Дети Цветов

Городок это небольшой и благополучный. Существованием своим обязан графу Илли, сосланному в незапамятные времена сюда за вольнодумство. Впервые покинув столицу, граф оказался неприятно разочарован повсеместными грязью и нищетой, и распорядился вымостить улицы камнем, заменить деревянные дома кирпичными, а также отстроить замок не хуже столичного. Придя в ужас, графские счетоводы пытались отговорить нанимателя от необдуманных трат. Не привыкший к возражениям, граф первым делом перевешал мерзавцев и, лишь слегка подостыв, предположил, что гильдии счетоводов не придётся по вкусу столь вольное обращение с принадлежащими ей ресурсами. Попробовав свести дебет с кредитом самостоятельно и фатально не преуспев, Илли осознал, что бухгалтерию вести больше некому. Большинство аристократов, оказавшись в подобной ситуации, бесславно спивались. Не изменил традиции и граф, успев, однако, отправить учиться счетоводству юную супругу, после чего с чистой совестью отправился в запой. Графиня, едва постигнув основы, наиболее проблемным активом не без оснований сочла самого супруга и поспешила взять дела в собственные руки, позаботившись, чтобы алкогольный дурман, окружавший мужа, не развеивался как можно дольше. Ознакомившись с состоянием семейных финансов и подавив искушение последовать примеру графа, она урезала расходы, и стала изыскивать способы увеличения доходов. Официальная версия связывает дальнейший расцвет Тариока с необычайными талантами графини в организации сельского хозяйства. Неофициальная же, не утверждая ничего наверняка, отмечает бурный приток контрабанды из соседней Криккеи, невозможный без высокопоставленного покровительства и внедрения передовых методов делопроизводства в хаотичную до того отрасль. Так или иначе, графиня нашла своё призвание, предоставив мужу инспектировать окрестные кабаки и наводнять округу незаконнорождёнными отпрысками. Её усилиями финансовые потоки, текшие прежде исключительно от графской четы, поменяли направление, образовав вокруг Тариока небольшое завихрение, проливавшееся то тут, то там денежными дождиками. Строительство замка, конечно, не состоялось – для него потребовалось бы настоящее цунами наличных средств – однако приглашённые из Ниххеи с Криккеей мастера обустроили усадьбу, признанную парой столетий позже выдающимся памятником раннеупаднической архитектуры. Понаехавшим специалистам требовалось собственное жильё – так появился бульвар Иноземцев. Позже от него разошлись лучами аллеи Пикинёров, Кирасиров и других войск, присылаемых из столицы на постой упорно не желающему разоряться графству. Медицинский пункт расположился в здании бывшей гауптвахты на улице Кавалеристов. Выразительность барельефов с изображениями телесных наказаний проштрафившихся солдатиков вынудили сестру Глинк разъяснять каждому новому поколению младшеклассников, что розги, шпицрутены и клейма калёного железа остались в прошлом и не имеют к современной медицине отношения. Что же до сходства ланцета для капиллярного забора крови с иглами, загоняемыми под ногти во-он на том панно… Редкие дети не разбегались в этот момент. Встретившись взглядом с застывшим на стене рекрутом, ожидающим экзекуции с самого её детства, Аска ностальгически вздохнула и поднялась на крыльцо. – Добрый день! – провозгласила певуче, отворив дверь. Кабинет, где обыкновенно сидела сестра Глинк, был пуст. Из процедурной доносились приглушённые голоса. – Есть кто? – спросила Аска чуть громче. С улицы за ней просочился Токи. Насупившись, стал рядом. Из прохода показалась недовольная медсестра. – Бред какой-то, – сообщила вошедшим. – Здравствуйте! – улыбнулась