***
Чимин дрогнул, когда Юнги открыл водительскую дверь, забираясь в машину. От него пахло ветром и веяло ночным холодом. — Очухался? — спросил он. Чимин молчал, но его дыхание и сам он весь источал горьковатый аромат. Так пахнет горе. Горькой травой: раздавленными листьями полыни и сорванной пижмой. Мин открыл окно и прикурил сигарету, но легче не стало, горечь табачного дыма не могла заглушить горечь, окутавшую их души. — Ты не способен работать с детьми? Или тебе дурно от трупов? Так позволь полюбопытствовать, какого черта ты делаешь в «Убийствах»? Вали в отдел финансов, или наркотиков, или к чертовой матери! Потому что пока ты здесь, тебе придётся смотреть на мёртвых детей, убитых женщин и стены, забрызганные кровью и мозгами. Юнги приложил все усилия, чтобы прозвучать не слишком грубо, но, тем не менее, надеялся, что слова его были достаточно жестокими, чтобы указать новичку на то, что ему тут не место. — Жалость позволяет тебе чувствовать себя хорошим, просто охренительно классным, но жертве от твоей жалости толку, как собаке от пятой ноги. Мысли о страданиях мертвецов делают тебя слабым и никчемным, ты размякаешь. Это полное дерьмо. У меня нет времени для утешительных объятий, готовка горячего кофе для напарника, наматывающего сопли на кулак, не моя специальность… — Меня повело, я не справился, простите, — перебил его Пак, но голос его прозвучал на удивление тихо и спокойно. — Но дело не в жалости и не в трупах маленьких девочек. Ничего такого. — Тогда в чём? Сказанные Юнги слова не произвели должного эффекта, и это его слегка разозлило. Они смотрели друг на друга в упор. Чимин не дрогнул. — Я жил здесь. Когда был ребёнком. Моя мама умерла, а мой дед отказался от меня. Он привёз меня сюда. В Сент-Стилиан. Привез и просто оставил. Унижение, прозвучавшее в его голосе, будто повисло в воздухе, сделав его тяжёлым и неподвижным. Чимин отвёл глаза, вдруг смутившись своей внезапной искренности, и принялся натягивать рукава пиджака на ладони. — Я бесконечно рад, что это здание признали аварийным ещё до моего выпуска, и меня перевели, — заговорил он тише. — Мне ненавистно это место и всё, что с ним связано. — Тогда зачем ты вернулся в Дальсо? Чимин взглянул на него обречённо и слабо пожал плечами. — Судьба — странная штука, детектив Мин. Она бывает такой запутанной. И такой… грубой. Он отвернулся, и наступила тишина. Юнги завёл двигатель и некоторое время задумчиво смотрел на мерцающие огни полицейской машины, стоящей напротив. — Нужно сообщить родным, — сказал он, одной рукой выкручивая руль, чтобы выехать со двора. — Когда мы приедем на место, ты должен обо всём этом забыть. Слушай и запоминай, не можешь запомнить, записывай: никаких слёз и личных эмоций. Читай молитвы, считай до десяти, дыши носом, ртом или жопой — делай, что угодно, только держи свои чувства при себе. Понял? — Я в порядке. — Я очень на это надеюсь. Ее родителей не интересуют наши страдания, они хотят знать, что ситуация у нас под контролем, и мы делаем всё, что в наших силах. — Я в порядке, — повторил Пак. Он заметил, как Юнги тихонько качнул головой. Очевидно, тот подумал, что он храбрится напоказ, но это было не так. Чем дальше они отъезжали от Сент-Стилиана, тем спокойнее билось сердце и легче становилось дышать. Это как пробудиться от страшного сна, покинуть обитель теней и вернуться обратно к свету. В какой-то момент всё смешалось, но теперь кошмары вновь покинули явь. Всё вернулось на круги своя. Мурчащий Челленджер вёз его по узким улицам Дальсо, хмурое лицо Мин Юнги чуть расслабилось. Но только чуть. Он всё пил свою минералку и поглядывал на него с какой-то пренебрежительной мягкостью. Зная, какой он грубый черствяк, это, пожалуй, можно было принять за проявление некой симпатии, даже доброты. Они остановились у симпатичного домика с низким деревянным забором. Юнги заглушил двигатель, но выходить не торопился. — Можно мне тоже воды? — попросил Чимин, кивая на бутылку в его руке. Юнги повернулся к нему лицом и моргнул. — Нет. Нет, Мин Юнги и доброта понятия не совместимые. Он снова то ли вздохнул, то ли простонал, и наконец вышел из машины. Они направились к дому. Чимин поправил галстук и нажал на дверной звонок, готовясь достать из кармана удостоверение. Однако как только дверь открылась, женщина, возникшая на пороге, ахнув, произнесла: — Юнги… — и прижала сложенные ладони к груди. Юнги вошёл внутрь, Чимин молчаливо последовал за ним. Господин Сон приобнял жену, помогая ей сесть на диван. Наверное, в глубине души, они уже понимали, почему в столь поздний час в их доме находятся два полицейских, однако, как это и свойственно людям, глубоко надеющимся, отказывались верить в плохое. — Присаживайтесь, — учтиво предложил хозяин дома. Они остались стоять. — Господин Сон Тэкун, госпожа Сон Сора, — заговорил Юнги, и Чимин едва не вздрогнул, услышав его голос, четкий и уверенный, официальный тон. — Мы обнаружили тело вашей дочери Сон Дахи, — он выдержал паузу, равную вздоху. — Соболезнуем вашей утрате. Это мгновение, что наступает вслед за словами, самое страшное. Юнги видел, как люди срывают от крика голоса, видел, как внезапное горе заставляет их замирать и падать. Они смотрели на него так, будто он вырвал им сердце, и хватались за грудь. Кого-то приходилось держать. Есть люди, которые причиняют себе боль, чтобы заглушить страдания и утешиться. Но для родителей Сон Дахи всё было иначе. Для них это мгновение тянулось уже слишком долго. Они ослабли. Сон Сора откинулась на подушку и беззвучно зарыдала. Муж взял её за руку, смотря отрешённо куда-то вдаль. — Простите, я должен спросить у вас, не вспомнили ли вы ещё каких-либо деталей? Мужчина покачал отрицательно головой, взгляд его оставался всё таким же расфокусированным. — Где её нашли? — спросил он едва слышно. — На футбольном поле в Сент-Стилиане. Господин Сон прикрыл лицо ладонью. — Вы разрешите нам ещё раз взглянуть на её комнату? — спросил Чимин, кожей чувствуя недовольство Юнги, будь тот настоящей кошкой, шерсть у него на загривке точно бы встала дыбом, но он, удивительно, промолчал. Сон Тэкун кивнул, не убирая от лица руки. — Мы ничего не трогали. В отличие от Юнги, Чимин впервые находился в доме жертвы. Комната девочки-подростка показалась ему полной противоречий, коллекция милых зверят делила одно пространство с плакатами рок-групп. Бэмби против Maneskin, розовые занавески против бессмертного Курта Кобейна. Детская нежность, граничащая с юношеским бунтарством. На столе наброски рисунков — эскизы вечерних платьев и целая стопка нотных тетрадей. У стены синтезатор. Сон Дахи ещё только определяла