Pirates could happen to anyone.
Одним из весенних рассветов, безмолвных и прекрасных настолько, что впору задуматься о смысле жизни и собственном в ней предназначении, Аска возвращалась из Кагарты домой, в Тариок. Позади осталась ночь, полная танцев, разговоров, встреч и прощаний, впереди высились громады вступительных экзаменов. Оставляя позади бескрайние поля, Аска мчалась по автостраде, воображая, как взятая напрокат «ухмылка» скользит точно по грани между минувшим и будущим. Чтоб не отстать, она гнала быстрей, ещё быстрей, не обращая внимания на пламенеющие небеса, подёрнутые зеленью рощи и редких коров с овцами, которые, впрочем, тоже не удостаивали взглядом пронёсшийся мимо автомобиль. Мотор довольно урчал, дорога таяла под колёсами, сменялись цифры на столбах у обочины, и только облака, похожие то ли на горы, которых тут отродясь не стояло, то ли на города, каких уж не построить, оставались равно далеки, словно были заодно с горизонтом. На краткий миг Аска ощутила себя частью мира, в котором «ухмылка», вишнёвой горошиной катившая по серой ленте оказалась не менее важна, чем масляно-жёлтые поля рапса по обе стороны или пунцовые волны восхода где-то в вышине. Чувство это мелькнуло и пропало: новая деталь появилась в картине, начисто убив всю гармонию. На темнеющей впереди полосе трассы появилась точка. Дорога не была уже пуста, утро — безмятежно, а мир — благ. — Жопа! Аска сбавила ход, вглядываясь в пляшущие над магистралью токи воздуха. Точка превратилась в крапинку, та — в пятнышко, отрастила конечности, и обрела, наконец, очертания человека. Замедлившись, Аска приблизилась, рассматривая пешехода. Простоволосый, растрёпанные соломенного цвета вихры. Серый с искрой пиджак, того же блевотного окраса брюки, штанины подвёрнуты, ноги босы. Чуть сгорбившись, он шёл посередь полосы, закинув на плечо палку с подвешенными за шнурки ботинками. Кажется, что-то насвистывал. С полминуты Аска катила в десятке шагов от него со скоростью недостойной шедевра аркаттского автопрома, недоумевая, откуда и куда может идти так странно одетый тип. Занесла ладонь над кнопкой гудка, передумала. Крутанула руль влево, поравнявшись с незнакомцем. Тот повернул голову — немолодое небритое лицо — углы губ поползли кверху. Не дожидаясь, пока заговорит, Аска ускорилась и оставила мужчину позади. Позже, что во сне, что наяву, она не раз представляла, как вжимает газ до упора и на полном ходу сносит эту сутулую фигурку, пусть это и не смогло бы ничего изменить. В тот момент, однако, единственным посетившим Аску чувством стала легкая тревога, смутное ожидание неприятностей, пока не случившихся, но ставших куда более возможными. Фигура незнакомца помаячила, уменьшаясь, в зеркале заднего вида и пропала, а тревога осталась, засев под кожей. — Жопа! — снова выругалась Аска и вдавила педаль сильнее. Утреннее настроение испортилось окончательно. Мрачней, чем минутой ранее, она вывернула к съезду с табличкой «Тариок». Оставила позади лакокрасочный химзавод: по ту сторону ограждения сновали дроны, вздымались и опускались платформы подъёмников — жизнь там продолжалась независимо от времени суток. Миновала графскую усадьбу — главный туристический аттракцион округи. Проезжая бульвар Иноземцев, бросила взгляд на клумбу с гербом города: из всех цветов распустились пока только одинокие календулы. Махнула булочнику Каю (пекари поднимаются едва ли не раньше всех в городе), а тот махнул ей в ответ. И, отчаянно зевая, вырулила к родной аллее Алебардистов, припарковавшись у соседских кустов облепихи. Медленно провернув ключ в замке, прокралась, пропуская скрипучие ступени, на второй этаж. Наскоро сполоснулась в душе — тёплые струи воды унесли с собой беспокойство — и скрылась в спальне, которую мамы всё ещё называли детской, а ехидна Токи — сестринской. Отсалютовала постеру с рыжеволосой красавицей над столом и, бросив в сторону стула пакет с одёжкой, рухнула в кровать. Её ещё хватило на то, чтобы трубочкой завернуться в одеяло (утра зябки в эту пору в Тариоке) и пробормотать сонно «Жопа», после чего провалилась в сон, выкарабкаться из которого ей едва удалось лишь к полудню.* * *
