Однажды на Краю Земли

Трамвай судорожно вздыхает на повороте. Скрипят металлические сухожилия, сжимаются и снова растягиваются – в прозрачные между рёбер бока глядит очередное разветвление городского лабиринта. Красная полоса в картах на экране телефона кого-то, кто стоит впереди – путеводная нить. Слабо дребезжит плоское брюхо – дрожь эта разрядом проскальзывает от ступней до кончиков рта, приподнявшихся в улыбке. До кончиков пальцев, те – ласково оглаживают жёлтый позвоночник. Трамвай довольно урчит в ответ – я не боюсь зверя, даже находясь в его брюхе. Серебро кольцами, сцеплениями колец струится по пальцам, обвивает шею. Сверкание камней – взгляды ручных, но ядовитых змей. Мелочь по ладони – плата зверю. Лёгкий пар – принял и отпускает – открытая дверь. Прыжок через порог, на линию бордюра. В одно ухо бьёт музыка, в другое – улица, весь укрываемый – или открываемый? – вечером мир. Рот зашит чёрной маской, глаза зашторены ядовито-красными волосами. Зрение обманчиво, слова – ложны. Положиться можно только на шестое чувство. Шажок за шажком – как классики, только в одну прямую под именем жизнь. Я амбициозно раскрашиваю город собственным видением. А давай сыграем? Тротуар – лава, бордюр – спасение. Конец бордюра, переход – новые правила. Даже новая музыка в наушнике заиграла. Запоминай, будь внимателен: асфальт – лава, пешеходные полосы – спасение. Конец перехода – другая сторона улицы, соответственно, другая установка: весь мир – лава... Оступилась! Спасение – объятья друга. Правила рассыпались. Встреча на перекрёстке – улиц, рук. И губ. Он – так мило – спрашивает разрешения. После кивка и движения навстречу: маску – пальцем вниз, под подбородок, волосы – ладонью в сторону, за ухо. У неё – рот приоткрылся в наигранно-удивлённом вдохе, глаза на секунду залились светом, пока она не зажмурилась испуганно. Только Ему дозволено так. Бабочка поцелуя – вы-порх-ну-ла. – Сколько времени у нас до фильма? – Достаточно. Взять тебе что-то вкусное? – Зачем? У меня же есть ты, – мягко рассмеялась чужому румянцу, сама снова закрываясь маской. Крепче переплела пальцы. – Пойдём.