свой путь, но едва ли успела сделать хоть пару шагов. Теперь это место напоминало храм несбывшихся надежд и мечтаний. На письменном столе стояла банка, закрытая продырявленной крышкой, внутри мох и сухие листья. Большой чёрный паук съежился в небольшом овражке изо мха. Чимин взял её в руки и потряс. Несчастное насекомое безвольно перекатилось и содрогнулось всеми конечностями. Аквариум. Маленькие блестящие рыбки метались из стороны в сторону, им повезло чуть больше, чем восьмилапому узнику — их не забывали кормить. — Личного дневника не было? — спросил Чимин. — Мы ничего такого не нашли, — покачал головой Мин, он был напряжен почти так же, как после осмотра тела Сон Дахи. — Она с кем-то встречалась? — Со слов её отца — она была в кого-то влюблена, со слов подруг — терпеть не могла парней, — Юнги прищурился, чуть склоняя голову, Чимин вдруг почувствовал нужду увильнуть от его внимательных глаз. — Кому поверишь? — Подругам. — Почему? — Дети редко откровенничают на подобные темы с родителями, подруги в этом возрасте ближе, — Юнги моргнул, не сводя с него глаз, но продолжал молчать. — Я так думаю… — растерялся Чимин. — Я бы так поступил… если бы у меня были родители… — Юнги снова молчаливо моргнул. — Не знаю… ладно, может и наоборот. Зависит от того, какой она была. Чимин не выдержал и отвёл взгляд от его тёмных глаз. Если это была проверка — он её не прошёл. — Достаточно. Мы уходим, — сказал Мин и твёрдым шагом направился к выходу, больше ничьё мнение его не интересовало. На обратном пути в участок Мин всю дорогу разговаривал по телефону. Это был личный разговор. Интересный факт: разговаривая со своей мамой, он ни разу не выругался. Голос его был глубоким, но мягким, как шелест листвы или шум дождя. Чимин зазевал, веки его отяжелели, а огни на обочинах слились в одну мутную полоску. Он отвернулся в сторону и прикрыл глаза, чтобы дать понять, что не слушает чужой разговор, но когда машина остановилась, он подумал, что должно быть, и правда уснул, дорога показалась ему слишком короткой. — Мальчик, да… он уснул в моей машине… он не мой… пока, мам. Это фразы одного предложения? Чимин открыл глаза. Непривычная темнота вокруг. Они не на полицейской парковке, понял он, а у его дома. — Тебя сюда заселили? — Да… ам… я думал, мы поедем в участок, мне нужно доделать… — Иди домой, — перебил его Юнги. — Вы весь день приказываете мне так, словно я собака. Немедленно прекратите, — Чимин заёрзал, усаживаясь прямо. — А ты весь день выдрючиваешься. Иди домой, Лапонька, снимай рубашечку, надевай колпачок и ложись спать. Твой рабочий день закончился. Долгий взгляд, прямой и грозный, дал Чимину понять, что не стоит пререкаться. Он сжал губы и, рассерженно выдохнув, щёлкнул кнопкой, отстёгивая ремень безопасности. — Пак Чимин, — позвал Юнги, касаясь его руки, но тут же отдёрнул ладонь. — За то, что я сказал тебе, ну там… про брючки и мамочку… прости. Я не знал. — Ничего. В контексте вашей грубости было не обидно. — Мин тихо хмыкнул в ответ, и Чимин заметил, что его хмурое лицо на самом деле не просто уставшее, а по-настоящему изможденное. — Спасибо, что подвезли. Хотелось добавить: «Даже если это было лишь для того, чтобы просто отделаться», но он удержался. Мин Юнги рассердил его, но к своему стыду Чимин заметил, что сделал всё именно так, как тот сказал. Разделся и, не ужиная и не умываясь, лёг в кровать. Тело ломило, голова гудела. На самом деле, он тоже очень устал. День выдался ужасным. Он закрыл глаза и представил, что вернулся в Сеул и лежит на своей старой скрипучей кровати в комнате служебного общежития, из окна которого видно лишь стену соседней многоэтажки. У кровати стоял сборный пластиковый комод, первый и последние ящики у него совсем развалились. На нем лампа, в которую он вставлял дешёвые соляные батарейки, из-за чего она всегда гасла в самый неподходящий момент. На мгновение он заволновался: поливает ли кто его хлорофитум? Но потом вспомнил, что тот засох ещё пару лет назад. Чимин печально вздохнул в тишине и попытался представить что-то другое, что угодно, лишь бы не возвращать мысли к Сент-Стилиану. Сеульский отдел убийств, свой рабочий закуток, начальника, который так и не запомнил, как его зовут. Девушка диспетчер, с которой он время от времени встречался, несколько дружелюбных коллег. Никто из них, наверное, даже не заметил, что его нет. 19 сентября, 2023. ЕЖЕНЕДЕЛЬНИК ДАЛЬСО №35 (33768) 18 сентября 2023Дважды спасённые
Зоозащитница дважды спасла жизни бездомным псам. Стая собак, обосновавшихся в районе городского рынка, пугала горожан и их маленьких детей. После многочисленных жалоб, так и оставшихся без ответа, мужчины, взявшись за ружья, решили самовольно устроить отстрел расплодившихся дворняг. Услышав шум первого выстрела, тридцатидвухлетняя зоозащитница Пэк Хечжу выскочила на улицу и встала на защиту своих четвероногих друзей в прямом смысле слова грудью. Мужчинам пришлось сложить оружие во избежание несчастного случая. Однако случившееся подверглось огласке, и городская администрация приняла решение организовать отлов бездомных собак. Тогда Пэк Хечжу спрятала всю лохматую семью в своей квартире. «Я подкармливаю их уже много лет, некоторых из них я знала еще щенятами. Они не сделали ничего плохого людям, а вот люди им — да. Все они — плод человеческой жестокости. Люди должны сожалеть об этом, а они собираются отправить несчастных созданий на живодерню. Брошенные, измученные, заморенные голодом бедняжки. О них больше некому позаботиться, кроме меня. И они добры ко всем, кто добр к ним», — прокомментировала свой поступок Пэк Хечжу. Утро было холодное, плотное и серое, будто уже начиналась зима, хотя стоял ещё только сентябрь. Холод успел пробрать Чимина до костей за несчастные десять минут, которые он стоял у входа в центральный госпиталь Дальсо и высматривал на парковке машину Мина. Никто его не звал и не извещал, он сам позвонил в морг и теперь чувствовал себя нерадивым студентом, караулившим за углом преподавателя, чтобы вымолить пересдачу. Мин Юнги припарковался у главного входа и, конечно же, сразу его заметил. И хоть вчера они расстались не так уж плохо, тот, завидев его, сделался ужасно хмурым. — Доброе утро, детектив Мин, — он протянул ему свою руку, и Юнги не слишком охотно её пожал. — Я приехал немного раньше. — Ты приставучий, как говно собаки. — Я тоже рад вас видеть. Чимин закусил губу и слегка приподнял подбородок, выражая своё упрямство. А Юнги мысленно отметил, что он снова выглядит как маменькин сынок, принаряженный для первого причастия. — Чего приперся? — вздохнул Мин. — Я должен взглянуть на её