С именем Аске удружила мама Юнка: поклонница древней анимы, она чуть не с детства хотела назвать дочь именем главной героини. Маме Рисе, однако, куда больше нравилась меланхоличная Юй из второго римейка, и у родительниц вышел первый, как они утверждали, серьёзный спор за едва успевшую начаться семейную жизнь. Вообще, когда мамы заключили брак, договорились на двоих детей — по очереди, чтобы одна работала, а вторая дома сидела (фигурально, конечно, выражаясь — Юнка программировала, Риса дизайнила и обе прочно обосновались на удалёнке). Заключили договор с центром планирования семьи, сдали яйцеклетки, а вот с именами вышла размолвка. Потом, понятно, помирились, Аску назвали Аской, а имя Юй оставили для второго ребёнка, который внезапно оказался мальчишкой. То есть пол в центре планирования семьи можно было выбрать, и мама Юнка остановилась на девочке, а вот мама Риса решила, что хочет от жизни сюрприза — и сюрприз принял форму братца Токи. «Аска», в сущности, имя как имя, бывают и похуже, если бы не лёгкая одержимость мамы Юнки оригиналом. Рыжеволосое альтер эго сопровождало Аску с первых месяцев: та, другая, строила рожицы с распашонок и панамок, подмигивала с футболок и кофт, улыбалась со школьного рюкзака и надменно глядела с плаката над столом. Семнадцать лет Аска прожила в тени величайшей из героинь, так и не спасшей человечество. Её наряжали в тот самый красный комбинезончик, отращивали волосы, не желавшие эффектно ниспадать той самой копной. В средней школе, когда у Аски начал отрастать мозг, она впервые задумалась не столько о целесообразности соответствия образу (это пришло чуть позже), сколько о принципиальной достижимости задачи. Даже поверхностное изучение вопроса в сети дало очевидный ответ: волосы можно покрасить, цвет глаз изменить контактным линзами, но искомой тонкости талии добиться было возможно только удалив две пары рёбер, аналогичной длинноногости — цепочкой операций, включавших многократное протыкание конечностей спицами, а сопоставимого размера груди — лишь при помощи силикона. Дочерняя любовь подобных жертв всё же не стоила, и Аска составила план по уменьшению Аски в своей жизни. Умело вставляя в повседневной жизни реплики протагонистки из трёх римейков и оригинала, ей удалось внушить маме Юнке, что можно быть Аской, не выглядя нимфеткой в красном. Не испортив отношений, шаг за шагом она отказалась от рыжей масти в пользу натурального чёрного, сделала короткую стрижку и поменяла линзы на очки «кошачий глаз». Ей даже удалось избавиться от большей части мерчандайза, за исключением постера — тот оказался слишком дорог матери. В этом году Аска готовилась поступить в Кагартский психологический, рассчитывая получить место в общежитии и, таким образом, распрощаться и с плакатом. В мыслях она не раз рисовала картину того, как покидает материнский дом, унося в руках коробку с надписью «Детские травмы», перекрытую наклеенным поверх стикером с рыжеволосой девчонкой. Операцией по обретению индивидуальности Аска гордилась, хотя и подозревала, что мама Риса не просто так оставила в гостиной одолженную у тёти Оз «Психологию подростков и родителей» шесть лет назад, не предполагая, впрочем, в полной мере того, как далеко может завести этот путь. Некоторое беспокойство ей внушал брат — тому на днях исполнилось четырнадцать, и он воспринимал анимы, пожалуй, даже серьёзнее родительниц, рассматривая как незавуалированное руководство для жизни. Со сверстниками Токи общался мало и неохотно, предпочитая сетевых единомышленников. Изъяснялся цитатами, всюду находил отсылки, а отступление сестры от образа считал, кажется, дезертирством. Всё это, без сомнения, могло привести со временем к социальной дезадаптации, чего