Enchanted / Околдованный

      Это становится настоящей пыткой, и Галф не может обвинить в случившемся никого, кроме себя.              Сам провел ритуал.       Сам ошибся в написании руны.       Сам сформировал связь с вампиром.       Сам предложил себя в качестве донора.              Все сам.       Но кто бы рассказал, как при этом перестать чувствовать все то, что сейчас размазывает его по всем поверхностям?              Особенно если учитывать тот ужасающий факт, что Мью абсолютно точно в курсе если не всех, то большинства его эмоций.              — И что ты будешь с этим делать? — даже от Азара не получается скрыть свое состояние.              — Не знаю, — он роняет лицо в ладони и совершенно отчаянно стонет. — Я как будто в ловушке, хотя это не я сейчас нахожусь в самом тяжелом положении.              Фамильяр, конечно же, замечает:              — Что, переживаешь за вурдалака больше, чем за себя?              — Еще чего! — но это звучит неубедительно даже для него самого. — Просто я чувствую себя бесконечно виноватым за то, что втянул его, пусть он и совершенно невыносимый, ужасный и…              — И нравится тебе?              — Да! — и тут же задыхается от ужаса и оговорки. — То есть нет! Это все связь! И его вампирские штучки! Вот я ему не верю, что он никак на меня не может повлиять — явно же очаровывает, чтобы я добровольно подставил ему свою шею.              Кот почему-то не спешит его переубеждать:              — Да, все может быть.              — Вот видишь! — его еще сильнее колотит от напряжения и попыток хоть чуть-чуть облегчить тяжкое бремя на собственной совести. — Поэтому я тут тоже жертва!              — Но лучше проверить, — Азар совершенно вальяжно лежит, словно и не видит, как вытягивается от удивления лицо его мага. — Я тут кое-что пробил по своим каналам…              — Что?! — дышать от волнения становится все сложнее.              — Если хочешь, то можно встретиться с одним из бывших доноров, чтобы узнать, так сказать, из первых рук, что да как.              Узнать…       Это как раз тот случай, про который говорят “и хочется, и колется”.              Поэтому Галф растерянно смотрит на фамильяра:              — Это?..              — Бывший донор, да.              — И?..              — Он готов с тобой встретиться.              — Но…              — Если ты не будешь 2 часа выбирать, что надеть, то еще успеешь на свой обожаемый факультатив — я договорился на 15 часов на встречу.              Его щеки мгновенно вспыхивают смущением:              — Ты знал, что я захочу!              Азар совсем по-человечески вздыхает:              — А то я тебя не знаю: будешь сжирать себя, пока не докопаешься. Поэтому лучше сразу окунуться в ледяную воду сразу, чем по очереди опускать в нее палец за пальцем и растягивать мучение.              Галф натягивает на себя первый попавшийся пуловер:              — Так, я готов! Куда мне идти?              Кот насмешливо фыркает:              — Можно подумать, что я тебя одного отпущу! Открывай рюкзак: сегодня я поеду на тебе верхом.              Он, конечно, бурчит, что справится сам, но послушно помогает Азару удобно устроиться и только после этого вбивает в телефон озвученный адрес:              — Вроде недалеко.              — Именно. Так что “иго-го, лошадка”, поскакали!              На какое-то время с тревожности Галф переключается на необходимость ориентироваться на незнакомой местности, и уже перед тем, как позвонить в дверь, сердце вновь пытается пробить грудную клетку.              Кто там, по ту сторону?       И что ему расскажет?              Но на него смотрит совершенно обычный парень: не истощенный, не бледный — просто немного уставший, но при этом красивый с темными волосами и глазами, которые выделяются провалами на светлой коже. Но сам он в зеркале по утрам видит куда более страшные портреты, поэтому не Галфу предъявлять за синяки под глазами:              — Ээээ… Привет! Я…              — Галф?              — Да!              — Я — Пайн. Проходи.              Вот так просто?       Ни сомнений? Ни уточняющих вопросов?              Но жаловаться на такое он точно не будет и проходит внутрь, чтобы после приглашающего жеста рукой сесть на диван в небольшой гостиной и аккуратно поставить рядом рюкзак с фамильяром.              — Так что ты хотел узнать?              Галф нервно сглатывает, потому что от волнения горло сейчас выстилает изнутри наждачная бумага:              — Д-доноры…              Парень спокойно смотрит на него:              — Да?              Он нервно сжимает пальцы, потому что не знает, как спрашивать о настолько интимном. Но Азар высовывает морду, чтобы мяукнуть:              — Не тупи! Ты же хотел знать, что происходит между ними и вампирами.              Галф отчаянно трясет головой:              — Да! Что происходит между донорами и вампирами?              Пайн выглядит чуть отрешенным, словно погружается в воспоминания о чем-то далеком, но невероятно приятном:              — Сложно описать тому, кто никогда не проходил через это.              И вновь Галф краснеет — на этот раз от стыда, что вынужден скрывать:              — И все-таки?              — Я сам не верил, что так бывает: когда боль настолько сладкая, что ты хочешь еще и еще. Пока у тебя есть хоть капля крови, ты хочешь ее отдавать, только чтобы снова это ощутить.              Он нервно проводит рукой по волосам, прикрывая горящие уши:              — Это внушение, да? Чтобы донор не сопротивлялся?              