тело. — Должен… — протянул Юнги. — Вчера должен, сегодня должен… Так не годится. Догадываешься, почему? — Я хочу увидеть её вместе с вами, — быстро исправился Чимин, щеки защипало, то ли от холода, то ли от негодования и стыда одновременно. Юнги помедлил и неохотно кивнул на дверь. Они вошли в вестибюль. Он протянул ему отчёт с места преступления и дал несколько минут на то, чтобы ознакомиться с ним. — Тело пытались сжечь, но почему не довели дело до конца? — спросил он, не отрывая взгляда от бумаг. — Это не способ избавления от трупа, убийца уничтожал возможные улики. Юнги подал знак рукой следовать за ним. Они спустились на цокольный этаж. Чимин поймал себя на мысли, что это приятно — идти бок о бок с мужчиной, чьи глаза на том же уровне, что и его. Они были одного роста, ему не приходилось задирать голову и смотреть на него снизу вверх, а шаг его не был ни длиннее, ни короче. У входа в секционную Юнги остановился и внимательно взглянул ему в лицо. Чимину показалось, что он хочет что-то ему сказать, но вместо этого тот достал из кармана маленькую баночку и пальцем взял из неё немного содержимого. — Нет, не надо… я в порядке… — скривился Чимин, ощутив запах камфоры. Он было пошатнулся в сторону, но Юнги не дал ему отпрянуть, он взял его за подбородок и провёл пальцем по ноздрям. Немного грубо и пренебрежительно. Однако взгляд его был всё такой же внимательный, а рука задержалась на подбородке на секунду дольше, чем требовалось, Чимин даже успел подумать о том, какая она горячая. Хотя, быть может, это он просто слишком замёрз. — Только попробуй упасть. Я не буду тебя ловить. Имей в виду, разобьешь башку о кафель — это только твои проблемы, — сказал Мин и, снова взяв небольшое количество камфоры, отработанным движением смазал ноздри себе. Действие, направленное на то, чтобы предотвратить проникновение в нос неприятного запаха. И, несмотря на то, что Юнги продолжал отождествлять его с тупым младенцем, этот проверенный временем ритуал заставил Чимина перестать хмуриться. Он почувствовал себя приобщенным к особой касте. К касте детективов из отдела убийств. В секционной их уже ждали судмедэксперт и криминалист. На прозекторском столе лежало прикрытое белой простынкой тело Сон Дахи. Чимин опустил взгляд себе под ноги. Пол был выстлан серым кафелем, цемент между плитками почернел, впитав в себя грязь и ещё кое-что похуже. — Подойди ближе, — едва слышно шепнул Юнги. Он стоял позади него, так близко, что соприкасался плечом с его лопаткой. Чимина это злило. Ведь он и так не собирался отступать. — Что с ней? — спросил Пак и тут же мысленно дал себе пощёчину за неверно сформулированный вопрос. Чон Хосок поднял на него взгляд. — Она мертва, — ответил он самым серьёзным тоном. — О, вы с ним, видимо, друзья? — сказал Чимин, кивая головой на Мина, и вновь дал себе в мыслях пощёчину за неуместное ехидство. Но непроницаемое выражение лица криминалиста вдруг смягчилось, он улыбнулся. — Так и есть, Лапонька, — повёл бровью Чон Хосок. Ну отлично… Чимину захотелось топнуть со всей силы по ноге рядом стоящему Юнги, но он снова молча сглотнул своё унижение. Потому что не время и не место. Но однажды, твёрдо решил он, настанет момент, когда он покажет ему треклятую «Лапоньку». Доктор Кан стянул с тела простынь. Чимин дёрнулся, и Юнги дрогнул вместе с ним, инстинктивно протягивая руку ему за спину. К счастью, тот лишь подступил ближе, заглядывая жертве в лицо. Тихий тягостный вздох. Румянец на его щеках вмиг поблек. Он склонил печально голову набок. Я буду тихим… — вспомнил вдруг Юнги и почувствовал, как по коже пробежали мурашки. Он не знал, что означают его слова, но зато понимал, что означает тот ужас, появившийся тогда в глазах Чимина. Юнги тоже приходилось переживать что-то по-настоящему плохое. Темноту, например. В тот день много лет назад, когда они с мамой смотрели на тёмное дно старого колодца. Он помнил его до последней детали: без ограждения, просто разинула свою пасть чёрная дыра. Камни, выстилающие его стены, потрескались и начали откалываться от времени, ветра и дождей. И вся дыра эта была наполнена мраком, густым и плотным, впитавшим в себя все виды мглы, какие только есть в мире. Стояла глубокая ночь, безлунная и сырая. Он не мог дышать, и руки его были чёрными от грязи. С тех пор прошло много лет. Это был несчастный случай. С мальчиками вообще очень часто приключаются несчастные случаи. — По результатам исследования останков, — заговорил доктор Кан, — травм, способных привести к летальному исходу, мной не выявлено, но здесь я согласен с моим коллегой, это вовсе не означает, что их не было. Из всей совокупности имеющихся не слишком специфичных признаков, опять же могу только предположить, что причиной смерти является асфиксия. Юнги склонился и с мрачным интересом посмотрел на изуродованный труп. Он не так уж много знал о смерти: только то, что она очень часто приходит нежданно и порой слишком рано. Зато знал, какой она может быть глупой. А ещё жестокой. Его первое дело — пятилетний мальчик, утопленный собственной матерью. После увиденного Юнги ещё долго преследовали кошмары — его маленькое бледное личико и застывшие в страхе глаза. За этим делом последовали другие дела, они заставили его привыкнуть к жутким картинам: кровь, застывшие лица, фото истерзанных тел. Десять лет службы в отделе убийств притупили его чувствительность. — Если жертва и оказывала сопротивление, мы об этом не узнаем, тело частично обожжено, в том числе пальцы рук. Изъять подногтевое содержимое невозможно. Тот, кто это сделал, позаботился об уничтожении улик. В качестве горючего средства он использовал дизельное топливо, — продолжил Чон Хосок. — Дата смерти — пятое сентября. Алкоголь и какие-либо другие наркотические вещества в теле жертвы не выявлены. Уровень железа в пробах грунта предельно низкий и соответствует нормальному уровню данного вида почвы. — А процесс горения свежего трупа и разложившегося отличается? — спросил Чимин. — Да. Карбогенизация трупа может существенно модифицироваться при изменении условий горения и материала горения, — кивнул ему криминалист. — Возможно определить, когда именно произошло обгорание трупа? То есть убийца сделал это сразу, или он какое-то время медлил? — В момент воспламенения температура кожи и подлежащих мягких тканей быстро возрастает, это приводит к коагуляции белковых структур, а затем к их быстрому распаду и аморфизации тканей. Происходит интенсивное высокотемпературное разложение органических веществ, в процессе которого образуются летучие продукты и угольный остаток на поверхности тела. Но биологические ткани — это