Enchanted / Околдованный

      — Галф, тебе надо выходить.              — Нет.              — Галф!              — Зачем?              — Что зачем?              — Зачем мне выходить?              Азар, кажется, давится воздухом в ответ на такой глупый вопрос, но он сейчас и правда не видит ни одной причины, чтобы это делать.       Вот так, зарывшись с головой под одеяло, вполне можно существовать, пока ты не помнишь о реальности.              — Ты хочешь, чтобы тебя отчислили за прогулы?              Не хочет.       Но это сейчас так неважно…              Поэтому он еще сильнее зарывается лицом в подушку, надеясь, что его не услышат:              — Я болею.              Влажный нежный нос как-то находит его обнаженную шею и тычется, словно взывает к совести:              — Я знаю, что тебе сейчас непросто: не каждый день рвется связь на крови. Но тебе нужно хотя бы есть! А для этого нужно выходить из комнаты! И нет: те засохшие крекеры, что ты грыз, не считаются за еду.              — Но я не хочу…              — Знаю.              — И еще там я могу… — Галф запинается, боясь даже произнести вслух, и заканчивает невнятным шепотом, — встретить его.              Азар громко вздыхает:              — Да ты же дергаешься на любой шорох в коридоре! Неужели ты думаешь, что если бы твой лорд хотел, то уже бы тебя не нашел?              От этой мысли почему-то еще хуже:              — Он не хочет меня искать.              — Тогда чего ты боишься? Случайно встретить его?              Встретить — это еще полбеды.       А вот если он окончательно сломается от одного взгляда в равнодушные алые глаза, которые больше не смотрят на него с былым желанием…              Или еще хуже: из-за разъедающей душу тоски попросит вернуть все так, как было.              Да, Галф знает, что это отголоски затухающей связи.       Да, он в курсе, что скоро это пройдет.       Но именно здесь и сейчас хочется выть от отчаяния, что так плохо без другого не-человека.              И сейчас он так понимает Пайна, потому что тоже болен невзаимными чувствами, пусть и искусственного происхождения, пусть и временными. Но едкая кислота ревности уже разъедает его грудную клетку, потому что так легко представить: Мью сейчас не с ним, не его бережно держит в руках, и это чужие губы не могут сдержать стон удовольствия, когда кожу пронзают сладостно клыки.              Поэтому не смотрит на Азара, когда отвечает тихое и совсем отчаянное:              — Боюсь.              А подробности уже не важны.              Но получить очередной пендель от фамильяра Галф не успевает, потому что вздрагивает от страха, когда кто-то стучит в дверь. И первая мысль — накрыть голову подушкой и трусливо переждать, пока не уйдет тот, кто явился по его душу.              Но кот достаточно чувствительно бьет лапой по его руке:              — Эй, а ну отставить! Это не твой упырь!              — А ты откуда знаешь? — он недоверчиво выглядывает из-под одеяла одним глазом.              — Потому что вы с ним фоните одинаково!              — Что?! — это веский повод высунуть голову. — И почему ты молчал?! И все это знают?!              Азар насмешливо фыркает:              — Я-то это чувствую как твой фамильяр, так что можешь не переживать: твой сладкий кровавый секрет останется между нами.              — Азар!              — Что “Азар”? Иди лучше дверь открой, а то могут и коменданта вызвать, что ты долго не подаешь признаки жизни.              Галф кое-как сползает с кровати, укутавшись в одеяло, и ковыляет до двери, чтобы через небольшую щель убедиться, что это не (не)желанный лорд решил к нему зайти:              — Мун?              Староста его группы неловко мнется на пороге:              — Привет, Галф! Ты не отвечал на сообщения, поэтому в деканате меня попросили узнать, все ли с тобой в порядке.              Да, телефон он выключил почти сразу и забросил куда-то в угол — и это несмотря на то, что у Мью нет его номера. Поэтому, конечно, сообщения от одногруппника тоже не видел.              Он даже краснеет от стыда:              — Прости, что тебя из-за меня так напрягли! Я немного… приболел.              — Да, уже вижу. Но лучше включи телефон, чтобы не было переполоха.              “Вижу”?!       Он настолько плохо выглядит?              Видимо, да, потому что взгляд Муна выражает явное сочувствие, а еще нос как-то подозрительно кривится, заставляя Галфа отпрянуть в осознании: от него еще и воняет! Потому что эти несколько дней он не только не ел, но еще и забил на гигиену.              — Прости! Прости, пожалуйста!              — Все в порядке: все мы иногда болеем. Я еще хотел узнать, будешь ли ты на первом занятии с магическими животными, потому что помню, как ты ждал начало этого курса, но, видимо…              — Я буду! Спасибо, что напомнил — я бы ни за что себя не простил, если бы пропустил!              