Тринадцать демонов Лань Чжаня

      Лань Цижэнь размеренными шагами обошёл комнату и с минуту смотрел на пляску огня лампы, освещавшей пространство.       — До меня дошли тревожные слухи, — нехотя произнёс он, будто каждое слово давалось неимоверными усилиями. — И надо сказать, они застали меня врасплох.       Мужчина безотчётно погладил кончик острой бороды.       — Оказывается, всё это время я был слеп и прямо у меня под носом происходили вещи, от которых я всячески пытался тебя уберечь.       Нутро Лань Чжаня тряхнуло недобрым чувством. Сердце надсадно отсчитывало удары. Ум осаждали вопросы: что он узнал? От кого? Лань Сичэнь бы не проговорился.       — Какие слухи?       Голос Лань Чжаня утратил привычную силу, хотя по обыкновению остался ровным и флегматичным. С момента, как он очутился один на один с наставником, мысли утратили рациональность, а душа покой. Не требовалось больших усилий, чтобы понять настроение дяди. Сейчас он пребывал в ярости, но всё ещё держал себя в руках и не давал волю эмоциям.       — Ты сблизился кое с кем, хоть я всеми силами старался этого не допустить, — мрачно изрёк Лань Цижэнь. — Проводил с ним много времени. И пусть сперва то был мой наказ, после ты выбирал это сам.       — Не знаю, что ты слышал, но мы с Вэй Ином не совершили ничего плохого, — подчеркнул Лань Чжань и повыше вскинул подбородок.       Лань Цижэнь презрительно фыркнул, выражая неудовольствие тем, что даже имени называть не понадобилось — племянник сразу понял, о ком речь и, более того, огрызался, а ведь никогда раньше так не делал. Налицо оправдавшиеся опасения, что негодник и смутьян Вэй Усянь оказал на него тлетворное влияние, и дальше, если не принять меры, будет хуже.       Сцепив руки за спиной, Лань Цижэнь остановился напротив Лань Чжаня и не сводил с него взгляда.       — Зло не всегда являет истинную форму сразу. Иногда нужно немало времени, чтобы оно предстало во всей красе, — веско начал он. — Вэй Усянь из Ордена Юньмэн Цзян — задира и баламут, но это далеко не всё. С этим юношей всегда было что-то не так. Едва его увидев, я заподозрил, что в нём преобладает грех, но понадеялся, что смогу повлиять на него благотворно и упразднить опасные наклонности. Мне было невдомёк, что скверна укоренилась в нём давно и вытравить её непросто. Доверив его твоим заботам, я уповал, он встанет на путь исправления, но вместо этого пройдоха затуманил и твой рассудок, что немудрено, Вэй Усянь многих одурачил. Я не виню тебя. Ты юн, неподготовлен и ожидаемо податлив в таких вопросах. Человек более опытный легко разглядел бы в нём глубокую порочность и опасное своеволие.       — Вэй Ин шумный и норовистый, но называть его злом во плоти — это слишком.       — Смеешь перечить мне?       На скулах Лань Цижэня немедленно обозначились желваки.       — Сам не видишь, как далеко тебя завела его испорченность? — глаза мужчины метали молнии. — Не пытайся его выгораживать или защищать, довольно! Ты разве сам не ловил этого пакостника на нарушении правил? Разве не твои слова, что Вэй Усянь тяжело поддаётся исправлению?       — С тех пор прошло много дней. Всё переменилось.       — Переменилось? И что же переменилось, кроме тебя самого? Разве Вэй Усянь внял наставлениям и стал более кротким и смиренным? Разве перестал судачить о тёмных ритуалах и хвалиться, что однажды создаст собственные инструменты подчинения нечисти? Разве оставил мерзкое пристрастие к алкоголю, ночным гуляньям и дракам? И ты хочешь убедить меня, что в его поведении наметился положительный сдвиг? Всё стало лишь хуже! Что ни неделя, Вэй Усянь в центре очередного скандала — зачинщик потасовок и вдохновитель на неповиновение других адептов!       — Он порывист и ему не хватает дисциплины, но у него полно и положительных качеств.       — Каких же?       — Ум, бескорыстие, храбрость…       — Храбрость? — перебил Лань Цижэнь. — Я наслышан о его храбрости и о том, что ты едва не очутился на дне Бездонного омута по его милости!       — Всё не так! Несмотря на риск погибнуть, Вэй Ин спасал Су Шэ, когда того затягивало под воду!       — Спасение Су Шэ и самого Вэй Усяня на озере Билин, насколько мне известно, твоя заслуга, а представь, что было бы, если бы ты не справился. Я бы потерял не только двух адептов, за которых поручился перед их семьями, но и родного племянника!       — Но я справился!       — Не заслугами Вэй Усяня!       С этим можно поспорить!       — Вэй Ин — балагур и остряк, но ты несправедлив к нему, — твёрдо отчеканил Лань Чжань. — Я и сам раньше полагал, что с ним не сладить, но, узнав его получше, передумал. Он был недостаточно учтив на занятиях, заводил разговоры о Тёмном Пути, и всё же это не повод обвинять его во всём подряд.       Лань Цижэнь ошеломлённо взирал на вставшего на защиту Вэй Ина племянника, обычно немногословного и во всём ему покорного. Его обуял ужас.       — Всё намного хуже, чем я представлял, — жёлчно процедил он, более не сомневаясь, что молва среди учеников и обеспокоенность некоторых особо наблюдательных старейшин имеют под собой реальное основание. — Неудивительно, что ты стал чаще прибегать к медитациям и удаляться на высокогорье. Ты пребываешь на опасном распутье. Твой рассудок утратил прежние ориентиры, а в сердце нет былой благости. Годы шлифовки духа, физических и моральных усилий коту под хвост, благодаря Вэй Усяню!       Лань Чжаня прострелило предчувствие фатального витка в разговоре. Он готов был покаяться в любом из злодеяний, только бы обелить Вэй Ина и не дать дяде озлобиться в его адрес ещё сильнее.       — Ты недоволен мной, так и скажи, не надо взваливать вину на Вэй Ина. Сожалею, если чем-то неумышленно расстроил тебя.       Он в смирении склонил голову.       — Могу заверить, за время нашего общения между нами не происходило ничего, что бросало бы тень на честь ордена.       — Позволь с тобой не согласиться, — возразил Лань Цижэнь. — Одно то, как он смотрит на тебя, даёт мне повод усомниться в чистоте его помыслов.       А как я смотрю на него, ты заметил?       — Хорошо, что на этот раз я не внял собственным заблуждениям и не стал откладывать решение данного вопроса. Нельзя допустить, чтобы Вэй Усянь полностью завладел твоими помыслами и чаяниями, — кипел неприязнью Лань Цижэнь.       — Что означают твои слова, дядя?       — Я уже предпринял надлежащие шаги. Тем более, Вэй Усянь дал для этого весомый повод, подняв руку на Цзинь Цзысюаня.       Сердце Лань Чжаня оборвалось.       — Он что, ударил сына главы Ордена Ланьлин Цзинь?       — Совершенно верно, и не просто ударил, опозорил и унизил его на глазах у десятков адептов.       — Должно быть, была причина или же случилось недопонимание, — внутренне Лань Чжань заметался. — Вэй Ин бы не стал просто так набрасываться на кого-то.       — Молчи! — ярился Лань Цижэнь. — У поступка Вэй Усяня нет оправдания, как и у твоей, к моему прискорбию, обнаружившейся глупости. Я был о тебе более высокого мнения, Ванцзи, а ты позволил этому сумасброду обвести себя вокруг пальца. Право, я шокирован! И чем были заняты мои собственные извилины, когда я поручил тебе заниматься культурой его мышления? Похоже, не ты всё это время его перевоспитывал, а он тебя!       Лань Чжань, будто придавленный сверху неподъёмной глыбой, опустился на оба колена.       — Дядя, прошу проявить снисхождение к Вэй Ину. Накажи меня, как считаешь нужным, но дай ему ещё один шанс.       — Не сомневайся, своё наказание за дерзость ты получишь сполна, но о Вэй Усяне больше не заикайся. Выброси мысли о нём из головы, не вспоминай! Пусть с запозданием, но я избавил тебя от этой проблемы.       — Что ты сделал? — омертвевшим голосом бросил Лань Чжань.       — Вернул его домой, конечно. Пусть его приёмный отец разбирается с тем, кого взрастил собственными руками.       — Откуда в тебе столько неприязни к Вэй Ину? За что ты так его ненавидишь?       — Поживёшь с моё — станешь мудрее, даже с закрытыми глазами научишься отличать белое от чёрного, доброе от злого, безопасное от ядовитого. Попомни моё слово! Вэй Усянь ещё проявит свою аморальность в полную силу. Червоточина в нём будет расти и шириться. Он принесёт позор и несчастья на головы тех, кто его пригрел, и, возможно, не только их.       То же самое можно предрекать и мне. Ты рядом почти семнадцать лет, но абсолютно меня не знаешь.       — Позволь не согласиться, — норовя схлопотать оплеуху, рыкнул Лань Чжань, на этот раз не мигая скрестив взгляд с дядей. — Твоё решение поспешно.       — Что ты сказал?       У Лань Цижэня отвисла челюсть, а лобная лента от напряжения врезалась в кожу головы из-за вздувшихся на висках вен. Мужчина попытался втянуть в себя воздух, хотя это было больше похоже на животное рычание.       — Я, должно быть, ослышался!       — Не ослышался! — несгибаемо повторил Лань Чжань.       Лань Цижэню понадобилось некоторое время, чтобы переварить осознание, что Ванцзи не просто увлёкся общением с неугодным учеником, которого наконец удалось вышвырнуть из Облачных Глубин, но и полностью отбился от рук.       — Проведёшь месяц в одиночестве на леднике, — изрыгая слова словно застоялую кровь, заговорил Лань Цижэнь, с трудом подавляя смятение тем, как круто преобразился его некогда благочестивый нефритовый цветок. — Я не стану наказывать тебя строже, хоть ты того и заслуживаешь, потому что понимаю, тобой движет тлетворное влияние Вэй Усяня. Но ничего, это поправимо, правда понадобится время, чтобы свести на нет последствия вашего общения. Отныне я буду присматривать за тобой с удвоенным вниманием.       Лань Чжань надломленно притянул ладони к лицу. Посетило стойкое чувство отвращения — не к дяде, к себе. Бунт против навязываемых ему заветов произошёл слишком поздно. Душу разрывали противоречия. Запутавшись в чувствах и погрязнув в самобичевании на фоне открытия в себе влечения к Вэй Ину, Лань Чжань долгое время подпитывал негативное к нему отношение со стороны Лань Цижэня, сетуя, что порученный ему подопечный недостаточно прилежен, непочтителен и далёк от исправления.       Драка на стене крепости и последующая публичная порка их обоих лишь укрепила Лань Цижэня в убеждении, что Вэй Ин нацелился испортить и осрамить его племянника вовлечением в откровенно постыдные ситуации. Тогда Лань Чжань источал раздражение и воспринимал необходимость присматривать за Вэй Ином за ненавистную повинность, чем щедро взращивал в наставнике недовольство адептом из Юньмэна, поэтому ныне наталкивался на резкий отпор проявить лояльность. Запоздалое раскаяние ни к чему уже не вело. Лань Цижэнь не бросал слов на ветер. Если он сказал, что позаботился, чтобы Вэй Ин отбыл домой, значит, так оно и было.       Лань Чжань знал, что когда-нибудь такой момент наступил бы и без вмешательства дяди, ведь обучение в Облачных Глубинах длилось чётко отведённый срок, но оказался совершенно не готов к нему в нынешнем состоянии и с той подоплёкой, которую придал отбытию Вэй Ина Лань Цижэнь. Положение вынуждало о многом сожалеть, и среди прочего о том, что он вовремя не внял наставлениям брата, призывавшего не отталкивать Вэй Ина и не отказываться от дружбы с ним. В ту ночь, когда они повздорили у публичного дома, а после пришли к подобию перемирия и Вэй Ин уснул на его груди, Лань Чжань не сомкнул глаз, но ему так и не хватило смелости попробовать на вкус желанные губы, хотя мысли об этом осаждали его едва ли не до самого рассвета. Щебет птиц разбудил Вэй Ина, и они сонные и хмурые вернулись в посёлок, почти не разговаривая.       Век фантазий короток.       И всё же с ночи в окрестностях им действительно удалось сблизиться. Они часто виделись, и встречи эти уже не носили агрессивного оттенка, как раньше. Это было всё ещё далёкое от гармоничности общение, но уже с заметным преображением в сторону примирения. Перед мысленным взором Лань Чжаня предстал прошлый день: струистым водопадом солнечные лучи пробивались сквозь лениво покачивающуюся листву деревьев; яркая зелень на лесной поляне, уже слегка примятая Вэй Ином, шевелилась под мягкими воздушными потоками. Лежа на животе, юноша одной рукой поглаживал белого кролика, несколько раз опоясанного его алой лентой, другой — вылавливал в траве фиалку, чтобы, наконец сорвав, примостить крохотный цветок ушастому на макушку.       — Смотри, какой нарядный! — ухмыльнулся Вэй Ин, вскинув взор на Лань Чжаня, сидящего в шаге от него и деликатно поглаживающего второго пушистика — тёмненького с умными глазами-бусинками. — Ну не прелесть?       — Оставь в покое несчастное животное. Не видишь, малыш не в восторге от твоих издевательств, — обронил Нефрит.       — А по-моему, я ему нравлюсь.       Вэй Ин наклонился к мордочке зверька и ткнулся лицом в его мягкую шёрстку на холке, а потом начал раздувать её и водить по ней носом туда-сюда. Столкнувшись с волнующей воображение картиной, Лань Чжань чуть не поперхнулся.       — Ты это намерено?       Вэй Ин лукаво зыркнул на собеседника и ещё шире усмехнулся.       — Полюбились они тебе, да, Лань Чжань? А ведь не хотел брать!       — Взял, потому что ты собирался их убить, хотя в Облачных Глубинах запрещено умерщвлять живое — третье правило на Стене Послушания.       — Да не собирался я их убивать. Что за человек поднимет руку на таких симпатяг? — с праведным возмущением отразил упрёк Вэй Ин, нежно чмокнув кролика в лоб. — Просто припугнул тебя, когда ты заартачился, отвергая мой подарок. Не хотел я отдавать этих красавцев кому-то ещё или отпускать после того, как полдня, словно угорелый, гонялся за ними по лесу, чтобы вручить именно тебе.       Услышав последнюю фразу, Лань Чжань опустил ресницы, чувствуя, как к лицу приливает горячая кровь, а живот сводит обжигающей судорогой.       — Это было необязательно.       — Мне хотелось что-то сделать для тебя после того, как ты показал мне светлячков, — болтая ногами в воздухе, простодушно проронил Вэй Ин, продолжая тискать пухлый белый комочек в алой повязке. — Жаль, я тогда внезапно уснул. Всему виной пробравшая до костей холодрыга, головокружительный полёт впотьмах и вино. Коварное оказалось, зараза. Только на миг сомкнул глаза и на тебе — отрубился! Даже не поговорили толком.       Он сгрёб крольчонка в охапку и, перевернувшись на спину, водрузил его себе на грудь, продолжая зубоскалить и кидать подразнивающие взгляды на Лань Чжаня, который в этот момент невольно любовался ими обоими. Не в первый раз Второй Нефрит задавался вопросом, чем его так зацепил и влечёт Вэй Ин? Бесспорной, броской красотой? Самоуверенностью, граничащей с дерзостью? Парадоксальной неустрашимостью? А может, всё дело в том, что юношеская ершистость Вэй Ина тесно переплетена с хрупкостью, чуткостью и умильностью? Так ли важен был ответ? Едва их взгляды впервые встретились, Лань Чжань пропал. Даже на приличном расстоянии он сразу отметил необыкновенный оттенок захватнических, проницательных, загадочных глаз Вэй Ина — потемневшее живое серебро, пребывающее в постоянной алхимической реакции, подвижное и текучее, гипнотизирующее и порабощающее.       — Знаю, ты не слишком жалуешь пустые разговоры и предпочитаешь держать разум в чистоте и покое, выбирая медитации вместо дружеских возлияний, — продолжал точить лясы Вэй Ин, принимая молчание собеседника за очередной признак неодобрения. — Не в качестве издёвки говорю, ты уникальный человек, Лань Чжань. Мне твоих высот никогда не достичь. Как и не понять, почему в Облачных Глубинах вынуждают зубрить всякие занудные вещи типа исторических текстов, росписей семейных древ и кучи свитков об этикете общества заклинателей, тогда как то, что действительно нужно — это получать практические знания, которые удастся применить в случае необходимости.       Бледная кожа Вэй Ина оттеняла глубину завораживающих металлическим блеском глаз и яркость манящих губ. Волосы, не сдерживаемые лентой, блестящим шёлком растеклись вокруг головы, являя собой притягательное зрелище. Лань Чжань с удовольствием погрузил бы в них руки, пропуская гладкие пряди между пальцев, но мог лишь ласкать взглядом.       — Ты будто столетний мудрец, скрывающийся за ликом юности. Целыми днями в своих книгах, а если не в них, то опять же в одиночку в попытке уподобиться санньясину, — лепетал Вэй Ин. — С ума сойти можно!       — Мудрость — качество, к которому стремлюсь, но пока не достиг. И я не всегда один, — мрачно запротестовал Нефрит.       — Занятия с другими адептами, твоего брата и дядю не берём в расчёт. У тебя разве есть друзья, Лань Чжань? Близкие приятели, с которыми ты проводишь время вне стен библиотеки?       — …       — Вот и я об этом! Ты как ларец с секретом и ни у кого нет ключа. Не позволяешь никому приблизиться — ни тем, кто заискивает перед тобой, потому что ты сын главы клана, ни тем, кто искренне жаждет твоего внимания.       В этот миг Вэй Ин потянулся к кролику на коленях Лань Чжаня и ненароком задел его запястье. Это не преминуло отразиться на бровях Нефрита, предостерегающе сошедшихся к переносице. Заметив его реакцию, Вэй Ин кисло усмехнулся.       — Чего далеко ходить? Взять хотя бы твою непереносимость касаний! Хоть убей, не пойму, почему ты впадаешь в ярость, когда тебя касаются другие люди?       — А с чего мне должны нравиться прикосновения чужих людей?       Вэй Ин скорчил рожицу.       — Может, ты не понял, речь сейчас не столько о посторонних, сколько обо мне. Ответь, разве мы не стали ближе после того, как побывали в Цайи?       Лань Чжань напрягся.       Вопрос с подвохом?       — Ещё не решил.       — Смеёшься надо мной?       На самом деле Лань Чжаню было вовсе не до смеха. Он не сводил глаз с Вэй Ина. Хотелось прикоснуться к нему, почувствовать тепло и аромат его кожи, ощутить его тело своим, но всё, что он мог — только смотреть. Пребывая в затянувшемся молчании, Лань Чжань всё больше сознавал растущую степень неловкости, тогда как его спутник эту отрешённость трактовал на свой лад.       — Сколько времени тебе втолковываю, что намерен стать твоим другом, но ты то ли не принимаешь мои слова всерьёз, то ли ждёшь каких-то особых доказательств, — покусывая губу, Вэй Ин уставился куда-то в траву. — Ничего, рано или поздно ты мне поверишь. И тогда я отучу тебя шарахаться от меня, как от осы.       Он позволил себе расплыться в многозначительной улыбочке.       — Но не создавай мне помех.       — Это ещё как понимать?       — Допустим, я решу коснуться тебя, хоть прямо сейчас — не дёргайся, и уж тем более не надо от меня защищаться. Спокойная реакция дело привычки, но чтобы таковой добиться, нужно какое-то время тренироваться. Попробуем?       Не дожидаясь ответа, Вэй Ин подхватил кролика и придвинулся к Лань Чжаню, чтобы сесть к нему спина к спине.       — Совсем несложно, ведь правда же? — он слегка откинулся назад, упираясь в его тело лопатками. — Заметь, я вроде бы тебя касаюсь и при этом ничего плохого не происходит.       — Дурью маешься, — процедил Лань Чжань. — Мы пришли сюда проверить, как крольчата устроились. Что тебе опять неймётся?       — Энергии много, — подмигнул ему Вэй Ин, снова поменяв положение — теперь он сидел бок о бок с Лань Чжанем, неплотно соприкасаясь бёдрами. — Почему бы не направить её в полезное русло?       — У нас с тобой разное понимание полезности.       Кролик на руках Вэй Ина, очутившись в непосредственной близости от мирно дремлющего собрата, вознамерился перебраться на колени к Лань Чжаню.       — Надо же, этот шустрик уже соскучился по приятелю, — хохоча, провозгласил Вэй Ин.       — Ты измотал бедолагу. Сними уже наконец с него оковы.       Вэй Ин на миг задумался, но всё же послушал и распустил ленту. Крольчонок, ощутив, что путы пали, с ещё большим рвением подался к сородичу, но вместо того, чтобы просто усесться с ним рядышком, вдруг принялся обнюхивать его, а ещё через пару секунд попытался на него забраться.       — Хм… Малыш, ты что удумал? — широко распахнувшимися от удивления глазами уставился на это Вэй Ин. — Никак он вознамерился…       Он вскинул озорной взгляд на оторопевшего Лань Чжаня.       — Совершить с твоим любимчиком какое-то непотребство.       — Но они…       — Самцы. Да, но их пол им, похоже, не мешает.       Взор Вэй Ина, помимо дурашливой весёлости, наполнился каким-то неясным смыслом.       — И подозреваю, у них это не впервые.       Трепеща внутренне, Лань Чжань несколько суетливо, хоть и аккуратно, схватил пушистую парочку и пустил резвиться на траву. Вглядываясь в его лицо, заметно побледневшее на фоне ярко алеющих ушей, Вэй Ин хмыкнул.       — Кидать меня за пазуху, Лань Чжань! Даже кроликам под силу тебя смутить. Теперь я, кажется, начинаю понимать, почему ты так бурно отзывался на мои безобидные шутки. С твоей неискушённостью в деликатных вопросах тяжело не впадать в смятение по малейшему поводу.       — Твои шутки не были безобидными.       — Ты сейчас про несчастный порнографический сборник? — закатил глаза Вэй Ин. — Между прочим, напрасно ты угробил годную вещь и даже одним глазком не взглянул. Судя по всему, с содержанием книжки хорошо знакомы даже эти крольчата.       Лань Чжань покачал головой.       — Мне хватило того, что я увидел. И не будем об этом больше.       Вэй Ин с минуту жадно впитывал его облик, а затем начал ластиться, обтираясь о плечо, словно кот, выпрашивающий лакомство, и щекотать душистым колоском кисть.       — Расслабься, сбрось с себя эту воинственную настороженность. Сделай что-нибудь, чего обычно себе не позволяешь, как тогда у водопада!       На его последних словах Лань Чжань оцепенел.       — Я имел в виду, если хочешь, можешь связать меня ради смеха! — пожал плечами Вэй Ин, мотыляя перед его носом своей лентой.       От услышанного у Лань Чжаня едва ли кровь носом не пошла.       — Тебе голову солнцем напекло? — чтобы скрыть одолевающее смущение, он бросил Вэй Ину бурдюк с водой, прихваченный, чтобы напоить крольчат. — Попей воды.       Вэй Ин отпихнул ёмкость.       — Не-а, сам пей!       Он сунул кончик колоска в рот и, медленно перекатывая его между губами, промурлыкал:       — А солнце и в самом деле припекает. Сейчас, наверное, хорошо у реки.       Лань Чжань тяжело сглотнул. Вэй Ин был воплощением всего, что будоражило его и влекло. По телу прокатилась волна чистой похоти, когда юноша подался вперёд и ткнул пушистой верхушкой колоска щёку Лань Чжаня, намереваясь пощекотать. Словно сильная боль, плоть охватило мучительное томление, принося с собой непреодолимое желание поддаться искушению, но голос рассудка твердил — обладание Вэй Ином под запретом.       Чувствуя, что ощущения становятся слишком острыми, а действия «искусителя» заходят слишком далеко, Лань Чжань одним движением выдернул из его рта колосок и отбросил в сторону.       — Прекращай!       — Опять разнос, укор и ворчание. Ну что мне с тобой делать, Лань Чжань?       Вэй Ин с наигранной обидой откинулся на траву, но почти сразу вернулся в прежнее положение, сжимая в руке крупное краснобокое яблоко.       — Смотри, что у меня есть?!       Он, посмеиваясь, продемонстрировал спелый плод. Лань Чжань вопросительно приподнял одну бровь.       — Как нам его разделить? — невинно поинтересовался Вэй Ин. — Сегодня с нами нет мечей.       — Зачем его делить?       — М-да… Незачем, — вероятно, превратно истолковав его вопрос, Вэй Ин сделал вид, что собирается вонзить в яблоко зубы, а затем быстро поднёс фрукт к губам Лань Чжаня. — Я мог бы тебя покормить, кусай!       Такой юмор вывел Второго Нефрита из себя за считанные мгновения. Он отреагировал стремительнее, чем осмыслил собственные действия — запустил ладонь в волосы Вэй Ина, сжал и резко потянул назад.       — Может, я сам тебя покормлю?       — Не возражаю! Валяй! Но зачем так грубо? — ожидая чего-то подобного, выдохнул бедокур, одновременно давясь хохотом и шипя от боли. — Можно ведь обойтись и без рукоприкладства!       Ошеломлённый его настырностью, а следом податливостью, Лань Чжань сразу же разжал пальцы.       — Никто никого кормить не будет, — пряча взгляд, глухо вымолвил он. — Ешь сам, я не хочу.       — Скукота!       Выпустив из рук яблоко, Вэй Ин позволил ему укатиться в траву и снова подобрал ленту, что рядил на кролика.       — Не будет ли господин Лань так добр, чтобы помочь мне собрать волосы, которые только что чуть не отделил от моей головы?       — Ранее ты как-то справлялся сам, — нервно отметил Лань Чжань, находясь в шаге от того, чтобы отвесить неунимающемуся смутителю затрещину, дабы прекратил его изводить.       Вэй Ин заискивающе склонил к нему голову.       — Пожалуйста, Лань Чжань. Жарко, волосы мешают.       Просящий взгляд и елейные нотки в ставшем тише голосе дурманили Лань Чжаня. Прежде чем здравый смысл возобладал над желанием, он несмело погрузил пальцы в прохладный каскад волос цвета ночи, испытывая неподдельное удовольствие от их мягкости и тяжести в руках. Забывшись, Лань Чжань свёл ладони, снова натягивая зажатый в них пучок, но тут же ослабил хватку, понимая, что делает больно.       Вэй Ин в свою очередь не выказал ни капли возражения. Звук его участившегося, неглубокого дыхания волновал Лань Чжаня не меньше, чем чуть съехавшее от возни с плеч юноши ханьфу. Завязки на вороте нижней рубашки были ослаблены, приоткрывая ключицы и плечи. Лань Чжань непроизвольно коснулся шеи Вэй Ина, перебирая волосы. Пьянящее возбуждение, зародившееся в животе, опустилось ниже, отдавая характерным давлением в паху и заставляя болезненно напрячься чувствительную плоть.       Понимая, что продолжать сладкую пытку становится опасно, Лань Чжань несколькими быстрыми движениями собрал волосы Вэй Ина в хвост, обернув у основания лентой. Всё это время Вэй Ин, трепеща ресницами в необъяснимой тоске, смыкал и размыкал веки. Когда его взгляд сфокусировался на Лань Чжане, дыхание того безотчётно пропало.       — Лань Чжань… — он смахнул со лба несколько не вошедших в хвост прядей.       — Мгм?       — Когда мы находились у водопадов, я ударил тебя по лицу, — Вэй Ин скользнул взглядом по губам напротив, которые тогда разбил, — меня в тот раз слегка занесло. Прости.       — И ты прости. Я не намеревался вредить твоей руке, но не рассчитал силу и… — ускорившееся биение сердца заставило Лань Чжаня проглотить остаток фразы.       — Да, сил у тебя и правда немерено, — восторженно усмехнулся Вэй Ин, — мне ещё не доводилось встречать кого-то с такими потрясающими физическими возможностями.       Казалось бы, ничего особенного не прозвучало, но оба смутились и на несколько минут погрузились в молчание, правда тишина наскучила Вэй Ину очень быстро.       — Лань Чжань, я хочу у тебя кое-что спросить, — откашлялся он.       — Спрашивай, — последовало с некоторой опаской.       — Не так давно на уроке Лань Цижэнь рассказывал о фресках на стенах в Облачных Глубинах, где каждая отдельная иллюстрация описывает жизнь того или иного твоего предка. Правильно ли я понял, основатель твоего клана по имени Лань Ань, будучи от природы наделённым редким умом и необыкновенной одухотворённостью, в весьма и весьма юном возрасте достиг высшей ступени на пути самопознания?       — Это так.       — И сколько ему было, когда его силы превзошли все ожидания и сделали его легендарным?       — На пару лет больше, чем нам сейчас.       Вэй Ин медленно опустил веки, пряча от Лань Чжаня разбавленный непривычной меланхоличностью взгляд.       — Твой дядя намекнул, что с Лань Анем связана какая-то романтическая история, но в подробности вдаваться не стал.       — Это было давно. Детали истории отчасти утрачены. Могу лишь добавить, что до своего совершеннолетия Лань Ань жил в монастыре. Он являлся монахом, но, имея большое желание получше узнать мир, в двадцатилетнем возрасте покинул монастырь и пустился путешествовать. Спустя некоторое время в Гусу он встретил женщину, лишь взглянув на которую, понял — она предназначена ему Небесами.       — Она стала его женой?       — Да. Спутницей на стезе самосовершенствования.       — Значит, вот как появился твой клан…       Лань Чжань кивнул.       — После смерти возлюбленной Лань Ань вернулся в храм и там завершил свой жизненный путь, — заключил он, о чём-то задумавшись.       — Видно, они и в самом деле были одним целым при жизни. Она ушла, и он, не имея утешения, чуть погодя отправился за ней, чтобы и в смерти не разлучаться.       — Мгм.       — Склоняюсь к мысли, те, кому судьбой написано следовать по жизни рука об руку, просто неспособны от этого уклониться, — обронил Вэй Ин. — Какая она? — внезапно осведомился он и придвинулся к Лань Чжаню с требовательным выражением на лице. — Спутница твоей мечты?       Лань Чжань в изнеможении прикрыл ладонью глаза.       Не спрашивай! Не спрашивай! Не спрашивай!       Вэй Ин, в своей разнузданной манере поймав его подбородок, заставил возвратить ему взгляд, за что отхватил звонкий шлепок по руке.       — Чего скрытничать? — буркнул он, растирая подставившуюся конечность.       — К чему тебе знать? — Лань Чжань старался, чтобы его выпад не звучал как обвинение, но понимал — вышло грубо.       — Ты так упорно отказываешься говорить об этом, что меня просто раздирает любопытство!       — Напрасно. Нет какого-то определённого образа.       — Так не бывает, — отмахнулся Вэй Ин, — у всех он есть. Кому-то нравятся худые, а кому-то — пышечки, кто-то помешан на стройных ногах, а кому-то важнее длинные, густые волосы, кого-то прельщают женственные тихони, а кому-то подавай боевой нрав и несгибаемость. Так что насчёт тебя, Лань Чжань? Что по душе такому суровому не по годам, целомудренному и неразгаданному человеку?       Лань Чжань мысленно застонал.       — Опять ты разошёлся и ищешь повод поглумиться?       — Не собираюсь я над тобой глумиться. Не будь таким мнительным. Просто хочу понять, какие девушки тебе по вкусу. Не может быть, чтобы к семнадцати годам ты ни разу об этом не задумывался, — не отставал Вэй Ин. — На рынке в Цайи многие чаровницы на тебя заглядывались, стреляли глазками, кокетничали, а ты игнорировал их. Отчего так?       Лань Чжань обмер от изумления. Он не ожидал, что Вэй Ин придаст значение его поведению и после прицепится с расспросами. Казалось, его тогда всецело занимало другое.       — Неужто ни одна из тех красавиц не всколыхнула в тебе ни капли интереса? — продолжал допытываться Вэй Ин. — Мне-то известно, что твоя напускная холодность отнюдь не отражение подлинного нрава. Ладно я изначально впал в немилость, натворив дел по прибытии сюда, и получаю от тебя с переменным успехом то пинки, то ворчание, но ведь те прекрасные незнакомки ничего дурного не сделали, почему ты был так неприветлив с ними?       — Я не хотел никого обидеть, просто не считаю уместным флиртовать со всеми подряд, как это делаешь ты.       — По-твоему, я флиртую со всеми подряд?       Брови Вэй Ина взлетели в недоумении. Походило на то, что его самого подобное замечание премного озадачило.       — Скажешь, нет? — осуждающе констатировал Лань Чжань. — Едва мы сошли с мечей в Цайи, как ты без оглядки и стеснения пустился увиваться за всеми, кто давал повод и кто не давал.       Вэй Ин изобразил усиленную умственную деятельность.       — Никогда не задумывался, как смотрюсь со стороны в такие моменты, просто веду себя как мне свойственно.       — Вот именно, играешь с чужими чувствами, сеешь направо и налево фальшивые надежды.       — Из твоих уст это звучит ужасно.       — Это ужасно и есть. Лучше я буду источать холод и необщительность, чем заставлю кого-то заблуждаться относительно того, что чувствую.       Вэй Ин призадумался, но спустя мгновение снова обронил:       — Есть опасность перестараться с этим или даже так втянуться, что холод и необщительность станут неизменной личиной. И даже тот человек, к которому ты питаешь расположение, никогда не догадается о твоём истинном отношении. Разве что ты ему прямо скажешь. Но и тогда велика вероятность, что он не поверит, ведь не зря же говорят: дыма без огня не бывает. Если между людьми нет хотя бы малой толики тепла и сердечности, с чего думать, что их связывает нечто большее?       — В жизни не всё так однозначно. Иной человек живёт с душой нараспашку, а другой весь в себе. Как нет двух одинаковых снежинок, так нет зеркально похожих людей.       