сложные композитные вещества с различной термической устойчивостью компонентов, поэтому их термическое разложение происходит не только с поверхности, но и по глубине прогретых слоев твердой фазы. Из тканей испаряется вода и другие продукты пиролиза, например, азот и двуокись углерода. Нужно провести сравнительный анализ, учитывая данную закономерность и все влияющие на процесс условия, чтобы дать ответ на твой вопрос. На это потребуется время. — Чон Хосок поджал губы, смотря на тело, а затем на своего коллегу судмедэксперта. — Но если без протокола… полагаясь исключительно на биохимический анализ тканей и интуицию, скажу, что, скорее всего, убийца решил сжечь тело через дня два-три. Юнги кивнул доктору Кану, и тот вновь накрыл тело простыней. Чимин отступил на полшага назад, но выражение его лица всё ещё оставалось озабоченным. В смятении он взглянул на мужчин. Очевидно, его мучил некий вопрос, но он не мог решиться задать его, боясь показаться глупым. — А вы можете как-то узнать… — несмело начал он. — Сколько дней тело пролежало именно на том месте? По сломанным и отросшим травяным побегам, например? Доктор Кан переглянулся с Чон Хосоком и облегченно выдохнул, вопрос к нему не относился. — Я не Господь Бог, сынок, — ответил он. — Я изучаю мертвое, а не живое. — Нам нужен ботаник, — поддержал его Чон Хосок, согласно кивнув. Пак Чимин заметил на себе взгляд Юнги, неожиданно тёплый и даже довольный, но не успел он подумать о том, что наконец-то не облажался, как тот бросил в него без предупреждения ключами и пренебрежительно произнёс: — Возьми мне кофе и иди в машину, только ничего не трогай, я сейчас приду. Чимин сжал в кулак ключи и опустил голову, скрывая обиду, тотчас же вспыхнувшую в его глазах. Он поклонился Чон Хосоку и доктору Кану и вышел за дверь, делая медленный выдох. Ему уже приходилось прислуживать начальству. Каждый, прежде чем занять достойное место, проходит школу в низших чинах. Но Мин Юнги не был его начальником. И даже если он себя таковым возомнил, ему стоило бы помнить одно правило: подчинённый, которому отдают приказы всегда стоит за спиной, не стоит обращаться с ним дурно. Чимин приложил холодные ладони к щекам, пытаясь остудить вскипевший в нём гнев. — Я тебе не лакей, — прошипел он сквозь зубы, решительно проходя мимо кофейного аппарата.***
Старший инспектор, как и ожидалось, объявил о созыве специальной следственной группы. Совещание было назначено на девять утра, но приехав в 9:15 из морга, Юнги, к удивлению Чимина не последовал в совещательную за ним. Он растворился где-то в отделе и появился в совещательной, держа в руке бумажный стаканчик с кофе, лишь к 9:40. — Ты где был? — раздраженно спросил детектив Хван. — Трахал твою жену. Пришлось взять с собой пакет — на случай, если захочется блевануть. Парни сдавленно засмеялись, и детектив Хван скривился, изображая злую усмешку. — Пошёл нахер, Мин. — Так… — вздохнул Ким Намджун, прерывая перепалку. — Давайте всё же начнём. И… — он прочистил горло. — Как вы все уже знаете, у нас новый сотрудник — Пак Чимин, нужно ввести его в курс дела. Все полицейские, кроме Юнги, развалившегося по левую руку от него, разом обернулись. Чимин, всё это время остававшийся тихим наблюдателем, приветственно кивнул. — А, спящая красавица… — протянул один из парней. — Что? — не понял Пак. — Ну, она тоже вырубалась в самый неподходящий момент, — по кабинету прокатилась новая волна смешков. — Это новый метод расследования, — продолжил полицейский за соседним столом. — Называется: «Сеульский ступор». Чимин, пристыжаемый коллегами за свою вчерашнюю слабость, мгновенно зарделся, но выдавил из себя улыбку, чтобы показать, что его это будто бы не задело. К счастью, старший инспектор, заговорив, прервал неуместное подтрунивание. — Прежде чем мы перейдём к делу, Чимин, — он указал рукой на полицейского, с которым ему уже довелось познакомиться, но кроме его имени он больше ничего не знал. — Это сержант Ким Тэхён — он занимается поиском и сбором сведений, необходимых для восстановления полной картины случившегося и проведения сравнительного анализа с другими подобными происшествиями. Чон Чонгук, — парень, услышав своё имя, отвлёкся от планшета, и обернулся, показав Чимину открытую ладонь, — наш эксперт в информационной области. И доктор Ким Сокджин — единственный привлечённый к расследованию гражданский специалист, наш профайлер, — старший инспектор указал рукой на статного мужчину в очках, всё это время молчаливо стоящего у детективной доски. — С детективом Мин Юнги и нашим криминалистом Чон Хосоком ты уже знаком. Шутники оказались обычными техниками. Роль детектива Хвана осталась Чимину неясна. Он не входил в спецгруппу, но присутствовал на совещании, очевидно, чтобы быть в курсе всего и суметь в случае чего заменить его. Он взглянул на багровое лицо старого копа и вдруг испытал острое чувство неприязни, хотя тот ничем ещё его не заслужил. Чимин перевёл взгляд на Мина, тот сидел, откинувшись на спинку стула, глаза его были закрыты, руки расслабленно лежали на животе. Можно было бы подумать, он пребывает в ленивой дрёме, если бы не серый цвет его лица и слишком жесткое дыхание. Ким Намджун запустил проектор, принимаясь освещать материалы дела. Веки Юнги даже не дрогнули. Он не удостоил своим вниманием ни старшего инспектора, ни его вступительную речь. И по ходу доклада, Чимин понял, почему. Инспектор был связующим звеном, но фактически группой управлял не он. Расследование вели основываясь на интуиции Мин Юнги, именно он раздавал приказы. Ким Намджун был скорее политиком, чем полицейским. Он распределял финансы и управлял ресурсами, согласовывал действия полиции с вышестоящими органами власти, связывался с общественностью и журналистами, рассказывая об успехах следствия. Как только инспектор закончил, Юнги сделал едва уловимый жест рукой и все члены следственной группы вмиг притихли. Чимин едва заметно кивнул сам себе, подмечая про себя, что оказался прав. Детектив Мин руководил ими. Чимин понял, как крупно облажался в первый же день, выпячивая факт их с Мином служебного неравенства, это было ужасно глупо и столь же опрометчиво. — Чонгук, кроме интересовавших нас соцсетей, что ещё у неё было в браузере? — Ой, да полно всего. Онлайн-концерты, фан-клуб Дамиано Давида, девчачьи чаты… Чон Чонгук был молодым парнем. Он сидел, поджав под себя ногу, и выглядел как встрепенувшийся цыплёнок. Похоже, их дело нравилось ему куда больше, чем поиски детской порнографии и нелегальных доходов, которыми обычно занимаются компьютерщики в полиции. — Проверь сообщения на форумах за последние несколько