Дети Цветов

If you're not even happy what's so good about surviving?

Увидевший Аску пожарный испугался, должно быть, не меньше её самой. Впрочем, судить об этом было сложно: защитный костюм скрывал его целиком, а тёмное стекло шлема отражало безжизненный пейзаж и худую грязную девочку, вышедшую из дыма и тьмы. Правду сказать, пожарный походил на пришельца куда больше, чем большая часть цветочников, виденных ранее. На Аску сразу нацепили респиратор, завернули в одноразовое одеяло и отнесли в карету «скорой», где облачённые в такие же защитные костюмы фигуры, не говоря ни слова, споро пронзили ей грудь под правой ключицей, опутали электродами и, щёлкнув клинком ларингоскопа, запустили в горло изогнутую трубку. Здесь Аска испытала сложную гамму чувств, пережив экзистенциальный опыт, о котором прежде читала, но особо не верила: отделившись от опутываемого всё большим количеством трубочек тела, наблюдала со стороны за морганием и писком приборов, мерным движением собственной грудной клетки и балансом жидкостей, вводимых и выводимых из организма. Никто из спасателей не произнёс и слова, орудуя инструментами в пугающем молчании. Только когда напоминавшие космонавтов фигуры одна за другой повыскакивали из машины, оставив Аску одну, она догадалась, что те, должно быть, переговаривались по радио. «Скорая» тронулась, и сразу стало понятно, что обычными ни пожарные, ни спасатели не были: за попрозрачневшей стеной пронеслись, уходя вниз, игрушечные пожарные машинки, полоска трассы и огромное тёмное облако, поднявшееся над Тариоком. Воспользовавшись призрачным своим состоянием, Аску сунула голову в кабину водителя сквозь стену, но никого не обнаружила: транспорт шёл на автопилоте. «Хорошо, что сразу в расход не пустили, — думала она, следя за перемигиванием окруживших её тело приборов. — Теперь-то куда? В секретную лабораторию, на опыты?» Мысли о предстоящих в будущем экспериментах с собой в главной роли (виденные анимы картину рисовали исключительно безрадостную) сменились размышлениями об эфемерном настоящем. «Что, если бы я тоже из машины выскочила, и моя тушка без меня улетела?» — гадала Аска. «Или сейчас сквозь стену пройду — полечу рядом с этой херовиной? Зависну в воздухе, а она скроется из виду? Свалюсь на землю?» Решимости проверить гипотезы Аске не хватило. «Как вообще на чём-то сижу? — сунула она дымчатую руку сквозь пластик носилок, — Почему не проваливаюсь? Мы ещё столького не знаем о призраках!» Присмотрелась к собственному покрытому копотью тельцу — «Усыпили-то зачем? Думают, меня прорастили?» Остаток полёта Аску не покидало ощущение того, что препараты, текущие по её венам, едва ли рассчитаны на людей, и к тому же оказывают, вероятно, не совсем тот эффект, который предполагали их создатели. Стремительно, как в фантастических боевиках, транспорт нырнул вниз, заскользил меж деревьев. Тело на носилках дрогнуло, какой-то из аппаратов запищал тревожно. «Эй, автопилот, жанры не путай! — испугалась Аска за своё многострадальное тело, — У нас тут не экшн всё-таки». Замедлившись лишь самую малость, леталка ворвалась внутрь какого-то ангара, замерев так внезапно, словно инерции для неё не существовало. Машина развернулась, сплюнув носилки с Асками — спящей и бодрствующей — на бетонный пол. Сами собой те покатились по ангару, пустым коридорам, замедляя ход или останавливаясь ненадолго, чтобы позволить вырастающим из стен или потолка механизмам совершить новые манипуляции. Хитро искривлённые дуги обогнули тело сложной траекторией. «Томограф?» — предположила Аска. Гнущиеся во всех направлениях трубки скользнули, расщепляясь, в интубационную трубку. «Эндоскопия?» Тонкие иглы ушли под кожу к ниточкам вен, заполняя чернотой пробирки. Иные устройства не касались лежащего тела вовсе, другие, напротив, совершали процедуры, выглядевшие унизительными или болезненными даже