У Сына Человеческого только одно лицо

Я скоро сойду с ума, думал Ханма. Повсюду распространялся зуд, который он никак не мог унять. Мальчик обнял подушку и уткнулся в нее. Прежде ему снился бесконечный сон, где события затягивались до абсурда, а время замедлялось. И казалось, что этот сон должен быть приятным, потому что в нем Ханма долго трогал Чифую, а мальчик ему охотно поддавался, но тело Шуджи никак не поддавалось его собственному желанию: он долго перемещал руку, прикасаясь к коже Чифую, а затем и вовсе кожа их стала плавиться и срастаться друг с другом так, что было невозможно разлепить. Они были будто две неживые фигурки из пластилина, двигающиеся по чье-то указке, и тут кто-то слепил их вместе, разминая в своих теплых руках. И Ханме стало тяжело дышать, он вдыхал воздух слишком медленно, голова кружилась, их голые тела срастались. Ханму спас будильник. Он с трудом поднялся. В паху налилось тяжестью, Ханма помылся в ледяной воде, что заставило его взбодриться и на время забыть о сексуальном возбуждении. Уже в школе он разглядывал девчонок на уроке физкультуры и пытался прислушаться к самому себе — нравятся ли они ему? До сих он не ловил себя на влечении к девчонкам, скорее, воспринимал как само собой разумеющееся, и даже не задумывался, что могло бы быть по-другому. Он вообще не задумывался об этом. Ханма рассудил, что ощущать их тела рядом было бы очень приятно — ему нравилось, как выглядели их мягкие бедра и грудь, нравилось чувствовать запах их дешёвых духов, смешавшихся с дезодорантом. Всё это в перспективе ощущалось приятным предвкушением, но внутри Ханма не ощущал душевный раздрай. В конце концов, когда он напрямую имел с ними дело, то совсем ничего не чувствовал. Утвердился он в этом уже скоро. После уроков Ханма нашел Харучиё в холле. Тот был один, Ханма спросил: — Где Майки? — С пацанами ушел, — отстраненно проговорил он. Хару выглядел равнодушным, но Ханма, уже прощупав внутренности друга, точно знал, что это всё наигранно. Он так ясно ощущал злость и обиду Харучиё, словно бы это происходило с ним. С другими он не чувствовал такой связи. — Меня не дождались, — он нагнулся, обуваясь в уличные кеды. — Пойдем со мной тогда, хочешь? — Угу, идем, — проговорил Хару. На улице он всё оборачивался да глядел по сторонам, он искал Майки, но, похоже, тот давно ушел. Они пришли на школьную спортивную площадку, Ханма стал подтягиваться на перекладине, и Харучиё от скуки подтянулся тоже несколько раз. Они посоревновались без особого энтузиазма. Ханме становилось легче от тяжелой физической нагрузки, он ощущал, как его сексуальное желание, подобно высоким и опасным волнам у самого берега, вдруг отливает на некоторое время. А затем приливает вновь с новой, еще большей силой. — Не знаю, что делать, — проговорил Ханма. Раньше он не говорил с Харучиё на эту тему. Нет, он не смущался. Но в тот момент так сильно запутался в себе, что просто не мог не поделиться с Хару. Он и не надеялся, что Акаши предложит ему выход. Ханма был уверен, что Хару сохранит это в тайне. А еще он знал, что они с Чифую часто общаются. — Так хочу его, что меня это пугает. — Ты поэтому штанги тягаешь? — усмехнулся Харучиё. — Отчасти поэтому. Отчасти потому, что смотрю на тебя и думаю, что не хочу быть таким дохлым дрищем, — улыбнулся Ханма. — А меня всё устраивает, — пропел он. — Я себя слабым не чувствую. Они помолчали. Затем, будто всё это время обдумывая, Хару сказал: — Чифую тоже без тебя плохо. Ханма густо покраснел и отвернул голову. Он наблюдал за заходящим солнцем какое-то время, затем нашел в себе силы спросить: — И что же он еще говорит? — А я мои разговоры с другими не раскрываю. Вот тебе надо, чтобы я рассказал, как ты его трахнуть хочешь? — Нет! — Угу, я тоже так думаю. А чего ты покраснел? — Так мы же о Чифую говорим. Все остальное не заставит меня краснеть. Такая неловкая откровенность раньше не проскальзывала в их разговорах. Хару хихикнул, прикрыв улыбку ладонью, словно стесняясь её. — Как думаешь, тебе только парни нравятся? — спросил Ханма. Они разговаривали