недель до ее исчезновения. Подростки часто пишут о своих драмах в сети. — Хочешь, чтобы мои клетки мозга покончили с собой? Я могу восстановить все адреса, а парни из отдела проверят их… — Никаких парней из отдела. Лично ты займёшься этим, — твёрдо сказал Мин, Чонгук вздохнул, но не стал препираться. — Всё, что касается школьных предметов и заданий можно быстро, просто убедись, что там не случалось никаких ссор. Меня интересуют форумы для девочек, чаты, интернет дневники и всё в этом роде. Девчонки любят болтать о всяком таком… — Юнги покрутил рукой в воздухе, намекая на интимность тем. — И делают это не только в жизни. — Проклятье… — застонал Чонгук. — Женские форумы — это настоящий Армагеддон. Они там рассказывают про своих младенцев и выясняют можно ли забеременеть от минета. — Про говно младенцев можешь не читать. — Ееес! — прошептал Чонгук, хватая воздух в кулак. — А вот с минетами повнимательнее, если у неё действительно был парень, наверняка она что-то гуглила, — быстро осадил его Мин. — Тэхён, все похожие дела мне на стол. И проверь, есть ли что по Сент-Стилиану. Джин, все материалы дела в твоём распоряжении, если есть необходимость, Джун даст тебе парней для «экскурсии» и все разрешения. Мне нужен твой отчёт, чем быстрее, тем лучше. Хван, бери пакеты, езжай домой. — Пошёл в жопу, — моментально огрызнулся в ответ детектив Хван. — Коллег в жопу можно только начальству, так что обратись с этим к Джуну, — повёл бровью Мин и, поставив перед Чимином недопитый стакан с кофе, вышел из кабинета. — Кажется, вы пока… не очень сработались… — сказал Ким Намджун, взглянув на него сочувственно. Преуменьшение века. — Он невыносим, — выдал Чимин, хотя совсем не собирался жаловаться. — То есть, мы всё ещё пытаемся найти общий язык… — Расслабься, малыш, Мин мудак, все это знают, — хмыкнул детектив Хван. — Но он — Мин. Поэтому ему можно уходить в запой на год и посылать все правила к чёрту. Он здесь только потому, что однажды его отец пропал без вести, и с четырнадцати лет его мучает сыновий долг отыскать его. Вот только всё впустую, жизнь свою похерил зазря. А теперь жрёт горстями таблетки и запивает их водкой. Как у него ещё сердце не встало, черт его знает. Так что, не бери в голову его блажь, он не в себе, — не без удовольствия выдал коллегу Хван и, хлопнув Чимина по плечу, тоже вышел. В совещательной повисла неловкая тишина. Чимин почувствовал себя так, словно сделал гадость за спиной друга, пусть Мин Юнги и не был ему другом. Он нагнал его в коридоре, тот заметил его рядом, но не сбавил шага. — Вы не дали мне задание, — произнёс Чимин, решив окончательно отринуть в сторону свою гордость. Юнги остановился. — У меня нет для тебя задания, — ответил он, тягостно вздохнув. — Займись другими делами. Чимин посмотрел на него как ребёнок, рисунок которого он только что скомкал и выбросил в мусорку. Юнги даже почувствовал себя неловко, рука непроизвольно дрогнула, желая заправить прядь волос, как-то неправильно спавшую парню на лоб, но вовремя остановилась. Чимин был красивым. Лицо светлое, открытое, аккуратный нос, полные губы, изящный подбородок и глаза прекрасны: темно-карие, блестящие, взгляд прямой, упрямый и умный. Он румянится, когда смущен, и мило так хмурит мягкие брови. Девочкам такие нравятся. Девочкам такие нравятся. — Ладно, — тихо сказал Пак, совсем поникая. — Нет, стой. Я передумал. Поедешь со мной. — Куда? — Поговоришь с подружками Сон Дахи про сплетни, парней и всё такое. — Я? — удивился Чимин. — Ты. — Юнги уверенно зашагал по коридору. — Я их уже расспрашивал. — Он поморщил нос, дав понять, что вышло не очень. — Есть что-то, о чём нельзя говорить? — Мне нужно, чтобы ты узнал про их круг общения, чем они вообще занимались, — он сел в машину, но не торопился заводить двигатель. — Так что не выбалтывай никаких подробностей, нам это ни к чему. — Понял. Дыхание Юнги совсем потяжелело. Он потёр бледное лицо ладонью и, взявшись за руль, на мгновение прикрыл глаза, склоняя голову. — Что-то случилось, детектив Мин? — спросил Пак. — Вам плохо? — Мм… — неразборчиво протянул на выдохе Юнги, но Чимину показалось это было похоже на «да». — Видели себя в зеркало? — быть может, оттого, что в глубине души Чимин всё ещё злился, фраза его прозвучала совсем не как вопрос. Юнги резко поднял голову, бросая на него прямой взгляд. — Ох ты ж… Молодец, но пока не очень. — О нет, я… — Чимин с виноватым видом затряс головой. — Я хотел сказать, вы плохо выглядите. — Уже лучше. Так. — Проклятье… — Не останавливайся, Пак Чимин, продолжай. Чимин шумно выдохнул, отворачиваясь к окну, и снова вернул взгляд к Мину. — Прозвучало странно, но я лишь имел в виду, что вы выглядите болезненно. Вы очень бледный и трудно дышите. Вас тошнит? — Хочешь сказать, я выгляжу так, что хочется блевать? — Да… Что?! Нет! Да чтоб тебя! Ты запутал меня! — Вот мы уже и на «ты». Чимин закатил глаза, снова шумно вздыхая. — Я не имел в виду ничего плохого, — сказал он, качнув головой. Юнги выудил пустую бутылку от минералки откуда-то из-под сиденья и, недовольно цокнув языком, завёл двигатель. Челленджер зарычал, его грубый звук казался столь же неприличным, как ругательства его хозяина. — Я в порядке, просто не лезь ко мне, — всё же ответил Юнги и посмотрел внимательно на дорогу, готовясь выехать с парковки. — Я и не лез, просто проявил дружелюбие. Людям свойственно беспокоиться друг за друга, испытывать сочувствие и понимание, если вы… ты не знал. В тебе есть хоть что-то кроме грубости? Хоть немного человечности? Или любви? Ты уважаешь хоть кого-нибудь в этой жизни? Чимин почувствовал, что снова завёлся и сделал медленный вдох, это не помогло, но он сумел заставить себя замолчать. Юнги неожиданно рассмеялся, смех у него был тихий и сиплый. — А в тебе, значит, есть и доброта, и человечность, и любовь? — спросил он, его нахальная полуулыбочка ужасно раздражала. — Есть. — Какая жалость. Чимин отвернулся. Юнги любой разговор сводил к насмешкам, и это ужасно злило. Он подумал, что тому, видимо, нравится, когда он злится, и поэтому решил до конца поездки молчать.***
