Параллельная

      Правда. Кто-то её жаждет и требует во что бы то ни стало, а кто-то предпочитает не замечать. Алиса давилась. Её будто пытались накормить мелким крошевом толченого стекла. Остро и больно одновременно.       Смазанный взгляд по глянцевой поверхности фотоснимка, смотрела и не видела. Таким же расфокусированным по лицу Виктории и обратно срывалась на снимок. — Что молчишь? По глазам вижу, что не забыла эту девочку. Помнишь…       Странное состояние, пограничное. Оцепенение, страх, боль, паника. Пыталась держаться хотя бы на морально-волевых, хотя бы на чисто профессиональных навыках. — Что тебе нужно от меня? — глаза по-прежнему в расфокусе, язык почти одеревенел. — Правду. Мне нужна правда. Как так вышло, что Даша покончила с собой. И какова твоя роль в этом?       Алиса замотала отрицательно головой так, как отрицают очевидное маленькие дети, когда их ловят на «месте преступления» за шалостью. — Я ничего тебе не скажу. Ничего. Я не виновата. Я не знала… о её гибели. — Как же так? Она была твоей пациенткой и даже больше, судя по этой фотографии. Вы были парой? Вы встречались? — Нет! Нет, нет и нет! Мы не встречались. Я была её психологом и только. Даша была сложной девочкой… Со сложной судьбой. Закрытая, колючая… Виктория подошла вплотную, вновь подсовывая под нос снимок: — А это? Как ты объяснишь это? Совместное селфи, лицом к лицу, её влюбленные глазенки и твоя счастливая улыбка… Это так выглядят отношения между пациентом и врачом? Алиса судорожно сглотнула, но сумела взять себя в руки: — Терапия. Один из её элементов. У нее были большие проблемы по части общения с другими людьми. Не было друзей, подруг. Я взяла на себя эту функцию в рамках терапии. Я не могу раскрыть всего… Но в этом фото нет ничего такого, о чем Вы подумали. У меня не было с ней отношений. — Но ты знала о её ориентации? — Да. Она мне призналась в этом, но не сразу. — А в том, что она была влюблена в тебя, тоже? Перед глазами на мгновение потемнело, но Алиса стойко держала себя в руках: — Откуда Вам это известно? Из фото? — Из её блокнота. Детская привычка девочек писать имя возлюбленного во множестве сердечек. В ее случае — возлюбленной. Алиса. — Ну и что? — Ты знала, что она в тебя влюблена? — Догадывалась. — Почему она прервала терапию? — Её забрал отец. Сказал, что она будет учиться в другой стране. Это всё, что мне было известно. — И ты не знала, что она?.. — голос женщины дрогнул. — Нет. Узнала сегодня утром от нового пациента. Волею судьбы он хороший знакомый Дашиного отца и тот ему порекомендовал меня в качестве специалиста. Недоверие. Слишком отчетливое и даже не пытающееся замаскироваться. — Почему я тебе не верю? — Потому что мои ответы не приносят тебе ничего. Никакого облегчения. Ты потеряла эту девочку не в день её гибели, раньше… Гораздо раньше… И не можешь это ни принять, ни смириться с этим, посему отчаянно ищешь виноватых в этом. — Заткнись, сука, заткнись.       Резкий выпад вперед, рука схватила за горло. Карие глаза со злостью всматривались в зеленые, пытаясь выудить из них хоть что-то. Тщетно. — Я ничего тебе больше не скажу. Точка. Это врачебная тайна, профессиональная этика, считай как угодно.       Спокойным голосом, даже не сбив дыхания. В ней больше не было страха, не было паники или отчаяния. Алиса вновь владела собой и ситуацией в целом: — Я докопаюсь до истины. Не сомневайся даже, — произнесла почти шепотом. — Ты хочешь контролировать меня, но потеряешь контроль над собой. Задумайся, надо ли тебе это. — Я любила эту девочку, как свою дочь. — Родители нередко теряют своих детей. И самое печальное, что не в момент их смерти. — Ты ничего не знаешь, ничего. — Полезешь ко мне и я тебе всю душу наизнанку выверну… Лучше не стоит. — Как вывернула её Даше? Поэтому она покончила с собой?       Не отступала и не сдавалась. Множественные попытки зацепить не давали результата, Алиса их попросту парировала или оставляла без внимания, не реагируя. — Сеанс окончен и подумайте, прежде чем записаться на следующий.       Всё еще продолжала держать за горло при полнейшем отсутствии попыток Алисы избавиться от захвата. Тот случай, когда держали за глотку её, но ситуацией руководила она. — Я не отстану от тебя, — отчётливо проговорила брюнетка, убирая ладонь с шеи. Красноватые отпечатки пальцев на коже. Оттиски. — Тебе же хуже. Привычки плохо поддаются лечению, а вредные — практически неизлечимы. Я стану твоей зависимостью. — Какой же ты манипулятор… — А знаешь, что самое страшное в этом для тебя? Между ними почти нет дистанции. Они слишком в интимном пространстве друг друга: — И что же? — То, что тебе это нравится…