в ответ Аска, – Мы за ингалятором. Давай рецепт, Токи. Токи сунул телефон с чёрно-белыми квадратами кода. Сестра Глинк раздула ноздри, шумно выдохнула. Пискнул сканер. – Держите, – сунула коробочку. – Что-то случилось? – невинно поинтересовалась Аска, передавая упаковку брату. Лицо того исказилось, выразив возмущение совершенно лишним вопросом, и тут же вернулось к обычному хмурому выражению. Медсестра повела головой. – Стоило отойти на минуту, прорвался мужик не из местных. Напугал Лину, она от капельницы отказывается. Прямо хоть в полицию звони. Токи выглянул из-за спины Аски. – Босой? – уточнил озабоченно, – Ботинки за спиной? – Вы его видели? – медсестра прищурилась, – Ещё что-то натворил? Взялась за телефон: – Попрошу сержанта разобраться. Из процедурной показалась Лина, совсем не выглядевшая напуганной. – Всё хорошо, – сказала она, – Не надо никому звонить. – Здравствуйте, – выкрикнула Аска (ещё до выхода на покой учительница не отличалась хорошим слухом). Лина поморщилась. – Не кричи, девочка. Сестра Глинк, нахмурившись, подвинула той стул. – Голова не кружится? Сядьте, давление померяю. Лина покачала головой: – Медицинская помощь мне больше не нужна. – Видите? – всплеснула руками медсестра. – Простите, – снова выглянул из-за спины сестры Токи, – А что, собственно, случилось? Вид у него был задумчиво-напряжённый, как на викторине, где нужно успеть ударить по кнопке, едва поймёшь, что знаешь ответ. – Я открыла глаза, – медленно сказала Лина, словно вспоминая, что-то очень давнее, происшедшее в прошлой жизни, – И увидела розу. Её держал человек. В костюме. Он спросил, хочу ли стать здоровой. Я сказала «да…» Она замолкла. – А потом? – деликатно подтолкнул к продолжению Токи. – Я стала счастлива, – Лина неуверенно улыбнулась, – Ничего не болит. И, сказать по правде, никогда не чувствовала себя лучше. Аска подумала, что та действительно не выглядит нездоровой, более того – кажется куда моложе своих восьмидесяти с чем-то лет. Щёки, прежде бледные, зарумянились, губы порозовели, и даже, кажется, морщины, густо покрывавшие прежде лицо, делались мельче и реже. – До свидания! – высунулся из-за её спины Токи, и ухватив сестру за рукав, потащил на улицу. Спустившись по ступеням, Аска обернулась, подняв в прощальном жесте руку, и увидела через стеклянную дверь, как старая Лина, опустив руки на стол, вздымает ноги к потолку, замирает на мгновение вниз головой и плавно возвращается обратно. «Не, ну ты видел?», – собиралась восхититься Аска, но брат её опередил. – Нам кранты, – сказал Токи очень спокойно. Не отпуская рукава, он тащил сестру прочь – в сторону дома. – Что-что? – Странного вида путник приходит в одинокий городок, – произнёс брат, размеренно дыша, – После его прибытия начинают происходить вещи загадочные и необъяснимые. – И? Скрыть скепсис, кажется, не получилось: шутки Токи часто понятны были ему одному. – Какая анима так начинается? Брат оставался невозмутим, как, впрочем, во время лучших из своих розыгрышей. – Да много их, – решила подыграть Аска, – «Неупокоенные». «Дистопия». «Не та». – А чем они заканчиваются? – Ну… – Тем, что все умерли, – кивнул Токи, – Кроме, разве что, главной героини. – Но… – Я бы предложил бежать, но думаю, что уже поздно. – Мне кажется, ты слегка перегибаешь, – осторожно заметила Аска. Токи покачал головой. – Видел эту историю много раз. Никогда не кончается хорошо. – Кто по-твоему… – Пришельцы, – пожал он плечами, – Вампиры. Культисты. Падшие ангелы. Восставшие демоны. Разница, в общем, небольшая. Брат поднял голову к небу. – Господи, – произнёс проникновенно, – Когда я говорил, что хочу жить в аниме, то