты задумал? — от неожиданности воскликнул Вэй Ин, приглушённо хохоча.       Лань Чжань не дал объяснений, понимая, что они не нужны. Меньше чем за минуту он умудрился преодолеть расстояние от поляны до водопада с обездвиженным Вэй Ином в руках. Как ни странно, ощущение его тела, смех, пара шлепков по неугомонной любимой заднице вполне себе вписались в прелюдию, которая не поутихла, даже когда молодые люди наспех сорвали оставшиеся одежды и затащили друг друга под шелестящие струи водопада. Разница между прохладой воды и душным воздухом ощущалась покалыванием снаружи и внутри. Дыхание спирало. Поток по распалённой коже должен был привести в чувство после их игр на травяном ковре, но почти не изменил состояния Лань Чжаня.       Вэй Ину нравилось доводить его до грани и наблюдать, как он на ней балансирует. Затейник баловался и кружил рядом, приникая в коротких поцелуях и вновь ускользая. Фарфоровая кожа покраснела от холода, а сам он подрагивал, как лист на ветру, и стучал зубами.       — Б-ррр! Вода как лёд! — потирая немеющие плечи, Вэй Ин вдруг громко чихнул.       Не успев как следует обдумать мысль, Лань Чжань водрузил руку на валун, отполированный силами природы, по которому непрерывно стекала вниз вода. Энергия, преодолевая хрупкую преграду плоти, хлынула в камень, в мгновение ока нагревая его до светящейся красноты. Взрываясь шипением, повалил пар.       — Ого! Не знал, что так умеешь! — обрадованно воскликнул Вэй Ин, подскочив от неожиданности, когда вода, омывающая скальные своды, потеплела.       Удивление Лань Чжаня тоже было неподдельным.       — Я тоже, — пробормотал он, отступая от гряды, покрывшейся алыми прожилками жара. — Осторожно! Не обожгись!       Вэй Ин вовремя отпрянул в сторону от плюющейся и клокочущей клубами пара жаровни.       — Лань Чжань, я тебе так скажу, с твоими талантами нигде не пропадёшь! Мало того что костёр разводить не нужно, чтобы согреть воды, — если подумать, ты ведь и выстуженную землю зимой прогреть можешь, как весеннее солнышко!       — Я не контролирую силу нагрева, так что от этого действия больше вреда, чем пользы.       Словно в подтверждение его слов, скала раскололась, не выдержав накала. Глубокая трещина прочертила её как рисунок молнии.       — Тебе просто надо потренироваться.       Вэй Ин нашарил рукой место, где холодные струи и горячие, сплетаясь друг с другом хрустальными лентами, давали возможность наслаждаться купанием, встал под них, перебросив волосы на одно плечо, и задрал голову.       — Многие нарекли бы твои способности чудесными.       Его руки медленно путешествовали вдоль гибкого, худощавого тела. Представляя, что это его собственные ладони, Лань Чжань тяжело сглотнул.       — Только до момента, пока бы не узнали, что это энергия элементалей, — Лань Чжань невольно накрыл рукой наливающийся член, и Вэй Ин с польщённой улыбкой проследил за его движением.       — Силы, которыми ты распоряжаешься, неизведанное поле. Ожидаемо, что многие, кого страшит всё новое, будут негодовать. Но какая разница, за счёт чего достигается результат? Если это работает, надо использовать.       Вэй Ин придвинулся, властно захватывая поцелуем разомкнувшиеся ему навстречу губы. Лань Чжань, теряя выдержку, заворчал, когда рука Вэй Ина легла поверх ладони, заигрывая с его до боли затвердевшим естеством. Сердце с силой билось о рёбра. Теребящие плоть и душу чувства расшатались до такой степени, что Лань Чжаня начало трясти.       — Пошли обсыхать, — приказным тоном огласил он.       Шутливо толкаясь и обгоняя друг друга, они выбрались из воды; сделав всего пару шагов, завалились на брошенную в траве одежду и переплелись как две лозы, заключая друг друга в капкан рук.       — Сегодня в Зале Собраний, случаем, вино не подавали? По-моему, ты пьян. Признавайся, я прав? — подначивал Вэй Ин, нависая сверху.       — Конечно, прав, — с обманчивым спокойствием подхватил Лань Чжань, обнимая его так крепко, что, казалось, вот-вот затрещат кости. — Я пьян. Пьян тобой. Уже очень давно.       Смех Вэй Ина перешёл в учащённое дыхание и долгий взгляд. Вид у него был слегка обескураженный, но довольный.       — Лань-гэгэ… сегодня такой откровенный… никак смена обстановки подействовала, — покрывая его лицо поцелуями, отметил он. — Мне это по душе, — он выгнул бровь, во взгляде тлел шальной огонёк. — Может, нам съехать из Облачных Глубин?       Лань Чжань, слегка жмурясь, не удержал улыбки.       — Поселимся в лесу? — спросил он, терзая горошинки его сосков, а в ответ ощущая, как по члену проезжаются нежные пальцы.       