ангедония
3 февраля 2024 г. в 15:28
Примечания:
потеря возможности испытывать удовольствие и интерес к занятиям, которые раньше нравились.
то, что свойственно обычному человеку. то, что нужно обычному человеку. то, за что хвалят и то, за что накажут. ими это было достигнуто по-своему. их объединяло это. и встречались глазами, касались они друг друга только ради этого.
гнусная, приземлённая любовь, чей смысл далеко не состоит в пышных букетах и красивых речах, пустых клятвах и взаимопонимании. всё это было маловажно. и это не привлекало их, этих двух грешников, живущих своей затоптанной богами жизнью.
– мне плохо.
то, как глаза заливаются возбуждённой пеленой, как ледяные пальцы сжимают горячие плечи, как лёгкие спирает от зародившегося букета эмоций, точно-точно неповторимых с кем-либо ещё – приятно. приятно до устойчивого жара в голове, до вальса в ней, сводящего с ума. оголённые тела, объединившихся ради одной цели. вся эта порочная услада не требовала лишь одного чувства – влюблённости. и, скорее, она её даже отвергала.
– приди ко мне сегодня.
оба справлялись прекрасно, оба довольствовались друг другом.
– скоро четырнадцатое февраля. подаришь мне что-нибудь? – спрашивает вышедший из душа блондин, присев на кровать.
– однозначно. – несмотря на всё полученное ранее удовольствие, голос брюнета так и не дал понять, было ли сказанное сарказмом или же нет.
– останься на ночь, сяо, – предлагает итэр, которому, признаться честно, нравилось подобное хладнокровие своего партнёра. – на улице метель, а я не хочу, чтобы тебя снесло.
добираться домой, где тебя никто не встретит, не хотелось в подобную погоду – парень, безусловно, согласился.
часы показывают полвторого ночи. в окна всё ещё бьют снежные хлопья, в такт им взывает ветер. белокурый уже уснул, а его длинные волосы, косу которых сяо любезно обычно распускал, струятся по подушке и плечам. они невероятно красивые, мягкие, идеальные – прикасаться к ним равнялось сплошному удовольствию. податливая шея... такая тонкая...
брюнет, словом, – врунишка. если поначалу его волновало лишь тело и милое личико, то теперь он нарушил единственное условие их отношений. и не признается в этом. не признается, что первым делом думает об удовольствии итэра. думает о его глазах, пунцовых губах, ямочках от пресыщенной улыбки, а самое главное – о мыслях и его заботах. как же такой симпатичный парень канул в греховную пучину плотской любви? взаправду ли их встречи – лишь нужда человеческого сложноустроенного организма?
каждая минута была не столько физически приятна, сколько внутренне. внутренне в душе. такая лёгкость, беззаботность, отсутствие правил как таковых – когда же сяо в последний раз ощущал это? в детстве? в юношестве?
и он знает, что у итэра нет никого больше, ведь контролирует это. у блондина будет лишь один преданный поклонник, кавалер и воздыхатель, ведь люди по натуре просты – сяо узнает к каждому подход, исход которого будет известен только обоим.
в следующий раз, когда чёрные ногти вновь врезались в чужую оголённую шею, зарываясь в копну белокурых волос, когда в руках извивалось столь очаровательное существо, сильное и слабое одновременно, картинка перед глазами вдруг искривилась. грани терялись в пространстве, и дело было в горячих слезах, извилистой тропой путешествующих по холодным щекам.
– сяо? – почему именно сейчас ты смотришь на меня? – ты чего? – пожалуйста, только не такими глазами.
– смею предположить, что с тобой мне просто слишком хорошо, – почему так эмоционально? – извини.
недоуменные медовые глаза. смотреть в них поначалу было страшно, стыдно: образ хладнокровного брюнета, что забрал к себе симпатию блондина, только что дал трещину. возможно, ту, от которой через секунду развалится, а обломки же его канут в Лету и потонут, не позабыв о своём предназначении.
сегодня обернулось неудачей.
сяо старался казаться всё таким же, но, видимо, итэр неплохо читал людей по глазам – в застывшем янтаре визави проявлялось нечто потустороннее, отталкивающее. и это было неинтересно.
один раз. один раз проявить себя, как живую душу. стоило ли оно того?
по крайней мере, так думал сяо, пока итэр подмечал его молчаливую заботу и не только во время сплетения двух тел. например, в молчаливых завтраках в постель, когда брюнет по случайности оставался на ночь благодаря частицам душевной итэровской доброты. или, быть может, дело было в чём-то ещё?
– хватит контролировать меня, – нежданно заявляет блондин как-то в феврале, – я всё давно понял. и про слежку тоже знаю.
в трубку многозначительно молчат.
– скажи мне правду. сам.
– я влюблён в тебя.
признался. признался, несмотря на давящую на горло силу извне, что была готова достать нож.
итэр хмуро смотрит в окно, где на него сосредоточен взгляд совсем иного для него человека. глупый, глупый сяо. на что он надеется, если у блондина свои планы на жизнь?
– позволь мне попробовать, итэр. попробовать стать чем-то большим для тебя, – недолгая пауза. – если нет, я уйду и не буду мешать своими чувствами. я помню наш договор.
– ты без них был совсем другим, – подмечают в ответ, – оттого и интереснее.
сяо думал, что итэр сбросит трубку, произнеся заветное «нет», но секунды звонка всё увеличивались, а взгляды так и не сводились с силуэтов друг друга.
– а если я буду играть того сяо, которого ты жаждешь видеть? продолжим ли мы хотя бы видеться?
Примечания:
ответ в описании работы