имел в виду какой-нибудь милый гаремник, а не вот это всё. – Извини, – повернулся к сестре, – Минута слабости. – Гаремник? – нахмурилась та, – Серьёзно? – Мне четырнадцать, – напомнил Токи поспешно, – имею право на ошибку… – С каждым днём всё меньше. – На самом деле, – поправился брат, – мой любимый жанр, когда девочки пьют чай с тортиком. Но время чаепитий, похоже, прошло. – Она же поправилась. Разве это плохо? – Плохо, – вздохнул Токи, – наступает немного позже. А в начале кто-то обязательно спрашивает: «Она же поправилась. Что в этом такого?» Своего рода извращённая логика в этом действительно была. – Ладно, – выпятила губу Аска, – А есть что-нибудь, что в рамках такой истории можно предпринять? – Свалить, – ответил Токи убеждённо, – Желательно, до того, как она началась. Ты ведь ещё не отпустила «ухмылку»? – Нет, – Аска с беспокойством подумала, что брат, кажется, дурака всё-таки не валяет. – Тебе не кажется, что принимать решения, опираясь на вымышленные сюжеты, немного недальновидно? – сделала она ещё один заход. Токи помолчал, подбирая слова. – Я никогда не видел, чтобы больная раком старушка делала стойку на руках после того, как таинственный незнакомец подарил ей розу. А ты? Аска поморщилась. – Мы вошли в неведомые воды, – продолжил Токи, – Люди не рассказывают таких историй. Значит, она происходит впервые сейчас, либо те, кто стали свидетелями чему-то подобному, уже не могут ничего рассказать. – Смотри, – он кивнул на витрину пекарни. На грифельной доске перед входом красовалась надпись «Всё бесплатно». – Ого! – Аска заглянула в витрину, – С чего бы это? За стеклом с гирляндой рогаликов было пусто – никто не стоял за прилавком, только высился одиноко старинный кассовый аппарат. Булочки, пышки и даже миндальные коржики, обычно не долёживавшие до полудня, лежали в корзинах нетронуты. – Вот и я думаю – с чего? Только покупателей всё равно нет. И продавца тоже. В глубине пекарни на высокой стойке покоился фирменный торт Кая, предназначенный изображать Тариок в миниатюре и будораживший воображение Аски все детские годы. Булочник, очевидно, начал его украшать, но прервался: на покрытом лимонной глазурью бисквитном холме уже вздымалось несколько марципановых башенок, но большая их часть лежала невостребована тут же на подносе. Представить, что Кай оставил свой шедевр незавершённым, найдя более важные дела, действительно было сложно. Аска хмыкнула. Брошенная хозяином булочная усилила чувство поселившегося в городе непорядка. – Ладно, – зашла она с другой стороны, – Мы с тобой – люди свободные. А мамы работают. Их ты как убедишь? – Сегодня суббота, – напомнил Токи, – Но ты права, у меня и правда не выйдет. Убеждать будешь ты. – С чего бы? – удивилась Аска, – Идея-то твоя. – Ты кого угодно на что угодно уговоришь, практически твоя суперспособность. Аска скривилась с сомнением. – Не забыла, – пошёл в атаку Токи, – что Юнке сказала, когда я с ней в торговом центре застрял? – Пошутила, – смешалась Аска, – неудачно. Юнка что-то про обновление гардероба выдала, а я ляпнула, что пора бы алгоритмы принятия решений обновить, если второй час куртку выбрать не может. И чё-то она загрузилась… – У Юнки на работе какая-то штука не выходила, – пояснил Токи, – а после твоих слов что-то в голове забрезжило. На куртку пофиг стало, только до компа добраться хотела. Ты меня тогда реально спасла. – Случайность, – буркнула Аска. – А когда Иргри на тётю Оз наехала, что та ягоды с её кустов жрёт, и грозилась полицию вызвать? А ты взяла и реально вызвала! Иргри потом полдня объяснения давала! – Довела идею до абсурда, – понимая, куда клонит брат, Аска по