тише, чем обычно. В тот день было пасмурно, но дождь всё никак не начинался. Казалось, небо силилось скучить тучи и полить обильным весенним дождём, после которого обычно благодарно прорезались почки, но та яркая весна всё никак не наступала. Ханме казалось, если бы в их городе вдруг появился Чифую, он вмиг окрасился бы в яркие цвета, и стало пахнуть зеленью. И закаты были бы красивыми. Но Чифую был далеко, и Токио повезло куда больше. — Я точно уверен, что мне нравится просто человек. Мне нравится Майки. Я никогда никого не полюблю другого, я точно это знаю, — он уткнулся в свой лиловый шарф. Разговоры о Майки заставляли Харучиё становится уязвленным, он вдруг стал тихим и тоже покраснел. — А тебе? Тебе нравятся только парни? — Я не знаю. Я никогда не представлял своих одноклассниц с собой. И еще мне всё равно на их внешность. А Шион с Казуторой только и говорят, что о сиськах девчонок и обсуждают поп-айдолов. А мне даже притворяться заинтересованным лень. Да и в девчонку я еще не влюблялся. Они дошли до места, в котором им предстояло разойтись по домам. Ханма не хотел заканчивать разговор на неловкой ноте, но и заканчивать сам разговор тоже не хотел. Он подумал, что такого разговора у него больше никогда и ни с кем не случится. — Ты же оставишь всё в тайне? — спросил Ханма напоследок. — А ты во мне всё еще сомневаешься? Обидно, — улыбнулся Хару. — Никогда в жизни. Все наши секреты однажды умрут вместе со мной. Дома Ханма прочитал письмо от Чифую, присланное на электронную почту. Оно было длинным, Чифую рассказывал о своем дне, о погоде и о Пеке Джее. Прочитав его, Ханма заметил себя глупо пялящимся в телефон и по-дурацки улыбающимся. Мацуно в самом деле делал его таким уязвимым. Ханма выдохнул. Почему-то было страшно. Странное дело, мало что страшило Ханму. Но в тот момент всё в груди трепетало от страха. Он набрал номер и позвонил Чифую. Спустя три гудка он поднял трубку. — Алло? — неуверенно проговорил Чифую. — Что-то случилось? — Нет, ничего не случилось. Почему должно что-то случится? — Обычно ты мне не звонишь, — проговорил Чифую тихо. Затем добавил: — Привет? — Привет, — улыбнулся Ханма. — Я просто хотел поговорить с тобой. Просто так. — Я испугался. Я думал, ты в больнице и позвонил, чтобы со мной попрощаться или, например, лежишь где-то на земле полумертвый и решил позвонить перед смертью, — Чифую засмеялся. — Эй, ну. Ты забыл, что я люблю тебя? Вот и звоню. — Я и правда забыл. Ханма понимал, почему Чифую сказал это. В действительности мальчик боялся, боялся показаться слишком открытым и полностью выразить свои чувства, боялся, что Чифую это отпугнет тоже. — Так вот. Я люблю тебя, — проговорил Ханма чуть тише, надеясь, что родители не услышат это. Спустя несколько секунд Чифую проговорил совсем тихо: — Я тоже люблю тебя. Они разговаривали около часа, и Ханма уснул с трепетом и приятной тревогой в груди. Утром его вновь застали случившиеся ночные поллюции, он быстро постирал белье и повесил в своей комнате. Отсутствие Чифую рядом заставило его вновь забыть о своей внешности. Ханма лишь мылся и даже не всегда расчесывался, однако ему подумалось, что стоило бы позаботиться о своем внешнем виде, потому что мальчик вновь превращался в чудище. Поэтому умывшись, тщательно расчесал волосы и подумал собрать их в хвост. Но в зеркало теперь на него смотрела отвратительная обезьяна. Ханма ненавидел свои торчащие уши. Он опустил волосы, но потом, разозлившись, вновь собрал их в пучок и выпустил несколько прядей спереди — так выглядело гораздо лучше. Он злился на самого себя за нелюбовь к себе, злился на папу за то, что он даровал эту отвратительную наружность. Покопавшись в ящике стола, Ханма выудил золотую сережку, которую когда-то нашел на дне моря. Она золотилась на белом песочном донышке, мальчик выловил ее и, удостоверившись, что она золотая, совсем позабыл продать или отдать на выплавку. Ханма надел ее на левое ухо и посмотрел в зеркало. Он показался себе чуть красивее, чем обычно. Сначала идя в школу и встречая знакомых, он неосознанно