Тринадцать демонов Лань Чжаня

      Опадающее цветение слив, подхваченное воздушными потоками, размеренной метелью кружилось в воздухе. Лужайка среди рощи пестрела сочно-жёлтыми одуванчиками и сине-голубыми ирисами. Утопив ладони в волосах на затылке, Вэй Ин возвышался лицом к небу и позволял рассветным лучам любовно укутывать себя светом: губы приоткрыты, ресницы опущены, лёгкие светлые одежды струятся вдоль стройного тела.       Лань Чжаню не удавалось усмирить рвущиеся из груди вдохи и подчинить пламя, сжигающее сердце при виде этой волнующей картины. Страх быть отвергнутым сковал его, но потребность обнять любимого человека пересилила оцепенение. Движения стали порывистыми. Преодолевая робость, Лань Чжань подался к Вэй Ину и притянул его к себе. Застигнутый врасплох, Вэй Ин вздрогнул и широко раскрыл глаза. В них отразилось удивление, но затем, к глубочайшему ошеломлению Лань Чжаня, вспыхнула радость.       — Ты здесь… Наконец-то! — он просиял улыбкой и обнял в ответ.       Упиваясь ощущением взаимности, Лань Чжань не смог подавить желание касаться его везде и непрерывно. Лёгкие до отказа заполнил аромат спелой локвы. Кожа Вэй Ина была тёплой, как ласковое солнце, а тело ощущалось хрупким — под стать тем цветам, в окружении которых он пребывал.       — Ты разве ждал меня? — спросил Лань Чжань, удивившись столь однозначно положительной реакции с его стороны.       Глаза Вэй Ина наполнились странным выражением. В них промелькнула грусть, но её быстро сменила другая эмоция. Двумя пальцами он приподнял подбородок Лань Чжаня и внимательно посмотрел в лицо.       — Я всегда тебя жду.       Лань Чжань в замешательстве ловил его проникновенный взгляд, чувствуя, как ликующе заходится сердце. Следующее движение Вэй Ина повергло в ещё большее смятение. Его губы — мягкие и нежные — прильнули к его собственным с такой страстью, что они ещё крепче вцепились друг в друга. Нетерпеливое ёрзание тел затмевало мысли желанием. Лань Чжань исступлённо и жадно целовал Вэй Ина, не сознавая, что, может быть, делает больно. Задыхаясь от истомы, они действовали более жёстко, чем следовало. Губы сталкивались в чувственном противостоянии. Языки скользили один против другого в захватывающей борьбе за доминирование. Лань Чжаню казалось, он не выдержит и сердце, накалившись до температуры самой горячей звезды в галактике, взорвётся мириадами искр. Охваченный потребностью большего, он неосознанно пустил в ход зубы — прикусил нижнюю губу Вэй Ина и почти сразу ощутил, как она набухает и начинает пульсировать.       Вэй Ин не отстранился и не воспрепятствовал, хотя его тело напряглось от слишком тесного объятия, а дыхание стало походить на рваные всхлипы. Его уступчивость и ответная страсть настолько распалили Лань Чжаня, что он, не задумываясь, добавил к физическому проявлению желания заряд светлой силы, направив её прямо в грудь избранника. Только то, что случилось секундой позднее, вовсе не походило на счастливое соприкосновение их духовных начал, на которое рассчитывал Нефрит. Вэй Ин вскрикнул и отпрянул, как если бы вместо эфемерной стрелы любви его пронзило лезвие. Прижимая руки к месту, где положено быть Золотому Ядру, он осел на траву.       — Не приближайся! — в глазах его нарастал ужас. — Держись подальше!       — Что происходит?       Лань Чжань в неверии уставился на дрожащие ладони Вэй Ина, приподнятые в предостерегающем жесте — их укрывали множащиеся потёки крови, срывающиеся каплями на снежную одежду. На ткани ханьфу багровыми цветами разрастались чудовищные пятна, словно под ним его тело в один момент укрыли смертельные раны. Глаза, ещё мгновение назад сияющие любовным томлением, утратили привычное выражение. Сквозь их серебристо-стальной цвет пробился яркий рубиновый оттенок, и вместе с этим на лице проступило смирение.       — Во мне тьма…       — Пусть так, я не откажусь от тебя.       Лань Чжань рухнул рядом с Вэй Ином на колени, протянул руки, но вдруг понял, что обнял воздух. Что-то вспыхнуло, на миг озарив пространство затухающими закатными красками. Вэй Ин материализовался в паре метров от Лань Чжаня, но уже не на земле, а в воздухе. Он парил без меча, как призрак. Это был уже не богоподобный, нежный отрок, а молодой парень. Его броская красота стала неприкрыто порочной, завораживающей как заря и губительной как пожар. Повзрослевшее, добавившее в росте тело окутывали клубы живой тьмы. Этот новый Вэй Ин был бледен, словно смерть коснулась его и высосала все краски из цветущей плоти, пощадив лишь лучистые глаза, но отныне их переполнял иной огонь. Неземной лик внушал трепет, а мрачные чёрные одежды колыхала тёмная ци.       Замерев, Лань Чжань в изумлении наблюдал, как преобразившийся возлюбленный поднёс к губам окровавленные пальцы и прошёлся по ним кончиком языка.       — Кому нужен широкий светлый путь, на котором и так не протолкнуться? — уронил Вэй Ин. — Я буду идти по своей кривой дорожке, пока не стемнеет!       На солнце с его словами набежали свинцовые тучи. Земля проснулась и заходила ходуном, трескаясь и вздымаясь. Куда ни кинь взгляд, сквозь неё продирались наверх заставляющие цепенеть, скелетообразные тела. Воздух приобрёл отчётливый запах гнили и разложения.       — Я пойду с тобой! — словно со стороны услышал собственный голос Лань Чжань, но Вэй Ин отрицательно покачал головой.       Пространство отразило эхом его бархатный смех.       — Эта дорога лишь для одного! — отрезал он. — Драгоценному Нефриту не место рядом с тем, кто попирает законы мироздания!       — Я пойду с тобой!       — Я последую этим путём один! — грубее и ниже процедил Вэй Ин.       — Нет!       Лань Чжань устремился к фигуре в чёрном, но не успел и шага сделать, как земля ушла из-под ног. Должно быть, ступня угодила в один из разломов, образовавшихся после того, как мёртвые начали покидать свои могилы. Тело захватило падение, оно длилось и длилось, будто Лань Чжань сорвался с горы и летел в пропасть. Он звал Вэй Ина, обещал, что отправится с ним, куда бы ни вела дорога, но вокруг только сильнее сгущалась тьма и гудело набирающее мощь ненастье.       Внезапно Лань Чжань вздрогнул и состояние невесомости резко оборвалось.       — Сон… — беззвучно прошептали сухие губы.       Вэй Ин! — Лань Чжань лихорадочно хватался за тающую иллюзию, испытывая непреодолимое желание вернуться в фантасмагорический сюжет и остаться в нём. — Останься со мной… Не уходи…       Любой, даже самый страшный кошмар, был лучше нынешней реальности. Лань Чжань всем сердцем желал находиться с Вэй Ином, пусть лишь в своих грёзах. Но мара сна уже ступила за порог и уходила всё дальше. В эту минуту ни воля, ни воспоминания о любимом образе не могли унять разрастающуюся горечь в груди, усмирить сбившееся дыхание и защитить от очередного приступа налетевшей как голодное воронье боли. Лань Чжаня скрутило мукой, из глаз хлынули слёзы.       Не мёртвый, но и не живой, — эта мысль витала в мозгу, когда впервые за несколько последних часов удалось кое-как сфокусировать взгляд.       Его обступали мрачные стены затхлого и сырого подземелья. Скупой свет, почти не разбавляя полутьмы, проникал через маленькое зарешеченное окошко под самым потолком. Который день сознание то покидало Лань Чжаня, то вновь возвращалось, но даже в забытьи не оставляли в покое призраки сожалений и безысходности. Пока он бодрствовал, боль властвовала над всеми закоулками изломанного недавними событиями тела. Каждый вздох тысячей иголок вонзался в горящую гортань и, как раскалённый свинец, стекал в лёгкие, отчего на выдохе к векам самопроизвольно приливала влага.       Некогда Лань Чжань смел полагать, что обучен с достоинством переносить страдания, но во время битвы за Облачные Глубины выяснил, что ничего толком о боли не знает. Он попытался пошевелить рукой, чтобы убрать с лица волосы, но, поднеся её, с ошеломлением отметил, что она в крови. Видно, во сне он ворочался и раны снова открылись. Раскручиваясь леденящей душу спиралью, рассудок затопили воспоминания о недавних происшествиях — подлая ночная атака клана Вэнь на Облачные Глубины; бесчестное кровопролитное сражение, настигшее многих молодых адептов клана Лань в постелях, где их, растерянных и недоумевающих, забивали прямо на тёплых простынях; устланная трупами горная долина и огненный водопад, разносящий свирепствующим пламенем в пух и прах жалкие останки некогда величественных построек резиденции Лань — руины прошлой жизни, жизни, которую Второй Нефрит не мог удержать, как просачивающуюся между пальцев воду.       Лань Чжань шевельнулся, с трудом перекатившись на спину. Сердце реагировало ускоренным биением даже на попытку двинуть пальцем. Он заставлял себя дышать ровно, но в лёгких клокотала застоявшаяся кровь, поднимающаяся по гортани и тонкими струйками стекающая с уголков губ. Во рту закрепился вкус золы, соли и железа. Ныне на Лань Чжане не было не только лобной ленты, но и верхней одежды с обувью. Тело знобило в лихорадке. Кожу покрывала плёнка липкого пота. От напряжения, вызванного непрерывной борьбой с болью, сводило скулы. Всё вокруг цветасто вихрилось и туманилось, будто Лань Чжань ворвался на Бичэне в бушующий смерч и теперь болтался в его круговерти, не находя способа покинуть ловушку.       Соберись, это ещё не конец… К сожалению, нет, — повторял про себя Лань Чжань, понимая, что когда дымка в сознании окончательно рассеется, станет значительно хуже.       