привычке отбивалась. – А помнишь, – выложил тот главный козырь, – в началке старая Лина всех «девочками» и «мальчиками» называла, а одну тебя по имени? Как так вышло? – Наглая я была, – потупилась Аска, – в первом классе. Мне Риса перед школой «Приключения Заморыша» читала, а там сплошь старинные обращения – «девочка», «юница», «хозяйка» – вот это всё. Назвала в ответ «многолетней госпожой Линой». – А она? – брат болезненно поморщился. – Сказала, что обычной «госпожи» было бы достаточно. С тех пор так «девочкой Аской» и звала, пока я в продолжайку не ушла. Немного стыдно, конечно, но она, кажется, каждый раз получала удовольствие, так что, думаю, мы в расчёте. С улицы Кавалеристов свернули на Кирасиров. – Сейчас, кстати, не назвала, – невинно заметил Токи. – Я заметила, – Аска нахмурилась, – Это как раз напрягает больше всего. Переменившись лицом, брат замер на месте, остановил жестом Аску: на пустой улице позади гулко раздались чьи-то шаги. Бросившись через дорогу, Токи распахнул дверь подъезда напротив и тут же метнулся обратно, протащив Аску к ближайшей парадной. Толкнув внутрь сестру, юркнул следом. Удержал дверь рукой, предупреждая удар доводчиком. «Что за дела?» – собиралась спросить Аска, но брат приложил палец ко рту и кивнул на проход вглубь – подъезд был сквозным. Прохлада вестибюля, ряды почтовых ящиков, дверь во двор. Под самым крыльцом вздымались к небу широкие ягодицы квартальной управляющей Итты в перепачканных землёй рабочих штанах. На газоне в живописном беспорядке валялись разбросаны коробки с цветочной рассадой. Токи указал кивком влево, тихо двинувшись вдоль стены. Миновали Итту – занятая посадочными работами, она не заметила подростков. Позади хлопнула внешняя дверь – кто бы ни шёл по улице, трюк с двумя дверьми его не обманул. Поднявшись по ступенькам к соседнему подъезду, Токи с Аской скрылись за дверью. Став под открытой форточкой, прислушались. Хлопок двери. Шаги. Голос сестры Глинк. – Тебе помочь, Итта? – Спасибо, – отозвалась та, – Какая красивая… Вздох. Пауза. Ещё вздох. – Пройду по квартирам, – невпопад продолжила Итта. Обнаружив задвижку, Токи клацнул щеколдой: теперь чтобы попасть внутрь, понадобится ключ. Кивнул – «Погнали» – и брат с сестрой возвратились на улицу. – Зачем мы от неё убегаем? – поинтересовалась Аска, пытаясь поспеть за Токи. – А зачем она за нами пошла? – пожал тот плечами, сворачивая в подворотню. – Может, мы что-то оставили? – Аска последовала за братом в арку. – Не оставили, – качнул тот головой, переходя на бег, – А вот она рабочее место оставила. И пациентку. – Странно, – согласилась Аска. – Меня другое интересует, – часто дыша, проговорил Токи, – «Какая красивая» – сказала Итта. «Красивая» – что? Запыхавшись, Аска дёрнула плечами. Пройдя ещё одной аркой, вывернули к аллее Алебардистов. – Мне кажется, – Токи поднёс к лицу зажатый в кулаке ингалятор и, не воспользовавшись, опустил, – что речь шла о розе. Выдохнув, припустил к дому. Отстав на пару шагов, Аска бежала следом, чувствуя, как холодком разливается в животе понимание того, что разговора с матерями не избежать. – Технически, – достигнув до калитки, предприняла последнюю попытку, – ничего по-настоящему необычного мы не… – Ты же смотрела анимы, – Токи приоткрыл калитку, пропуская сестру внутрь, – Если видишь что-то по-настоящему необычное, жить тебе осталось ровно до конца сцены. Оглядел всё ещё пустую улицу, скользнул во двор. – Если, конечно, ты не главная героиня, – замкнул калитку сперва задвижкой, потом цепочкой, – Но, по правде сказать, не знаю, что хуже – чтоб сожрали в первом же эпизоде или мучиться весь сезон. – Поэтому, – заметила