опускал голову, чтобы мальчишки не замечали его большие уши. Но затем одернул самого себя и распрямился. Он закурил. Понимал с каждой секундой, что хотел бы быть другим. В другом теле. На большом перерыве мальчики добежали до магазина и купили булочки и сок. Никому из них мамы не готовили обед для школы. Ханме мама исправно готовила обед раньше, но вскоре он перестал принимать от нее еду, посчитав это «подачкой». Он злился на маму и не брал обед принципиально, оставляя в холодильнике или вовсе — на подоконнике, чтобы по приходе мамы она испортилась и наполнила неприятным запахом кухню. Впрочем, Ханма наедался булок, а потом курил, иногда делился сигаретами с парнями, но не всегда — у самого их было мало. С Шионом и Казуторой они курили на крыше, как тут в дверях возникла девчонка. Она была на класс старше, Ханма не помнил ее фамилию, но точно помнил, что у мальчиков их класса она постоянно была на слуху. Всякий раз, когда девушка проходила мимо, оставляла за собой ароматный шлейф бальзама для волос. Ханма обращал внимание на этот аромат, поэтому и выделил ее среди других девчонок. Она смело подошла к замолкнувшим вмиг парням и, немного выдохнув, произнесла: — Ханма, можно тебя на минутку? Ханма потушил окурок о железные заржавевшие перила и молчаливо последовал за девчонкой. Они устроились неподалеку от пацанов, но, заметив, что те активно наблюдают за ними, вместе решили спуститься с крыши и остановиться на лестничной площадке между двумя этажами. — Послушай, я понимаю, что моя просьба неожиданная, — начала она. Было заметно, как она волнуется и совсем не глядит на Ханму, — но мне очень нужна твоя помощь. — Выкладывай, — произнес Ханма. Ему в действительности было интересно. Он предвкушал и надеялся, что девчонка его повеселит. Шуджи уже давно хотел подраться. И она его не подвела. — Дело в том, что за мной давно следит парень. Он старше меня где-то на два года, и он из другой школы — это всё, что я знаю, но не хотела бы вообще знать что-либо. Он преследует меня, когда я возвращаюсь после школы или когда иду в магазин. Я очень боюсь. Недавно он подошел ко мне, но я убежала. Теперь мне страшно ходить до дома одной, а подруги уже не могут меня провожать. — Понял. Мне его отпиздить надо? — Честно говоря, я не знаю, как поступить. Может быть, он увидит нас вместе и успокоится? — Сомневаюсь, — усмехнулся Ханма. — Ладно, встретимся после уроков, — он протянул ей руку, и она неуверенно ее пожала. Лишь потом Шуджи додумался, что вел себя с ней прямо, как с мальчишками — девчонки не жмут друг другу руки, они говорят «привет», помахав руками, или обнимаются, или всё вместе. Ханма совсем не умел общаться с девочками тактично. Он их не боялся и не избегал, это они избегали его раньше. Вернувшись к парням на крышу, он закурил снова с намерением обдумать дальнейший план действий, как парни тут же прилипли к нему с расспросами: — Что она хотела? — Ханме показалось, что у Казуторы даже искорки из глаз выпрыгивали от любопытства. — Спросила что-то? Она тебе встречаться предложила? — Ты вообще видел его уши? — обращаясь к Казуторе, спросил Шион, надменно хмыкнув. — Он на обезьяну похож. — Ты тупой кусок дебила, замолкни, — процедил Казутора. — Она передала тебе любовное письмо или что-то типа того? — Нет же, — недоуменно проговорил Ханма. — Она попросила ей помочь, за ней следит какой-то еблан из другой школы, вот и все. — Почему он, а не я? — заныл Шион. — Только не просри свой шанс с ней замутить, понял? «Зачем мне это надо?» — хотел сказать Ханма, но промолчал — вероятно, его фраза была бы странной и подозрительной. Мальчишки его возраста кидались на каждую девчонку, которая могла лишь бросить случайный взгляд в их сторону, и непременно погружались в ложные представления о том, что девочки хотят с ними встречаться. Их мечты всегда были нереалистичными, раздумывал Ханма. Казутора мечтал о девчонках с большой грудью и маленьким милым личиком, хотя сам был в себе не уверен, да и только-только отращивал волосы, отвоевывая их целостность у родителей, которые заставляли