Другой рукой Вэй Ин поймал его подбородок и наклонился к губам, лизнув их кончиком языком.       — А что… это мысль! Я человек простой. Всё… что мне от жизни надо — ты… ты… ты… и немного удачи! — молол он между рваными вздохами и быстрыми поцелуями. — Близнецам тоже в лесу понравится. Выберем место покрасивее, например, у речки. Построим хижину, нет — возведём целое селение, чтобы перевезти туда тётушек и дядюшек Вэнь Нина и Вэнь Цин! Посадим сад и виноградники, посеем злаки. Я научусь делать вино, а они будут мне помогать. Слышал, из плодов личи, персиков и других фруктов получается особенно душистое. Погреб забьём сосудами до отказа. Излишки урожая и запасов вина продадим. Главное, чтобы твой дядя не навестил нас без предупреждения, когда мы сами вкушаем горячительный напиток.       — Он не осмелится ступить к нам на порог без приглашения, — пока Вэй Ин предавался фантазиям, Лань Чжань перевернул его на живот и теперь расписывал губами его шею, лопатки, поясницу, отслеживая цепочку позвонков.       Удалось довольно живо представить себе, как Лань Цижэнь, решив нанести внезапный визит, входит в дом, делает несколько шагов — и его глаза до отказа расширяются при виде застигнутой сцены, наподобие той, что сейчас разворачивалась на облюбованном ими пятачке между деревьями.       — Почему не осмелится? — проронил Вэй Ин, слишком поглощённый ощущениями, чтобы резво соображать.       Лань Чжань опустился ниже, мягко укусил его за ягодицу и повторил укус ещё дважды, каждый раз проходясь по отметинам зубов языком.       — Потому что понимает, что при внезапном визите на глаза ему может попасться весьма непристойная картина.       Вэй Ин инстинктивно прогнулся в пояснице и со свистом втянул в себя воздух.       — М-да уж… Непристойнее некуда!       На этом разговоры о Лань Цижэне были забыты. Движения из расслабленных и размеренных превратились в порывистые и резкие. Ладони Лань Чжаня беспрепятственно скользили по бёдрам Вэй Ина, то сильно сжимая, то нежно оглаживая. Вэй Ин покорялся, позволяя себе таять в чередующихся ощущениях. С его губ слетали тихие, едва различимые стоны.       С момента возвращения из Цишаня ласки ртом и руками случались между ними почти ежедневно, но на близость с проникновением Лань Чжань решился всего раз. Вэй Ин не жаловался, но Нефриту без слов было ясно, как непросто ему приходится в такие моменты. Это тяготило. Лань Чжаню казалось, Вэй Ин достигает пика не столько от получаемого во время слияния удовольствия, сколько от того, что может доставить наслаждение ему.       Лань Чжань пролистал немало книг о строении человеческого тела, но они не давали ясного представления о том, как следует действовать, чтобы половой акт между мужчинами дарил исключительно приятные ощущения обоим. Пускаться на поиски сборников Лунъяна, некогда упомянутых Вэй Ином, пока не представлялось возможным. И всё же, поразмыслив, Лань Чжань решил кое-что попробовать. Улучив момент, он потянулся к горке их перемешавшейся одежды. Вэй Ин настороженно проследил за его движениями.       — Это что? — он кивком указал на блеснувший в руках Лань Чжаня флакон.       — Растительные компоненты и выжимка из красных водорослей, — отчитался тот и, сняв крышку, протянул ему для оценки.       — Скользко… — заключил Вэй Ин, обмакнув пальцы в прозрачную субстанцию.       По его скулам разлился румянец.       — И давно ты носишь это с собой?       — Я закончил приготовление масла сегодня утром и поместил его в цянькунь, чтобы показать тебе позже.       — Твоя предусмотрительность выше всяких похвал, — сострил Вэй Ин. — Стоящая штука?       — Попробуем и узнаем.       Губы Вэй Ина сложились в полуулыбку.       — Я даже не стану допытываться, как этот расчудесный рецепт к тебе попал, ведь библиотека Облачных Глубин полна полезных книг, а ты очень любознательный, — ехидно проронил он. — Но когда ты успел? И почему мы там не столкнулись? Это была какая-то другая, тайная библиотека?       Лань Чжань ответил на поток его слов лишь смеющимся взглядом. Ему не терпелось пустить придумку в дело. Вэй Ин слегка напрягся, когда пальцы Лань Чжаня, покрытые влагой из ёмкости, коснулись его в самом интимном месте.       — Ох! — он зашипел и вильнул задом. — Холодное!       — Прости.       Руки не слушались. Лань Чжань очень старался всё делать нежно и осторожно, но возбуждение лишило его привычной пластичности и грации движений — они выходили грубее и жёстче. Им с Вэй Ином ещё многому предстояло учиться — это смущало, но нескончаемо радовало то, что друг с другом. Желание внутри распускалось пышным цветом и вполне себе явственно проявлялось снаружи. Подавшись бёдрами назад, Вэй Ин глубоко вздохнул, испытав небольшое давление на плотно сомкнутое отверстие. Лань Чжань совершил нескольких разминающих, ласкающих движений и, не встретив явного сопротивления мышц, проник внутрь.       