Аска, – мальчиков и делают героями куда реже. Тяга к саморазрушению слишком… – Это называется «рациональность», – хмуро ответил Токи, осторожно заглядывая в дверной проём и озираясь. «Воспитывать обалдуя и воспитывать», – покачала Аска головой. Коридор с кухней были пусты: видимо, Риса тоже ушла наверх. – Заметишь розу, – предупредил Токи, поднимаясь по ступеням, – сразу валим. – С чего бы… – начала Аска. – Частый троп, – пояснил Токи, – герои возвращаются, а родителей уже того… Аска только вздохнула. Через полминуты брат с сестрой вошли в кабинет. Пробежав взглядом по комнате, никаких роз Аска к своему облегчению не обнаружила: не то чтобы теория Токи выглядела убедительно, но накрутить сестру ему удалось. Мамы шагали друг навстречу другу, каждая на дорожке своего тренажера, разделённые двумя мониторами. Юнка в больших наушниках пролистывала строки кода, задумчиво кивая в такт мыслям. Риса водила перед монитором руками, меняя переливы света на хитро сплетенных кольцах. Аска приблизилась. Риса смахнула кольца с экрана, соскочила с дорожки. – Как сходили? – Мы должны уехать из города. Риса тронула переносье очков, опустила руку – они и без того сидели крепко. – Я имею в виду – мы все, – Аска повела вокруг руками, – Прямо сейчас. – Что случилось? – Случилось… Случилось то, что Токи в кои веки может оказаться прав. Мама наклонила голову набок. – Жопа, – выдохнула Аска, – В общем… Она собиралась рассказать о старой Лине, ставшей вниз головой, о нераспроданных миндальных коржиках, и об анимах, в которых все умерли, но вдруг передумала. – Знаешь… – сказала она вместо этого, и слова потекли скороговоркой, – Есть такие картины, которые на первый взгляд вроде обыкновенные, а когда начинаешь приглядываться, там много-много мелких жутких деталей: у кого когти вместо ногтей или на тарелке мертвечина вместо нормальной еды, или руки с ногами не в ту сторону гнутся. Мама медленно кивнула. – Вот наш город сейчас как такая картина, и времени, чтобы оторвать от неё взгляд почти не осталось. Повисла пауза. – В Бакру? – уточнила Риса, переведя взгляд с дочери на сына и обратно. Аска быстро закивала. – Надолго? – Три дня, – сказал Токи из-за сестриной спины, назвав цифру, похоже, наобум. Мама перевела взгляд на Аску. – «Ухмылка»? Та кивнула. Риса подошла к жене. Юнка опустила наушники на шею. – Да? – Мы уезжаем из города, – сказала Риса, – Прямо сейчас. – В чём дело-то? – Пошли, – Риса мотнула головой, – Документы захвати. Юнка схлопнула ноут, остановила тренажёр. – Иду. Так что случилось-то? – Аска по дороге расскажет. Вчетвером они спустились в холл, вышли на крыльцо. Пока Юнка запирала дверь, Аска огляделась. Улица уже не была пуста: со стороны площади медленно приближалась старая Иргри, жившая напротив. Достигнув соседской «улыбки», присела, будто разглядывая колесо. – Та, вишнёвая? Пошли. Риса уселась за руль, Юнка рядом, Токи с Аской позади. – Пристегнулись? «Ухмылка» тронулась, оставила позади Иргри: соседка поднималась на ноги, тусклый блеск в руке. – Кажется, – обернулась Риса к Аске, – понимаю, о чём ты говорила. Крутанула руль, объезжая брошенный на проезжей части велосипед. – Мне-то расскажите, – Юнка крепче прижала к себе рабочий ноут. – Приблизительно об этом, – Аска проводила глазами танцующую на лестнице меж двух домов пару, – Много маленьких странных вещей. Ей показалось, что танцующие упали, покатившись по ступеням вниз, так и не расцепив объятий, но машина уже свернула, выехав на площадь. В самом центре цветочного герба стоял, глядя в небо, булочник Кай, окружённый оранжевыми звёздочками ноготков. – Пожалуй, слишком