ищите виновного
19 января 2024 г. в 14:19
Примечания:
в неоднозначной современности
небольшой дом. старенькая ванная. журчание воды из-под крана, заливающей скромную ванну, которую стыдливо прикроет штора, огорожая человека от внешнего мира и запирая его в четырех углах.
он здесь не впервые, он здесь жил столько, сколько помнил своё существование, однако при этом не ощущает ничего — будто бы вырвали сердце и растоптали в клочья, после разлетевшиеся мелкими кусками розоватого мяса в разные стороны.
— тебе надо отдохнуть. — говорит шатен, помогая ему раздеться. стыдиться здесь нечего, отбросьте. у сяо, перепачканного в чужой крови, нет сил.
белая рубашка превратилась в красноватую тряпку, что-то багровое корочками засохло на царапинах, появившихся на теле час тому назад. руки повздрагивают в такт тому, как дёргается глаз.
— мне оставить тебя одного? — если бы чжун ли не находился в подобной близости, то навряд ли кивнувший сяо обратил на его вопрос хоть какое-то внимание: взгляд застывшей смолы вместе с головными тараканами застряли в несуществующей трещине в полу, желая в неё провалиться. — если тебе станет хуже, пожалуйста, позови меня.
мужчина покидает комнату, оставляя его одного. или не совсем?
тело погружается в горячую воду, приятно обжигающей ледяные пальцы ног и рук. ноют новоиспечённые царапины и несколько синяков.
последний год юноша провёл в горькой массе неизвестных ему голосов. все они звучат, кажется, не в голове, а где-то отстранённым эхом извне и смотрят на него ровно оттуда же. и это далеко не боги, решившие почтить его своими фактом существования.
они сводили его с ума: кто-то восхваливал его, кто-то презирал, давал глупые советы, а кто-то говорил о возможных переменах в его «ущербной» жизни.
она настала, спустя восемь тысяч семьсот шестьдесят часов прекратив существование. постиронично.
сяо, казалось бы, парень взрослый, опытный, но в один момент потерял различие в образах. до чего же глупый.
— перейди к сути, пожалуйста, — просит он неизвестного (разве?) с ноткой раздражения в хриплом голосе, хоть и проливая слёзы, занимающихся очертанием его мертвенно-бледных щёк. — это было нужно не мне. вам.
первыми перестали тикать часы его сестры, попавшей под горячую руку. её плоть на шее была мягкой и податливой, а силы были никчёмными — простудилась: осень благосклонна не к каждому представителю человеческого рода. вслед за своей сестрой-близняшкой направился и брат.
итэр, бедный итэр, которого сяо вовсе не хотел отпускать в небытие — находясь на перепутье между сковывающими тело чувствами и ворохом отвратных мыслей в голове, он долго тянул со смертью белокурого.
«что ты делаешь? прекрати!»
покалечить.
«да ладно, что изменится-то».
слёзно просить прощения. тянуться к щекам.
«ему же больно!»
ударить головой об стену.
«а ему, кажется, не особо».
томительное полчаса служили итэру адом. самооборона казалась бесполезной, а выход на диалог был прерван непонятной болтовнёй нападавшего с самим собой.
как подобает, осознание совершённого пришло грешнику не сразу. долгое время всматриваясь в мокрую тропинку слёз, постепенно засыхающих на красивом лице с его располагающими каждого живого чертами, сяо не мог понять: зачем? почему?
благодаря нему засохли два пшеничных поля. без него, видимо, им было бы лучше. и они бы не готовились к собственным похоронам.
но ему без них было плохо. без них было больно. и тот год, эти пятьдесят две недели и один день, эти триста шестьдесят пять суток, эти восемь тысяч семьсот шестьдесят часов были невообразимыми в его ограниченным мышлении о социуме. лучшими. неповторимыми. искренними. счастливыми. приятными.
перечёркнутыми.
они были ему, наверное, киногероями.
ванна наполняется всхлипами и проклятиями самого себя. хочется вернуться в бесконечное счастье без помех.
— прекрати, — он сжимает руку до проступа ветвями тянущихся вен. похожие итэровские сяо едва не перерез–… — хватит. тебе не казалось, что ты слишком много болтаешь о чужом?