из нынешнего нематериального состояния. Каталка миновала несколько отсеков, наполненных туманом или парящей в воздухе взвесью. «Как в автомойке». Тело на носилках действительно перестало походить на обугленного цыплёнка. Усевшись на краешке носилок, призрачная Аска критически осмотрела своё физическое, не особенно приглядное воплощение: на защищённой желтизной коже пламя не оставило следа, однако волосы, брови и ресницы мистическая сущность не сочла, видимо, чем-то важным, и лицо выглядело теперь незнакомее, утратив былые ориентиры. Раструб воздуховода, торчащий изо рта и соединённый с компрессором, тоже красоты не придавал. «Вентиляция-то зачем? Нормально же дышала. Или релаксантами накачали? Но на хера?» Вспомнив превращение Кая, Аска покачала головой: едва ли существовали препараты, способные не то, что остановить, хотя бы задержать цветочника ненадолго. Носилки вкатились в пустую круглую комнату. Дверь за ними сомкнулась, слившись с серой стеной. Единственным предметом интерьера был широкий пульсирующий жёлтым круг на полу. «Приехали. Что дальше?» С тихим «блурп» в круге материализовалась барышня в фиолетовой хламиде. Бледная гладкая кожа, острые черты лица, убранные слоями волосы иссиня-чёрного цвета. «Хочу быть такой, когда вырасту» — сразу решила Аска. Барышня выскочила из круга, чуть не врезавшись в каталку. Смерила взглядом лежащее тело, чуть задержалась взглядом на нематериальной Аске, так и сидевшей, свесив ноги, на краю. Аска приветственно махнула призрачной рукой. Барышня хмыкнула. — Ну? — спросила мрачно. Часть стены зажглась экраном, на гладкой поверхности возник средних лет мужчина в клетчатом пиджачке с небесно-голубой рубахой и васильковым галстучком. Он сидел за пустым столом на фоне цифрового задника с вращающейся в космической пустоте планетой, напоминая диктора новостей. «Одного чувака в костюме я уже повстречала, — насторожилась Аска. — И положительным персонажем его не назовёшь». — Доброй ночи, госпожа посланница, — поздоровался тот. — Если ночь и была доброй, — барышня выразила лицом усталое достоинство пополам с недовольством, — то только, пока вы не позвонили. Что на этот раз? Каталку с Аской она демонстративно игнорировала. — Цветочники, — кротко улыбнулся собеседник. — За дуру меня не держите, — посоветовала посланница мягко, — Три контейнера живого огня мы передали. Чего ещё надо? — Выжившая, — мужчина указал взглядом на каталку. Движение его глаз выглядело естественно, будто он и правда находился в той же комнате. — После огня? — в голосе барышня появились нотки сомнения в компетентности собеседника, — Как вы себе это представляете? — Я рассчитывал, — нарочито простодушно развел руками мужчина, — что вы, как эксперт, мне и объясните. Барышня поморщилась, посмотрела на Аску, поморщилась сильнее. — Эти ваши… — покрутила рукой, — гаджеты уберите. Помехи наводят. И — вашу мать! — сколько раз говорила, не херачьте такими дозами. Из комы не выведу. — Ниже не было эффекта, — пожал собеседник плечами. Приборы, окружавшие Аску, пришли в движение: электроды уползли, змеясь, внутрь каталки, мониторы погасли, уйдя под разгладившийся над ними пол. Глубоко вдохнув, барышня выдохнула струю призрачного дыма, который, поклубившись, собрался фигурой, повторившей её собственный облик. — Моё почтение, — дымчатая двойница приподняла руку в приветственном жесте, — Добро пожаловать в чудесный мир многомировой политики. Сейчас будет немного странно. Спокойствие сохраняем, резких эмоций не испытываем. Имя? Её оригинал тем временем громко сказал — «Пиу!» — и стукнул указательным пальцем Аску-на-носилках в грудь, ловко вытащив трубку-воздуховод. Тело на каталке засопело, прихрапывая. — Приятно познакомиться, — Аска изобразила полупоклон, — Аска Яссь. Извините, — оглядела своё полупрозрачное тело, — что в таком виде… — Пиу! — барышня материальная вытащила