— Прошу, детективы, — учительница открыла дверь пустого класса и первой прошла внутрь. — Я сейчас приведу девочек. — Нам хотелось бы поговорить с ними по отдельности, — сказал Юнги, присаживаясь за первую парту. — Как вам будет угодно, — она отвела глаза, не выдержав его прямого взгляда. — Госпожа Ким, директор сообщил нам, что вы, как классный руководитель, согласитесь стать представителем своих учениц при нашей беседе. — Разумеется, — женщина натянуто улыбнулась и вышла из класса. Чимин прошёлся по периметру кабинета, взял один из стульев и поставил его напротив первой парты. — Первой будет Юн Минсан. Говорить будешь ты, но если я сделаю так, — Мин несколько раз щёлкнул ручкой, — ты сразу замолкаешь, понял? — Да. Есть что-то, что мне стоит о ней знать? — Тупая, но знает, когда нужно заткнуться. Чуть что, сразу: «Без комментариев», оно и понятно — папаша адвокат. Так что, не дави на неё. — Понял, — прошептал Чимин, замечая в дверях учительницу. Женщина позвала в кабинет Юн Минсан и села за парту справа от них, сложив руки перед собой как прилежная школьница. Юн Минсан напоминала собой маленькую кошечку. Острый носик, веснушки, медовые волосы, собранные в длинный пушистый хвост, невысокая, но стройная. Волосы крашенные, веснушки нарисованные — так уж завелось в последнее время, что в моде ненатуральная натуральность. Она села на стул напротив Чимина и элегантно положила ногу на ногу. — Здравствуй, Минсан. Меня зовут Пак Чимин, это мой коллега детектив Мин Юнги, — произнёс мягко Чимин. Минсан бросила на Юнги злобный взгляд. — Добрый день, — ответила она. — Ответишь на несколько наших вопросов? — Чимин улыбнулся, девушка кивнула и улыбнулась ему в ответ. Юнги заметил, как она слегка подалась вперёд, поправляя воротничок школьной блузки, и взгляд её стал томным. Чимин выпрямился, уставившись девушке в лицо, он боялся опустить взгляд на её большую грудь, поэтому сидел, странно застывший и моргал как болван. Мин прикусил губу, сдерживая рвущийся из него смешок. — Вы были хорошими подругами с Сон Дахи? — спросил Пак. — Да, — кивнула Минсан, слегка разочарованная его реакцией. — Вы часто проводили время вместе? — Часто, да. Чимин заёрзал, пододвигаясь чуть ближе к девушке, и тоже слегка склонился. Она обожала внимание, он об этом догадался. — У тебя есть парень? — голос его прозвучал на тон тише, и Минсан это определённо понравилось. — Есть. — Вы давно вместе? — Да. Два месяца. — О… ого… — понимающе протянул Чимин, и Юнги вновь пришлось закусить губу. — И как вы обычно проводите время? Он приглашает тебя на свидания или вы зависаете где-то с друзьями? Чимин попал в точку. Минсан не упустила возможности похвастаться своей популярностью и выболтала всё: какие парни с ними общались, где они бывали и чем занимались. О ночных посиделках, свиданиях и, конечно, о любви, такой страстной и вечной, какая может быть только у подростков. Юнги мечтал о таком. В юности. Но у него никогда такого не было. Даже в пятнадцать, когда его мозгами правил пубертат, он избегал девчонок. Позже он понял, что его привлекают мальчики, но и их он избегал. Боялся, что если позволит себе хоть одно «недружеское» прикосновение, то поутру его найдут размазанным по асфальту. К несчастью, прецедент имелся. Поэтому о любви он только мечтал, и до сих пор ещё помнил сладость этих грёз. Став взрослым мужчиной, он нашёл своего человека, но было уже поздно. Возможность ощутить это чувство, нежное и трепетное, захватывающее целиком и полностью до последнего атома, оказалась безвозвратно упущенной. Потому что чем взрослее становится человек, тем больше он думает и меньше чувствует. Реальность нещадно бьёт по башке, а вселенная превращается в крохотный мирок, спрятанный где-то глубоко внутри. — А Сон Дахи с кем-то встречалась? Минсан закатила глаза. — Шутите? — Я уже говорила ему, — снова злобный взгляд в сторону Юнги. — Не было у неё никого. Её это не интересовало. — Почему? — Потому что она была странной. Немного чокнутой, если хотите. — Вот как? — После того, что она устроила на фонтанке, в этом убедились все. — А что она устроила? Чимин заинтересовано склонил голову. Минсан многозначительно вздохнула, посмотрев на него так, как смотрят на старого приятеля, пропустившего за какой-то нелепостью главный слух. И это заставило Юнги подумать, что у Чимина, пожалуй, всё же есть и другой талант, помимо способности выглядеть так, будто он собрался на воскресную мессу. Он хорошо работал со свидетелем. То, как он подавался вперёд, то, каким тоном говорил и то, как он кивал головой в ответ с понимающим взглядом — Юнги и сам готов был поверить, что парень действительно принимает каждое слово близко к сердцу. — Мы сидели в парке. Один парень, Чонбин, решил познакомиться с ней поближе, он красавчик, надо заметить, а не какой-то там… В общем он раздавил цикаду. Специально. Взял и прихлопнул её прямо на глазах у Дахи. А она чуть не разрыдалась. Орала на него, мол те живут под землей семнадцать лет, прежде чем появиться на поверхности, поют всего две недели и умирают, и он не смел так поступать. Кажется, любая дикая живность интересовала её больше, чем парни, понимаете? — Ты была плохой подругой, — вдруг вклинился Юнги. — Вам-то откуда знать? — закатила глаза Минсан. — После этого случая ваши отношения как-то изменились? — спросил Пак. — Возможно ты стеснялась её перед другими друзьями или вы стали меньше друг другу доверять? Юнги несколько раз щёлкнул ручкой и, отбросив её в сторону, поднялся. — Нет, ничего не изменилось, — покачала головой Минсан. — Изменилось, — не согласился Мин и присел на угол стола. — Иначе она бы рассказала тебе про своего парня. — Да не было у неё никакого парня! — вскрикнула от негодования Минсан. — Ей даже никто не нравился! — Мы всё равно узнаем, кто он, — Юнги сделал паузу, смотря на девушку тем самым взглядом, под которым чувствуешь себя как на рентгене, и заговорил вкрадчивее. — А может, мы уже знаем, кто он. И если выяснится, что ты с ним как-то связана, у тебя будут большие проблемы. — Не понимаю, о чём вы. — Да ну? Минсан взглянула на Чимина, пытаясь снискать в нём поддержку, но он хранил обещанное молчание. — Дахи нашли мёртвой, тебе известно? — Да. Юнги снова выдержал паузу и достал из папки с документами фото с места преступления, сделанное криминалистами. Минсан отвернулась, прижимая к губам ладошку, и свела мучительно брови. — Теперь вопрос, — Юнги встал и обошёл стол, становясь рядом с Чимином. — Ты убила её? — Нет, — затрясла головой девушка. — Вы с ума сошли?! — Но возможно ты знаешь, кто это сделал. — Нет. Ничего я не знаю. — Тебе нравится чувство опасности? — Мне ничего не угрожает. — И откуда же такая уверенность? — Ниоткуда! Что за глупые вопросы? Девочкам из хороших семей не следовало так разговаривать с полицейскими, но Минсан была настолько раздражена, что забыла об этом. — Почему ты не участвовала в поисках? — Я болела. — Да ну? — Юнги упёрся руками о стол, нависая над девушкой. — Уже выздоровела? — Да, — Минсан опустила голову, теперь уже смотря на них обоих исподлобья. — Значит, чувствуешь себя прекрасно? — Как видите. — Вижу. А ещё вижу, что