Аске хотелось бы избежать. Чтобы сбыть его с рук какой-нибудь милой, но не слишком разборчивой барышне лет через пятнадцать, действовать надо было начинать уже сейчас. Решительных шагов Аска не предпринимала, сознавая недостаток опыта, начитывала пока материалы по субкультурам (отрезвляющий взгляд на собственную семью) и возлагала надежды на университетскую библиотеку с бесплатным доступом к научным статьям. Чтобы остаться в контексте и сохранить точки соприкосновения, она всё же вполглаза следила за упоминаемыми братом тайтлами, не разделяя его увлечённости. Тонко чувствующие киборги, отринувшие человечность супергерои, охотники на чудовищ и перерожденцы всех мастей не задевали струн её души. Тем не менее, нельзя не признать, что именно разнообразная дичь, увиденная в анимах, лучше всего подготовила Аску к тому, что вот-вот должно было случиться.* * *
— Сестра? Аска приподняла голову с подушки. Приоткрыв дверь, в комнату заглянул Токи. По обыкновению, он избегал называть её имя, чтобы избежать превращения разговора в перекидывание цитатами: большая часть принадлежащих тёзке реплик отличалась восхитительной токсичностью. — Жрать будешь? Аска пошевелила носом. — Что дают? — Блинчики, — Токи окинул взглядом комнату, задержал взгляд на опрокинувшемся пакете с одёжкой, откуда успело повыпадать всякое, но, наученный опытом предыдущих стычек, добавил только, — С яблоками. — Иду, — Аска села на кровати, пробормотав, — Оставь яблоко на ужин, богу смерти ты не нужен. Брат зыркнул в ответ и скрылся. Точно, сегодня же его очередь готовить, вспомнила Аска, повеселев. Стряпать Токи умел, хоть и не рвался, а блинчики у него выходили вполне приемлемыми, если не считать некоторой склонности к гигантизму. Натянув шорты и футболку, спустилась на кухню. Родительницы уже сидели за столом: мама Юнка фруктовым ножом снимала с последнего яблока узкую ленту кожицы, а мама Риса нарезала очищенное предпоследнее, втягивая в рот ажурные обрывки кожуры. На плите шипела сковорода, булькали в кастрюльке яблоки, по соседству хмурый Токи половником черпал из кастрюли тесто. — Так ещё ничего не готово? — разочарованно протянула Аска. — Доброго утра, — Юнка покрасилась накануне, и шевелюра её — оттенка то ли коралловой фиалки, то ли розовой пустыни — распушилась по сторонам, поднявшись на темечке хохолком, как у смурного попугайчика. — Щас всё будет, — с набитым ртом промычала Риса. Чёрные волосы привычно убраны кверху, длинные пряди по бокам. Мамы красились в противофазе, и у самых корней Аска заметила мимолётную седину. «Надо что ли приезжать почаще, как поступлю. Если поступлю». Села за стол, потянулась за кожурой. — Как выпускной? — поинтересовалась Юнка. Сидела она против света, в круглых очках поблёскивали серебристые облака. На груди потёртой флиски два нейрона тщетно тянули друг ко другу разветвлённые отростки. — Ты была права, — вздохнула Аска, жуя кисловатую кожуру, — Они и правда пытались меня напоить. — Даже Лимм? — имена одноклассников Риса помнила наперечёт. Предпочитавшая прохладу и не любившая солнца, мама устроилась в тени, и её линзы в узкой оправе отливали синевой. На чёрной безрукавке красовался алхимический круг: выше него вилась надпись «Трансмутация!», ниже — «Или смерть!» — И Лимм, и Линн, и Лорн, — Аска покачала головой, — Тем самым алкоголем, который я же контрабандой и притаранила. — Никогда так не делай, Токи, — повернулась к брату, — Тупость убивает уважение. — Не дурак, — Токи выложил на блюдо первый блин и ретировался обратно к плите. — Самое интересное, — Аска округлила глаза, — Лисса тоже пыталась. Хотя она сама уже была готовая, так что это, наверное, не считается. — Лисса? — переспросила Юнка, — Светленькая такая? Из Вилирика? Она, в отличие от жены, лучше запоминала одноклассниц. — Угу, — кожура в тарелке закончилась, и Аска принюхалась: Токи, кажется, бухнул в тесто ванильный сахар вместо обычного, но, судя по