катетер из-под ключицы. Барышня призрачная кивнула и, пропев собственное имя, пояснила: — Можно просто «посланница». Первая и единственная, чрезвычайная и полномочная посланница клеггов в Кагарте. — Истинное удовольствие наблюдать за работой мастера, — улыбнулся мужчина с экрана. Вид у него был скучающий. — Этот хрен нас, кстати, не видит, — пояснила дымчатая посланница, — На редкость неприятный тип, но приходится сотрудничать. — Тяжело вам, — посочувствовала Аска, — А что мы от него скрываем? — Не подлизывайтесь, — пробурчала барышня во плоти собеседнику, оттянув коматозной Аске веко, — Вы мне вот что скажите, у вас патолога нет взаймы? Страсть, как патолог нужен. — Да практически всё, — пожала плечами её двойница, — Информация — самый ценный актив. — Ничем не могу помочь, — доброжелательно отозвался неприятный хрен, — Сами едва справляемся. — А почему, — поинтересовалась Аска, — Я должна верить вам, а не ему? — Не будете против, если я одного гражданского привлеку и воспитаю? — живая барышня обаятельно улыбнулась, — Тут как раз оказия нарисовалась в Такатте… — Потому что, — улыбка барышни призрачной вышла не менее обаятельной, — в мои обязанности, как посланницы, входит изучение и сохранение редких образцов местной фауны, — оригинал в этот момент похлопал тело Аски по плечу, демонстрируя, кто здесь образец, — а в его задачу входит только изучение. Разница понятна? — Не вопрос, — улыбнулся в ответ мужчина, — Оформите только по регламенту. — Более чем, — сморщила нос Аска. — Как будто, — скривилась у её изголовья посланница, — я хоть раз нарушала регламент. — Кстати, — по экрану побежали столбцы закорючек, — есть первые результаты анализов. Призрачные барышня с девочкой повернули к нему головы. Посланница осталась бесстрастна, а Аске не удалось сдержать разочарованной гримасы — язык оказался ей незнаком. — Вот и славно, — тряхнула гривой дымчатая барышня, — Что у вас там с цветочниками вышло? — Всё чисто? — нахмурила брови оригинальная, пробегая взглядом по строчкам. — Я так понимаю, как обычно, — скривилась Аска, — пришли, прорастили город, сгорели. — Это-то и смущает, — отозвался с экрана собеседник, — Даже бронхиальные смывы. Вообще по нулям. — Обычно, — наклонила голову призрачная посланница, — цветочники не оставляют милых девочек, которые переживают ненаправленную атаку живым огнём. «Она считает меня милой!» — Аска приосанилась. — Надо было бы дождаться результатов биопсий, — продолжил тип с экрана, — но есть у меня предчувствие, что и там мы ничего не найдём. — Спасибо, — кивнула Аска, — в свою очередь могу сказать, что вы мне кажетесь достойной ролевой моделью. Учитывая обстоятельства, наверное, не лучшее время проситься в ученицы, но если у вас освободится вакансия практикантки или интерна… — Каково ваше заключение? — взглянул с экрана мужчина. Призрачная посланница, тоже приосанившаяся — видимо, такого рода комплименты она получала нечасто — задумалась. — Очень грамотно составленная просьба, — серьёзно взглянула на девочку, — и очень уместная. — Но?.. — наклонила голову Аска. — Остаточные следы первичного красного, — заговорила материальная посланница, — что странно, но логично: краем вашу выжившую таки зацепило — так волос она и лишилась. Остаточные следы первичного жёлтого — ещё более странно, но тоже логично: дом Алой Розы много лет как целенаправленно ведёт за ним охоту. Цветочной инфестации следов нет. Повышенная толерантность к токсинам… — То есть первичный красный в наличии, — кивнул мужчина, — Как это возможно? — Сама бы ты из огня не выбралась, — развела Аскина собеседница руками, — то есть, кто-то помог. От доброты душевной никто никому не помогает, значит связана договором или контрактом. Брать ученицу с договором, стороны и детали которого неизвестны, слишком опрометчиво. Хочешь что-нибудь рассказать? — Хм… — оригинальная барышня начала