***

После фильма две тени гуляют по ночному городу. Туман приплывает на город с моря, сливается с клубами из труб завода, тает, появляется снова. За ночь осядет изморозью на рубинах рябин. Район около порта. За низкими крышами торчат подъёмные краны. Их многоцветная подсветка создаёт атмосферу мрачного празднества. Музыка в наушниках одна на двоих. Красный – синий – зелёный – пурпурный – красный… Ещё краны эти похожи на какие-то неземные руки, изогнутые неестественно. В дополнение – фиолетовые окна, расположенные будто в соответствии с какой-то специальной схемой. Три фиолетовых, три чёрных, снова три фиолетовых. Вывески разинули испуг… выплёвывали то – О, то – ЭС… Хоть Он и говорит, что это безобидные домашние теплицы, она думает, что многие попросту выращивают так траву. Пожимает плечами – каждому от мира свои прелести. Подходят к железнодорожному пункту. Сквозь полупрозрачный туман светится красным. У самых путей останавливаются. Подъезжает грузовой состав. Состав этот неспешно перебирает лапами-колёсами и идёт, ползёт – даже не скажешь «едет». И кажется, что нет товарным вагонам конца – хвост теряется где-то в темноте и дыме. Каждый шаг поезда сопровождается ритмичным механическим грохотом. Оглушает, обдаёт потоками сухого воздуха. Он, щурясь, пытается разглядеть конец состава. Она, убрав с глаз чёлку, смотрит на огромное расстояние между днищами вагонов и рельсами. Завораживает. Можно было бы спокойно пролежать там, на путях, пока идёт поезд. Ничего нет в этом страшного, наоборот – увлекательно. Рассмотреть поближе драконью чешую и, если повезёт, найти брешь Чёрной стрелой. Сжимаю её в ладони – она с лёгкостью помещается в кармане. Но такое сокровище можно использовать только раз, понимаете? Надо, чтобы наверняка достойно… раз дан такой шанс… – Подержи меня за руку. Удержи. На краю про-пас-ти, пасти. Напасти. Забавные слова. Поезд тем временем медленно уползает, за ним – шлейф зеленоватого дыма. Драконье дыхание. Тревожно вскрикнул какой-то сигнал. Мигает красным; доносится запах чего-то горелого. – Кажется, что-то случилось. – Мир этот с нами случился. – Идём отсюда. – Из этого мира ведь, да?.. Он лишь вздыхает и крепко её за руку – перебегают опустевшие пути. Дальше – темень. Каждый день я вижу драконов. И не только их – множество других существ. Весь наш город – чуть ли не одно сложно скроенное существо. Здесь живые трамваи, поезда и корабли. Здесь обитают духи, большинство – не злые, не добрые. Серые. Как и люди. За чудом не нужно бежать ни на какой край света – мы и так на Краю. А чуда, вот они, рядом. Нужно лишь уметь видеть. Точнее, не видеть – помнишь, я говорила, что глаза лгут? Чувствовать. Я вот чувствую. – Красивый дракон, правда? – Дракон? О чём ты? Девушка растерянно посмотрела на Него. Указала рукой на уходящий поезд: – О нём, конечно. Она не разглядела в темноте Его лица, но почувствовала улыбку. – Не веришь? – Нет, почему же. Тебе верю. Но дракон-поезд… это же немного нелепо. – Очень даже лепо, мой глупенький Принц. У Тебя устаревшие представления о драконах. А они меняются вместе с миром. Всё меняется. – «Принц» – тоже понятие устаревшее, знаешь ли. – Устаревшее в твоём понимании, а не в моём. Принцы у меня в голове такие же как и драконы, мой дорогой друг. – Пусть уж будет принц, а то всё ещё друг – смешно. Она пожала плечами, промолчала. На Него, прямо – никогда не смотрит, лицом к лицу только при поцелуе, но тогда глаза-то закрыты. Не задумывается об этом с непривычки, а если вдруг задумывается – как-то боязно. Даже драконы ей гораздо привычнее людей. И то, Он – не человек для неё. Точнее, человек, конечно, но не такой, как все эти, остальные – другой, именно Он, прекрасный Принц. Первый, кто осмелился к ней такой прийти, за руку взять и повести, и: «Я покажу тебе мир, который ты и так знаешь до чёрточки, но по-другому, другим». А глаза ведь лгут – помнишь, говорила? Вдруг и на Него – посмотрю и… растает. Глянула наверх, щуря слезящиеся глаза. Ох уж эти люди… Дым заводских труб заполонил небо. Уже и непонятно, где он, а где настоящие облака. Каждый участок космической глубины постепенно поедается им. Огромный дракон, прячущий под дымом своего дыхания всё небо, весь город, всю планету. Чего он хочет? Удушить ли смертельным шлейфом, напустить ли завесу, за которой должно произойти что-то… Что? Какие метаморфозы? Вот этот дракон – не безобидный городской трамвайчик. Те укусить могут только если не заплатишь за проезд. Этот – тоже прячется, скрывается под иным обличьем, но медленно отравляет и людей, и всё вокруг. Неплохая мишень для Чёрной стрелы, даже последней в своём роде. Только вот это надо найти… добраться… одолеть… хочется, конечно, подвигов, хочется. И раньше она бы не задумываясь – в гущу событий. Но сейчас гораздо больше хочется и гораздо проще добраться до родных руки, плеча, губ. В отдалении, со стороны ушедшего поезда – драконий рык. Без ответа – прости, не сегодня.