Мун с теплой улыбкой кивает в ответ:              — Тогда проверь почту: нам поставили знакомство с ними на вечер и отправили правила взаимодействия. Если ты…              — Да! Я буду! Сейчас только… — Галф в отчаянии оглядывается, не зная с чего начать, совсем забывая свой страх, потому что сбывается его детская мечта.              Ну, почти сбывается: осталось только как-то принять душ и что-то поесть.              — Тогда увидимся!              Азар довольно хмыкает, когда дверь за старостой закрывается:              — Что, уже не так страшно выходить из комнаты? И даже готов поесть нормальной еды?              Он обессиленно падает на кровать, потому что дрожащие от слабости ноги не держат:              — Ты не понимаешь! Там! Там!..              — Да-да, все твои обожаемые магические хтони! И даже блуждающий по коридорам вурдалак уже не так пугает, правда?              От напоминания Галф мрачнеет:              — Пугает. Но я пойду окольными путями.              Его фамильяр неумолим:              — Но сначала ты пойдешь в душ, а то от запаха пота у меня глаза режет и нос отказывает. Потом — за нормальной едой, и когда я увижу, что ты поел, пойдешь к своим чудесным грифонам и мантикорам.              Вот, что значит правильная мотивация!       (и волшебный пендель от Азара)              А кислоту, что плещется в его груди, Галф временно прикрывает тонкой пленкой надежды, что сегодня никто не разобьет его сердце. С этой едкой жидкость он еще останется один на один глубокой ночью, когда все мысли будут только об одном не-человеке.              Ему не привыкать замирать от каждого звука и постоянно оглядываться в страхе — это уже было, когда лорд только появился в его жизни. Но при этом все равно где-то под кожей зудит иррациональное желание, чтобы вон там, за поворотом, за тем углом стоял Мью и смотрел на него так, как раньше: чуть насмешливо, но при этом без капли равнодушия в низком чуть хриплом голосе, который тихо зовет его по имени.              Но Галфу везет (или нет): до магически защищенной площадки он добирается без (не)желательных встреч и там уже в волнении замирает, ожидая свидания с чудом.              Преподаватель по магическим существам одобрительно кивает, когда видит его:              — Ну что же, тогда начинаем! Надеюсь, все вы ознакомились с техникой безопасности, поэтому я не буду зачитывать вам все пункты оттуда — только напомню: все наши подопечные тут по доброй воле. Это НАМ оказана великая честь прикоснуться к их силе и могуществу, поэтому никакой агрессии к ним и никакого принуждения. Мы можем только предложить контакт, а они сами решают, хотят ли они с кем-то взаимодействовать и как. И не расстраивайтесь, если сегодня не получится пообщаться: как порождения магии они больше тянутся к тем, в ком больше энергии.              Галф ловит пристальный взгляд преподавателя и смущенно отводит глаза: да, все знают, что у него очень маленький резерв, поэтому, вероятно, эта ремарка предназначалась именно для него.       И он пока не готов озвучивать, что ситуация изменилась радикальным образом.              Поэтому кивает вместе со всеми и с трепетом заходит на территорию, где живут настоящие живые чудеса.              Наверное, так себя ощущает ребенок, который в первый раз попадает в Диснейленд: хочется плакать от радости и потрогать все-все. Но Галф почтительно замирает на расстоянии, когда первое животное делает шаг им навстречу.              — Это виверна, виверна! Вы видели?! — кто-то рядом не выдерживает накала эмоций и почти визжит от радости.              Виверна как будто чуть кривится, но не уходит, внимательно то ли осматривая, то ли обнюхивая посетителей. Черные чешуйчатые крылья сложены, но длинный хвост немного беспокойно дергается, пока его хозяйка изучает пришедших людей.              Галф тоже до визга хочет приблизиться к этому полудракону и даже делает шаг вперед, как каменеет, ощущая нечто странное. И оглядывается, чтобы буквально перестать дышать, когда видит жгуче-алый огонь, вспыхивающий то тут, то там на опереньи феникса.              — О боже…              Его сердце сейчас выпрыгнет из груди, потому что кажется, что птица тоже его заметила и настороженно рассматривает, но не отходит даже тогда, когда Галф восторженно протягивает руку, чтобы хотя бы кончиками пальцев ощутить тот жар, который символизирует саму жизнь: горячую, яркую и чуть болезненную.              Феникс издает какой-то вопросительный мурлыкающий звук, но позволяет к себе приближаться: шаг за шагом, крайне медленно, пока завороженный Галф наконец не касается горячего шелка перьев, который почему-то не обжигает, а лишь делится частью своей невероятной силы.              И который по цвету так напоминает глаза, чей взгляд он сейчас буквально ощущает затылком.