смерть подруги тебя не так уж и тревожит. — С чего это вы решили?! С того, что я не реву над её фотографией? Я знала её с детства! Мне жаль её, но я здесь и живая. Я живу дальше! — она отпрянула и сложила на груди руки. — Уверен, Дахи тоже хотела жить. — Без комментариев. Учительница недвусмысленно покашляла в кулак. Юнги выпрямился и сел на своё место. — Можешь идти. Минсан с грохотом отодвинула стул и выбежала из кабинета, хлопнув разъяренно дверью. — Госпожа Ким, будьте добры, позовите Ли Миён. Учительница вышла следом за Минсан, и Пак тут же вскочил, впиваясь взглядом в напарника. — Ты бездоказательно обвинил в убийстве шестнадцатилетнюю девочку?! — произнёс он ошарашено. Юнги издал непонятный звук, будто кот, подавившийся шерстью. — Скажи ещё, что поверил, будто ей в самом деле жаль мёртвую подружку, — усмехнулся он в лицо Чимину. — Теперь понятно, зачем ты попросил для девочек представителя. Ты беспокоишься не за них, а за себя. Боишься, что тебя обвинят в давлении? Должно быть, ты и в тот раз довёл их до слёз? — Истина важнее милосердия. — Бывает и наоборот. — Бывает, но не сейчас. — У тебя на всё находится ответ, — сказал Чимин, обреченно качая головой. — Да, Лапонька, мы ведь уже выяснили, что я бессердечный черствяк, ненавидящий людей, так что давай продолжим. Ли Миён. Поумней, чем эта, но очень робкая, краснеет до кончиков ушей стоит только имя её спросить, — он насмешливо подмигнул, снова взяв со стола ручку. — Давай, мягколапка, работай. Чимину ужасно захотелось его передразнить, но он не успел поддаться ребячеству, в кабинет вошла учительница, а следом за ней в дверях показалась Ли Миён. Высокая, немного полноватая, но лишний вес её нисколько не портил, напротив, полнота придавала её лицу какую-то особую миловидность. Плавные линии скул, губы идеальной формы, большие глаза — она производила впечатление человека дружелюбного и доброго и, как и говорилось, была очень застенчива. — Здравствуй, Миён, я детектив Пак Чимин, это мой коллега детектив Мин Юнги, ответишь на несколько наших вопросов? Девочка, молчаливо кивнув, присела на стул. Лицо её неестественно застыло, то ли от страха, то ли от волнения, а может, и от того и от другого сразу. Украдкой она посмотрела на Юнги, тот делал вид, будто что-то пишет в своём блокноте, но Чимину было видно, что он просто закрашивает клеточки. — Скажи, Дахи была твоей лучшей подругой? — Снова кивок. — Можешь немного рассказать о ней? Что, по-твоему, было в ней самое хорошее? Если не считать того первого взгляда, когда девочка посмотрела на него, точно мышка в мышеловке — на кота, она стала спокойней. Чимин выдохнул с облегчением. — Она любила исторические романы, замки и шикарные наряды главных героинь. Ей хотелось стать костюмером и шить винтажные платья. Она занималась музыкой, у неё прекрасно выходило играть на пианино. И ещё ей нравились горы, ну не только горы… а всё, что там есть… Растения, насекомые, даже камни… — Миён тихо вздохнула. — Она была доброй. И искренней. — А плохое? Что бы ты могла сказать о ней плохого? — спросил Чимин. Школьница посмотрела на него долгим взглядом, не решаясь заговорить. — У всех ведь есть недостатки, — расслабленно произнёс Пак и пожал плечами. — Да, — робко улыбнулась Миён. — Дахи не умела молчать и иногда была слишком упрямой. И ещё она обижалась, когда мы с Минсан ходили гулять с другими ребятами, но когда мы звали её с собой, она отказывалась, а если и соглашалась, то сидела в стороне и ни с кем не общалась. — Почему? — Потому что считала парней глупыми, а девчонок… — она осеклась, и щёки её зарумянились. — Легкомысленными? — помог ей Пак. — Да, и… ей не нравилось, когда мы с ними веселились, она говорила, мы становимся такими же… — Миён опустила расстроенно взгляд. — Господи… — она всхлипнула и закрыла лицо руками. — Если бы я только могла знать, что всё так выйдет, я бы проводила с ней больше времени и ни за что бы не оставляла ради других… Чимин протянул школьнице бумажный платок и подождал, когда та утрёт слёзы. — Бывало такое, что другие ребята подшучивали над ней? Миён судорожно вздохнула и кивнула в ответ. — Но это было не со зла, никто не обижал её. — А когда вы были втроём, как и где вы обычно проводили время? — Катались на роликах, ездили на пляж, иногда гуляли или сидели у кого-то дома. — У тебя есть парень? — Есть, — ответила шёпотом Миён и опустила глаза, словно её заставили признаться в каком-то преступлении. — А у Дахи кто-то был? — Нет. Её тоже привлекали парни постарше, и как-то ей нравился наш учитель истории, — сказала она, метнув стыдливый взгляд на классного руководителя. — Но сами понимаете, он и не смотрел в её сторону. Прозвучал звонок, Миён дёрнулась от неожиданности и смущённо вжала голову в плечи. — Детектив Пак, прогуляйтесь до буфета, возьмите ученице воды, — сказал Мин, постучал тихонько ручкой по парте и отложил ее в сторону. — Пока перемена, — добавил он чуть тише и повёл едва заметно бровью. — Хорошо… — полушёпотом ответил Чимин. Понимания, скользнувшего в его взгляде, было для Юнги достаточно, чтобы прервать безмолвный диалог. Он перевёл глаза на ученицу, та с сожалением посмотрела на закрывшуюся за Чимином дверь. — Вы втроём часто катались на роликах и велосипедах, так? — спросил Мин, возвращая к себе её внимание — Да, — всхлипнула Миён, они встретились глазами, и она поёжилась, принимаясь нервно теребить браслет на запястье — тёмные деревянные бусины, между которыми был втиснут металлический крестик, когда-то, когда он был ещё мальчишкой, у него был такой же. Мужская вещица, но на её крупном запястье смотрелась неплохо. — И куда вы ездили? — Катались по городу. — Уезжали далеко от дома? — На речной пляж. — А ещё? — В лес у «драконьей горы». — Ещё дальше? — Сент-Стилиан, — Миён испуганно приоткрыла рот. — Это было давно, несколько лет назад, мы тогда ещё были глупыми детьми, — оправдываясь, она прижала руку к груди, и Юнги заметил, что пальцы её дрожат. — Зачем вы туда ездили? — Просто… мы просто там играли. — Это закрытая территория, там опасно. — Мы об этом не думали. — А о чём вы думали, лазая в заброшенном здании? — О том, что Сент-Стилиан похож на старинный замок. И ещё там была комната с секретами. Мы читали послания, оставленные учениками, что жили раньше в этом приюте и представляли их себе. Мы решили, что все они уже мертвы и сочиняли про них разные истории. — Когда вы были там в последний раз? — Я не помню, несколько лет назад. — И последний вопрос, — Юнги положил на стол фотографию Сон Дахи. — Ты убила её? — Нет, — подпрыгнув на стуле, ответила Санхи, её и так большие глаза стали просто огромными. — Господи Боже, конечно, нет! Юнги поджал губы и, со вздохом достав из кармана визитку, протянул её ученице. — Спасибо, Миён, и… — он чуть подался вперёд, заговорив вкрадчивее, — будь осторожнее.***