много, – согласилась Риса, прибавив ходу. Выехали за город. В жёлтых рапсовых волнах несколько тёмных точек нагоняли одиночную. Нагнали, постояли вместе, и неторопливо двинулись обратно, в сторону города. – В новостях ничего не было? – Юнка полезла в телефон. – Грузись, зараза, грузись, – зашептала ему. Токи вертел головой по сторонам, ничего не говоря и мрачнея с каждой минутой. Миновали усадьбу – ворота с кованым гербом заперты, по решётчатой ограде карабкаются вверх люди. Бросив на них короткий взгляд, Риса вдавила газ ещё сильней – умная панель тут же закурлыкала, предупреждая о превышении скорости. – Не грузится! – недоверчиво глядя в телефон, сообщила Юнка, – Перезапущу, пожалуй. Проехали указатель к трассе, свернули на выезд и тут Риса затормозила. Уткнувшись в полосу ограждения, впереди стоял автомобиль, в котором Аска опознала «улыбку» тёти Оз: водительская дверь открыта, двигатель не заглушен. Чуть дальше посреди шоссе стоял в полный рост полицейский «лягушонок», водя из стороны в сторону искателями. У широких его ступней что-то темнело. – Приехали, – сказала Риса. Матери вышли наружу. Аска повернулась к брату. – Жопа, – согласился Токи, прежде чем она успела что-то сказать, и выбрался из машины. Аска последовала за ним. Ветер заставил поёжиться, застегнуть молнию. По обе стороны дороги шелестел рапс, вблизи выглядевший намного более зловещим, чем из окна автомобиля. Держа руки приподнятыми кверху, Риса приблизилась к «улыбке». – Так, – бросила взгляд назад, – Близко не подходим. Тут Оз лежит. – Жива? – Вроде дышит. Попробую оттащить. Юнка с детьми сгрудились возле «улыбки». Оз лежала на боку, одна рука вытянута, другая под головой – будто прилегла вздремнуть. Став на четвереньки, Риса поползла к дрону. – ПРОЕЗД ЗАПРЕЩЕН! – ожил тот, – КАРАНТИННАЯ ЗОНА! – Что он несёт? – Аска присела от неожиданности. – У этой рухляди ограниченный набор программ, – пояснила Юнка, – Скорее всего… – ОСТАВАЙТЕСЬ НА МЕСТЕ И ОЖИДАЙТЕ ПОМОЩИ! – …карантин выбрали, потому что другого сторожевого режима у него нет. – НЕ ПРИБЛИЖАТЬСЯ! ОПАСНО ДЛЯ ЖИЗНИ! «Лягушонок» лязгнул, поднимая конечности. Риса поспешно опустилась на асфальт. – Ну или потому, что в этом режиме может наносить вред людям, – кисло закончила Юнка. – Что, прям насмерть? – оживился Токи. Юнка пожала плечами. – Обычно током шарашит или резиновыми пулями. Есть боевой заряд или нет – лучше не проверять. – Зачем сержант его тут выставил? Токи поджал губы: – Чтоб никто не выехал. – Но зачем? – Видимо, чувак, которого ты видела, навестил участок, вручил розу сержанту, а то и обоим, и теперь полиция работает на него. Аска скептически приподняла брови. – Скорее всего, участок был первым местом, куда он направился. – А вторым? – Проверь телефон, – Юнка оторвала взгляд от мобильника. Аска разблокировала экран. – Нет сигнала. – Вторым делом, – заключил Токи, – он привёл в негодность базовые станции. Риса перехватила Оз за плечи, потащила прочь под аккомпанемент дрона. – Вниз! Вниз! – начала выкрикивать Юнка, опуская правую руку, будто придавливая что-то кулаком. С каждым выкриком Риса распластывалась на асфальте. – Нижние поля зрения у него так себе, – пояснила Юнка, – Вниз! Может засечь, только когда местность сканирует. – Извини, – кротко поинтересовалась Аска, – Откуда ты всё это знаешь? – Вниз! В студенчестве мы с твоей мамой… Вниз! …изрядно от таких побегали. Их обычно… Вниз! …слали демонстрации разгонять. С последним выкриком Юнка подхватила Оз за воротник и протащила несколько шагов. Рядом, поднялась, отряхиваясь, Риса. – Какая, – спросила она Токи, – у нас рабочая гипотеза? – Вторжение, – ответил