отвечать ещё до того, как закончила призрачная, — Скорее всего ваш носитель не был чёток в формулировках, пожелал обратить пламя против цветочников, а поскольку инфестации не было, то… — Носители получили весьма недвусмысленные инструкции, — покачал головой мужчина, — В радиусе поражения не должно было остаться ничего, как обычно. И никого. «Так это они, стало быть, по Тариоку жахнули, — Аска задержала взгляд на светящемся прямоугольнике стены, запоминая заурядное лицо. — Как их цветочник называл? Быстрики? Интересно почему…» — Не уверена, — наморщила лоб, — что условия договора мне это позволяют. — Градуированный простой переход мог бы… — начала живая посланница. — Служба наблюдения, — прервал её обитатель экрана, — не зафиксировала эпизодов перехода в окрестностях Тариока. — То есть как не уверена? — прищурилась призрачная барышня. — Врождённое сродство к первичному цвету? — неуверенно предположила оригинальная, — Такое, кажется, фиксировали раз или два за историю наблюдений. Не для вашей, понятно, расы, и не для первичного красного… — Ну… — Аска потупилась, — я обещала, что у нас с ней — другой стороной договора — будут равноправные отношения, что я буду её защищать и доверять ей. А, ещё, что мы будем дружить. — Мы просили бы представить описания документированных случаев, — с нажимом произнёс мужчина. — Ладно, — скривилась посланница, — Но это крайне маловероятный вариант. Скорее, — скривилась ещё сильнее, — серия низкоэнергетических переходов. С тех пор, как шихарцы обнародовали формулу, распоследняя шваль норовит куда-нибудь переместиться… Её дымчатая двойница не без сочувствия хмыкнула: — Отчаянные меры. Значит, кто-то достаточно опытный… Достаточно сильный… Предпочитающий анонимность… — мотнула головой, — Не помогает. — Давайте, — предложил мужчина, — спросим у неё самой. — Что ж с тобой делать? — размышляла вслух призрачная барышня, — Мало мне этих бешеных девок… Хм… А это идея. Оригинальная тем временем тронула реальную Аску за кончик носа: — Пиу! Тело на каталке закашлялось, открыло глаза, замычало и обвело мутным взглядом комнату. — Некромантия какая-то, — пробормотала Аска неодобрительно. Увидеть себя со стороны оказалось не столько пугающе, сколько неловко: хрен с ним, с цифровым мужиком, но наблюдать, как собственная тушка пускает слюни перед неимоверно стильной посланницей отчего-то не хотелось. — Есть немножко, — пожала призрачная посланница плечами, — но тёмные искусства сами по себе никого не делают плохой, равно как и светлые — хорошей. Материальная её версия приподняла изголовье кровати и представилась, пропев то же имя и назвав титул. — Доброй ночи, — улыбнулся мужчина с экрана, — Я Морвел, региональный менеджер. Мы хотели бы задать вам несколько вопросов о случившемся в Тариоке. Ваше имя — Аска Яссь, семнадцать лет? «Региональный менеджер чего?» — заметила Аска недомолвку. Она же на каталке растерянно хлопнула глазами: — Всё верно. — Жопа, — покачала головой Аска, — У меня реально такой голос гнусный? И писклявый? — Ну, — нематериальная посланница наморщила лоб, — Сделай скидку на стресс, реанимационные мероприятия, летальную дозу гипнотиков… — По нашим данным, — мужчина на экране бросил взгляд чуть в сторону, сверяясь, видимо, с данными, — Вы должны были находиться с группой одноклассников в Каргалагаме, отмечая завершение учёбы, однако вернулись в Тариок раньше времени. Что послужило причиной возвращения? «Всё-то вы разнюхали, — Аска метнула на него неприязненный взгляд. — И правда быстрые». Тело её тяжело вздохнуло, по щекам покатились слёзы: — Поссорилась с мальчиком. — Да ладно! — не сдержала возмущения Аска. — Что? — обернулась призрачная посланница, — С девочкой? — Ни с кем я не ссорилась, — пробурчала выпускница, — Нового Криалора хотела прочитать. — Кого? — недопоняла барышня. — Выдающаяся экзистенциальная драма, — с