Память окунула его в последнюю встречу с братом. Лань Сичэнь был серьёзно ранен, но уверенность не покинула его. Он не подавал виду, что страдает, расторопно и между тем аккуратно помогал нескольким адептам заворачивать древние трактаты, магические артефакты и секретные манускрипты в ткань и помещать их в кожаные сумки. Подхватывая груз, его спутники один за другим срывались на мечах вверх и исчезали во мгле.       — В горах есть место на такой случай, — повернувшись к Лань Чжаню, быстро сообщил Лань Сичэнь. — Я уже дал необходимые указания. Отправляйся с остальными туда. Защити достояние клана, если кто-то из Вэней всё-таки увяжется следом.       — Нет, уйти должен ты, — непреклонно качнул головой Лань Чжань.       — Ванцзи, я не собираюсь с тобой спорить! Быстро на меч!       — Вот и не спорь. Я не полечу.       Лань Сичэнь, не понаслышке зная, как может быть упрям младший брат, растерянно топтался на месте.       — Что ты говоришь? Я не могу позволить тебе остаться! Да и дядя не одобрит!       — Мне не нужно его одобрение.       — Ванцзи! То, что ваши с ним отношения последнее время похолодели, не повод так себя вести!       — Думаешь, я из желания насолить ему так поступаю? Наш отец едва держится на ногах, и всё же он сражается! — парировал Лань Чжань. — Почему ему позволено биться за свой дом, а мне нет? Чего бы ни требовал Лань Цижэнь, я остаюсь, а ты обязан позаботиться о том, что тебе доверили старейшины.       — Так не пойдёт! Ты младше! Я не подвергну тебя такому риску! Отправимся в горы вместе!       — Тем, кто пришёл сегодня сюда, нужна добыча. Они не ограничатся отцом, осознанно жертвующим собой, и примутся выкашивать жителей близлежащих селений. Я сделаю всё, чтобы не позволить им этого.       — А ты подумал, что будет, когда псы Вэнь тебя схватят?       — Это им стоит бояться.       — Не глупи! Тебе ещё и семнадцати нет, — ладонь Лань Сичэня накрыла щёку брата. — Прошу, уходи, пока кольцо над Облачными Глубинами не замкнулось и нас не отрезали от внешнего мира.       — Ты напрасно тратишь слова.       — Ванцзи, пожалуйста…       — Прощай! — Лань Чжань резко развернулся и, выхватив меч, направился в гущу сражения.       Суровая реальность удушающей поволокой накатывала на разодранную в клочья душу. Лань Чжань с ранних лет знал, что наступит момент, когда он отнимет человеческую жизнь в бою. Невзирая на то, что Лань Цижэнь предпочитал называть их совместные тренировки совершенствованием тела, на деле боевые искусства были тем же оружием, что и Бичэнь — ещё одним способом вырвать у противника победу, пусть и под предлогом справедливого превосходства.       Впитав науку, как сухая почва дождь, в тринадцать Лань Чжань превзошёл в мастерстве владения мечом отца, в четырнадцать — своего наставника и других учителей, что оттачивали его исключительный талант. Ему пророчили путь защитника обездоленных, покровителя слабых, миротворца, но как говорят: хочешь мира — готовься к войне. Лань Чжаня готовили к тому, что однажды он низвергнет тех, кто выступит против него. То, что он утопит руки в крови по локоть и станет погружать ещё и ещё — Лань Чжань открыл в себе сам, когда клан Вэнь вторгся в Облачные Глубины.       Эти нелюди были хуже обезумевшего зверья, не щадили даже тех, кто по определению не представлял угрозы — младенцев, немощных стариков, беременных женщин; просто выкашивали живых, как поросль сорняков. Подобная жестокость породила в душе Лань Чжаня стремление противостоять ей, но как ещё он мог действовать, кроме того, что, уподобившись врагу, рубить, кромсать, изничтожать захватчиков без оглядки на жалость?       До первого реального убийства смерть представляется чем-то далёким, мрачно-возвышенным, даже сакральным, но когда сталкиваешься с ней на поле боя, слыша предсмертные стоны и вопли умирающих, видя их уродливые корчи, чувствуя смрадный запах крови, пота и вспоротых кишок, её образ обрастает отвратительными чертами. Фраза «умереть с достоинством» утратила для Лань Чжаня смысл, так как смерть всегда безобразна и убога. С достоинством можно жить, умереть с достоинством удавалось разве что тем, кто отходил в загробный мир во сне. Лань Чжань поневоле убедился, что торжественность и церемонии, которыми окружали Смерть люди, являлись лишь красиво расписанной ширмой, прикрывающей жалкое, неизбежное и зачастую бессмысленное угасание хрупкой человеческой жизни — переход от существования к небытию.       Мёртвые тела устилали землю вместо травы, хотя клан Вэнь не объявлял войны. Вэнь Жохань — его глава, просто выждал удобный момент и, воспользовавшись им, велел подчинённым вторгнуться в Облачные Глубины. Он планомерно истреблял тех, кто в его представлении являлся угрозой воцарению его диктатуры. Старейшины Лань стояли в этом списке среди первых.       Чёрная зола скрипела под ногами. Запах гари раздирал гортань. Глаза резал дым. Казалось, сама жизнь Лань Чжаня растворяется в пламени и обращается в ничто. Он не помнил точного количества жизней, которые отнял в жуткую, кровавую ночь, лишившую его дома. Смерти первых противников откликались смятением и теплящимся в сознании чувством вины, но чем больше проливалось крови, тем быстрее душа покрывалась коркой из непроницаемости и тем меньше Лань Чжань чувствовал. Жалеть подонков, устроивших кровавую бойню в его ордене, было не только глупо, но и опасно. Каждый из них, оставшись в живых, продолжал бы нести разрушения и смерти невинным.       Отец и дядя Лань Чжаня долгое время сражались бок о бок, но противник прибывал, и в какой-то миг мужчины разделились. Ещё через некоторое время глава клана Лань, окружённый не меньшей сворой, чем сам Лань Чжань, пропустил удар и, пронзённый несколькими стрелами, рухнул на землю. Не думая о собственной безопасности, Лань Чжань крутанулся на месте, снеся головы сразу троим мужчинам и проткнув четвёртого. Пятый ринулся на него с криком, занеся над головой меч. С устрашающим металлическим лязгом Лань Чжань встретил враждебный клинок Бичэнем. Сила его меча вырвалась в пространство, порождая едва заметную встряску в воздухе. Меч противника разлетелся осколками, как если бы был не из железа, а из стекла. Его владелец, умываясь кровью, повалился замертво.       Бесшумно взмыв в воздух, Лань Чжань приземлился в центре сужающейся вокруг отца воронки и выпрямился во весь рост. Его эффектное появление заставило воинов враждебного клана переполошиться, но лишь на миг — многие, видя перед собой высокого, но совсем ещё юного воина, ошибочно полагали, что устранить его не станет большой сложностью.       — И кто у нас тут такой смелый? — выкрикнул вожак группы. — Никак одна из нефритовых принцесс пожаловала…       Брошенная реплика оборвалась клокотанием кровавой пены в гортани поверженного заклинателя. Бичэнь разил без промаха, и тех, кто не сознавал этого сразу, ждала незавидная участь. Лань Чжань редко позволял поединку длиться более нескольких секунд. Даруя сопернику лишь один молниеносный удар, он превращался в безжалостного карателя, готового отвечать соизмеримой монетой всем, кто покушался на его вотчину, а той ночью таковых было море. Военачальники Ордена Цишань Вэнь понимали, чтобы подавить сопротивление такого сильного оппонента, как клан Лань, понадобится много людей, и привели целую армию. Лань Чжань кружился среди всё прибывающих врагов подобно богу войны, но даже богу в такой ситуации пришлось бы несладко. Стена из ощетинившихся мечей оттеснила его от отца, схваченного прихвостнями подоспевшего младшего сына Вэнь Жоханя.       Вэнь Чао был старше Лань Чжаня на год или два, имел заурядную внешность и посредственные навыки бойца. Его вечно искривлённые в презрительной усмешке тонкие губы, высокий скрипучий голос и источающие яд глаза делали впечатление от контакта с ним пренеприятнейшим.       — Вот мы и встретились, младший Лань! — приняв надменную позу и склонив голову набок, крикнул Вэнь Чао параллельно с тем, как его помощники нанесли несколько ударов раненому отцу Лань Чжаня, чтобы привлечь внимание последнего к его стонам. — Здорово машешь мечом! — хмыкнул парень с выраженным пренебрежением. — Только это не поможет! На моей стороне сотни воинов, а на твоей лишь доблесть — к твоему несчастью, не бесконечная. Как долго ещё ты сможешь драться, пока не упадёшь от усталости?       — На тебя сил хватит, — холодно произнёс Лань Чжань, проткнув кого-то из вражеского окружения.       Чудилось, ему удалось заинтриговать Вэнь Чао. Вторженец не перестал ухмыляться, но в его глазах нарисовалось новое выражение, и оно отнюдь не соответствовало улыбке.       — Одному тебе не выстоять, — бахвалился он, пока его люди всё плотнее окружали Лань Чжаня. — Скажи, где ты потерял своего венценосного братца? Почему моим людям не удаётся его отыскать? Неужто нервишки Первого Нефрита клана Лань сдали и он кинул папашу и тебя мне на растерзание, спеша спасти свой зад?       Лань Чжань не отреагировал на услышанное. Бросаясь оскорблениями, Вэнь Чао стремился спровоцировать его на ошибки, а заодно тянул время. Вокруг Лань Чжаня всё плотнее смыкалось кольцо из мечей. Обступившие его мужчины, уже убедились, что мастерство бойца отнюдь не соответствует нежному обличью, и действовали осторожнее, подбираясь ближе с каждой секундой. Не дожидаясь, когда они набросятся, Лань Чжань нанёс удар первым. Раздался скрежет металла и хруст перебиваемых Бичэнем костей. Лань Чжань трезво оценивал ситуацию. Он остался один, подмоги ждать неоткуда, вокруг несколько десятков заклинателей, увешанных холодным оружием с ног до головы и закалённых в схватках. Его же опыт был не так велик. Он компенсировал это упорством, скоростью и тем самым, выделяющим его среди прочих, духовным потенциалом, многократно усиливавшим физические способности.       