его постригаться коротко. Перед девушками он тушевался, ужасно их стеснялся и начинал говорить полный бред, в то же время его ожидания к ним были громадными. Ханму это лишь смешило. Шион был абсолютно таким же. Впрочем, большинство мальчишек вели себя абсолютно глупо с девушками, при этом воображая себя крутыми парнями. Ханма не чувствовал себя особенным. Он лишь понимал, что ему это неинтересно. В выдуманном мире, в котором воздвигались всё новые стены и крепости, бродил лишь один человек. После уроков Ханма спустился в раздевалку, девчонка уже поджидала его там, придерживая портфельчик двумя руками. Как ее там зовут? — Все в силе? — проговорила осторожно она. — Угу, — кивнул Ханма, переобулся, напялив свои черные кроссовки. Вид у них был плачевный, из-за слякотной погоды на кроссовках образовалась корка грязи, и грязь эта отвалилась прямо при блондинке. — Эй, а ну возьми щетку и подмети, — возник подле него дежурный — это был мальчишка на класс младше, о чем говорила нашивка на его форме, и, конечно, на голову ниже; Ханма подумал, что он явно не из трусливых, раз подошел к нему, но все же, хмыкнув, проговорил: — Сам подметешь, — когда они выходили из школы, он лишь слышал требования остановиться и угрозы позвать учителя, но все это мало подействовало на Ханму. Девушка порывалась сделать замечание Ханме, но, похоже, боялась, что Шуджи не захочет ей помогать, и промолчала. — Как тебя зовут-то? — решил спросить Шуджи. — Эма, — ответила она, глядя строго вперед. — Ну, давай свой портфель, Эма, — и Шуджи взял ее сумку, закинув на плечо. Вскоре она начала опасливо оглядываться по сторонам. Ханма тоже огляделся пару раз, но никого не увидел. На секунду ему подумалось, что она с кем-то в сговоре и попросту хотела завести его в место, на которое ей указали, но в последний год Ханма практически ни с кем не конфликтовал — слишком уж он был погружен в себя и пытался прощупать изнутри. В голове у него были лишь он сам, Чифую и Мемори. Никого больше. И размышления о его любви. До парней, девчонок и разборок ему дела не было. — Он следит за тобой здесь? — Вероятно, он освобождается примерно в то же время и по пути домой следит за мной. Когда я дохожу до дома, он продолжает стоять, и уходит только тогда, когда я зашториваю окна в своей комнате. Но сейчас его нет. Я не понимаю. Он следит за мной каждый день! Может, заметив Ханму, он не стал продолжать слежку на этот раз? Или же он попросту хорошо скрывается? Тогда почему Эма постоянно его видит? — Послушай, я кое-что придумал, — проговорил он чуть тише. — Давай сейчас разойдемся, я пойду по другой улице, но буду рядом, поняла? Посмотрю, будет ли он следить за тобой, если ты пойдешь одна. — Хорошо, — неохотно согласилась девушка. — Но, пожалуйста, не бросай меня. Мне правда очень страшно. — О чем ты? — хмыкнул Ханма. — Конечно, не брошу. Это довольно весело для меня. Позже ему пришло в голову, что не стоило бы говорить о веселом настроении, когда девчонке страшно. Но Ханма был взбудоражен тем, что попал в забавную и интересную историю преследования. Может быть, она оказалась бы куда глубже банального сталкерства за недоступной девчонкой? Шуджи нарочно с ней попрощался, они обменялись номерами, и направился правее, перейдя на параллельный переулок, он шел практически рядом и все еще видел Эму в промежутках между домами — так он мог знать, в какую сторону идти. Спустя минут пять в его поле зрения промелькнула фигура парня. Это мог быть кто угодно, такой же школьник, который шел домой, но на телефон Шуджи пришло сообщение: «ОН ЗДЕСЬ!» и Ханма бесшумно, но торопливо отправился на помощь. Эма оглядывалась в поисках мальчика, а заметив его, указала пальцем на парня, стоящего у столба и якобы читающего наклеенные друг на друга объявления. Сталкер попытался убежать, завидев Ханму, но Шуджи быстро его нагнал и, повалив на асфальт, пнул в живот. Девчонка остолбенела от ужаса, но затем, по всей видимости взяв себя в руки, решительно подбежала к Ханме и сталкеру. На вид он был щупленький и не представлял угрозы. Так