Вэй Ин всхлипнул и закусил припухшие от поцелуев губы, когда пальцы Нефрита с влажным звуком толкнулись в него и вернулись, потом снова подались вперёд, чуть-чуть сгибаясь, как если бы совершал манящее движение или массаж. По телу пробежал разряд дрожи. От неожиданно сильных и ярких ощущений Вэй Ин непроизвольно сжался внутри, податливо прогибаясь в спине и оглядываясь. Дар речи ему изменил. Он приоткрыл рот, но так ничего и не сказал, только слегка нахмурился и выдохнул долгий стон, читая неразбавленное вожделение в глазах цвета расплавленного золота.       Сдаваясь сладко-тянущему чувству, Вэй Ин заставил себя расслабиться, привыкая к натиску и впуская пальцы глубже. Контраст температуры между его кожей и средством, использованным Лань Чжанем, быстро исчез. На его место пришли яркие, острые, бесконечно приятные импульсы, заставляющие терять голову. Сознание заволокло туманом. От сумасшедшего ритма сердца в глазах рябило.       Лань Чжань терял контроль над собой и переставал что-либо соображать. На аккуратность и размеренность не хватало сил, но он очень старался не спешить.       — Тебе нравится? — прошептал он, с замиранием сердца ожидая реакции на свои действия.       К счастью, изо рта Вэй Ина вырвались стоны, не имеющие отношения к боли, и это обнадёживало. От напряжения в столь уязвимой позе руки и ноги Вэй Ина заметно подрагивали. Прилив крови к паху вызывал болезненно-томительную пульсацию. Член сочился смазкой. Лоб то и дело упирался в изгиб локтя, а руки в пучки сминали траву.       — Ах! Нужно… взять на заметку… это твоё зелье… — глухо обронил Вэй Ин, судорожно переводя дыхание после каждого слова.       Он весь покрылся испариной. Отведя назад руку и нашарив бедро Лань Чжаня, шало втиснул в него пальцы.       — Лань Чжань… Милостивые духи! Я сейчас скончаюсь! — мутный от желания взгляд через плечо просил о большем, движение бёдер выдавало нетерпение: — Давай внутрь уже!       Лань Чжань гулко сглотнул. Ему так хотелось разрядки, что эта мысль молотом выстукивала вместе с кровью в висках, доводя до невменяемости. Вцепляясь в крошащиеся остатки самообладания, он провёл руками по спине Вэй Ина, оглаживая лопатки, бока, ягодицы, пару раз сжав ощущающийся каменным член в кулаке.       Вэй Ин, когда-нибудь ты меня убьёшь…       Прогнувшись в пояснице, виновник его любовной агонии прорычал что-то неразборчивое и прижался щекой к скрещённым перед собой рукам — распалённый, вверяющий себя, полностью открытый. Овевая дыханием его бледную спину, Лань Чжань испустил гортанный стон и слегка прихватил кожу в основании шеи зубами. Горячая головка прижалась к щедро смазанному входу и нетерпеливо проскользнула внутрь.       Мышцы тут же рефлекторно отреагировали на вторжение. Вэй Ин тихо замычал в кулак.       — Прости… Больно? — Лань Чжань старался замереть, но получилось лишь на пару секунд замедлиться.       — А-ах! — Вэй Ин резко запрокинул голову, прикрыл закатывающиеся от обрушившихся на него ощущений глаза и, не переставая стонать, снова уткнулся лицом в руки. — Всё хорошо… — прогнусавил он. — Правда!.. Хорошо… Просто двигайся, прошу тебя!       В его вибрирующем голосе дуэтом звучали разбуженная похоть и сладостная мука. Их волнующее сочетание заставило Лань Чжаня окончательно сорваться. Тело само по себе начало набирать темп и вдалбливаться в источник запредельного удовольствия, теряя связь с внешним миром. Видеть и чувствовать, как Вэй Ин принимает его в себя, было для Лань Чжаня подобно невероятно прекрасной смерти. Он растворился в экстазе, но смог уловить, что при определённом наклоне и силе толчков Вэй Ин удивлённо вскидывается, и в эти моменты его будто накрывает фонтаном на редкость мощных эмоций, от которых он уже не стонал, а почти вскрикивал.       Опираясь на плечо, Вэй Ину удалось пропустить руку под собой вниз и обхватить член. Срываясь вместе с ним в слепящее наслаждение, Лань Чжань перестал контролировать скорость и силу проникновений. В голове совершенно опустело.       — Не могу больше! — Вэй Ин, извиваясь в истоме, сжимался и пульсировал вокруг него, будучи в нескольких мгновениях от разрядки.       Энергия между ними и в них, накалившись до предела, вспыхнула, остро и сладко ударяя по чувствам. Растворяясь в разноцветных бликах, духоте и сумасшедших спазмах, запущенных приближающимся оргазмом Вэй Ина, Лань Чжань соскользнул вместе с ним в блаженство.