Юнги не сразу смог рассмотреть Чимина. Если бы не его костюм, он бы просто слился с толпой вырвавшихся на воздух старшеклассников. Но надо заметить, тот времени даром не терял. Девчонки сгрудились вокруг него как стайка воробьев. — Детектив Пак, — окликнул его Мин, подходя ближе. — Нам пора. Чимин поднялся со скамейки и направился к нему, школьницы, перешёптываясь между собой, захихикали у него за спиной. Их звонкие девчачьи голоса слышались до тех пор, пока они не оказались на стоянке. — Я кое-что узнал… — улыбнулся победно Пак и, облизав от нетерпения губы, открыл пассажирскую дверь. — Они дотрагивались до тебя? — перебив его, строго спросил Мин и захлопнул открытую им дверцу обратно. — Что? — переспросил Чимин, взглянув на него удивленно. — Кто-то из девчонок прикасался к тебе? — раздраженно повторил Мин. — Нет, — покачал головой Пак, и улыбка его померкла. — А ты до них? — Нет. — Никогда больше так не делай, понял?! Ты не представляешь, насколько эти сопливые девки опасны. Одно только слово, что ты коснулся кого-то из них наедине или в отсутствии представителя и будешь уволен по статье. И будь ты хоть семь пядей во лбу, всё, о службе в полиции можешь забыть. — Никто никого не трогал, — Чимин поднял руки, показывая открытые ладони. — Я не дурак. — Не приближаться, — рыкнул злобно Юнги, ткнув его пальцем в грудь. — Не прикасаться, — снова толчок. — Не оставаться наедине! Даже если она сама сядет на тебя, виноват будешь ты, потому что ты мужчина. Ясно тебе? — Ясно, — шумно выдохнув через нос, сказал Пак. — Вот и прекрасно. Что у тебя? Они взглянули друг на друга. Чимин не выдержал и снова улыбнулся. — Ну что? — переспросил Мин, чувствуя, что, глядя на него, тоже против воли смягчается. — У Дахи и правда был парень, — шепнул Пак. Даже шёпот у него был нежный, мягко шуршащий, будто мышка грызёт корочку хлеба. — Боже… — произнёс Юнги, не зная, как и куда отвести от него взгляд, чтобы суметь сохранить серьёзность. — Да, ты это говорил, но теперь мы знаем это точно. — Ага… — Юнги обошёл машину и подал ему знак рукой тоже садиться. — Девчонки из другой компании видели её с ним, — продолжил Чимин, усевшись на пассажирское кресло. — Точнее то, как она целовалась с ним через открытое окошко машины. — Марка машины? — Не запомнили. Белый или светло серый седан. Юнги задумчиво кивнул, но в его взгляде чувствовалось неудовлетворение. — Миён тоже кое-что сказала мне. Они бывали раньше в Сент-Стилиане. Что за комната с секретами? — Комната с секретами? — Они читали послания бывших учеников друг к другу. — А, это… — Чимин потёр глаза и нахмурился, будто на него вдруг навалилась усталость. — Знаешь это место? — На верхнем этаже в конце коридора. Старый кабинет музыки. Там висела большая школьная доска. Её называли «Доска признаний». Это место, где можно было признаться в чём-то, или нацарапать анонимное послание, ну, там, если ненавидишь кого-то или наоборот любишь. — Ясно, вандализм и никакого искусства. — Точно… — поджал губы Чимин. — Ты правда считаешь, что ее мог убить кто-то из девочек? — Зло может принимать форму самых обыденных вещей, и иногда это вводит нас в заблуждение. Не нужно недооценивать тех, кто рядом. — Звучит как профдеформация. — Звучит как жизнь. Юнги попытался понять по лицу Чимина, огорчён ли тот. Пожалуй, да. Вот и ладно, — подумал он. — Лучше сейчас пусть огорчится, чем потом. — Минсан вряд ли бы хватило на то сил. Миён — смелости. И она показалась мне искренней в своих переживаниях. Мин подумал немного, прежде чем позволить той самой кривоватой ухмылке снова появиться на его губах. — Главное правило, Лапонька: все лгут — свидетели, жертвы, преступники. Все. — Но ложь ещё не делает человека убийцей. — Она делает его соучастником. — То есть, это был акт устрашения? Хотел посмотреть на их реакцию? — Страх, гнев, отчаяние… знаешь, на что способны эти чувства? Загнанная в угол собака кусается, Чимин. И неважно, какого она размера и насколько труслива. Дахи была знакома с убийцей, знакома так близко, что доверяла безукоризненно. — Юнги немного подумал и добавил: — Я знал эту девочку, она не была глупышкой и ни за что бы не села в машину к тому, в ком неуверена. — Преступник мог использовать хлороформ или застать её врасплох. Почему ты так уверен, что убийца кто-то из близких? Исходя из статистики, убийства и правда чаще всего совершаются близкими людьми, но… — Потому что иди в жопу. Хватит вспоминать параграфы из учебников. Пораскинь собственными мозгами, сопоставь картинки. Девчонку забрали едва ли не у собственной двери, а никто ничего и не заметил. — По-моему, ты мыслишь слишком шаблонно. У тебя нет ничего, что может позволять швыряться так в людей обвинениями. Доказательств нет, нужно подождать. — Мм… до тех пор, пока хор ангелов самого Господа Бога пропоёт тебе на ухо имя убийцы? А что будем делать до этого, умник? — Юнги свёл брови и надул губы, изображая Чимина. — Ох, может, её убила японская мафия? Не будем спешить, нужно отработать все версии. Чимин сделал глубокий вдох, борясь с желанием откусить ему голову. — Хвост башку поучает, — Юнги недовольно шикнул, взглянув на него раздраженно. — Что-то не нравится? Можешь сваливать прямо сейчас, на поезд и обратно в Сеул подтирать задницы породистым копам. — Нет, я останусь с тобой. Мин опять скривился: — Срань Господня. — Ох, пожалуйста, ты можешь перестать так выражаться? — болезненно морщась, простонал Пак. — Что, слишком для тебя не по-христиански? — Не очень, да. — Подсказать тебе расписание поездов? — Нет, спасибо. Вот и поговорили.***
Футбольное поле. Чимин схватился пальцами за короткие травинки. Пристальный взгляд, полный ненависти, злости и презрения. Он вытянул руку, упираясь в чужую грудь. Шлепок… мир перевернулся. Холодная роса коснулась его щеки. — Будь тихим… Он проснулся. Крик застыл в стенах тёмной комнаты. Дыхание совсем сбилось, пальцы крепко сжимали простыни. Медленно до него дошло — он в своей кровати. Одеяло свалилось на пол. Он забыл закрыть окно, ледяной сквозняк трепал тонкую занавеску. Чимина трясло, но он не мог понять от чего, от холода осенней ночи или от кошмара. Он подался к окну и захлопнул его, заглушая доносившееся издалека лисье тявканье. Поднятое с пола одеяло тоже было пронизано холодом, но быстро вернуло себе тепло, соприкоснувшись с его горячим телом. Ночной кошмар отступил, но в пробуждении не было никакого облегчения.