тот, не задумываясь. Риса кивнула. – Рядом с ней там не было цветов? – Токи обшарил тётку подозрительным взглядом, – Роз, например? Прищурившись, глянул в сторону дрона: – Вон там краснеет что-то… – Кровища, – буркнула Риса, – Она башку рассадила. Достав из «ухмылки» бутылку воды, Юнка спрыснула своячнице лицо. Оз зашевелилась, открыла глаза и простонала: – Ссука сержант… Засудила б паскуду. На лбу у неё красовался багровый кровоподтёк, волнистые обычно волосы, спаявшись с запёкшейся кровью, покрыли неровной коркой висок. – Он, конечно, не молодец, но тебя-то что на дрона понесло? – Велел приблизиться, – Оз осторожно села, прислонившись к машине, – Документы проверить. Потом заорал про карантин и – бдыщь. – Видимо, как раз программу сменили. – Тётя Оз, а куда ты ехала? – невинно поинтересовался Токи. – Соседи третий день стены красят, – нахмурилась та, – Весь дом провоняли, сволочи. Аска подумала, что технически это ответ не ответ на вопрос «куда», но Токи уже задал следующий: – Видела что-нибудь необычное? – Мужчину, нездешнего, в костюме? – уточнила Риса. – Фокусника? Видела. Раздавал на площади розы: подходил к людям, что-то спрашивал, давал цветок. – И что необычного? – Не сезон, – Оз помотала головой, приходя в себя, – Да и раздал он больше десятка, а у самого ни мешка, ни цилиндра завалящего. Непонятно, откуда брал. Уж очень достоверный фокус. – Вы-то куда всем семейством ломанулись? – сфокусировала она взгляд на Аске. – Жопа какая-то в городе творится, – ответила та неохотно, – Дрона этого сержант выставил. Как обходить будем? Юнка поморщилась: – На машине не получится – удалённо двигатель заблокирует. Рухлядь рухлядью, а кое-что умеет. Так что либо проползти, либо в обход – по полю. Отсюда километра полтора до трассы, там, повезёт, попутку поймаем. Риса смерила взглядом колышущийся рапс за оградой. – Какие заросли… Они всегда такие здоровые были? – Глубоко заходить не надо, – сказала Юнка, – Тепловизора у него нет. Просто скрыться из виду. Пройдём мимо дрона и выйдем на дорогу за его спиной. – Не знаю, – Оз, кряхтя, поднялась на ноги, – Смогу ли проползти. Давайте лучше по полю. – Пошли, – двинулась к ограждению. – Стой, – не согласилась Риса, – Надо проверить дорогу. Потом пойдут остальные. Оз пожала плечами. – Кто пойдёт? Повисла пауза. – Ладно, – вздохнула она, – буду добровольцем. Неловко перевалилась через ограждение, махнула на прощание рукой: – Не поминайте лихом. Исчезла в кустах. – За нами никто не гнался, – наморщив лоб, Токи устремил взгляд на сомкнувшиеся за Оз жёлто-зелёные заросли, – Почему? – «Лягушонка» недостаточно? – вопросом на вопрос ответила Риса. – Слишком просто, – покачал Токи головой, – Должно быть что-то ещё… Двойное дно… – Тётя Оз, – озвучила сомнения Аска, – Но у неё не было розы. – Мы не верим Оз? – уточнила Риса, нахмурившись. – Мы не верим никому, – констатировал Токи. Оз тем временем показалась позади дрона. Замахала руками и села, опустив голову, на ограждение. – Пойдём за ней? – махнула рукой Юнка. – Погоди, – Риса схватила её за плеча, – Давай ещё я пройду. Если всё будет хорошо, уже вы втроём. – Зачем такие сложности? – Что-то тут и правда не так, – Риса заглянула в телефон, поморщилась, протянула Юнке: – Соедини со своим, чтобы связь была. Юнка закатила глаза: – Идти-то всего ничего. Но телефон взяла. Уложила оба на капот, поводила пальцами по экранам. – Готово. Риса подхватила телефон, вставила в ухо гарнитуру, перемахнула ограждение. Скрылась в зарослях. – Поставь на громкую, – шёпотом попросил Токи. – Уже. – Отошла шагов на пять, – раздался голос Рисы, – Иду вдоль дороги. – Поняла, что мне не