Невзирая на то, что Лань Чжань многим с виду представлялся кротким и флегматичным, когда настиг бой, он бился, как исторгнутый адом демон. На лице его при этом сохранялось неизменное хладнокровие. Именно оно позволяло наносить сверхточные, сокрушительные удары. Бичэнь не оставлял в живых никого из тех, кого касался своим холодным поцелуем. Под вскрики падающих противников кровь тёмно-красными брызгами отлетала от клинка в разные стороны. Один за другим воины Вэнь устилали площадку, на которой вертелась, взмывала, мелькала как призрачный фантом фигура в белом. Никто больше не кидал насмешек. Даже Вэнь Чао, к которому присоединился вставший за ним крупный коренастый мужчина, с отвисшей в неверии челюстью взирал на невозможное зрелище. За последние два года он повидал немало битв, но то, что предстало его взгляду сейчас, порвало устоявшиеся представления о человеческих возможностях на лоскуты.       Лань Чжань получил пару неглубоких порезов и от зашкаливающей нагрузки ощущал острую резь в боку. Когда с нападавшими было покончено, он, тяжело хватая ртом воздух, огляделся: одежду сплошь пересекали кровавые следы неравной драки, кровь обильно стекала по серебристой глади Бичэня. В голове шумело так, что Лань Чжань не слышал собственных мыслей, тем не менее он понимал — медлить нельзя, его силы и впрямь не бездонный источник. Возвышаясь над телами поверженных, он вскинул Бичэнь, указывая его концом в лицо Вэнь Чао — что в свою очередь, оставаясь вдалеке от реальной опасности, занёс меч над главой клана Лань, под которым на земле быстро ширилась лужа крови.       — Ты… Дерись со мной! Решим всё честно! — предложил Нефрит.       Вэнь Чао заносчиво осклабился.       — Не видишь? Я занят. Собираюсь выпустить кишки твоему папаше!       — Навредишь ему — и я достану тебя даже в Преисподней и вскрою глотку!       Эти слова, слетевшие с губ не кого-нибудь, а Второго Нефрита Ордена Гусу Лань, в среде которого сквернословие осуждалось, заставили Вэнь Чао с любопытством обернуться и впиться взглядом в благородно бледное лицо.       — Ты много о себе возомнил, мелкий засранец! Но ничего, я и похлеще мужей обламывал, дай только время… Ты у меня взвоешь и умоешься кровавыми слезами, я тебе обещаю.       Лань Чжань и глазом не моргнул.       — Я тоже обещаю. Твою смерть.       — Да ты, видать, умом повредился! — жеманно кривляясь, захватчик отпихнул от себя ногой не представляющего угрозы главу клана Лань, но вместо того, чтобы принять брошенный юношей вызов, окликнул своего телохранителя. — Хочешь подохнуть на пару с папашей прямо сейчас, дерзай! — бросил он Лань Чжаню, едва сдерживая ненависть в голосе. — Иного тебе попросту не дано!       Сердце Лань Чжаня зашлось, но не из-за слов наделённого властью подонка, прикрывающегося щитом из заступников на каждом шагу, а из-за того, что не смог уговорить отца покинуть Облачные Глубины вместе с Лань Сичэнем, в это время спасающим их наследие — содержимое тайной библиотеки ордена.       — Твой выход, Вэнь Чжулю! Проучи как следует этого выскочку! — приговаривал Вэнь Чао, пропуская вперёд себя устрашающего на вид здоровяка, что, застав часть сражения, смотрел на смелого и не по годам умелого юношу в числе многих с плохо скрываемым изумлением.       Мужчину, представшего перед Лань Чжанем, звали Вэнь Чжулю, но многие знали его под прозвищем — Сжигающий Ядра. Он слыл выдающимся воином, чьим главным достоинством, возвысившим его до статуса постоянного спутника и телохранителя Вэнь Чао, была фатальная для других заклинателей способность рассеивать Золотые Ядра. Утративший Ядро заклинатель не мог использовать магию и, по сути, тотчас же превращался в беспомощного смертного. Сойтись с Вэнь Чжулю в бою означало лишь два возможных исхода: лишение заклинательского дара или смерть, но Лань Чжань, вопреки чаяниям младшего сынка Вэнь Жоханя, мечтавшего увидеть на его лице страх, только крепче обхватил рукоять меча и бесстрашно направился к противнику.       — Что мне с ним сделать? — угрюмо кинул Вэнь Чжулю.       — То же, что и со всеми, конечно! — брызжа слюной, гаркнул Вэнь Чао. — Убей, и желательно не сразу, чтобы напоследок изрядно помучился!       — Лань Ванцзи — сын главы клана Лань, ранения допустимы, но убивать нельзя, — мешкал Вэнь Чжулю, пока размеренные шаги Лань Чжаня неумолимо сокращали между ними расстояние.       — Кто сказал, что нельзя убивать?! — взорвался Вэнь Чао. — Что за бред? Мы на войне или где?       — Это распоряжение твоего отца! Так он продемонстрирует, что способен задавить мощью своих сил любого, а заодно выкажет, что не боится оставлять врага в живых.       — Почему я об этом впервые слышу?       — Быть может, потому что был слишком занят вознёй с Ван Линцзяо, пока он говорил?       Лицо Вэнь Чао исказила гримаса злобы. Дерзкий выпад Вэнь Чжулю вывел его из себя, но пойти против воли отца он не смел.       — Дерьмо! — в бессилии бросил он, пнув ногой ближайший труп, затем ещё один. — Тогда ты знаешь, что делать! Оставить в живых не значит оставить с Золотым Ядром! Обрежь этому шустро порхающему птенчику крылья!       Прекрасно сознавая значительное преимущество противника, Лань Чжань сошёлся с Вэнь Чжулю с допущением, что это его последний бой. Он даже навскидку не мог бы сказать, скольких с момента вторжения уложил, прежде чем столкнулся с Вэнь Чао и его телохранителем. Сражение в Облачных Глубинах к тому моменту длилось уже несколько часов. Лань Чжань не знал, как долго протянет отец — раны, что ему нанесли, даже при условии немедленного вмешательства целителей не были совместимы с жизнью.       — Посмотрим, как ты будешь выкручиваться теперь! — гнусаво цедил Вэнь Чао. — Я не пророк, но предрекаю тебе мучительный эпилог. Сначала расстанешься с Золотым Ядром, а затем с гордостью — уж я об этом позабочусь!       Лань Чжань не удостоил его ни ответом, ни взглядом. Горя желанием испепелить всех, кто носил на себе отличительные символы Вэнь, он молил небеса лишь об одном — чтобы Лань Сичэнь и Лань Цижэнь оказались удачливее, чем он с отцом. Глаза застила пурга из пепла. Облачные Глубины обгладывало пламя, словно пасть ненасытного чудовища, вырвавшегося из кратера вулкана. Очертания того, что раньше являлось домом, неумолимо таяли. Силы Лань Чжаня подпитывались праведным гневом и безвыходностью бедственного положения, поэтому битва не затихала ни на секунду. Вэнь Чжулю искал способ провести свой коронный приём. Для этого ему необходимо было подобраться вплотную к сопернику и дотянуться ударом до центра его груди, но Лань Чжань продолжал поражать воображение скоростью реакции и легко парировал выпады недруга, не подпуская к себе ближе чем на пару шагов.       Очередной удар Вэнь Чжулю чиркнул лезвием меча по плечу, но Лань Чжань всё же увернулся, не дав себя серьёзно ранить. Мужчина не растерялся и сразу попытался достать его кулаком, но ударил воздух, тогда как юноша успешно влепил ему с разворота в грудь, отталкивая от себя на пару чжанов и вынуждая от души проехаться рёбрами по земле. Вэнь Чжулю быстро осознал, что, как и большинство теперь уже мёртвых его соратников, обманулся с виду утончённым и субтильным подростком. Перед ним предстал боец редкого таланта, и, чтобы справиться с ним, ему и в самом деле необходимо было разрушить его Золотое Ядро. Подспорьем Вэнь Чжулю выступало то, что Лань Чжань находился на ногах уже много часов и успел сразиться с десятками, если не сотнями воинов. Было само по себе удивительно, что он вообще ещё оставался способным держать в руках оружие.       Подорвавшись на ноги после очередного падения, Вэнь Чжулю прямиком ринулся на Лань Чжаня, совершив несколько обманных движений с перекидыванием меча из руки в руку в надежде запутать. Лань Чжань безошибочно отражал атаки одну за другой, но напор мужчины принёс плоды. Ему удалось подгадать момент и схватить Нефрита за запястье. Для неполных семнадцати лет Лань Чжань был на удивление силён и почти не уступал Вэнь Чжулю в росте, но против такого крупного и мускулистого противника ему не хватало мощи, а потому, когда тот неожиданно потянул его на себя, а затем толкнул и навалился всем весом, Нефрит на миг оказался зажат между ним и землёй.       Сквозь пелену замешательства он сообразил, что подобная ошибка ему дорого обойдётся. Давала знать о себе усталость. Под её влиянием терялась концентрация, в итоге он подпустил Вэнь Чжулю слишком близко.       — Сейчас! Сейчас! — срываясь на ор, твердил Вэнь Чао.       Его телохранитель, подчиняясь, нанёс удар открытой ладонью, породивший лёгкий хлопок со вспышкой красного сияния, за считанные мгновения перешедшего в белое. Обычно после этой нехитрой манипуляции подвергшегося атаке Сжигающего Ядра скручивало так, что было жалко смотреть. Многих били судороги, некоторых настигало обильное кровотечение из цицяо, кого-то выворачивало наизнанку и корчило от боли несколько минут до потери сознания. Реакция Лань Чжаня не повторила ни одного из этих состояний, хотя на секунду его ясные, очень светлые глаза широко распахнулись, а с губ сорвался тихий стон и узкая полоска крови пересекла подбородок.       