запаху, блинам это пошло только на пользу. — Неглупая вроде девочка, — повернулась Юнка к Рисе, — И симпатичная… — Не спешим, — отозвалась та, — Аска только школу кончила. Будут в универе и девочки, и мальчики. Разберётся. Мамы перевели глаза на Аску, наклонив головы в разные стороны. Юнка — пониже и круглее лицом, Риса — подлинней да посуше, схожи были не столько дурацкими рисунками на одёжке, сколько повадкой, одновременностью движений, которая вызревает только после долгих лет, проведённых вместе. — Ещё б экзамены сдать, — Аска подавила рефлекторное желание скопировать жест в ответ, — А там разберусь, да. — Месяц ещё? — даты экзаменов были отчёркнуты красным в календаре на холодильнике, не заметить их было невозможно. — Полтора, — машинально ответила Риса. Аска подтвердила срок кивком. «Тоже, наверное, дни считает». — Ну и чего с ребятами не поехала? — сняв очки, Юнка протёрла стёкла, близоруко прищурившись, улыбнулась дочери, — Куда они — в Кагарту? — В Кагарту, в большую Гаму, — независимо пожала Аска плечами, — Зачем? Что я, мостов и башен не видела? Лучше на осенние праздники вместе смотаемся. Да и машину вернуть надо. — Будто бы она сама не вернулась, — родительница вернула очки на нос. — Часы для страховки сами себя не накатают, — Аска проводила глазами другой блин, лёгший поверх первого, — Вы мне лучше вот что скажите, нового Криалора выложили уже? Мамы переглянулись, заулыбались. — Достойная причина для возращения, — кивнула Юнка, — Но нет, не выложили. — Вчера Дымка на форуме отписалась, — сообщила Риса, — что Светлячок в больнице, и третий том с задержкой выйдет. — Жопа, — огорчилась Аска, — Главное, чтоб поправилась. Лучшие фикрайтерки современности. — Национальное достояние, — подтвердила Юнка, — практически. — Голос поколения, — если во голосе Рисы и слышалась ирония, то лишь самую малость, — Вашего, конечно. — Кстати, про машину, — вспомнила Аска, — Назад ехала, прям по трассе хмырь шёл. В брюках, пиджаке, как манагеры одеваются, только босой, ботинки за спину закинул. — Может, машина сломалась? — предположила рациональная Юнка, — К пункту помощи шёл? — Не было машины, я б увидела, — перед глазами снова встала босая фигурка в костюме, — Абсолютно пустая дорога была — от самой Бакры. И чувак этот посередине. Токи, выложив третий блин, неодобрительно пробурчал что-то про телефон, который тоже должен был сломаться. Риса нахмурилась: — Помощь не предложила? — Нет, он какой-то мутный был. Про таких чаще в полицию сообщают. — Всё правильно сделала. — Жопа! Он же, наверное, в Тариок шёл — больше некуда. Было это, — Аска взглянула на часы на стене, — в половину пятого, значит уже тут, наверное. И давно. — Хочешь дать знать в участок? Аска задумалась. — Да, — сказала она неохотно, — хочу. То есть не то, чтобы хочу, но надо. Это как таракан, который заполз за шкаф: вроде не видишь, но знаешь, что он где-то в доме. Последний блин скользнул на блюдо. — Давайте обедать что ли, — Токи выставил на стол стопку тарелок. На подставку, с которой тянула хищные щупальца миловидная школьница, легла побулькивающая кастрюлька. — Осторожно, горячо, — бросил Токи не отличавшейся терпеливостью маме Юнке, — Сейчас мусс достану. Поместив пиалу с воздушным кремом в центре стола, брат сел рядом. Из всего семейства он единственный вытянул в генетической лотерее счастливый билет, оставшись без очков. Жёсткие волосы живописно взъерошены. «Опять гель без спроса брал? Проверю — прибь…» Поймав взгляд, брат буркнул: — Твой гель не трогал, Риса старый отдала. Аска потянулась за тарелкой, перетащила вилкой увесистый блин. — Мне, пожалуй, многовато, — сказала, ощутив укол вины, — Токи, будешь половину? — А то. Аска провела ножом от одного края к другому, и довольный Токи утащил свою долю. Холодный мусс смешался с дымящимся яблочным соусом, растекаясь по золотистому полукругу. Аска отрезала кусочек, положила в рот — да, таким и должен быть обед. Брат