нравится, – продолжила она, – Тут пчёл нет. Над каждой клумбой уже носятся, звон стоит. А здесь – тишина, только листья шелестят. – Прошла дрона, – сообщила Риса, – Всё споко… Ай! Твою мать! На том конце зашуршало. – Что случилось? – Споткнулась. – Кажется, куст ухватил за ногу. И держит. – Ну, может, не ухватил, но очень неудачно получилось. – Стебель намотался вокруг ноги, и не освободить. Есть у кого нож? Оз! Оз! Оз проковыляла к зелени. – Ты хочешь освободиться? – послышался её голос из телефона. Что-то в этом вопросе не понравилось Аске. Она подняла глаза на Токи и увидела, как исказилось его лицо. Позади прошуршали и смолкли шины. Обернувшись, Аска увидела, как из полицейской «усмешки» выбирается сержант. Токи дёрнулся к обочине и отшатнулся: кусты рапса расступились, пропуская Оз. В руке она действительно держала кухонный нож. Следом шла Риса, вид у неё был ошалевший. Сержант гостеприимно распахнул дверцу. – Надеюсь, – страдальчески свёл брови домиком, – у вас хватит ума не бегать по полям. Такая бездарная трата времени… Выглядел он как обычно, разве что вид не такой усталый. Ремень застёгнут на пару дырочек туже, словно полицейскому удалось-таки сбросить опостылевшие килограммы. – Тримм, – нахмурилась Юнка, – что за херь вообще происходит? – В самом деле хочешь всё понять? – оживился сержант. – Хорошая попытка, – встряла Аска, – но нет. – Смотри-ка, – хмыкнул Тримм, – разобралась. – Всегда кто-нибудь разбирается, – покачала головой Оз, – столько с ними хлопот. – Отгоню «ухмылку», – кивнула Риса жене, – встретимся в отделении. Езжайте пока с сержантом, он попробует объяснить, что к чему. Токи машинально шагнул к «усмешке», но Аска схватила его за воротник. – Стоп, – сказала она, – Я не хочу, чтобы мне указывали, что делать. Чтоб кто-то притворялся моей мамой или тётей, или знакомыми и пытался мной манипулировать. Чтоб пытались подловить дурацкими вопросами вроде «Хочешь всё узнать?» или «Хочешь стать счастливой?» Её снова понесло: – Не хочу, чтоб пытали и спрашивали: «Хочешь остановить боль?» Давали яд и спрашивали: «Хочешь жить?» Или держали в западне и спрашивали: «Хочешь освободиться?» Не хочу, чтобы запугивали, пичкали наркотиками, наводили галлюцинации или как-то иначе влияли на чистоту моих суждений. – Столько хлопот, – повторила Оз, пряча нож за отворот куртки. – Хорошо, – пожала плечами Риса, – этого не будет. Токи перевел взгляд с Рисы на Аску и обратно. – Я хочу заключить такое же обещание. Аска толкнула Юнку в спину. – И я, – очнулась та. – Значит, чистое убеждение, – задумчиво сказала Риса, подходя к автомобилю, – Ладно. «Седины-то уже нет, – поняла Аска, проводив её взглядом, – Морщинки возле глаз ушли. Вообще, как будто выспалась». – Обещания заключены, – кивнул сержант. Риса улыбнулась: – Увидимся. Села за руль. «Ухмылка» скрылась из виду. – Ставлю на девчонку, – Оз побрела к «лягушонку». – Подойдите ближе, – проскрипел тот, – Поднесите документы к объективу каме… КАРАНТИННАЯ ЗОНА! ОПАСНО ДЛЯ ЖИЗНИ! Протрещали электрические разряды – раз, другой, третий. Окутавшись синеватым облачком дыма, Оз неторопливо улеглась на асфальт, приняв ту же позу, в которой её застали. – Садитесь уже, – вздохнул сержант, – Дел невпроворот. Юнка посмотрела на Аску. Та кивнула. Тронула за плечо Токи. – Когда история уже началась, – с досадой произнёс брат, оторвав взгляд от горизонта, – так просто из неё не сбежишь. Вместе они забрались в салон, машина тронулась, и скоро на дороге остались только уткнувшаяся в полосу ограды «улыбка», водящий из стороны в сторону искателями дрон и немолодая женщина, распростёршаяся у его широких ступней.