Парень криво усмехается:              — Я сам умолял его, чтобы он меня укусил в первый раз еще до того, как узнал, как это бывает.              Галф тут же выдвигает свою любимую теорию:              — Вампирские чары?              Пайн качает головой, а губы парня чуть дрожат, словно тот изо всех сил сдерживается:              — На тот момент он не искал донора, поэтому в чарах не было смысла, даже если это и правда. Я сам увидел его и запал — а кто бы не! Я тогда перечитал все форумы о том, как заинтересовать вампира, и так как не мог предложить ему ничего, кроме как свою кровь, это был единственный вариант, как приблизиться к лорду. У меня практически не было шансов: где я и где — высший вампир из древнего рода, которому достаточно пальцами щелкнуть — и у его ног толпа желающих.              Кажется, Галф сейчас может соперничать по цвету с белыми стенами в комнате:              — Л-лорд? В-высший вампир?              И дальше — выстрел прямо в сердце:              — Да, лорд Суппасит — слышал про него? Если бы увидел, то точно бы запомнил: такие не забываются.              Он открывает и закрывает рот как страдающая без воды глупая рыбка, которая с трудом выдавливает из себя слова:              — Что-то вроде этого…              Парень грустно улыбается:              — У меня не было шансов, когда я его встретил: в таких падают сразу и навсегда.              Галф не видит Азара, который настойчиво трогает его лапой, пытаясь обратить внимание — только печальные глаза бывшего донора:              — Вы… были вместе?              — Вместе? — горечью этого одного слова можно отравиться. — Скорее, он позволял быть рядом с собой, пока я был ему нужен, но я был согласен на что угодно, чтобы быть с ним.              — Вместе как любовники? — он сам не верит, что спрашивает это — наверное, это особый вид мазохизма.              И умирает от этих ужасных звуков, которые пробивают его грудь насквозь:              — Да. После того, как лорд насыщался, он разрешал мне…              Галфу не надо слышать продолжение, потому что перед его глазами слишком ярко сейчас всплывает воспоминание, как он сам сходил с ума от ощущений в этих руках, под этими губами:              — Получается, он пользовался тобой?              Пайн кривится:              — Это скорее я пользовался его потребностью в крови: Мью сразу обозначил, что все, что он может предложить — это секс после укуса. Но я не в претензии: это был мой шанс приблизиться, а дальше я мог завоевать его сердце, доказать, что я — не только тело, которое можно кусать и трахать.              Его лицо, кажется, полностью обескровлено, потому что губы холодные и с трудом шевелятся:              — Но ты ушел? Почему?              — Ушел? — парень истерично смеется, но в глазах очень много застывшей боли. — Он сам меня бросил! Несколько недель назад буквально растворился в воздухе перед тем, как меня укусить, а потом вернулся злющий как дьявол. И с тех пор моя кровь для него на вкус отвратительна.              — Галф, дыши, — фамильяр еле слышно шепчет и выпускает когти в его ногу, чтобы хоть немного привести его в чувство слабой болью. — Дыши.              А он не хочет ни дышать, ни жить, потому что прекрасно знает, кто является причиной разбитого сердца этого бывшего донора, а Пайн словно не замечает его состояние, погруженный в собственные ощущения:              — А я его интересовал только в качестве еды… Зачем ему терпеть рядом человека, который теперь для него бесполезен?              Слова, кажется, ядом растекаются по его коже, оставляя ожоги — это вина.       Что разрушил пусть и такие странные, но отношения.              Но добивает его другое:              — Ты хотел знать, чары ли заставляют людей подставлять свое горло под клыки?              Галф в ответ может только молча смотреть.       Он может только еле заметно кивнуть.              Пайн сжимает губы, словно вот-вот заплачет:              — Ему больше не нужна моя кровь, но я до сих пор мечтаю о том, чтобы вновь оказаться в его руках, чтобы вновь сходить с ума от этой сладкой боли. Поэтому у меня для тебя есть совет Галф, раз ты, как я понимаю, хочешь тоже стать донором.              — К-какой? — у него получается выдавить из себя единственное слово.              — Не влюбляйся в вампира. Ни за что и никогда. Ты останешься с разбитым сердцем, а он просто пойдет дальше, когда твоя кровь перестанет его устраивать.              Это весьма странный порыв, но Галф хватает парня за дрожащую холодную ладонь в попытке поддержать:              — Мне очень жаль.              Тот даже умудряется криво улыбнуться в ответ:              — Я сам виноват в том, что произошло. Надо начинать жить реальностью, а не своими иллюзиями. А ты не повторяй моих ошибок, если сейчас все еще хочешь временно ловить приходы от укусов вампира.              Вот только что теперь Галфу делать, когда разрушены гипотезы, на которые было так легко пенять и объяснять возникшее притяжение какими-то особыми вампирскими чарами?              Потому что его сердце колотится, стоит только, запыхавшись, залететь в аудиторию и увидеть эти ярко-алые глаза, которые моментально находят его в толпе:              — Проходите, Канавут. Мы только вас и ждем, чтобы начать.              И колотится вовсе не от быстрого бега, а потому что причина его тахикардии сейчас еле заметно улыбается ему.