и получилось, он поднялся и попытался убежать вновь, но Шуджи его нагнал и, ударив еще раз в живот, заставил остановиться, вывернув его руки на спине. — У тебя парень есть? — проговорил пацан с какой-то жуткой улыбкой. Держать его совсем не представлялось трудным, Ханму разочаровало, что он совсем не пытался подраться с ним. Шуджи же он как будто не замечал, обращаясь к Эме. — Какая тебе разница, — ответил за девчонку Ханма, он вывернул его руки сильнее. — Ты, сука, чем вообще занимаешься? Найди себе хобби, дерьма кусок, а не за девушками следи. Если я тебя увижу рядом с ней еще раз, ты будешь избит так, что больше не встанешь, — в доказательство своих слов, он ударил коленом парня в солнечное сплетение и, когда тот согнулся, ударил и кулаком по лицу. Эма молчала, на ее лице отразилась гримаса ужаса, отвращения и жалости. Ханма решил больше не бить его, к тому же, тот совсем не сопротивлялся. — Свободен, — проговорил он и, кинув в него портфель, который тот забыл, наблюдал, как мальчик резвым шагом зашагал прочь. Переведя дух, Эма воскликнула, однако, все еще дрожащим голосом: — Спасибо. Я так и думала, что ты его припугнешь. — Ерунда. К тому же, это было очень скучно и быстро, — улыбнулся Ханма. — Можно пригласить тебя ко мне домой? Вчера я испекла пирог. Ханма согласился. Он был не прочь набить пузо лишний раз, к тому же, был рад есть не у себя дома. Они дошли до места, дом Эмы был обыкновенным двухэтажным небольшим домиком, обитым облицовкой белого цвета, небольшой садик подле дома пустовал, и на земле лишь прорывались отчаянные травинки. Маленькое крылечко, порог с ковриком Welcome, все как обычно. Войдя в дом, он сразу же почувствовал тепло и запах яблок, дом Эмы показался ему вполне милым внутри. — Проходи, разувайся. Кроссовки у тебя неважные, конечно, — улыбнулась Эма, Ханма усмехнулся: — Ладно, сделаю с ними что-нибудь, как домой приду. Она усадила его за стол и, сняв пиджачок и закатав рукава белой блузки, принялась доставать еду из холодильника и накрывать на стол. Ханма чувствовал себя немного непривычно, но это мальчику нравилось, впервые он был у девчонки дома. Казутора с Шионом наверняка бы уссались от зависти. Но Ханма ничего не чувствовал по этому поводу. Он проверил телефон и обнаружил два электронных сообщения от Чифую, улыбнулся, читая их. — Будешь чаю? — Угу, — не отрываясь от экрана раскладушки, проговорил Ханма. — Это девушка твоя? Я тебя не задерживаю? — Совсем нет, — махнул рукой Шуджи, затем он решил ответить на сообщение Чифую. На вопрос Эмы о девушке он решил не отвечать, к тому же, это было не ее дело. Пирог был сытным, к тому же, Ханма наелся салата и мяса, оставшегося с ужина. Он старался есть неторопливо, но в действительности его желудок казался просто бездонным, и насыщение никогда не наступало. — Хороший у тебя аппетит, — хихикнула Эма, Ханма нисколько не смутился. Когда Эма рассказывала увлеченно о своей кошке, которая до сих пор не спустилась со второго этажа, потому что очень испугалась нового гостя, ему подумалось, что это может быть шансом проверить себя. Ведь он и не проверял никогда, и это будет шанс избавиться от своего недуга? — А хочешь проведать кота моего? — улыбнулся она. Они побежали на второй этаж. Эма нашла его быстро, он прятался на одной из полок среди одежды и, завидев Ханму, опасливо зашипел и впечатался в стенку полочки. — Какой он у тебя трусливый, — проговорил Ханма, он протянул руку, но кот цапнул его. Эма ойкнула, но Шуджи даже не обратил внимание на боль от царапины: — Да ладно, ерунда. Важнее то, что впервые меня совсем не любит кот. — А он никого не любит, только меня, — горделиво проговорила Эма. И правда: когда Ханма отошел, и Эма протянула руки к коту, он послушно потерся о ее ладонь, а потом поддался ей, и она взяла животное на руки. Ханма подошел к ним и осторожно погладил кота по маленькой полосатой голове, на этот раз он оказался куда терпимее к Шуджи. — Его можно погладить, когда он у меня на руках. Давай сядем на диванчик, — проговорила она, качнув головой в сторону дивана в