То, что произошло следом, заставило издать изумлённый вздох не только Вэнь Чжулю, но и Вэнь Чао, готового поклясться, что видел, как сияющая разрушительной энергией рука Сжигающего Ядра опустилась на незащищённый участок груди Лань Чжаня. Однако всё на этом и закончилось. Нефрит откатился в сторону, стараясь по инерции подняться. Его сильно шатало, он кашлянул, стирая кровь с губ, и выпрямился, опять встав в оборонительную позу.       — Ты что, не способен прицелиться как надо? — разразился проклятиями Вэнь Чао, предположив, что его особенный боец просто-напросто промахнулся. — Не нужно большого ума, чтобы справиться с мальчишкой, мать твою! Так какого хрена ты тянешь?!       Вэнь Чжулю слыл не знающим поражений воином. Ожидаемо, что Вэнь Чао решил, что подданный не сумел провести свой коронный удар и разрушительная энергия не достигла Золотого Ядра Лань Ванцзи, однако сам Вэнь Чжулю выглядел поражённым, ведь он точно знал, что свою способность он применил в полную силу и чётко в цель.       — Хватит стоять столбом! Что с тобой такое? Расправься с ним! Немедленно! — надрывал глотку Вэнь Чао.       Вэнь Чжулю с опаской обходил Лань Чжаня, снова подыскивая лазейку для нанесения удара. Кровь продолжала сочиться изо рта юноши, и всё же он и не думал расставаться со своим Золотым Ядром. Доказательством служило то, что в следующий момент Лань Чжань послал меч в наступление по воздуху. Схлестнувшись с клинком Вэнь Чжулю, Бичэнь высек сноп искр и, коварно провернувшись, наотмашь рассёк бок мужчины. Лань Чжань потряс головой, будто сознание его мутилось, но, несмотря ни на что, ринулся вперёд, отчаянно налетев на противника и впечатав кулак в его лицо.       Тараща на него глаза как на какое-то диковинное чудище, Вэнь Чжулю, заполучив расквашенный нос, отпрянул в сторону. Отделаться от преследования Нефритом оказалось непросто. Пока Бичэнь удерживал внимание меча мужчины, Лань Чжань, не обращая внимания на страшную боль в груди, ринулся на соперника, отбил блок того и обрушился на него несколькими мощными ударами, раскроив бровь, веко и губы. Вэнь Чжулю сделал попытку оттолкнуть его ногами, но раньше, чем смог это провернуть, Лань Чжань ухватил его за руку и бросил через себя, заставив как следует проехаться на животе. Вэнь Чжулю с трудом поджал к себе ноги и пружинисто встал, сжимая кулаки до хруста и надвигаясь на него.       — Тебе что, надоело жить? — изумлялся он, впервые встречая такого отчаянного и несгибаемого бойца. — Не уступишь — гарантированно погибнешь!       Лань Чжань, не сбавляя темпа, молча наступал в ответ.       Пусть так, никто не живёт вечно…       Невзирая на то, что тело каким-то необъяснимым образом всё ещё оставалось при Золотом Ядре, картина перед глазами плавилась и плыла. Боль, порождённую энергией Сжигающего Ядра, Лань Чжань кое-как подчинил, но от ощущения жжения в груди и подбирающейся слабости, даже с учётом того, как кипел жар в крови, отмахнуться не удавалось. Подстёгиваемый видом пепелища, в которое обращался его дом, и сотнями погибших этой ночью, Лань Чжань напрягал остатки сил. Он действовал на пределе, повергая сердце в агонию.       Взмыв в воздух, Лань Чжань с размаха впечатал колено в челюсть Вэнь Чжулю, всё больше приходящего в ужас от того, что на глазах у его людей, а главное — хозяина, ему начищает физиономию семнадцатилетний подросток. Лань Чжань снова подскочил, на этот раз нанеся удар локтем в лицо. Вэнь Чжулю пошатнулся, оседая на землю, но сразу же предпринял усилие, чтобы подняться. Лань Чжань не стал дожидаться, когда он полностью очухается, и от души приложил в живот, затем заключил в захват его кисть и со всей силы повернул, выдернув сустав. Прозвучал характерный хруст, и Вэнь Чао услышал невольный вскрик телохранителя.       — Не может быть! Чёртов недоносок! — вырвалось у него в шоке.       Его глаза недобро вспыхнули, обещая, что Второго Нефрита клана Лань ждёт нечто безумное и малоприятное, если он всё-таки переживёт этот бой. Окружив себя стеной охраны, Вэнь Чао с безопасного расстояния следил за поединком и ухмылялся, когда преимущество перехватывал его человек, но схватка всё больше уходила из-под контроля Вэнь Чжулю.       — Да сколько можно? До утра собираешься вокруг него круги нарезать?! — бранил приспешника Вэнь Чао. — Вперёд, бестолочи, ступайте, помогите ему, а то пущу вас на корм собакам! — в следующую секунду скомандовал он, велев десятку своих людей присоединиться к сражению. — Может, кто-нибудь из вас, отребье, уже выполнит мой приказ разоружить и обезвредить этого юнца?!       Его стремление подсобить Вэнь Чжулю не сработало. Бичэнь в несколько росчерков покончил с перевесом сил.       — Проклятье! — не верил глазам Вэнь Чао. — Олухи безмозглые и ни на что непригодные! Стыд и срам!       Хотя никому из воинов так и не удалось добраться до Лань Чжаня, расправляясь с ними, он ослабил внимание по отношению к основному противнику. Спасая остатки достоинства, Вэнь Чжулю подорвался с места и совершил резкий рывок. Вцепившись в длинные волосы юноши, он дёрнул его на себя, одновременно с этим прошивая его грудную клетку новым разрядом энергии, призванной рассеять в пыль Золотое Ядро. На этот раз вспышка пронзила болью не только многострадальное туловище Лань Чжаня, но и голову, оглушая, ослепляя и дезориентируя. Когда захват врага ослаб, его снесло в сторону. Ноги подогнулись. Повстречавшись с землёй, он перекатился кувырком, а когда сумел совладать с координацией, его стошнило кровью.       Это обстоятельство приободрило Вэнь Чжулю. Мальчишка наконец проявлял признаки разрушения духовной силы, что формировала его заклинательскую суть. Тем не менее он рано радовался. Побелевший лицом Лань Чжань отплевался от крови, утёр рукавом рот и кое-как вернул себя в вертикальное положение. Со стороны случившееся выглядело чем-то из ряда вон выходящим. Выносливость Второго Нефрита клана Лань поражала, что в складывающихся условиях не могло не устрашать его недругов. На самом же деле за ледяной маской его хладнокровия крылись конвульсии ужасающей муки. Внутри разворачивался настоящий ад. Действие губительной способности Вэнь Чжулю, как чудилось Лань Чжаню, превращало в кровавую кашу его внутренности и палило кости. Прилагая титанические старания, он всё же не собирался демонстрировать врагу, насколько ему больно, поэтому никто из наблюдавших за битвой и предположить не мог, чего ему стоило вновь и вновь подниматься на ноги.       Разорвав тишину своим возмущённым рыком, Вэнь Чао схватился за меч и рванул к главе клана Лань, бесстыдно наслаждаясь ощущением своей вседозволенности.       — К дьяволу такой поединок! — вылупив глаза на Лань Чжаня, проорал он. — Если ты сейчас же не уступишь, я на твоих глазах распорю брюхо твоему папаше! Но если сдашься, я пощажу его!       Лань Чжань ожидаемо замер в замешательстве. Вэнь Чао же стремительно перевёл взгляд на Вэнь Чжулю.       — В чём, чёрт возьми, дело?! — вопил дурным голосом он. — Чего ты медлишь? Почему его Золотое Ядро до сих пор действует?       Его слова подкреплялись тем, что Бичэнь в эти самые секунды продолжал благополучно отражать выпады меча Вэнь Чжулю.       — Не знаю, — харкая кровью, пристыжённо обронил последний. — Вероятно, он слишком силён…       — Этот молокосос?! — Вэнь Чао рвал и метал. — Ты что, издеваешься надо мной?! Ему шестнадцать с небольшим! Едва успел опериться и разделал тебя под орех?!       Так как остриё его меча всё сильнее упиралось в живот отца, Лань Чжань больше не мог испытывать судьбу. Бичэнь взмыл в воздух, а затем серебряной стрелой вернулся и, совершая последний пируэт, яростно шарахнул меч Вэнь Чжулю, откалывая рукоять и приводя его в негодность.       — Я сдаюсь. Отпусти отца.       Отправив своё оружие в ножны, Лань Чжань сделал несколько усталых шагов в сторону Вэнь Чао, который сразу же воскликнул:       — Стой на месте и не вздумай выкинуть что-либо! Мигом осиротеешь!       Его глаза были слегка прищурены, по-настоящему злая усмешка расползалась по лицу.       — Вэнь Чжулю, пора покончить с этим! Действуй наверняка, пока он не сопротивляется!       Мужчина, свирепея от сознания очевидного поражения в стычке с сопляком, вскинул руку, заметно трясущуюся от усилий, и направил её в уже дважды пострадавшее место на теле Лань Чжаня, неподвижно и покорно принимающего эту кару. Если он как-то и выдержал первые две, то не сомневался — третья его попросту размажет. Багровое зарево полоснуло ночную полутьму на фоне пылающих Облачных Глубин и беспрепятственно ворвалось в смиренно принявшее разрушительную мощь тело. Лань Чжань инстинктивно притянул руки к груди, когда Сжигающий Ядра отступил, наблюдая за тем, как оппонент валится к его ногам. Лицо Нефрита ужасно побледнело. Глаза подёрнулись влагой и утратили ясность. Наступил момент, когда и его плоть, и его мозг начали в полной мере ощущать последствия выпавших ему нагрузок и встрясок.       — Ну что? — спешил выяснить Вэнь Чао. — Получилось?       — Нет, — слабо качнул головой его телохранитель.       — Так чего ты стоишь? Приглашения ждёшь? Пробуй ещё!       — Не могу, — Вэнь Чжулю сам едва держался на ногах, упирая руку в изувеченный Бичэнем бок. — Чтобы пробовать снова, мне нужно восстановиться, но уверяю тебя, результат не изменится. Этот парень скорее умрёт от внутреннего кровотечения, нежели расстанется со своим Золотым Ядром.       