свернул свои полтора блина в исполинскую трубку и пожирал её, споро орудуя ножом с вилкой, со скоростью, на которую способны только вечно голодные подростки. Юнка сложила блин треугольником, а Риса соорудила замысловатую пирамидку с косо обрезанным верхом и озерцом мусса внутри. — Кстати, — приподнял Токи вилку, — У меня ингалятор садится. Надо новый получить. — Рецепт не истёк? — приподняла брови Риса. — Вроде нет. А мне выдадут? Я несовершеннолетний ещё. — Аска? Сходишь с Токи? — Ладно, — Аска подозревала, что брат пытается избежать за её счёт межличностных контактов, но повода отказать не было. — Хорошо, — Токи выглядел подозрительно облегчённым. Поймав вопросительный взгляд сестры, счёл нужным объясниться: — Старой Лине, пока тебя не было, новый курс химии начали. Лежит в медпункте целый день под капельницей и, кого ни увидит, на уши садится. Дирка вчера туда за таблетками занесло, еле вырвался. Аска хмыкнула. Характер учительницы и до болезни нельзя было назвать простым, а последний год он испортился окончательно. Немногочисленных детей Тариока она знала наперечёт, как знала и то, на какие кнопки жать, чтобы вызвать чувство неизбывной вины. — Ладно, — повторила она и, не сдержавшись, добавила вполголоса, — Жопа. — Знаешь, — заметила Риса без тени укоризны, — пейоративный лексикон выпускников старшей школы обычно отличается чуть большим разнообразием. — Пейоративный? — переспросил Токи с любопытством. — Ругательный, — пояснила Аска, — Но, по правде говоря, среди выпускников богатство его сводится почти всегда к эпитетам, непосредственно связанным с размножением… — Можно без примеров, — прервала её Юнка, — Не дома, по крайней мере. — «Жопа», — объявила Аска, — Мой новый проект. Хочу вывести в актив словарного запаса самые безобидные ругательства. — Зачем? — на пару секунд Токи оторвался от еды. Не будучи практиком социальных взаимодействий, он не упускал случая углубиться в теорию, наблюдая за экспериментами сестры. — Понимаешь, — сморщила нос Аска, — матерящаяся школьница редко вызывает расположение окружающих. А вот школьница, воскликнувшая в минуту душевного волнения «Жопа!», смутившаяся от этого, а в идеале ещё и зардевшаяся — отдельное искусство, пока только учусь — смотрится наивно и безвредно. Выглядеть так мне хотелось бы ближайшие пару лет. — Не слишком инфантильно? — сдвинула брови Риса. — Студентка в общежитии зависит от преподов, комендантов общежитий, администраторов, — объяснила Аска, — Люди часто немолодые, консервативные. Благожелательность таких зависит от сущих мелочей, вроде того, что именно произнесёшь, столкнувшись с непредвиденной ситуацией. А уж их я планирую генерировать по мере необходимости. — А сокурсники? — глянула поверх очков Юнка, — Не подумают, что ты застряла в детстве? — Слово «жопа», — мечтательно произнесла Аска, прижав руки к груди, — как магический ключ — открывает двери всех возрастов. Детсадовцы счастливо засмеются. Школьники поймут. Студенты посочувствуют. Взрослые простят. Ну а пожилые вспомнят детство. Токи заржал в голос. Юнка хмыкнула, и даже Риса улыбнулась. — Так, — пояснила Аска, — я буду объяснять это сокурсникам. — Не сработает, — отсмеялся Токи, — «жопа» не безобидная. Видишь, как Юнка морщится каждый раз, — прошёлся взглядом по опустевшей тарелке, — Самый верный признак. — Да, — поправила очки Юнка, — можно как-нибудь без «жоп» за столом… — Без жоп за столом сидеть неудоб… — Токи получил тычок в плечо. — Полбокала красного? — поспешно предложила Риса жене. — Вечером, — сморщила та нос, — В сон от него клонит. Лучше кофе, с мороженым. — И я! — подорвался из-за стола Токи, — Только без кофе. — Ты раскладываешь, — поднялась с места Юнка, — я разливаю. Они обогнули столешницу, отделявшую обеденную зону от кухонной. Брат полез в холодильник, скрывшись чуть не по пояс, мама загудела кофемашиной. — Аска? — взглянула на дочь Риса, — Вина? Та замялась. — Имеешь право, — Риса