***
— Кедамоно, ты мне доверяешь? — спросил Стрейд. По его взгляду было ясно, что вопрос был с подвохом. — Конечно. Я доверяю вам целиком и полностью, Стрейд.— уверенно ответил Кедамоно. — Чудно. Раз ты мне доверяешь, то ты окажешь мне небольшую услугу. — Все, что угодно для вас. Стрейд не мог нарадоваться. Пару дней жизни с ним, и у Кедамоно уже Стокгольмский синдром. — Девушка в нашем подвале… Не выжила… Нам нужно избавиться от тела. — Я помогу. Что нужно делать? Расчленить ее? Утопить в озере? Сжечь? Волк сидел на диване. На нем все ещё был ошейник. Шерсть больше вобще не была мягкой, а сам он сидел как солдат. Неподвижно, готовый исполнять все приказы своего хозяина. — Сжечь. Мы отвезем ее в лес и там сожжем. Пепел выкинем в речку. — Хороший план. — Рад, что ты одобряешь. Кедамоно кивнул, и Стрейд ушел в подвал за телом. Как только он спустился по ступенькам, дышать волку стало легче. Если все пойдёт по плану, и он не обломится, то он сбежит от Стрейда в лес. А там видно будет, что произойдёт дальше. Одно из двух: либо Стрейд его поймает и ему сильно не поздоровится, либо ему удастся сбежать и он станет обычным диким волком фиолетового цвета, в шортах и маске. Стрейд проверяет машину, которую недавно починил, и приглашает Кедамоно занять место рядом с водителем. На заднем сиденье лежал огромный мусорный мешок, и зная, что находится в мешке, Кедамоно было страшно оборачиваться. Немец тем временем занял водительское место, и завел машину. — Поехали. И они отправились далеко за город, к лесу, где им и придётся скрывать следы преступления, в которое Стрейд втянул Кедамоно.***
— Давай, Рен. Еще один укол. Рен прижал колени к груди и сидел на кушетке. Масакрик крутил перед его лицом шприцом с малиновой жидкостью внутри. — Обещаю, в этот раз будет не так больно, я доработал сыворотку. Рен вздохнул и убрал руки. Масакрик опять ввел содержимое ему в плечо. Было все так же больно, как и в тот раз, лис чувствовал, что жгучая боль распространяется по телу вместе с кровью, которая течет по его венам. Он опять ойкнул и стал хныкать. Опять это нытьё. Масакрику это не нравилось, но с Реном только наладились отношения и портить их не хотелось. — Ладно, Рен. Тебе еще повезло, что я просто проверяю на тебе лекарство. А ведь я мог начать исследовать твой кожный покров, и узнать, как работает тело зверо-ящера… Масакрик провел рукой по лисьим ушам Рена. Доктор с интересом рассматривал их. Ему было очень интересно, как устроено тело и организм зверо-ящера изнутри, но пока Рен ему более менее доверяет, он проверять не будет. — Кстати, сегодня мы опять будем выносить мусорные мешки. Ушко никогда ничего не могла нормально сделать, надеюсь ты будешь лучше. — Да, хорошо… Рен спрыгнул с кушетки на ноги, и проскулил. Было больно. — Угх… — Будь аккуратнее в следующий раз. Я не хочу, чтобы ты поранил свои хрупкие ножки:) — Да, я постараюсь… Рен нес мешки, пока доктор следовал за ним по пятам. Иногда, когда Рен спотыкался босыми ногами о камни, Масакрик поддерживал его, в любой момент готовый поймать Рена, если тот упадёт. Уже начали виднеться далекие мусорные баки, находящиеся далеко за пределами больницы.***
Ушко легонько похлопали по щеке, и девушка открыла глаза. Перед ней склонился Поппи. Он улыбался во все 32, и смотрел на нее своими голубыми, как небо, глазами. — Приятного утра, Ушко! У меня хорошие новости! :) Девушка почти не соображала, она только проснулась. Нужно волосы привести в порядок, умыться, зубы почистить, одежду погладить, вообще много чего… — И тебе доброе… Девушка присела и огляделась. — А где твой папа и лягушка? — Папа вместе с Фрог ушли на небольшой огород за цирком. Он там мою любимую клубнику выращивает. Неважно. Он там пробудет весь день. Поэтому мы сегодня можем делать что хотим! Поппи был на седьмом небе от счастья, хотя чему тут удивляться. Паренек ведет себя как полный социопат, будто ему не объяснили в детстве, что можно делать, а что нельзя. Наверно Кедамоно, о котором они болтали с Папи пару дней назад, свалил именно из-за такого друга. Хотя Поппи и извинился тогда, за клиническую смерть Ушко и сама она него обиду не держит, Поппи, когда Папи нет рядом, продолжает вести себя как садист. Хорошо, что они живут в пустыне, а не в городе. Ушко могла бы поспорить, что Поппи каждый день ловил бы каких-нибудь бездомных кошек или собак и мучал их, думая, что играет с ними. Ушко было его немного жалко. Тут виноват даже не Поппи, а больше Папи, который так поверхностно относится к воспитанию своего ребёнка. Он хочет как лучше, но… — Эй, Ушко! Давай на батуте прыгать! Эге-гей! Поппи побежал к небольшому цирковому батуту, который судя по всему служил атрибутикой для цирковых номеров, но видимо, когда отца нет рядом, для Поппи он служит игрушкой. Кролик весело прыгал на нем, пока Ушко думала о своем. Она думала о Масакрике. Как же ей его не хватает… Он полный психопат, но успел стать для Ушко членом семьи. — Ушкоооо!!! Ты чего?! Пошли!!! Поппи как ни странно в свои 17 играл сразу две роли: роль социопата, который делает что хочет и не думает головой о последствиях, и роль гиперактивного ребёнка, которому обязательно нужны внимание и друзья. Разве это плохо, что Поппи нужны друзья? Если б не первая роль, то это не было бы плохо. Ушко не могла понять: то ли Поппи и вправду хочется с ней дружить, то ли она для него просто питомец или игрушка. Она грустно вздохнула и пошла на батут к блондину. Даже находясь за 10 метров от него, она видела, как он улыбался. — Ииииии!!! — с тихим писком он сжал ее в объятиях. Девушке пришлось смириться и обнять его в ответ. Держа Ушко за руки, он прыгал на батуте и смеялся. Смех был громкий, искренний. Это умиляло. — Слушай, давай сыграем в догонялки!!! — Ну… Я… — ТЫ ВОДИШЬ! С этими словами Поппи «запятнал» Ушко по плечу. Сделал он это очень сильно, Ушко схватилась за больное плечо. — Поппи! Мне больно. Но блондин с весёлым смехом побежал в глубь пустыни, крича что-то вроде «Не поймаешь!» или «Ха! Улитка!» Ушко едва сдерживает слёзы. Плечо сильно болит, останется синяк, но так, как оставлять Поппи без присмотра нельзя, она постаралась на хромых ногах бежать за ним.