Лицо Вэнь Чжулю имело чудовищный вид. Одеяние в месте ранения насквозь пропитала кровь. Одна рука безвольно висела вдоль тела.       — Смирись, его не берёт мой дар.       Обескураженность от бесплодных попыток рассеять Золотое Ядро младшего сына главы Ордена Гусу Лань явственно читалась в суровых чертах заклинателя. И хотя Лань Чжань в действительности являлся не первым, чей духовный потенциал значительно превышал размах способностей Вэнь Чжулю, то, что юноша достиг такого высокого уровня духовных сил в неполных семнадцать лет, повергало в ошеломление.       С минуту Вэнь Чжулю и Вэнь Чао о чём-то спорили, только Лань Чжаню, которого сносило в забытьё, толком не удалось разобрать ни слова. Сердце стыло от того, в каком плачевном состоянии он оставлял своего отца, клан, дом. Обзор затухал, но прежде чем погаснуть совсем, Лань Чжань разглядел гордость в обращённых к нему родных глазах: «ты заставил их потерять лицо, но сам был на высоте», читалось в них. В душу Лань Чжаня прокралось предчувствие невосполнимой потери — увидит ли он отца живым ещё хоть раз? Лань Чжань хватался за ускользающую нить сознания, не решаясь поверить в реальность происходящего, ведь только вчера он засыпал в мирной и привычной обстановке своей комнаты.       — Сукин сын! — Вэнь Чао склонился над ним, смыкая руки на его шее, судя по всему, собираясь задушить.       Вэнь Чжулю заворчал, одной рукой отдирая его от почти бессознательного юноши и встряхивая.       — Довольно на сегодня! Мальчишка бился честно! Не его вина, что богами ему дарована устойчивость против моих сил!       — Так по-твоему, мне следует просто закрыть глаза на то, что он растоптал авторитет моего телохранителя и опозорил меня перед моими людьми?       Вэнь Чао гневно кидал ругательства и как сумасшедший пихал удерживающего его мужчину, судорожно силясь ослабить хватку.       — Накажи его, как считаешь нужным, но не нарушай распоряжение главы Вэнь, иначе нам обоим не поздоровится! — напирал Вэнь Чжулю. — Хочешь отхватить от него по полной ради секундной услады смертью того, кто и так повержен?       Услышанное подействовало на Вэнь Чао отрезвляюще, только от этого выражение его лица стало ещё страшнее.       — Повержен, но не сломлен! Тем не менее ты прав! Золотое Ядро не единственное, что можно отнять у Лань Ванцзи! — злорадно ухмыляясь, он прилипчиво пробежался глазами по телу распростёртого перед ним парня, а потом, замахнувшись, опустил клинок на голень того, безжалостно разрубая плоть и повреждая кость.       Лань Чжаня передёрнуло от воспоминаний о том жутком мгновении, впрочем, травмированная нога всё равно не давала выбросить этот эпизод из головы до конца. Полутьма пахнущей сыростью камеры давила. С горем пополам Лань Чжань всё же приподнялся на локтях, но продержался в таком положении недолго, снова падая на холодные плиты. Несмотря на то, что он представлял собой живое чудо — заклинателя, которого не сумел лишить силы Сжигающий Ядра, чувствовал себя так, словно его вскрыли, выпотрошили, потом переехали телегой и забросали камнями сверху.       Дверь темницы жалобно скрипнула, пропуская внутрь силуэт в облачении клана Вэнь.       — А ты не лыком шит! До сих пор дышишь! — пропитанный язвительностью и злобой голос Вэнь Чао грянул в такт его шагам, замершим у головы Лань Чжаня. — И в самом деле Нефрит неогранённый. Не зря говорят, одним из бесценных качеств этого минерала является его исключительно высокая ударная стойкость. Он с трудом поддаётся расколу. Я воочию в этом убедился.       Наигранный смех молодого человека неприятно резал слух.       — Мои поздравления, Ванцзи! Ты сумел противостоять Вэнь Чжулю в поединке не на жизнь, а на смерть, и выжить после его «особого прикосновения», сохранив Золотое Ядро. Таких заклинателей можно по пальцам одной руки пересчитать, и среди них мой отец.       Зависть неприкрыто сквозила в словах парня, чьи губы изгибались в кичливо-ироничной ухмылке, а карие с водянистым блеском глаза полнились едва сдерживаемой яростью.       — Несравненно красивый, благородный, прославленный Второй Нефрит добавил в свою копилку ещё одно весомое достижение, — совсем уж одиозно продолжил монолог Вэнь Чао, прохаживаясь по грязному полу темницы. — Несокрушимый!       Его лицо искажалось в диапазоне лишь двух выражений — нетерпимость и крайняя нетерпимость.       — Только знаешь, я вовсе не считаю, что твоя одарённость поможет тебе выжить в это смутное время, учитывая твой непреклонный характер, — он извлёк из рукава носовой платок и промокнул лоб. — Напрасно ты упорствуешь. Склонись передо мной и сможешь избежать мучений. Мне всего-то от тебя нужно, чтобы ты показал своим примером, что перед кланом Вэнь падают ниц даже лучшие из лучших.       — Что с моим отцом?       — Он жив. Пока, — безразлично бросил Вэнь Чао, удерживая платок у носа — затхлость каморки явно начинала его раздражать. — Но его благополучие напрямую зависит от твоей сговорчивости.       — А брат?       — Думал, ты мне расскажешь, где он прячется.       Не надейся!       Вэнь Чао встретил его молчание спокойно, подозвал кого-то из сопровождавших и велел им поднять пленника на ноги.       — Видел бы ты себя сейчас. Даже слово «падаль» не отражает того, насколько мерзко ты выглядишь.       Лань Чжань, стискивая в напряжении зубы, повис, подхваченный с обеих сторон под руки. Когда в день их встречи Вэнь Чао ударил его мечом, он сломал ему ногу, и хотя не перебил полностью, опираться на неё даже по прошествии многих дней было мучительно больно.       — Признаться, я удивлён и увлечён, — играл словами его мучитель. — Твоя стойкость достойна похвалы! Дай мне слово, что убедишь прочих детишек глав кланов покориться моей воле, и я в долгу не останусь.       — От тебя мне ничего не нужно, — поражаясь слабости своего голоса, ответил Лань Чжань.       — Какая расточительность!       Вэнь Чао не был наделён талантами, помимо власти и богатства, обеспеченных отцом, поэтому зависть и желание самоутвердиться за счёт других в сочетании с трусостью являлись основополагающими чертами его натуры, особенно падкой на жестокость, когда он воочию наблюдал откровенное собой пренебрежение, как в эти самые мгновения.       — Мне не нравится твой тон, Ванцзи. Не забывай, ты в моей власти. Я ведь могу и не быть таким добрым.       — То, как я выгляжу, и есть проявление твоей доброты?       Вэнь Чао скрипнул зубами, но улыбку с губ не убрал.       — У всего есть цена. Ты воротишь от меня нос, не хочешь идти на уступки, как ещё мне действовать?       — Не я ворвался в твой дом и учинил резню, а ты в мой.       — Всё так, и тебе не следует забывать, что я могу туда вернуться и продолжить веселье с кучкой выживших.       — Сожжение Облачных Глубин было для тебя забавой?       — Да, и пока ты жив, моя потеха не окончилась.       — В таком разе избавь меня от спектакля и зови палачей.       — Всему своё время. Нет причин торопиться.       Как ни изгалялся, как ни зверствовал Вэнь Чао, а Второго Нефрита не получалось запугать. Он безропотно выносил побои, пока не падал без сознания; терпел голод и холод; без эмоций реагировал на оскорбления, которыми сыпал Вэнь Чао, всё больше озлобляясь. Нефриту удавалось раз за разом осуществлять то, что больше всего выбивало из колеи младшего сына Вэнь Жоханя — на собственном фоне он вынуждал того чувствовать свою низость и ничтожность. Это не давало Вэнь Чао покоя, а потому его извращённый мозг непрерывно искал способ компенсировать некомфортное ощущение ещё большим впадением в гнусные крайности.       — Праведник Ванцзи, чистый мыслями и телом, — оглядывая даже под слоем крови и грязи красивое лицо напротив, задумчиво обронил он. — Вижу, повлиять на тебя методом кнута не выходит, — он растянул губы в угрожающей улыбке. — Что ж, я открыт экспериментам. Допускаю, что для достижения желаемого эффекта мне следует проявить больше изобретательности и попробовать что-то принципиально новое.       Идея, зародившаяся в его напрочь испорченном рассудке, захватывала всё больше.       — Сделаем так, — Вэнь Чао кликнул ещё кого-то. — Вымойте его и поместите в камеру побольше. У него сегодня будут гости.       Когда Вэнь Чао, прижимая платок к носу, вышел, Лань Чжаня, волоча по полу как какой-нибудь неодушевлённый кусок мяса, потащили по тёмным коридорам темницы. Он и сам не понял, где оказался; не успел оглядеться, как с него содрали лохмотья, в которые превратилась одежда, окатили ледяной водой и пустились растирать жёсткими щётками, так что кожа уже через несколько секунд горела, словно по ней прошлись розгами. Внутренности скрутило от запаха свежей крови, ведь никто не озаботился деликатностью в обращении с его ранами. Непроизвольно притянув руки к особо уязвимой части своего тела, Лань Чжань старался не думать, не чувствовать, не ловить пожирающих его взглядов, не слышать за спиной снисходительных шепотков.       Когда унизительное омовение завершилось, ему без слов бросили сорочку и штаны из грубой ткани. Спешно натянув их на себя, он вновь оказался подхвачен под локти. Его затащили в другое помещение, значительно большее, чем предыдущее, несколько чище и лучше освещённое за счёт двух огромных ниш с ярко пылающим огнём, однако зловещая атмосфера заточения осталась прежней — чего стоил один лишь вид массивных старых цепей на кольцах, вбитых в стену на уровне человеческого роста.       