выставила на стол два бокала, — Привилегия выпускницы. — Спасибо, — мотнула головой Аска, — воздержусь. Может, сока выпью. Риса плеснула в стеклянное нутро вина, окрасившего прошедшие насквозь блики рубином. Второй наполнился тёплой желтизной апельсина. — С окончанием! — подняла Риса свой. Дзынь! — бокалы соприкоснулись. «Вкус бодрости», — отпила Аска сок. — Значит, — небрежно осведомилась Риса, — всё прошло хорошо? — Ну как… — покрутив бокал, Аска с интересом заглянула внутрь, — Скорую не вызывали, без полиции обошлось. Хорошо, наверное. Риса вопросительно наклонила голову. «Развить мысль, — набросала Аска мысленно план, — пошутить, перейти в профессиональную плоскость». — Если я что и поняла, — продолжила задумчиво, — так это, что машина — удобная отговорка, чтобы не пить. А вечеринка с бухлом сама по себе интересна разве только как социальный эксперимент. — Этот уникальный опыт, — Риса поднесла бокал ко рту, — предоставил какие-то выводы? — Такое чувство, что остроумными и неотразимыми все становятся только в собственном воображении, ну или если сама прибухнёшь, — Аска подняла глаза, готовая улыбнуться в ответ, но, столкнувшись со взглядом матери, посерьёзнела, — А со стороны — как обычно, разве что тупят больше. — Не чувствовала себя исключённой? Изолированной? — поинтересовалась Риса, едва пригубив вино, и уточнила после паузы, — Из-за того, что не пила? — Немного, — кивнула Аска, — Поначалу. Потом подстроилась, шутки шутила, а ещё позже мы с Лиссой затусили — как её стошнило, переобулась в трезвенницы, ну, до утра по крайней мере. — Как тебе кораблик? — С ним, конечно, много минусов, — охотно поделилась Аска, — на палубе холодно, в салоне душно, кого-то укачивает всё время… «А самое главное — с него некуда деться». — Закрытое пространство к тому же, — лениво добавила Риса, — Наслаждаешься компанией, пока не причалит. «Меня так легко считать?» — поразилась Аска мысленно, вслух же ограничилась нейтральным: — Последний раз виделись. «Можно и потерпеть». — Не будешь скучать? «По этим-то…». — Не знаю, — приняла Аска задумчивый вид, — вряд ли. От силы раз в неделю виделись. На дистанте же всё время. Если только к пятилетней годовщине ностальгия разберёт. «Нет». — Никогда не знаешь, — блеснула глазами Риса, — когда пригодятся соци… — Социальные связи, — отрезала Аска, — в универе заведу, с будущими коллегами. — В школе всё-таки случайный народ, — добавила, сглаживая резкость, — кого по области наскребли и в Бакру засунули. — Ты сама, — пришёл в голову ещё аргумент, — тоже не сказать, чтобы часто с одноклассниками встречалась. — Семья, — поправила очки Риса, — меняет приоритеты. Новые заботы, новые интересы, новые, — смерила Аску взглядом, — проекты. Да и, сказать по правде, друзей у меня особо не было. «У меня тоже, но, чтобы это признать, надо быть мамой Рисой». — Может, — Аска почувствовала необходимость сказать что-то утешительное, — ты была слишком крута для них? Тёмные глаза лукаво блеснули, мама Риса чуть стукнула своим бокалом об Аскин, как бы говоря — «Вот и ответ». За стол вернулась Юнка с дымящейся кружкой в руках. — Переоценила силы, — протянула ей бокал Риса, — Не допьёшь? — Психолог недоделанная, — тряхнула Юнка головой, приняв свободной рукой вино, — Не могла без этого поговорить? Риса сконфуженно улыбнулась. — Ну рубит меня от него, — осушив бокал, Юнка поставила его на стол, глотнула кофе, — Буду остаток дня носом клевать, а ведь ещё покодить хотела… Ткнула пальцем в жену: — Вот зачем! Нарочно подсунула, чтобы… — Ты слишком много работаешь, — Рисе удалось совместить в голосе твёрдость и раскаяние, — А сегодня выходной. Токи, уплетавший мороженое в дверях, расплылся в улыбке. «Матери!» — встретился взглядом с сестрой. — И как психолог, — сообщила Риса с достоинством, — я вполне компетентна. — Так что, — Юнка, видимо, успела поразмыслить на кухне, — одноклассники праздник не испортили? «Время запрещённых