В который раз пространство сковало неуютное молчание. Погрузившись в свои мысли, Вэй Ин пристроил подбородок на согнутое колено и механически насовывал лист салата крольчатам, приникшим другу к другу мордочками и совсем не обращающим на него внимания. Лань Чжань, порядком озадаченный его высказываниями, сражался с ощущением, что они оба ходят вокруг да около, хотят озвучить что-то и не решаются. Пока он обдумывал, что имел в виду Вэй Ин, тот опять пустился в расспросы.       — Так какая она — воплощение твоих заветных желаний и грёз? — по новой заладил он.       Она?..       Лань Чжань поёжился.       Нет никакой «её» и никогда не будет, только ты. Ты разрываешь меня на части! Иной раз кажется, что я тебя ненавижу, что не выдержу и покончу с собой! И всё же я не могу от тебя оторваться, тянусь к тебе, ищу тебя среди других, готов мириться с твоими заскоками и выслушивать всю ту оголтелую околесицу, что ты порой несёшь.       Долгими бессонными ночами Лань Чжань фантазировал, как к окончанию обучения Вэй Ина наберётся храбрости и в день отъезда того признается в чувствах. Лёжа во тьме, изнывая от томящего тело желания и терзающих душу страстей, Лань Чжань часто продумывал этот момент и все фразы, которые произнесёт, раскрывая виновнику своих мучений сердце. Раз за разом он воображал всё то, что хотел бы с ним сделать, параллельно с болью сознавая несбыточность этих иллюзий, впадая то в отчаяние, то в накат возбуждения, а поутру, вымотанный и изнурённый, просыпался со следами семени на теле и постели, снова вынужденно надевал маску безразличия и делал вид, что его ничем не пронять.       — Я думал, мы нашли общий язык, — с упрёком уронил Вэй Ин, раздосадованный долгой безмолвностью. — Почему молчишь?       Потому что ответ будет либо ложным, либо приблизит момент, когда ты сбежишь. Ты и только ты — тот, кого я мечтал бы видеть рядом с собой в качестве спутника жизни. Но я боюсь сказать тебе о своих чувствах, потому что почти наверняка безвозвратно утрачу даже то малое, что имею — возможность хоть изредка смотреть на тебя, слушать твой голос, ловить улыбку…       — Хватит нагонять таинственность, Лань Чжань! Скажи, какой должна быть невеста молодого господина Лань, и я отстану, — твердил Вэй Ин как заведённый.       — …       — Что ж! Не отвечаешь на такой простенький вопрос, вернёмся к практике прикосновений!       — Не пори чушь и продолжай играть с кроликами.       Лань Чжань удерживал на лице бесстрастность, но Вэй Ина было не провести.       — Ты такой милый, когда растерян и сбит с толку, Лань Чжань. А с кроликами я на сегодня закончил, пусть теперь играют друг с другом. Мне куда веселее играть с тобой.       Не дожидаясь неминуемого протеста, он набросил руку на его колени, запрокинул голову на грудь Нефрита, а собственные ноги выпрямил и скрестил. Улёгшись таким образом, Вэй Ин издал протяжное:       — Ох! Хорошо! — и только после этого кинул вопросительный взгляд на Лань Чжаня. — Наверное, еле сдерживаешь порыв убить меня? Терпи! Неделя-другая, сам не заметишь, как привыкнешь, и подобное станет в порядке вещей.       Лань Чжань закатил глаза, желудок ухнул вниз, а сердце подлетело в кувырке. Он не должен был спускать такие вольные шалости, но что-то вынуждало медлить и колебаться с «расправой». В итоге наглец продолжил делать то, что делал — лежать, половиной тела распростёршись на нём, что Лань Чжаня прельщало значительно больше, чем возмущало.       Но, как заведено в подлунном мире, отрадный момент не длился долго. Ушей парочки достигли приближающиеся голоса. Юноши не слишком далеко удалились от учебных помещений, а потому наличие других гуляющих у лесной опушки не должно было сильно удивить. Вряд ли кто-то из явившихся рассчитывал застигнуть Второго Нефрита клана Лань в обществе Вэй Усяня, по-свойски почивающего на его коленях. Тем не менее, даже это вопиющее обстоятельство, больше не волновало Лань Чжаня. Ни один мускул в его теле не дрогнул, не последовало попытки сбросить с себя Вэй Ина или оттолкнуть. В эти мгновения он чувствовал, как сталкиваются в нём страх утратить контроль над ситуацией и бурлящая страсть. Последняя побеждала — скручивала нервы, концентрировалась в теле и угнетала здравый смысл.       Среди тех, кто двигался меж деревьев, Лань Чжань приметил несколько знакомых фигур.       — Кажется, Цзян Ваньинь с друзьями тебя ищет, — без особого радушия сообщил он, зная, что шиди Вэй Ина, скорее всего, явился поставить точку в их вылазке. — Я побуду здесь ещё немного, а ты отправляйся к ним.       Он было собрался отодвинуться, но почивающий на нём Вэй Ин, давно покинув берега приличного поведения, действовал как ему заблагорассудится. Его руки вцепились в талию Лань Чжаня, сжимая крепче.       — Э-нет, второй младший господин Лань! Решил от меня улизнуть?! Не получится! Даже если я понадобился Цзян Чэну, ничего не случится — подождёт часок-другой!       — Он явно не намерен ждать и вряд ли идёт сюда за тем, чтобы присоединиться к выпасу кроликов.       — Тогда так! — осенённый идеей, Вэй Ин как пружина вскочил на ноги и, не пытаясь определить, правда ли среди наклёвывающихся визитёров затесался его шиди, или это допущение притянуто за уши, подцепил Лань Чжаня за руку, заставляя выпрямиться: — Ходу!       Кролики, будто внявшие его команде первыми, шмыгнули в ближайшие кусты — только их и видели. Держась за руки, молодые люди рванули прочь с поляны. Лань Чжань и сам не мог сказать, зачем поддался запалу Вэй Ина и вместо того, чтобы приструнить его, улепётывает с ним что есть мочи. Он думал об этом одно короткое мгновение, а потом волнение по этому поводу рассеялось, остался лишь азарт и поглощённость происходящим. Ладонь сжимали тёплые пальцы смеющегося Вэй Ина, слух обезоруживающе ласкал любимый голос.       — Быстрее! Лань Чжань, быстрее! Туда! Я знаю, где можно срезать!       — Почему мы убегаем?       — Ответ проще некуда — это весело!       — А ещё глупо.       — Пусть глупо, зато ты почти улыбнулся!       — Тебе показалось.       — Может быть, но попытка не пытка.       — И куда мы несёмся?       — К реке!       — Зачем?       — Там легко укрыться.       — Не думаю, что Цзян Ваньинь последовал за нами.       — Не занудствуй, Лань Чжань! Хорошо же проводим время, правда ведь?       Лань Чжань не ответил, но в душе согласился. Ему было хорошо рядом с Вэй Ином, как ни с кем другим. По мере приближения к указанному месту они замедлялись. Река шумно и бурно вилась по дну глубокого оврага, по бокам которого восставали изрезанными зубьями выступающие из зарослей скалы. Чувствуя себя с непривычки не в своей тарелке, Лань Чжань несколько раз порывался развенчать планы Вэй Ина и предлагал вернуться. Было в новинку предаваться подобным забавам, но его спутник, усмехаясь, тянул его за руку в глубь леса, и Лань Чжань сдался.       Впереди, среди расступающейся чащи, виднелась затенённая тропинка, резко уходящая вниз.       — Я никогда не забредал сюда, — мимоходом упомянул Лань Чжань, окидывая взглядом незнакомую обстановку. — Зато теперь ясно, чем ты занимался, вместо того чтобы зубрить задания Лань Цижэня.       Осторожно разводя руками раскидистые полосатые листья мискантуса, Вэй Ин послал ему заговорщический взгляд. Солнце светило ему в лицо, и он слегка прищурился, встречаясь с Лань Чжанем глазами.       — Мы оба знаем, твой дядюшка невзлюбил меня не за то, что я не зачитываюсь книжками.       — Не вспоминал бы в его присутствии Тёмный Путь, не вступал с ним в споры, не подрывал его авторитет в глазах учеников — и никаких проблем бы не было.       — Дело не в том, что я задаю опасные вопросы и извожу почтенного старца инакомыслием. Твоего дядю злит, что я ошиваюсь возле его сокровища. Просекаешь, о ком я? Он предпочёл бы, чтобы грянул гром и я исчез с лица земли, нежели наблюдать, как мы ладим.       У Лань Чжаня под действием его фразы чуть не повалил дым из ушей и ноздрей, хотя отчасти он признавал, что слова Вэй Ина не лишены смысла.       — Дядя велел мне за тобой приглядывать и наставлять. Стал бы он это делать, если бы не хотел, чтобы мы общались?       — Думаю, он представлял себе наше общение иначе, нежели ты, и что-то мне подсказывает, впоследствии он не единожды пожалел о своём решении, просто пока не нашёл весомого повода забрать свои слова обратно.       — С чего такие мысли?       Спускаясь по склону, Вэй Ин оглянулся на Лань Чжаня через плечо. Он больше не улыбался и не паясничал.       — Вообще-то, я догадываюсь, почему он настроен так враждебно. Я и сам страшусь того, что могу сделать.       Выражение его лица при этом стало сначала беспомощным, затем понурым. Юноши застыли у выхода к реке, но смотрели они не на неё, а друг на друга.       — Какие бы стихии ни таились здесь, — Вэй Ин коснулся указательным пальцем груди Лань Чжаня, — тому, что скрыто здесь, — он повторил движение, но уже с касанием к собственному телу, — лучше никогда не видеть свет.       — Как это понимать?       — Внутри меня обитает что-то страшное…       — Хм… Что же?       Вэй Ин невольно содрогнулся.       — У этого нет названия. Просто чувствую, оно там… Затаилось и ждёт своего часа.       — Опять твои игры? — насторожился Лань Чжань.       — Я не лгу.       — Ты с кем-то ещё говорил об этом?       — Я совсем кретин, по-твоему?       — Тогда почему сказал мне?       — Сам не знаю.       Лик Лань Чжаня в этот момент всё-таки сумел преодолеть закоренелый оттиск статичности, пропустив наружу сплетение скупых эмоций, потому что Вэй Ин, что случалось с ним крайне редко, смешался. Его глаза бегали, он старался подавить волнение.       — И с чего меня пробило на откровения?.. Забудь, Лань Чжань. И верни обратно непроницаемость на лицо, а то мне аж не по себе… Непривычно видеть с твоей стороны сопереживание.       — То, о чём ты сейчас упомянул, как-то связано с твоим интересом к Тёмному Пути? — с пугающей сосредоточенностью уточнил Лань Чжань.       — Твой дядя сказал бы, тьма притягивает тьму.       — А что думаешь ты сам?       — Я хочу понять, что со мной. Светлый Путь пока не дал ответов на мои вопросы, так может, они найдутся с противоположной стороны.       — Я мало понял из того, что сейчас услышал, но настоятельно не рекомендую касаться запретных знаний, даже если чудится, что они являют собой панацею от беспокоящих тебя мыслей.       — Дело не в одних лишь мыслях.       Вэй Ин сглотнул. Когда он поднял взгляд на Лань Чжаня, тому почудилось, будто в самой глубине направленных на него серых глаз наметился алый отблеск, но едва он уловил данную странность, она пропала. Вэй Ин, как если бы в миг обессилел, склонил голову, потирая область между бровей.       — Знаешь, не заморачивайся… Чепуха всё это, Лань Чжань! Полная чепуха!       Он повернулся к водному полотну и с удвоенным рвением устремился штурмовать смутно угадывающиеся на его поверхности верхушки камней, чуть с первым же шагом не соскользнув в поток. Лань Чжань предусмотрительно поймал его ворот, не позволив замочить ноги.       — Прекращай ротозейничать и смотри, куда ступаешь!       — Смотрю, тебя рисом не корми, дай потаскать меня за шиворот, — восстановив равновесие, ухмыльнулся Вэй Ин. — Чего мне, собственно, бояться, когда ты за спиной? Потонуть точно не светит!       Лань Чжань понял, что затронутая ранее тема закрыта.       — Под ноги смотри! — повторил он с нажимом.       — Какой ты заботливый, господин Лань! Всегда можно на тебя положиться!       Очередная попытка Вэй Ина повернуть голову и посмотреть на Лань Чжаня увенчалась тем, что тот накрыл его макушку пятернёй и насильно заставил смотреть вперёд.       — Перебираясь на противоположный берег таким темпом, до ночи тут застрянем.       — И что плохого? Полюбуемся звёздами!       — Ко времени их появления нам по правилам уже надо будет находиться в своих комнатах.       — Ладно, молчу и топаю!       После того, что поведал о себе Вэй Ин, Лань Чжаня не покидало беспокойство. За время, что они знали друг друга, он научился отличать его дурачества от заявлений, не имеющих к шуткам никакого отношения. И кто бы мог подумать, что за фасадом из озорства, вертлявости и почти нескончаемой иронии кроется страх. Лань Чжань будто услышал крик о помощи, который не мог игнорировать. Сердце пронзала тревога.       Всё это время интерес Вэй Ина к Тёмному Пути был подкреплён поиском способа заглушить что-то внутри себя, а не желанием повыставляться или досадить Лань Цижэню.       Из силы и мощи чувства Лань Чжаня вытекала потребность защитить его.       Но как защитить кого-то, если стараешься держаться подальше? Впрочем, правомерно ли такое утверждать, учитывая, что уже несколько дней кряду, мы проводим вместе столько времени?       Представлюсь великой несправедливостью, что Лань Чжань не может показать открыто своего участия. Вэй Ин улыбался, но в глазах его после короткого откровения поселилась грусть. Лань Чжаня разбирало порывом притянуть его к себе, окутать теплом, заглушив все волнения, пообещать, что всё обойдётся и он будет рядом, чтобы помочь, но, не имея представления, как Вэй Ин подобное воспримет, сдержался.       На середине русла Вэй Ин снова оступился. На этот раз пришедший ему на выручку Лань Чжань всё-таки использовал выпавшую возможность и, заключив его на миг в объятия, поменялся с ним местами.       — Я поведу.       Вэй Ин пожал плечами и крепче стиснул пальцы на его ладони.       — Я не против, веди.       С Лань Чжанем во главе они преодолели реку в несколько мгновений.       — Есть ли что-то, в чём ты не лучший? — провозгласил Вэй Ин, будто только и ждал, чтобы его спутник взял на себя инициативу, а все его неуклюжие соскальзывания были лишь попыткой добиться заботы.       Как только они очутились на берегу, Лань Чжань был вынужден отпустить его руку, но ощущение потери продлилось лишь несколько секунд.       — Не отпускай, если не хочется, — невинно улыбаясь, обронил Вэй Ин и сам ухватился за его пальцы.       Лань Чжань попытался отстраниться, но Вэй Ин проявил настойчивость.       — Тебе неприятно держать меня за руку?       — Вэй Ин…       — Ответь.       — Есть разница между тем, чтобы поддержать тебя на скользких камнях, и тем, чтобы держать за руку просто так.       — Почему? Потому что мы мужчины и подобные нежности неприемлемы?       — Не только. Мы вкладываем разный смысл в это действие.       — Лань Чжань, — Вэй Ин приблизился почти вплотную. — Посмотри на меня. Нет, не в сторону — на меня. Спрошу ещё раз, тебе нравится держать меня за руку?       — Мгм.       — А что заставляет тебя думать, что я чувствую не то же самое?       Лань Чжань вспыхнул, смутно гадая, когда всё перевернулось с ног на голову. То, о чём говорил Вэй Ин, можно было истолковать в разных ключах: в одном случае как признание добросердечного человека, который готов делиться силой и теплом своей ладони с тем, в ком видел друга; в другом — сквозила надежда, что их чувства если не идентичны, то схожи и, невзирая на некоторую неуместность, толкают искать соприкосновения.       Но какое из предположений верное?       Будь у них ещё минута-другая наедине, они бы непременно разобрались, но в следующее миг поблизости грянул девичий смех — их уединение снова нарушили.       — Ха-ха-ха! Минчжу! Прибавь прыти! Ты сегодня как сонная муха! Уже дважды проворонила возможность догнать меня!       — Я не хотела приближаться к воде, а ты намеренно привела меня сюда! Мои шёлковые туфли скользят на сыром мху и влажных камнях! Не хватало ещё грязью их запачкать!       — Не будь такой неженкой! Твои туфли уже складывать негде! Даже если пару испортишь, с тебя не убудет!       — Противная ты, Чанчунь! Договоришься, что сейчас сниму одну и зашвырну в тебя!       — Только попробуй! Окажешься в речке!       — Много о себе возомнила!       Две девушки в одеждах клана Лань, подначивая и поддразнивая друг друга, оживлённо носились друг за другом, грациозно перескакивали с валуна на валун и громко смеялись.       — Не обижайся, Минчжу, я просто пошутила!       — Знаю, Чанчунь! Обещаю, если немного поддашься, подарю тебе свою яшмовую заколку в форме орхидеи!       — Ловлю на слове! Ради того, чтобы завладеть обещанным «призом», могу вообще остановиться — хватай меня!       Девушки сомкнули объятия и закружились на месте под нестихающую трель своих голосов.       — Сюда! Спрячемся! — предвидя их скорое приближение, потянул Лань Чжаня за рукав Вэй Ин, увлекая того к широкому дереву, за стволом которого можно было оставаться вне досягаемости девичьих взоров и наблюдать.       Чанчунь и Минчжу были заклинательницами старшего курса. Вполне заслуженно за ними закрепилась слава непревзойдённых умниц и красавиц среди женской половины учащихся. Обычно их осаждало множество поклонников и поклонниц, но, по-видимому, их самих популярность не слишком радовала. Предпочитая общество друг друга, они часто уходили прогуляться в лес, где на них нередко натыкались другие адепты.       Стройные, гибкие, лёгкие, Чанчунь и Минчжу, подобрав длинные одеяния, будто бабочки порхали вдоль берега, то пританцовывая, то пускаясь гоняться друг за другом. Длинные волосы, увитые белыми, голубыми и синими лентами, развевались по ветру, лишённые изъянов лица притягивали взгляд. Преимущество в нехитром состязании переходило от одной к другой, но, несмотря на их словесные выпады в адрес друг друга, было ясно — они исключительно развлекаются, а не соревнуются.       — Только посмотри на них! Красивы как небожительницы! — прильнув к плечу Лань Чжаня, мечтательно прошептал ему на ухо Вэй Ин. — Глаз не оторвать!       Лань Чжань, уловив в его голосе неподдельный восторг, сник.       — Разве не чудесны? — бормотал Вэй Ин, скользя глазами по плавным линиям девичьих фигур. — Вот уж действительно природа постаралась, сотворив столь поразительных созданий!       Челюсти Лань Чжаня непроизвольно сжались. Ситуация не казалось ему комфортной и тем более увлекательной, хотя со словами Вэй Ина трудно было спорить, девушки и вправду отличались неземной красотой.       — Не в моих правилах подглядывать за женщинами, — одними губами выдавил Лань Чжань, чувствуя прилив раздражения из-за того, как его спутник захмелевшим взглядом изучает юных прелестниц. — Это недостойно.       — Чего ты опять раззуделся? Чем недоволен? На Стене Послушания имеется правило о том, что на территории нельзя надоедать ученицам, но мы просто смотрим, как эти девушки носятся друг с другом, так что фактически ничего не нарушаем. В конце концов, не мы их побеспокоили, они сами сюда явились!       — Им неизвестно, что у их игры есть свидетели. Мы вмешиваемся не в своё дело, нехорошо так поступать.       — Как же ты любишь всё усложнять, Лань Чжань! Недостойно, нехорошо! Распущенность, безрассудство, убожество! Послушать тебя иной раз, одно недовольство! — понимая, к чему клонит спутник, вскипел Вэй Ин. — Нет бы наслаждаться приятной картиной, а ты снова заладил поучать и осуждать!       Не справляясь с накатывающим гневом, Лань Чжань низко обронил:       — Выходит, у себя дома ты то и дело подсматриваешь за девушками?       — Нет надобности, — по-прежнему лаская взглядом обворожительных барышень, мотнул головой Вэй Ин. — В Юньмэне я могу свободно подойти к любой понравившейся особе и пригласить её покататься на лодке, что, собственно, и делаю время от времени, когда хочется женского общества.       Последние слова оказались перебором для Лань Чжаня. Перед глазами промелькнули малоприятные сознанию образы. Девушки падки на сладкоголосую лесть и обворожительную внешность, а Вэй Ин при желании мастерски пускал в ход и то и другое. Не приходилось сомневаться, что их вниманием и лаской он не обделён. На ум также пришёл случай в Цайи, когда юньмэнский красавчик, поднабравшись вином, рвался посетить публичный дом.       — Как думаешь, может, Чанчунь и Минчжу не откажутся составить нам компанию на ближайшие часы? — прерывая раздумья Нефрита, бросил Вэй Ин. — Я бы с радостью сыграл с ними в салочки, а ты?       — Хочешь сказать, мы унеслись от Цзян Чэна и других твоих приятелей, чтобы докучать этим девушкам? — возмутился Лань Чжань.       — Почему сразу докучать? — улыбка Вэй Ина стала самодовольной. — К слову, Минчжу как-то ни с того ни с сего преподнесла мне цветок — просто подбежала и сунула его мне в волосы, представляешь? Наверное, надеялась, что позднее я разыщу её и поблагодарю. Может, сделать это прямо сейчас? Как говорят, лучше поздно, чем никогда.       Сцену со смелым поступком Минчжу Лань Чжань помнил отменно, хотя с тех пор утекло немало дней. Тогда его впервые больно накрыло ревностью, впрочем, ныне история повторялась. Он наивно понадеялся, что Вэй Ин не признал девушку, потому что забыл о том случае, но, судя по всему, красавица всё же запала ему в душу.       — А что до Цзян Чэна, — тихо пояснял Вэй Ин, — так женское общество мне куда приятнее моего вечно брюзжащего братца…       И вечно поучающего тебя, занудного подмастерья Лань Цижэня, — мысленно огрызнулся Лань Чжань.       Он больше не мог притворяться, что ситуация его не задевает, и, обогнув Вэй Ина, зашагал прочь, чем выдал своё и его укрытие. Минчжу, обнаружив неподалёку таившихся молодых парней, приглушённо ахнула. Чанчунь отважно ринулась вперёд, загородив её собой, но, узнав в объявившихся второго молодого господина клана Лань и Вэй Усяня из Юньмэна, обе сразу расслабились, зарделись и, хихикая, зашептались. Удивление на их лицах соседствовало с замешательством, но задать посетившие их вопросы они не успели. Лань Чжань, пышущий негодованием, быстрым шагом удалялся. Вэй Ин бросил на красавиц извиняющийся взгляд, помахал рукой и бегом ринулся за ним.       — Лань Чжань, подожди! Опять ты убегаешь! А как же объяснить, теперь-то что тебя взбесило?       — …       — Стой, говорю! Сколько ещё это будет повторяться? Почему ты всё так чудно воспринимаешь и обижаешься, как ребёнок?       Лань Чжань резко обернулся и Вэй Ин, не успев сориентироваться, налетел на него. Их тела столкнулись.       — Кому здесь надлежит повзрослеть, так это тебе! — взвился Нефрит, вспыхнув как сухой хворост при ударе молнией. — Флиртовать и глазеть на девушек — единственное, что тебя по-настоящему увлекает?       Вэй Ин и бровью не повёл, столкнувшись с его упрёками.       — Тебе не хватает общения с мужчинами вне своего клана, — спокойно парировал он, смахивая с плеча Лань Чжаня листок. — Вокруг тебя сплошь высоконравственные и целомудренные мужи. Они слишком правильные, в хорошем смысле, конечно, но среди обычных парней, да будет тебе известно, все разговоры преимущественно сводятся к женщинам и их прелестям. И нет в этом ничего зазорного, понимаешь? Такова жизнь.       — Всему есть мера, а ты её не знаешь.       — С чего ты это взял? Неужели исходя из минуты подглядывания за Чанчунь и Минчжу или ты так взъелся из-за моих слов о похождениях в Юньмэне?       Лань Чжань вновь резко сорвался с места и пошёл, так что Вэй Ину пришлось его нагонять.       — В Цайи ты не дал мне войти в бордель, а теперь отчитываешь за пару хвалебных фраз в адрес случайно встреченных милых девушек. Кажется, я понял, что происходит. Ты чувствуешь себя неловко из-за собственной неопытности и начинаешь сердиться, когда речь заходит о чём-то подобном. В таком разе я знаю, что мне надлежит сделать! Приглашаю тебя в Пристань Лотоса! — воскликнул Вэй Ин вслед наращивающему темп шагов Лань Чжаню, внешнее проявление недовольства которого не отражало и половины того, что творилось внутри. — В Облачных Глубинах нет никакой возможности заняться твоим просвещением относительно прекрасной половины человечества, а вот в Юньмэне — пожалуйста. Я тебя всему научу!       — Обойдусь без твоих наставлений.       — Лань Чжань, да остановись ты!       К этому моменту Второй Нефрит и раздосадованный очередной вспышкой его недовольства Вэй Ин покинули овраг, выйдя на более-менее ровное место среди деревьев. Лань Чжань немного замедлился. Вэй Ин, обогнав его, преградил ему путь.       — Ты не старый дед, а поведение соответствует!       — Дай пройти.       — Сначала выслушай! Твои досточтимые предки и впрямь имели отношение к монашеской жизни, но ведь тебе вовсе не обязательно подражать им. Мне тяжело смотреть, как ты копишь в себе эмоции, а затем срываешься гневом, хотя у меня и в мыслях нет тебя расстраивать. Сделай милость, забудь, что ты самый-самый прилежный ученик Лань Цижэня, что на тебя равняются все адепты, что ты — гордость и праведность клана Лань, побудь обычным парнем! Делай то, что хочется!       Глаза Лань Чжаня опасно сузились. Его так и подмывало проучить умника, грубо врезавшись в его губы поцелуем, и не отпускать, пока не начнёт задыхаться и молить о пощаде, но он лишь сцепил крепче зубы и прогнал эти мысли.       Вэй Ин ведь и правда ничего не понимает, решил, я завидую его любовным похождениям, и рвётся оказать покровительство в обучении… Нелепость!       Тень тягостной фрустрации проступила на лице Лань Чжаня. Вэй Ин нахмурился.       — Я ведь прав? — с поугасшей уверенностью уточнил он. — Ты сердишься на меня за то, что я, в отличие от тебя, не скован сотнями правил и запретов, с которыми тебе, хочешь не хочешь, приходится считаться в силу принадлежности к клану Лань?       Последовала пауза, после чего Вэй Ин растерянно произнёс:       — Почему ты так на меня смотришь?       — Как так?       — Пристально… Дико… Хочешь задать мне трёпку?       — Нет.       — Если приспичило, то — ладно, бей… Я даже уклоняться не стану.       — Сказал же, не хочу я тебя бить!       — Тогда чего хочешь?       Поцеловать… Но после хоть в петлю!       Вэй Ин долго ждал ответа. Лань Чжань, подавив чувства, наконец шумно вздохнул.       — Я возвращаюсь обратно, — его голос выцвел, вновь став холодным и бесстрастным. — Ты со мной или разыщешь Чанчунь и Минчжу?       — Зачем мне их разыскивать?       — Ты вроде расстроился, что не удалось вволю на них насмотреться.       — Переживу, — отсёк Вэй Ин, его легкомыслия как не бывало. — Ты то не по годам умный, то такой балбес, Лань Чжань. Знаешь, чего мне действительно хотелось бы?       — Чего?       — Чтобы ты мне улыбнулся!       Лань Чжань опешил и предательски задрожал от переизбытка эмоций. Глаза широко раскрылись, тело напряглось. Вэй Ин воспользовался его замешательством и подался ближе. Полные, соблазнительно усмехающиеся губы очутились рядом с его ухом.       — Дай слово, что однажды это случится… Только пусть улыбка будет искренней, ладно? — касаясь кожи тёплым дыханием, приглушённо обронил Вэй Ин.       Лань Чжаня заполнила яркая палитра ощущений.       — Обещай, что… Что…       Вэй Ин внезапно осёкся, а далее действовал ещё более непоследовательно — громким хлопком соединил ладони и начал пятиться.       — Послушай! У меня родилась идея! Почему бы нам тоже не сыграть в салочки? Ты сильный и ловкий, но я быстрый и находчивый.       Он подмигнул Лань Чжаню и призывно поманил пальцем.       — Как думаешь, кто из нас первый доберётся до библиотеки? На кого ставишь, а?       — Вэй Ин, ты… — хотел было послать его подальше Лань Чжань, но передумал.       Вспомнились слова о тьме, которую он ощущает в себе.       Вэй Ин поделился со мной, хоть я последний, кому стоило бы доверять подобные откровения, учитывая то, как складываются наши отношения… Он действительно верит, что мы можем быть друзьями.       Словно живой юркий уголёк, Вэй Ин плавил лёд между ними и каждый раз поступался чем-то в угоду попытке сблизиться. Не было ни единого шанса, что он отступит. В груди Лань Чжаня защемило, в то же время стало немного теплее.       — Проигравший должен будет выполнить желание победителя.       Вэй Ин продолжал отдаляться, в любой миг готовясь рвануть как ветер. Быть может, он и впрямь оказался проворнее, быть может, Лань Чжань просто захотел ему поддаться, но библиотеки Вэй Ин достиг первым.       — А-а-а… Щас сдохну!.. — захлебываясь дыханием и буквально валясь с ног, пробормотал он, когда наконец рухнул на ступени крыльца и перевёл дух.       Последовала непередаваемая игра слов и натужное сопение. От скорости, на которой юноша влетел на территорию резиденции ордена, у любого голова пошла бы кругом.       — Выпей воды, — Лань Чжань уступил ему лишь несколько секунд, но выглядел даже не запыхавшимся.       На его лице прописалось спокойное, почти что удовлетворённое выражение.       — Твоё желание? — произнёс он, аккуратно присаживаясь рядом и вручая Вэй Ину воду.       Удивлённо пожирая его глазами, тот расплылся в улыбке.       — Мне нравится, как это звучит! Я желаю…       Голос Лань Цижэня грубо вернул Лань Чжаня в текущий момент.       — Ничего не хочешь добавить, прежде чем отправишься отбывать наказание?       Всё, чего я хочу — отправиться за Вэй Ином, вернуть его, быть с ним… Хочу его всего. Хочу соединить с ним жизнь, приковать к себе всеми способами, никогда не отпускать. Никогда.       Сердце глухо частило в груди. Лань Чжань знал, если сейчас бросит Лань Цижэню в лицо признание в чувствах к Вэй Ину, только напросится на ещё большие неприятности. Он не боялся ужесточения наказания, но понимание, что суть происходящего непременно дойдёт до отца, здоровье которого последнее время оставляло желать лучшего, вынуждало сдерживать мятежные порывы. Надежды, что дядя примет его тягу к мужчине без враждебности, не было никакой. Лань Цижэнь углядел бы в этом грязь и откровенное предательство всего, за что он выступал, но что ещё хуже, он непременно попытается всё исправить: возьмётся искоренять засевшее в племяннике «зло», будет вытравливать из него грех, терзая плоть и душу никуда не ведущими муками.       Лань Чжань был за многое благодарен дяде, уважал его за праведность и почитал как второго отца, но даже в угоду им обоим он не имел возможности отказаться от собственной сути, хотя и не представлял, как будет жить с этим дальше. Он глубоко вдохнул и медленно выдохнул.       — Я готов нести ответственность за последствия того, что сделал, делаю и сделаю в будущем.       — Что с тобой стало, Ванцзи? — с досадой вопрошал Лань Цижэнь. — Что за демоны тобой овладели? Как мог ты отказаться от всего, чему раньше был верен?       — Я не отказывался.       — Тогда почему идёшь против меня?       — Я не против тебя, просто не с тобой.       — В данном случае это одно и то же! Вэй Усянь!.. — словно ругательство исторг Лань Цижэнь и схватился за голову: — Что сотворил с тобой этот мерзавец? Он стал тебе важнее семьи!       И снова в голове Лань Чжаня завертелась мысль сорвать все покровы разом, ошарашив дядю прямым признанием и покончив с секретами. Это ответило бы на многие вопросы, и заодно избавило Лань Чжаня от унизительных сцен и рвущих душу требований исповеди.       И одновременно стало бы подпиткой его свирепой ненависти к Вэй Ину, чего нельзя допускать.       Лань Чжань беспомощно отринул отчаянный порыв. Душу омывало осознание, что вчера вечером, расставаясь с тем, кого так жаждало сердце, он даже не предполагал, что теперь нескоро его увидит.       Упрямое молчание племянника вызвало в Лань Цижэне очередной приступ ярости. Ринувшись к нему, мужчина занёс руку, но, замахнувшись, перенаправил удар, и тот пришёлся в стену. На светло-бежевой глади образовалась уродливая вмятина. Глаза Лань Цижэня застило разочарование. Нижняя губа дрожала. Судя по всему, он мало-помалу сам приближался к открытию причин расположения своего любимчика к адепту из Ордена Юньмэн Цзян, но отказывался верить и лишь поражённо вопрошал:       — Что ты скрываешь, Ванцзи? Что сделал Вэй Усянь? Как далеко всё зашло?       Лань Чжань не шевелился, глядя ровно перед собой.       — Ты ведь уже отослал его, ради чего продолжаешь допрос?       — Такой ответ совсем не похож на покаяние! — негодующе взревел мужчина.       — Тем не менее это оно.       — Долой с глаз моих!       Лань Чжань поклонился и покинул комнату, чтобы, оставшись наедине, позволить опустошению окончательно затопить душу. Постигшее Лань Цижэня разочарование подкрепляло чувство вины, усугубляя страдание от невозможности себя изменить.