воодушевлением начала Аска, — полная символизма и психологизма. Очень рекомендую. Начинается всё с того, что… — Соболезную, — с неподдельным сочувствием в голосе произнесла оригинальная посланница, — Не могли бы вы рассказать, что случилось по возвращении в Тариок? Тело Аски разразилось рыданиями, в которых едва можно было разобрать «все», «цветы» и «превратились». — Что-то вы, — критически прищурилась её проекция, — совсем из меня истеричку делаете. — Голубушка, — дымчатая посланница ответила симметричным прищуром, — ты, наверное, давно в своё тело не возвращалась? Уровни адреналина с кортизолом представляешь? Вернёшься, тебя вот в такусенький блинчик раскатает. А пока коллега тебя успокаивает, могла бы рассказать хоть что-нибудь полезное, чтоб хотя бы слегка хлопоты отбить. — Полезное?.. — Аска задумалась, — Извините, я как-то с самого начала запамятовала уточнить: вы представляете тех клеггов, которые придерживаются изоляционистской стратегии в отношении Границы или экспансивной? Дымчатая версия посланницы на мгновение утратила форму, но тут же сконденсировалась обратно. — Начинаю понимать, — проговорила медленно, — почему цветочники тебя оставили. Но это не очень хороший ход. Допустим, скажу, что представляю министериум. Проверить ты всё равно не сможешь. — Отчего же? — хмыкнула Аска, чувствуя, как её снова начинает нести, а вылетающие изо рта слова опережают мысли, — Следите за руками: ширишихары добрались до шестого министра и расшарили формулу «мягкого», простите, низкоэнергетического перехода. Значит, министериум вёл в этой области исследования и выступает за экспансию. Вы идею «мягкого» перехода, очевидно, не одобряете, поэтому, скорее всего, представляете противоположную сторону. Посланница хмыкнула в ответ. — Продолжай. Что ещё успела разболтать Алая Роза? — Роза утверждает, — Аска, не задумываясь, выложила главный козырь, — я цитирую, что «цветок по ту сторону Границы научился проращивать пустоту». — Извините, — живая посланница обернулась к экрану, — срочный вызов. Тело Аски рухнуло на подушку, засопев. — Цветочник предполагает? — зашипела дымчатая посланница, расплываясь и собираясь вновь, — Опасается? Какой глагол он употребил? — Он это знает, — ответила Аска, довольная произведённым эффектом. — Всё в порядке? — полюбопытствовал Морвел небрежно. — Можешь считать свою ценность подтверждённой, — двойница принялась касаться тела на каталке, дотрагиваясь и тут же отдёргивая пальцы, — Про ученичество обещать не могу, но, если ближайшую сотню лет протянешь, можем вернуться к этому разговору. — Вызов из Трелдона, — пояснила посланница Морвелу, — Срочно хотят меня видеть в полном, так сказать, составе. Кстати, какие у вас планы на выжившую? — кивнула в сторону носилок, — Я бы рекомендовала Кагарту, если не возражаете. — Сотню? — в ужасе переспросила Аска. Менеджер поморщился: — Пожизненный карантин надёжнее, но вы правы: цветочники плюс огонь — сильное сочетание. — Ты же не думаешь, — двойница по локоть запустила призрачную руку в грудь посапывающей Аске, — что «другая сторона» договора протащила тебя через три контейнера живого пламени только чтобы ты загнулась от старости чуть-чуть попозже? — Под мою ответственность, — заявила оригинал. — Ладно, — пожал Морвел плечами, — пусть будет Кагарта. И о протоколе, пожалуйста, не забывайте. Экран погас. Посланница со своей двойницей подошли с разных сторон к каталке и одновременно щёлкнули Аску по носу. Комната задрожала и вспыхнула ярким светом. Едва он померк, Аска ощутила боль в носу, в груди и во всех остальных частях тела. Всё ещё двоящаяся посланница — «Очки! Очки тоже сгорели!» — склонилась над изголовьем, бормоча — «Как же меня утомили их протоколы». — Надеюсь, следующее наше знакомство, — откинула цвета воронова крыла прядь, обнажив ухо с золотой серьгой-колокольчиком, — удастся запомнить нам