приёмов» — поняла Аска. — Что выпускной, — пожала плечами, — что свадьба — праздники, которые изначально… — Наша свадьба вполне удалась, — клюнула Юнка. — Оттого, что вы вдвоём отмечали, — подлила масла в огонь Аска. — Потому что нас только двое! — завелась мама, — Не мою же семейку было звать! И не… — Вы хотели в медпункт сходить? — вмешалась Риса. — На тебе посуда, — взглянула на Токи. — Одевайся, — велела Аске. Звучно выдохнув, Юнка сообщила: — Я — тренить. — Подходи, — кивнула Рисе и, громко топая, поднялась наверх. Чуть выждав, Аска поднялась следом. Нацепила джинсы, кофту с капюшоном. Снесла ношеную одёжку в стиралку. — Пошли! — крикнула брату. Тот вышел в коридор, присел, шнуруя кроссовки, распрямился. «Куда только растёт? Скоро обгонит» — без радости отметила Аска. Ростом она пошла в мать, Токи — в свою, и, несмотря на три года разницы, стоя рядом, брат с сестрой выглядели сверстниками. Несколько шагов прошли в молчании. Потом Токи вздохнул: — Ну, чего там у вас случилось? Аска поморщилась. — Мальчишки перепились, обозвали Лиссу жирухой, полночи её в чувство приводила. — Тебя тоже обозвали? Аска неопределённо пошевелила пальцами. — Поэтому блина не хотела? Аска не менее неопределённо покрутила пальцами в другую сторону. — Да ладно, ты ж худая, как спичка. — Не жирной, — сдалась Аска, — желтомазой узкоглазкой. — Ссуки, — прошипел брат вполголоса. Аска развела руками. — Думаешь, мамы догадаются? — спросила после паузы. — Юнка, кажется, купилась, — пожал брат плечами, — Она, по-моему, до сих пор считает, что если её на работе продвигают, то… — «Самая толерантная страна», — невесело процитировала маму Аска, — И правда, какая в жопу дискриминация, если лучшие конторы страны за тебя только что не бои без правил устраивают? — А вот Риса точно что-то почуяла. Она и попросила с тобой поговорить. — Мда… До Рисы мне ещё расти и расти. — Погоди, она ж вроде сама и советовала, как бухло пронести? — Угу, — кивнула Аска, — Но только когда я сама спросила. У неё вообще такой стиль — даёт совершить ошибки, а потом смотрит, сделала ты выводы или нет. Очень эффективно. — Ну и как выводы — сделала? Аска втянула воздух сквозь зубы. — Довольно много. Думаю, это она меня так перед универом по носу щёлкнула. Ну и в общаге чтобы не расслаблялась. — А училка ваша? Эта, как её… — Эспе? Сразу в каюте заперлась, больше не выходила. Ещё и музон врубила погромче. — Одна? — оживился Токи, — Или? Аска сердито фыркнула. — Ладно, — отступил Токи, — ладно. Ну а эти — Линн, Лорн… Нормальные же вроде чуваки… — Пока не напились, — буркнула Аска, — И не скучковались. А там личности пропадают, врубается групповое поведение… Токи покосился на сестру и на всякий случай отступил на шаг. — Так чего ты там — так ни с кем?.. Аска не удержалась от цитаты. — Тупой, да? — Шовинизм уважение убивает не хуже тупизны. С другой стороны, — продолжила задумчиво, — технически с Лиссой ночь вместе мы провели, хотя и не в том смысле, как хотелось бы Юнке. — Выпускной всё-таки, — пробурчал Токи. — Окончание школы — не повод для попойки и перетраха. — Вообще-то повод, — возразил брат, — иначе почему все перепиваются и пере… — Я имела в виду, — нарочито мягко перебила Аска, — что только неудачницы ждут до выпускного. Или неудачники. Токи переменился лицом. — Но… — одна мысль перебила другую, — Так что… — сменилась третьей, — Так ты?.. — Неудачников обычно больше, — без особого сочувствия заметила Аска. Брат замолчал, что-то прикидывая. Вопросы ещё кипели внутри, но наружу больше не рвались — не понадобилось даже напоминать об ингаляторе, в получении которого Токи зависел от сестры. «Неужели взрослеет?» — мысленно округлила глаза Аска: представить не сыплющего язвительными комментариями брата было непросто. Тот, однако, притих, зыркая по сторонам исподлобья, провожал взглядом витрины, озирался на перекрёстках — словом, выглядел как турист, впервые оказавшийся в славном городе Тариоке.