ее комнате. Родителей дома не было. Ханма уселся на мягкий диван, наглаживая кота, он весь покрылся его серой шерстью. Кот выскользнул из их рук, убегая и прячась под столом, и занял тревожный наблюдательный пост. — Весь твой пиджак в шерсти теперь, — проговорила Эма. Взяв щетку, она принялась собирать шерсть с его школьного пиджачка, близко наклонившись к Шуджи. До Ханмы дошел приятный аромат ее волос, и ему подумалось, что он обязательно в нее влюбится. Однако Эма оказалась гораздо более шустрой, чем казалось Шуджи, и воспользовавшись моментом близости к мальчику, поцеловала его в щеку. Реакция Ханмы поразила его же самого: всякий раз, когда Чифую целовал его, Ханма превращался в неподвижную статую, Чифую выбивал землю из-под ног, Ханма, казалось, вот-вот упал бы навзничь, умер бы от переизбытка огромного счастья, доставшегося ему так просто, но когда его поцеловала Эма, он тотчас же отпрянул и, вмиг совладав с собой, проговорил в трезвом уме: — Я не говорил тебе, что свободен. У меня есть любимый человек, ты наверняка уже это поняла. Ханма сам удивился своей ровной речи, он натянул пиджак обратно и проследовал по лестнице вниз. Эма побежала за ним: — Извини, я поспешила. Ты мне нравишься, — она быстро спустилась по лестнице и нагнала его у порога. — С этого стоило бы начать, — улыбнулся Ханма. — И я бы тебе сразу отказал. — Да, и правда. Я знала, что ты мне откажешь, конечно, я знала это. Но я хотела тебя поцеловать. Ты из тех мальчиков, которые нравятся даже девушкам постарше. Это удивило Ханму. Он не чувствовал себя тем, кто мог бы нравиться девчонкам. Но, в сущности, ему было плевать на этот факт. Сердце его стучало в груди, когда он думал о том, что Чифую узнает об этом поцелуе. — Не говори об этом в школе, ладно? — Ханма дождался ее кивка и открыл входную дверь. Она проговорила: — Надеюсь, мы сможем просто подружиться. Но в голове у Ханмы уже были совсем другие мысли. Он позвонил Чифую вновь. — Не занят? — первым делом спросил Ханма. — Нет, иду домой с дополнительных занятий по биологии, — мягко проговорил Чифую, затем, точно промурлыкав, продолжил: — А ты снова соскучился? — Да, — проговорил Ханма, он чуть было не называл его «малыш», но осекся; нежность вырывалась из его горла и пугала, Ханма боялся ее. Шуджи казалось, что его счастье где-то далеко и в то же время близко. Его физическое воплощение счастья было там, в Токио, но в то же время совсем близко было счастье внутреннее, сжимало его кишки и заставляло трепыхаться его сердце. Но ночью Ханме приснился ужасный сон. Теперь он стал самым страшным из всех снов. Ханма проснулся утром и ощупал место рядом — кровать была теплая и нагретая, но рядом никого не оказалось. Он тут же подумал: возможно, Чифую просто ушел завтракать, словно бы Мацуно уже жил вместе с ним. Ханма встал и почистил зубы, но, зайдя на кухню, не увидел мальчика. Он обследовал квартиру и затем, накинув куртку, выбежал на улицу. Тут же ему пришла мысль набрать Чифую, но в телефоне не оказалось его номера. Не оказалось и писем на почте. И Ханма писал все эти сообщения себе. Он побежал по улице, затем стал продираться через лес и звать Чифую, но он не откликался. Выйдя к морю и оглядев берег, он не обнаружил силуэт любимого и побежал к заброшенной больнице. Его зов раздавался на все четыре этажа пустых бесконечных холлов, но никто не ответил. Взобравшись по лестнице на третий этаж, он обнаружил Хару — только тот был впечатан в стену, он стал стеной; Ханма видел лишь его лицо, тело же было замуровано в бетонную стену этажа. — Где Чифую?! — закричал Ханма, его голос сорвался. Акаши открыл глаза и проговорил: — Кто это? Ханма проснулся сам за полчаса до будильника. Лежа в кровати, он боролся с желанием позвонить Чифую и все же решил написать сообщение: «Доброе утро». И Чифую ему ответил: «Доброе утро», — выходит, он существовал. И хотя это не подвергалось сомнению, Ханма ужасно боялся, что это вдруг окажется неправдой. Но скоро будет лето. Оставалось потерпеть еще совсем немного. Жизнь Ханмы теперь превратилась в ожидание.