обеим. Колокольчик издал тонкий пронзительный звон, оставшийся висеть в воздухе надолго после того, как посланница взмахнула головой и исчезла с тихим «блурп». Звук таял, тих, Аска ждала исчезновения воспоминаний, но не дождалась. «Под запись сказала? Реально хотела память стереть? Неклёво. Я-то думала, мы подружимся». По ходу размышлений, резь, дёргающая то тут, то там, усиливалась, а комната утрачивала чёткость и плыла. Нос перестал дышать. По щекам пробежали непривычно горячие дорожки. Хватая ртом воздух, Аска успела ещё подумать, что с размером блинчика посланница ей, пожалуй, даже польстила, а потом всё утонуло в грохоте сердцебиения. Тупая боль разлилась под рёбрами, собралась пульсирующим комом, частые удары отдавались в животе, стучали в висках. «Жопа, колотится-то как». Каталка тронулась с места, покатила по коридорам. Рядом снова запищали мониторы. «Как там говорят? Хочет выпрыгнуть из груди? Думала, метафора. А оно реально хочет». Заныло плечо, волна тонюсеньких иголочек прокатила по левой руке, нежно касаясь остриями изнутри. «Может, инфаркт? Бывает инфаркт в семнадцать?» Такая же волна прошла по правой. Аска приподняла её, разглядела, прищурившись, раздвоенные пальцы. Сжала, разжала — жжение, ничего больше. «Адреналин. Должен быть адреналин». Перед глазами поплыли, множась, чёрные точки. Воздуха перестало хватать. «Или всё-таки инфаркт?» Звон, едва различимый, продолжал звучать, перекатываясь от одного уха к другому, усложняясь, будто реверберируя внутри черепа. «Колокольчик? Мозги звенят?» Немелодичная музыка этого звука вызвала глубокое отвращение организма к самому себе, от которого он тут же предпринял попытку избавиться, попробовав вывернуть себя наизнанку. «Жопа», — сумела подумать Аска, прежде чем брюшной пресс с диафрагмой решили поиграть в молот и наковальню. Кислота обожгла нёбо, язык пропитала горечь. С трудом перегнувшись, Аска мстительно сплюнула. «Биоматериалов вам. Для исследований». Руки не держали, мелко подрагивая в непривычных местах. Сердце зашлось новой чередой ударов. «Я в порядке. Сказали, что в порядке. Нужно просто подождать». Носилки выкатились наружу, ночная прохлада от души сыпанула мурашек. Провыла сирена, темень окрасилась синевой мигалок. Шурша шинами, подрулила скорая — предназначенная для простых смертных, потому неспешная. — Свежо-то как, — поприветствовала Аска парамедика, стуча зубами. Тот неразборчиво буркнул что-то в ответ, но, вкатив носилки в машину, накрыл её вторым одеялом. Скорая дрогнула, снялась с места, покатила через тьму. Холодные электроды сдавили запястья, легли на голени. Плечо до боли сдавила, надуваясь, манжета тонометра. Несмотря на одеяла, озноб продолжал сотрясать Аску: мелкие пучки мышц сокращались то тут, то там, создавая достоверную иллюзию ползающих по телу насекомых. Несколько раз она. откидывала одеяло, оглядывая неизменно чистую кожу. «Обман чувств. До чего убедительный. Было какое-то специальное слово…». — Ломает? — оторвался от планшета парамедик. — Парестезии, — вспомнила Аска. — Бывает, — пожал плечами тот, снова уткнувшись в экран. «Думает, наркоманка?» Нелюдимый парамедик, судя по хватке планшета и ритмичным цветным отсветам позади, играл во что-то. «Наверное». Из кабины водителя доносились неразборчивые обрывки переговоров. «Мда, я в надёжных руках». Гул снаружи не походил на городской, похоже, скорая мчалась по шоссе. «Посланница с этим, вторым, говорили про Кагарту». — Куда едем? — собственный голос вновь показался Аске неприятным, — В Кагарту? — Угу, — в этот раз парамедик даже не поднял взгляда, — Окружной госпиталь. «Понять бы ещё откуда. Лучше, наверное, не спрашивать. Этот чувак явно на них работает». Кардиограф на стене моргал ярко-зелёным огоньком, без очков расходящимся в разных направлениях лучами. Каждые несколько минут манжета сжимала плечо, так что пульсировала вся