Как только отпрянули чужие руки, Лань Чжаня подался к ближайшей стене и заторопился сесть. Приходилось наступать на повреждённую ногу, что откликалось дикой болью, хотя это было далеко не единственное средоточие муки в теле. После того, как Вэнь Чжулю трижды применил попытку уничтожения Золотого Ядра, несколько часов кряду Лань Чжань сам себе желал смерти. Внутренности горели, будто их поочерёдно подвергли ожогам. Грудь ощущалась металлической клеткой, внутри которой билась истекающая кровью раненая птица, в испуге кидающаяся на прутья и ещё больше травмирующая сломанные крылья. По прошествии нескольких дней тревожные импульсы стали менее острыми, но не исчезли полностью.       Став пленником Вэнь Чао, Лань Чжань не ждал спасения, лишь надеялся, что отец и правда ещё жив, а дядя и брат до сих пор не схвачены. За последние месяцы он так часто слышал о моральном и физическом давлении Ордена Цишань Вэнь на заклинателей других орденов, что попросту не верил, что найдутся смельчаки среди бывших союзников, кто не побоится оказать посильную помощь выжившим членам его клана. Наведываясь к нему в камеру, Вэнь Чао упоминал, что в его распоряжение вскоре прибудут адепты из всех влиятельных общин, и, конечно же, дабы произвести на них впечатление и заручиться подчинением, он требовал от Лань Чжаня стать тем самым козлом отпущения, чья покорность послужит образцом подобострастного поведения — признания безоговорочной власти клана Вэнь.       В который раз после пробуждения Лань Чжань испытывал непреодолимое желание снова отключиться, вернуться в свой сон — затеряться в нём, пусть даже фрагменты с преображением Вэй Ина и падения во тьму оставили крайне тягостное послевкусие. Лань Чжань испытывал непроходящую усталость. Хотелось просто повалиться навзничь, прекратив любую борьбу. Неуравновешенный младший сынок Вэнь Жоханя находился в шаге от того, чтобы психануть и изрубить его на кусочки. Этот псих что-то задумал и ходил напыщенным индюком, словно вот-вот свершится давно вынашиваемая им месть. Это почти наверняка означало, что очередная пытка сломить волю Нефрита переплюнет все предыдущие.       Лань Чжань не слишком переживал по поводу того, что смерть решила прибрать его к рукам в столь юном возрасте. Он по определению не мог испытать всей прелести жизни, не имея возможности быть рядом с Вэй Ином так, как жаждал. Следовательно, ему даже в голову не приходило оплакивать свою трагичную и глупую судьбу, приведшую его в состояние «одной ногой в могиле». Что могло быть хуже того, чем видеть, как гибнут те, кто жил бок о бок, говорил, улыбался, дышал? В ночь нападения на Облачные Глубины Лань Чжань наблюдал, как гаснет жизнь в глазах и остывают тела слишком многих близких людей. Эти сцены укоренились в нём. Теперь он смотрел вокруг, словно вдыхал пламя — каждый вдох опалял.       В помещение неспешной походкой вплыл Вэнь Чао. Он был необычайно доволен собой и весел. Рядом с ним возвышался его преданный телохранитель, а следом шествовал эскорт хорошо вооружённых людей. Красноречивые следы стычки со Вторым Нефритом всё ещё украшали физиономию Вэнь Чжулю. В глазах витало выражение глубокой отрешённости.       Лань Чжань кожей чувствовал опасность. Ничего хорошего эта странная процессия ему не предвещала. Пересиливая недомогание измордованного тела, он оторвал себя от пола и, опираясь о стену, выпрямился. В столь плачевном состоянии и с таким разительным перевесом сил не в его пользу не было ни единого шанса одолеть противников и вырваться на свободу, но если предстояло расстаться с жизнью, лучше встретить смерть лицом к лицу.       Вэнь Чао, словно вознамерившаяся сытно пообедать гадюка, приблизился и оглядел узника с головы до ног.       — Голоден? — спросил он с фальшивым участием.       Материализовавшиеся рядом с ним слуги держали на вытянутых руках подносы с едой и питьём. Пленник не проронил ни слова, но его отношение к происходящему и так было понятно.       — А что насчёт вина? Тоже нет?       Вэн Чао подхватил чашу и сунул её к губам Лань Чжаня, но тот резко отвернулся.       — Тогда, может, какие-то иные потребности? — всё с тем же вкрадчивым выражением поинтересовался Вэнь Чао.       В его глазах наметился дикий блеск, олицетворяющий желание причинить боль.       — Все считают тебя непогрешимым праведником, — понизив тон, склонился он к уху Лань Чжаня. — Но на деле мы не такие и разные. Просто я даю волю желаниям, а ты их сдерживаешь.       — Ты меня не знаешь, — холодно отбил Нефрит.       — Хочешь сказать, тебе чужды самовлюблённость и высокомерие? Да они же у тебя на лице написаны.       — Чего ты хочешь? — упёр в него глаза Лань Чжань. — Ещё раз попытаться разрушить моё Золотое Ядро? Если так, не болтай — действуй!       — Мысль, безусловно, заманчивая, но Вэнь Чжулю заверил меня, что если не сработало с первого раза, то не сработает и в сотый. Твое Золотое Ядро столь специфично, что разрушить его может лишь твоя физическая смерть, а я пока не намерен тебя убивать.       Под действием этих слов Лань Чжань должен был испытать облегчение, но испытал ещё больший прилив тревоги.       — Что же в таком разе у тебя на уме?       — Как я уже сказал, есть смысл изменить стратегию, хотя моей целью по-прежнему является сбить с тебя излишнюю спесь, — с умным видом рассуждал Вэнь Чао. — Я премного наслышан о том, как ты и твой брат помешаны на нравственных идеалах, безгреховности и прочей лабуде… — он важно расправил плечи. — Ответь, к чему всё это лицемерие?       — Никакого лицемерия. Мой орден верен своим устоям.       — Но ведь, исходя из правил на Стене Послушания, вы обязаны чтить жизнь, а ты отнимаешь её с мастерством прирождённого убийцы, выставляя это достижением чести и справедливости.       — Ты напал. Я защищал свой дом.       — Вероятно, сейчас ты переступишь ещё одну черту, защищая или защищаясь.       — Что ты замыслил?       — Вижу, я смог тебя заинтересовать, — Вэнь Чао обернулся к своим людям. — Ведите её!       Кого её? — сердце Нефрита провалилось в желудок, а наслаждающийся его смятением Вэнь Чао расхохотался.       — Ты ведь очень умный парень, Ванцзи, наверняка и память отменная? Уверен, ты помнишь поимённо каждого в своём клане, я прав?       Лань Чжань пытался сообразить, к чему он клонит, но всё, до чего додумался — что в темницах клана Вэнь находятся и другие пленники из клана Лань. Видимо, Вэнь Чао решил их использовать, чтобы оказать на него давление и принудить к сотрудничеству. Предположение получило подтверждение. В помещение втащили пленницу, и Лань Чжань обомлел.       Всем без исключения было известно, что младший сын Вэнь Жоханя невообразимо падок на женщин. О его поползновениях в сторону симпатичных заклинательниц слухи ходили повсеместно. Похотливый нрав толкал Вэнь Чао на бесконечные «любовные подвиги», а так как избалованность и подлость в нём не знали слова «нет», он не чурался от неудачного соблазнения прямиком переходить к насилию. Попадавшие к нему в лапы хорошенькие девушки были заведомо обречены, поэтому когда подчинённые Вэнь Чао швырнули к ногам господина Минчжу, сердце Лань Чжаня оборвалось.       Она была сверх меры броско накрашена и одета в неподобающе откровенное платье из ядовито-малинового шёлка. Вероятно, косметикой без особого успеха пытались скрыть нанесённые ей побои. Припухшие ярко-алые губы выделялись на бледном лице, как лепестки розы на снегу. Вокруг глаз залегли нездоровые тени. Синяки и кровоподтёки просматривались на шее, руках и даже лодыжках. Минчжу без сомнения подверглась запугиванию, а может — и чему похуже, потому что пребывала на грани горячки и полубреда.       — Знакомое лицо? — допытывался Вэнь Чао, с преувеличенной нежностью поглаживая роскошные волосы девушки, взбитым облаком обрамляющие её осунувшееся, но всё ещё притягательное личико. — Признал, или твоя память нуждается в том, чтобы её освежили?       В следующий миг он разъярённо схватил Минчжу за шею и завёл её голову назад.       — Ты собираешься отвечать? — глянул он на Лань Чжаня. — Или мне заставить её верещать во всю глотку?       — Я знаю её, — глухо отозвался Нефрит, ступая по тонкой черте его терпения.       — Вот и чудно!       Резко швырнув Минчжу обратно на пол, Вэнь Чао улыбнулся. В его глазах плескалось что-то тёмное, извращённое.       — Как думаешь, зачем она здесь?       — Не представляю, но, пожалуйста, не причиняй ей вред. Хочешь поквитаться со мной за убитых членов своего клана, я готов, но не приплетай к этому невиновных.       Всё сказанное противоречило здравому смыслу, ведь Лань Чжань понимал — Вэнь Чао его не услышит, а если услышит, то не отреагирует. Пути к спасению не было.       — Вообще-то, будет причинён ей вред или нет, решать тебе, — последовало через мгновение.       Окутанный тревожным чувством и совершенно сбитый с толку, Лань Чжань скрестил взгляд с собеседником.       — Она здесь в качестве разменной монеты? — колени едва держали, готовые подкоситься в любую секунду. — Так ты добиваешься покорного исполнения твоих условий?       Вэнь Чао загадочно усмехался.       — А ты решил, что повредничаешь недельку, и я отстану? Даже если эта девка не оправдает моих надежд, есть ведь ещё твой отец. Я в любой момент могу приказать своим людям наведаться к руинам Облачных Глубин и поторопить его на тот свет.       — Что значит «не оправдает надежд»? Зачем она здесь?       — Для тебя. Я решил, ты её заслужил.       — Что?       — Она станет твоим поощрением или наказанием.       — Не понимаю.       — Дай попробую пояснить. Ты, представь себе, впечатлил меня! — развлекался Вэнь Чао, в улыбке сочетая фальшивую благожелательность и яд. — Виданное ли дело! Совсем ещё юнец выстоял один против десятков воинов, не говоря уже о том, что ты устойчив к воздействию Сжигающего Ядра. Я обходился с тобой не слишком учтиво, самое время это поправить! Еда и вино тебя, похоже, не особо волнуют, остаются женщины!       Лань Чжань гулко сглотнул. Ситуация принимала ужасающий оборот.       Почему нельзя меня просто убить?!       — Приковать! — выкрикнул Вэнь Чао, подзывая охрану и безотчётно потирая ладони.       В этот момент Лань Чжань на собственной шкуре узнал, как используются ряды стальных колец, что были закреплены на стенах под разными углами и на разном расстоянии от пола, в зависимости от роста пленников, которым доводилось познать на себе гостеприимство окружающих чертогов. Его грубо швырнули к стене. На запястьях, клацнув, захлопнулись тугие оковы, от которых тянулись регулируемые цепи. Вэнь Чао лучился восторгом — разве что в ладоши не хлопал и не приплясывал.       — Зачем это всё? Полагаешь, перелом ноги способствует побегу? — низко обронил Лань Чжань, опасаясь, что голос его дрогнет, выдав чувства.       Картинка перед глазами стала понемногу расплываться, словно мозг отказывался воспринимать происходящее.       — Ты гордишься тем, что являешься едва ли не эталоном святости, кичишься своей чистотой и непорочностью, но несравненная жемчужина Минчжу поможет тебе оставить в прошлом всё перечисленное, — задвигал Вэнь Чао.       Ему, видно, встало поперёк горла, что парню перед ним несвойственны его распущенность и блудливость.       — Я знаю, как в твоём ордене трепетно относятся к узам брака. Наслышан я и о том, что до принесения обетов мужчины клана Лань придерживаются весьма строгих правил и отказываются от интимных связей. Я считаю, эта традиция давно устарела, а потому избавлю тебя от данной тяготы прямо сейчас. Как говорится, чем раньше, тем лучше.       Лань Чжань отказывался верить.       — Ты спятил!       — Не перебивай, невежливо! Знакомство с Минчжу лично для меня оказалось приятным, хотя и малость суетным… Из-за её драчливой подружки, — делился впечатлениями Вэнь Чао, порождая у Лань Чжаня догадку, что речь о Чанчунь. — Пришлось жёстко приструнить сучку.       Он склонился к Минчжу, до красноты сжимая пальцы на её хрупких плечах.       — Понравилось тебе, гадина, смотреть, как я её усмиряю?       Несчастная резко притянула руки к ушам и замотала головой, издавая жалобные звуки ужаса и протеста, бессловесно умоляя его остановиться, а затем согнулась, уткнувшись лбом в пол, и зарыдала. Ошеломлённо постигая слова Вэнь Чао, Лань Чжань неотрывно смотрел на вздрагивающую хрупкую фигурку — сейчас первая красавица Ордена Гусу Лань походила на яркую, сломанную куклу. Было страшно представить, что ей довелось пережить и какие муки настигли Чанчунь, осмелившуюся встать на её защиту.       — Что с Чанчунь? — спросил Лань Чжань, хотя догадаться было несложно.       Минчжу, дрожа и всхлипывая, вскинула на него красные от пролитых слёз глаза, но так и не смогла произнести ни слова. Лань Чжаня обдало недобрым жаром. Агония, в которой он пребывал после пробуждения, возобновилась с новой силой.       — Ты ненормальный! — сорвалось с его губ в адрес Вэнь Чао.       — Не настолько, чтобы не предугадать, что ты заартачишься. По доброте душевной я, так и быть, уступаю Минчжу тебе на грядущую ночь, но, если откажешься от неё, гарантирую — она пойдёт по рукам всех, кого ты видишь сейчас в этой комнате.       — Ничтожество! Твоя смерть не будет ни лёгкой, ни милосердной! Если не я доберусь до тебя, то доберётся кто-то другой!       — Ох, Ванцзи, ты так и не понял… Ты всё потерял. Твой клан на три четверти истреблён, имущество почти полностью уничтожено, родные в бегах… И стоя предо мной закованным по рукам и ногам, ты ещё отваживаешься угрожать мне? Уморительно! Право же, ты слишком в себя веришь!       — Отпусти Минчжу и Чанчунь.       — А ты готов сотрудничать?       — Ты не оставляешь мне выбора.       — Ну хотя бы это ты осознал!       Лань Чжаню не хватало сил оставаться безразличным к тому кошмару, что хоронил под собой его прежний мир. Он вспомнил слова отца:       — Насилие не выход, действуя лишь силой, мы уподобимся нашим врагам — опустимся до их уровня.       — Но что остаётся, если они воспринимают только равнозначные своим действия? — тогда парировал Лань Чжань.       — Будем искать поддержки у друзей из других кланов. Нужно выступить общими силами. Только понимание, что мы сплочённая, грозная сила, может вразумить Вэнь Жоханя.       — Наши союзники так же растеряны и подавлены, как и мы. У них на уме свои проблемы, семьи и владения. Никто не рвётся проливать кровь за соседей. Все испуганы.       — Их нельзя винить, Ванцзи. Кому охота гибнуть за призрачную надежду? Желание выжить заставляет человека проявлять гибкость и выбирать из двух зол меньшее, даже в ущерб достоинству.       — И пока все выбирают для себя это меньшее зло, наш орден единолично старается сдержать воцарение клана Вэнь над всеми остальными!       — Никому не дано знать, как повернётся судьба. Пока что просто делай всё, от тебя зависящее, чтобы оставаться праведным и справедливым человеком. В эти тёмные времена уже одно это будет нелегко осуществить, но я верю, ты справишься. Защищай тех, кто в том нуждается, несмотря ни на что.       Защищать? А где взять силы, отец? — отпуская воспоминание, вопрошал в пространство Лань Чжань.       Он вновь посмотрел на Минчжу.       Чем я могу ей помочь, находясь почти в одном с ней положении?       Вэнь Чао наклонился к поруганной красавице и что-то прошептал ей на ухо, посылая по её телу взрыв нервной дрожи.       — Не-е-ет! — она вскочила и кинулась в сторону двери, но была грубо сбита с ног и возвращена в прежнее положение — на колени между Лань Чжанем и Вэнь Чао. — Сволочь! — сквозь слёзы роняла она, размазывая макияж по лицу. — Бездушная тварь! Можешь убить меня, я не стану подчиняться! Ты ничего от меня не добьёшься!       Она стала брыкаться, отталкивать мучителя, колотить руками и ногами, пока двое из подоспевших охранников не усмирили её.       — До чего тупая девка! — всплеснул руками Вэнь Чао. — Не добьюсь — равнозначно тому, что ты труп, идиотка! Так что? Ты уже готова отправиться на корм червям?       Лань Чжань бессознательно дёрнулся, испытывая на прочность цепи.       — Хватит! Можешь делать со мной, что хочешь, а её не тронь! Ты достаточно развлёкся!       — Я-то да, а вот тебе это только предстоит!       Вэнь Чао снова шагнул к Минчжу и на сей раз очень сильно ударил её по щеке.       — Но прежде, видимо, мне придётся снова её утихомирить…       Испугавшись, она попыталась вырваться, но, получив ещё одну пощёчину, обмякла. Лань Чжань очень старался оставаться внешне равнодушным к тому, что творилось на его глазах, но внутри правила небывалая паника, а потому, вопреки всем усилиям, эмоции прорывались сквозь обычно непроницаемую оболочку.       — Ты — сумасшедший, если думаешь, что заставишь меня принять в этом участие!       Лань Чжаню думалось, он достиг дна и хуже уже быть просто не может. Его вынудили сражаться, лишили дома, свободы, меча, чуть не лишили Золотого Ядра, на свою потеху сломали кости, оскорбляли и понукали, словно животное, но то, что требовал Вэнь Чао сейчас, представлялось кошмарнее всего этого вместе взятого.       — Тому, что ты задумал, не бывать! — ледяным тоном произнёс Лань Чжань.       — Хочешь сказать, не станешь её трахать? Выберешь смотреть, как её объезжают все эти изголодавшиеся по женской ласке мужи? — Вэнь Чао выразительно обвёл руками всех присутствующих и прыснул смешком: — Раз такой подход тебе ближе, давай посмотрим вместе. Вдруг, в процессе ты передумаешь.       К горлу Лань Чжаня подкатил клубок тошноты.       Каких богов я прогневил? Что натворил в прошлой жизни?!       Вэнь Чао развернулся к эскорту, собираясь подозвать мужчин ближе, но Лань Чжань еле слышно прервал его.       — Стой! Не надо! Ты добивался, чтобы я склонился пред тобой и публично признал власть Ордена Цишань Вэнь. Я это сделаю, только прекрати всё это.       — О! Никак проклюнулись первые ростки уступчивости, — возликовал Вэнь Чао. — Похвально! Только я тебе не слишком верю. Ты говоришь со мной всё так же надменно и свысока. По-моему, тебя надо ещё чуточку простимулировать. С этим я помогу. В чём я точно поднаторел, так это в принуждении!       Он опять вцепился в волосы Минчжу, свободной рукой выхватил кинжал и провёл им по лицу оцепеневшей девушки, чудом оставляя царапины, а не порезы.       — Сила определяет исход. И сейчас она на моей стороне, — не сводя глаз с Лань Чжаня, Вэнь Чао, не церемонясь, швырнул к нему свою жертву. — Я хочу насладиться представлением! Приступайте!       Врезавшись в грудь Лань Чжаня, Минчжу отпрянула, но, получив подстегивающий толчок в спину, опять очутилась вплотную к Нефриту и заплакала. В голове Лань Чжаня подобно какому-то шумно работающему механизму пульсировала кровь. В лицо пахнуло запахом мёда, ванили и гвоздики. Минчжу с головы до ног была пропитана ароматическими веществами. Её мелко трусило, и его вместе с ней, потому что неосторожные движения с подачи Вэнь Чао задевали свежие раны. Ногу жгло, как если бы от колена до ступни с неё полностью содрали кожу. Силы почти исчерпали себя.       — Приласкай его! — не унимался Вэнь Чао, касаясь лезвием точёных скул пленницы. — Я жажду это увидеть!       Пальцы Минчжу затравленно стискивали ткань одежды Лань Чжаня. По лицу непрерывно катились слёзы, а глаза медленно стекленели. Изнурённая издевательствами, она была готова сломаться. Её движения становились всё более бессвязными и путаными.       — Чао! Опомнись! — ощущая накат головокружения, Лань Чжань всерьёз подумал, что, если надругательство продолжится, его начнёт выворачивать наизнанку. — Прекрати это немедленно!       — Забавно! — фыркнул Вэнь Чао. — Ты правда думаешь, что можешь остановить меня, просто возмутившись? — затеянная игра возбуждала его и всё больше будоражила. — Как же воротит от таких, как ты — приторно чистых, непорочных. Ты как первый снег… А знаешь, что происходит со снегом, когда он встречается с солнцем? Искрящийся покров превращается в серую массу — слякоть и грязь!       — Довольно глумления! Раз я тебе так противен, убей меня!       — Я мог бы подарить тебе смерть. Давно понял, ты её ищешь. Но с какой стати мне идти тебе навстречу? Ты опозорил моего телохранителя и прилюдно обломал мои далеко идущие планы. Должен же я чем-то на это ответить.       Лань Чжань вздохнул. Собрав все силы, он обманчиво спокойно сказал:       — Хочешь по-настоящему развлечься, давай сразимся. Или выбери того, кого я должен победить или кому должен проиграть, но оставь хотя бы Минчжу в покое. Она и без того настрадалась. С неё довольно.       — Довольно будет, когда я решу! — свирепел Вэнь Чао, сознавая, что затея пока так и не дала ему желаемого удовлетворения. — В Облачных Глубинах ты прикончил почти сотню моих людей — зарезал как свиней, я видел тела. Браво, господин Лань! Вскрытые глотки и пронзённые сердца — твой конёк! Ещё чуть-чуть и сравнишься со мной в кровожадности. И снова тебе неймётся скрестить с кем-то меч? Дать тебе укокошить ещё нескольких воинов? Ради чего? Что в этом интересного для меня? Ты, может, и исключительный боец, и Золотое Ядро у тебя подобно твоему званию — Нефрит, но я проявлю терпение, ведь даже камень принимает форму, которую ему придаёт мастер.       — Ты зря тратишь со мной время.       — Напрасно ты так думаешь. Едва мне удастся узнать, в чём заключается твоя слабость, и ты запоёшь совсем иначе!       — Слабости в моей семье не поощрялись, — совершенно честно признался Лань Чжань, но Вэнь Чао воспринял такой ответ как очередной повод для противостояния и скомандовал натянуть цепи, чтобы лишить узника возможности двигаться.       Пока охранники Вэнь Чао исполняли приказ, его рука с жалом лезвия взметнулась к шее дрожащей у груди Лань Чжаня Минчжу.       — Порадуй меня, дорогая! Тебе выпала честь стать первой у Лань Ванцзи! Наверное, втайне ты даже мечтала о том, чтобы заполучить его себе между ног?       Вместе с его словами холодящий ужас просачивался в душу Лань Чжаня.       — Давай проверим, как долго продержится непогрешимость этого самоцвета, когда всё лишнее с тебя будет сброшено, — Вэнь Чао начал медленно разрезать платье Минчжу, пока та заходилась в приступе истерического плача.       Лань Чжань прилагал все силы, чтобы вырваться из удерживающих его оков. Железные тиски бряцали о стену, откалывая мелкие кусочки и обдирая до крови кисти, что заставляло Вэнь Чао лишь шире ухмыляться.       — Не старайся. Это бесполезно. Скорее изуродуешься, чем освободишься.       Стоя за спиной Минчжу, Вэнь Чао управлял ею как марионеткой. Собственным телом притиснул полуобнажённую девушку к Лань Чжаню и своими руками принялся направлять её ладони.       — Не надо, пожалуйста! — взмолилась она сорвавшимся голосом, но терзатель только больше завёлся, влажно поцеловал её в шею и грубо распахнул сорочку Лань Чжаня, оголяя его плечи и грудь.       Лань Чжань проваливался в зыбучие пески опустошения. Вэнь Чао неспроста обрушил на него эту пытку именно в текущий момент, ведь будь он менее истерзан болью, усталостью и моральными издёвками, его единственной реакцией на подобные действия было бы равнодушие. Сквозь муку разворачивающейся экзекуции в Лань Чжане вскипало желание противостоять унизительному обращению, но он прекрасно сознавал, чем это обернётся.       Под натиском деспотичного контроля Вэнь Чао руки Минчжу легли на Лань Чжаня и стали елозить кругами вдоль боков и живота. Девушка в смущении отворачивалась, стискивала веки и время от времени дико рвалась освободиться, но попытки не давали результата — их общий насмешник держал её очень крепко.       — Ненавижу тебя! — в запале рычала Минчжу. — Ублюдок! Выродок! Будь ты проклят!       — Я смотрю, многие в клане Лань, вопреки запретам, отлично знакомы с ругательствами, — издевательски нашёптывал Вэнь Чао. — Приятно сознавать, что я не ошибся в вашем напускном благочестии.       — Ещё не поздно повести себя по-человечески… Прекрати это! — тяжело выдохнул Лань Чжань.       Вэнь Чао демонстрировал решимость намерений, и заключались они не в устрашающей игре, а в совершенно реальном стремлении подвергнуть Лань Ванцзи низвержению с пьедестала невинности. Зайдя так далеко в своей ненависти, он упорно не желал успокаиваться и, казалось, готов был даже ценой уничтожения тела узника добиться скандального падения Второго Нефрита в глазах вынужденных свидетелей.       Лань Чжань и без того ощущал себя выставленным на всеобщее обозрение, осквернённым и разгромленным, но когда повёрнутый садист, управляющий спектаклем, потянулся к завязкам на его штанах, ситуация стала безнадёжной до крайности. Казалось, постыдного акта не избежать. Какие-то секунды отделяли Лань Чжаня от того, чтобы внутренне умереть. Он не решался закрыть глаза и одновременно не мог смотреть, как по его плоти шарят чужие руки. Ужасало само предположение, что едва он сомкнёт веки, тело предаст его и реакция последует сама собой. Его мечущийся взгляд натыкался на почти идентичный взгляд напротив. Силясь не закричать, Минчжу до крови кусала губы. Её прохладные пальцы, стискиваемые и продвигаемые Вэнь Чао вниз по телу Лань Чжаня, вдруг остановили своё движение, заставляя монстра, дёргающего за ниточки, злиться.       — Какого чёрта ты застыла? Хватай его член, а лучше встань на колени и поработай ртом! Больше толку будет!       — Господин Лань не то что не способен сейчас реагировать на подобные действия, он едва жив! — неожиданно заявила Минчжу, словно выйдя из забытья.       — Много ты понимаешь! Мне совершенно наплевать на то, что ты думаешь! — взорвался Вэнь Чао, раздражённый затянувшейся прелюдией. — Ты заставишь его кончить, или я покончу с тобой! Что выбираешь? Меня устроят оба варианта!       Познавая, каково на вкус отчаяние, Лань Чжань застонал. Он чувствовал, что поразительно близок к помутнению рассудка, и молился лишь об одном — чтобы пытка закончилась. Вэнь Чао снова втиснул в него Минчжу, множа стыд и боль в них обоих. Даже будучи здоровым и находясь в комфортных условиях, тело Лань Чжаня почти наверняка не отозвалось бы на действия девушки. Тем более не стоило ждать подобного в столь удручающей обстановке. Но Вэнь Чао, зациклившись на своих изуверских капризах, продолжал усугублять абсурдно жестокий акт.       Окутанный душной пеленой слабости, Лань Чжань внезапно ощутил, как из носа хлынула кровь, а пространство перед глазами и все движимые и недвижимые объекты в нём превратились в цветастые кляксы. Утратив опору в ногах, он буквально повис на руках теперь уже добровольно обхватившей его за талию Минчжу.       — Скорее сними оковы! Он теряет сознание! — воскликнула она, переведя умоляющий взор на Вэнь Чао.       — Какая жалость, — отпрянул тот, словно боясь запачкаться кровью врага.       — Твой разгул зашёл слишком далеко, — подал голос Вэнь Чжулю, даже не пытаясь скрыть отвращение, порождённое сценой. — Ты хотел унизить Лань Ванцзи, ты это сделал. Продолжишь — и издевательство его прикончит.       В следующий миг он шагнул к Лань Чжаню и щёлкнул железками на его запястьях. Юноша сразу же осел на пол.       — Не встревай! — взвился Вэнь Чао. — К тебе это больше не имеет отношения!       — Ещё как имеет. Глава Вэнь поручил добиться от младшего сына Цинхэн-цзюня повиновения. Мальчишка согласился действовать по указке и строить из себя смирную овечку перед наследниками других кланов. Он без пререканий вручит тебе свой меч на глазах у всех адептов, так что хватит срамного лицедейства. Нам всем есть чем заняться помимо того, что ты тут затеял.       Вэнь Чао потемнел лицом.       — Ты стал часто забываться! — яростно выкатив глаза, прошипел он. — Смотри, как бы ненароком не очутиться на его месте!       С его губ срывались угрозы, но их череда резко иссякла, когда Вэнь Чжулю шагнул к нему и навис, будто каменная глыба.       — Прошу прощения, если проявляю недостаточно такта в общении…       Он собирался добавить что-то ещё, но был прерван вбежавшим в темницу запыхавшимся посыльным, который, поклонившись Вэнь Чао, выпалил:       — Госпожа Ван прибыла и везде ищет вас, господин!       Вэнь Чао на мгновение замер и поменялся в лице, а потом в спешке указал на Минчжу.       — Увести!       Обернувшись к Лань Чжаню, он чуть отклонился назад — предположительно для того, чтобы продлить любование унижением врага.       — Приведи его в чувство и подготовь к предстоящей встрече со старыми знакомыми, — глянув на Вэнь Чжулю, пробормотал Вэнь Чао, расправил плечи и триумфальной походкой направился к выходу, уводя с собой остальных.