рука. Характер шума снаружи изменился: стало больше машин, послышался рокот мотоцикла. По ушам ударила сирена — мерзкий режущий звук. «Подростки слышат частоты, к которым глухи взрослые, — Аска стиснула зубы. — Я слишком молода для этой херни». Автомобиль тряхнуло — видимо, миновал лежачего полицейского. Сирена смолкла. Скорая остановилась. Носилки скользнули наружу, подхваченные медбратьями в зелёных больничных костюмах, поднялись по пандусу. Мимо поплыли кафельные стены усталого белого цвета. «Приёмный покой». Телевизор под потолком демонстрировал разные ракурсы облака дыма над Тариоком. Подсвеченное красным закатным солнцем с одного края и шарящими наощупь лучами прожекторов с другого, оно выглядело причудливым образцом современного искусства. Бегущей внизу экрана строки Аска не разглядела, а звук был выключен, но, судя по кадрам с видами комбината, первопричиной происшедшего предлагалось считать именно его. Носилки завезли в смотровую с большой цифрой «семь» у входа, Аску переложили на кушетку, накрыли одеялом. Она осталась одна. «Значит, Кагарта, — размышляла Аска лихорадочно, — Что у них тут? Центр реабилитации? Тренировочный лагерь? Алтарь для жертвоприношений?» Вокруг слышались голоса, за ширмой ходили люди. Лампа дневного света на потолке раздражающе мигала через неравные интервалы. «Вчера каталась тут под мостами. Чуть не съездила Лорну по физиономии. Говорила Лиссе, что нельзя определять себя через травму». Сквозняк, шедший из-под ширмы, спровоцировал новый забег мурашек. Аска поднесла к глазам руку, рассматривая кожу — прежде тут стояли бы дыбом волоски, теперь виднелись только пупырышки. «А сегодня? Через что определить сегодня меня?» Рывком отдёрнув ширму, в смотровую ворвалась суровая и невыспавшаяся завотделением. Приподняв одеяло, прогудела не сулящим ничего хорошего басом: — Та-а-ак!.. Вопросила в пространство громогласно: — Какого рожна в семёрке ребёнок голышом лежит?! — Я вообще-то выпускница, — обиделась Аска. — Сидеть можешь, выпускница? — опустила одеяло заведующая, — Имя с фамилией помнишь? На зов тут же прибежала сестра, другая, сестра-хозяйка — и Аска разжилась почти новой пижамой с печатями «Окружной госпиталь Кагарты» на изнанке. Отвечая на дежурные вопросы об имени, возрасте и месте жительства, Аска с ужасом поняла, что понятия не имеет, какую версию событий излагать о происшедшем в Тариоке. «Даже память стёрли некачественно, — сетовала она про себя, пока заведующая хмуро заносила данные в планшет. — Что врать-то теперь?» Не успев продумать сколько-нибудь приличной лжи, Аска придумывала на ходу. — Очень много дыма было, руку вытянешь — пальцев не видно, — старалась ориентироваться на официальную версию событий. — По дороге вдоль отбойника шла, так и выбралась. — Кашля? Нет, кашля не было, сержант мне респиратор отдал, — тянула за собой одна ложь другую. — Одежду пожарные срезали, не знаю зачем, — валила вину за пропавшую одёжку на спасателей. Стараясь, чтобы хрупкая башня обмана не развалилась под собственной тяжестью, какие-то моменты Аска объяснять не стала: — Дымом накрыло — волосы на месте были, — правдоподобного объяснения придумать всё равно бы не получилось. — А когда вышла — пропали. Заведующая, хмуро поглядывая на пациентку, записывала анамнез. Результатом первичного осмотра стала извилистая вереница обследований, заставивших Аску пожалеть, что она не может снова отделиться от тела, созерцая в спокойном безразличии, как иглы пытаются добраться до вен. Жалящие их уколы казались слишком острыми, касание пластины, к которой нужно было прижаться грудью в кабине рентгеновского аппарата, — слишком холодным, а гель, которым Аску перемазала узистка — слишком мокрым. За анализами и обследованиями последовали новые осмотры: даже ночью в приёмном покое трудились десятки специалистов. Переходя из-под бдительного присмотра одного под заботливый присмотр другого, Аска робела от количества внимания, уделяемого её до того не слишком выделявшейся в медицинском плане особе. Невролог подолгу светил в зрачки фонариком, от которого плыли перед глазами фиолетовые пятна. Лупил маленьким молоточком по локтям и коленям, метко и больно попадая прямо по нервным стволам. «Опытный, зараза» — неприязненно думала Аска, дёргая коленом. Окулист бесцеремонно, как к себе домой, залезла Аске под нижнее веко, намотала верхнее на стеклянную палочку. Повторила процедуру с другим глазом. — Не вижу признаков раздражения, — констатировала с разочарованием. — Респиратор с защитой глаз был, — уже привычно соврала Аска. — Минус? — присмотрелась врач к девочке. — Сколько диоптрий? — Астигматизм, — вздохнула Аска. — А очки — того. Пропали. — Сейчас проверим, — на стене зажглась таблица с рядами уменьшающихся букв. — Скажите, доктор, — замялась Аска, — вы ничего жёлтого в глазу не заметили? В правом? Офтальмолог направила свет прямо в глаз. Поднесла линзу к Аскиному лицу, заглядывая словно в самую душу. — На моё ухо смотрим. На другое. Поводила светом из стороны в сторону. — Только жёлтое пятно, — отвела линзу. Заметив недоумение пациентки, пояснила: — Макула на глазном дне. Всё в порядке. «Хорошо, конечно, что ничего не видно, — раздумывала Аска, называя буквы, — но Токи точно что-то про узор в глазу говорил. Когда он вылезает? Если злюсь?» — Мастерская автоматическая, — сообщила врач, внося данные в компьютер, — очки к утру будут готовы. Оправа, правда, самая простая, поменяете, как страховку восстановят. Чуть обнадёженная, Аска покинула кабинет окулиста чтобы попасть в следующий — к ЛОРу. — В горле не першит? — посыпались на неё стереотипные вопросы, — Нос не заложен? В ушах не звенит? «Звенит» — поняла Аска, повторяя «нет» раз от раза. Едва слышная нота притихла, отступив к самому краю слышимости, будто дожидаясь своего часа. «Подарочек от посланницы, — с беспокойством поняла Аска, — каким-то долгоиграющим оказался». — Скажите «а». «И даже не пожалуешься, мол, мне тут память неудачно стёрли и теперь в башке так и звенит…» — Мн-э-э, — протянула Аска с придавленным шпателем языком. «…то есть, пожаловаться, конечно, можно, но второй раз посланница не промажет…» — Голову набок, — ЛОР склонилась на Аской с отоскопом. «… а работать на быстриков может кто угодно» — подозрительно скосилась на врача, изучавшего её слуховой проход. — Не шевелимся! — одёрнула Аску ЛОР. Затем последовала дерматолог, вцепившаяся в Аску, как клещ: рассматривала в присоединённый к компьютеру окуляр с ног до головы, взяла соскобы из трёх разных мест и долго допытывалась, как так вышло, что пациентка лишилась вообще всех волос. Не ожидавшая такого напора, Аска продолжала отвираться. — Дым, — отведя глаза в сторону, выдумывала она на ходу, пока доктор, ткнувшись ей под мышку, водила по коже скальпелем, — с лакокрасочного комбината. Всю округу накрыл. От него, наверное. «Так вообще бывает?» — гадала про себя, сожалея, что не успела продумать какую-нибудь более правдоподобную версию. Судя по тому, как скептически дерматолог хмыкала и вздыхала, в эпиляционную силу дыма ей не верилось. — Луковицы не повреждены, — вынесла она наконец вердикт, за что Аска сразу простила и дотошность, и соскобы. — Отрастут со временем. Но направление на аутоиммунные маркеры на всякий случай выпишу. — Может, реакция на стресс? — робко предположила Аска, натягивая пижаму. — Первый раз такое вижу, — призналась дерматолог, кликая по формулярам. — Как ветром сдуло. «Если бы ветром…» — от воспоминаний по коже прошёл мороз. Чуть улучшившееся после разговора с ней настроение тут же просело, когда в коридоре Аску встретил следующий доктор — улыбчивый юноша, по доброжелательному лицу которого она сразу опознала специализацию. — Добрый вечер, — кивнул тот приветливо. — Дежурный психиатр.