Enchanted / Околдованный

      Видимо, его не осушили до последней капли.              Потому что постепенно сознание начинает проясняться, а это верный признак того, что кровь к мозгу все-таки поступает.       То есть есть, чему поступать, если уж включить дедукцию на полную. Или индукцию?              Галф, конечно, не Шерлок Холмс, но от сериала ВВС веяло таким мощным бромансом, что сложно было не проникнуться и не представлять себя на месте героев. Только вот получается, что сейчас он — это чувствительный доктор Ватсон, который немного сходит с ума от своих ощущений и который нашел пациента на свою голову: холодного, саркастического и практически невыносимого.              Правда, способы его лечения, как оказалось, специфичны.              — Ты слишком громко думаешь.              Блин, все-таки придется возвращаться в реальность и попытаться осознать, где он и что сейчас происходит. Но его рот, кажется, еще не подключен к рациональной части мозга:              — А ты еще и мысли читаешь?!              Легкий смешок становится ответом на его страхи:              — Мне не нужно это делать, от тебя фонит всеми твоими сомнениями и тревогой.              Ощущения в ошеломленное тело тоже возвращаются, поэтому Галф осознает, что сейчас весьма вольготно разлегся на ком-то теплом и упругом — и нельзя сказать, что ему неудобно.              Мозг пытается соединить последнюю сохраненную точку перед укусом и теперешнее положение — и ничего не получается, на что он устало бормочет:              — Ничего не понимаю…              Нет ни сил, ни желания выяснять, как он переместился в это неловкое положение, тем более, когда на него устало шикают:              — Не дергайся, тебе надо отдохнуть.              Хорошо бы сейчас огрызнуться и напомнить, что Галф вообще-то не нанимался быть пакетиком с кровью для одного конкретного упыря, как вздрагивает и почти визжит:              — Что ты делаешь?!              Потому что нельзя ни с чем спутать ощущение языка, который проходится по твоей коже.              Вампир устало вздыхает:              — Сам же потом будешь орать из-за следа от укуса, поэтому потерпи, пока заживет.              — И сколько терпеть?!              Тело под ним пожимает плечами:              — Минут 5? У тебя удивительно быстрая регенерация.              Холодный страх практически останавливает его сердце:              — Ч-что?.. Я теперь вампир?!              Руки удерживают его от того, чтобы начать брыкаться и сползти куда-то в сторону подальше от этого чудовища, которое обратило его:              — Не ерзай, а?! Если бы это было просто, все мои доноры давно бы уже сами искали себе пищу.              Это успокаивает буквально на милисекунду ровно до того момента, как язык снова не лижет его горло, заставляя вздрогнуть от вспышки возбуждения, которая стекает ниже в область живота:              — Щекотно!              — Не ври.              Ах да, блядская связь, которая позволяет этому упырю лохматому ощущать его эмоции!              И замирает под этими длинными томными мазками, прикусывая нижнюю губу, чтобы не выдать себя еще сильнее. Но потом становится легче, когда кожу больше не обжигает это “лечение”, поэтому появляется возможность чуть отстраниться, чтобы попытаться рассмотреть хоть что-то в полумраке на этом лице:              — И часто тебе нужна кровь?              Очень сложно не смотреть в глаза человека, который буквально на тебе лежит, но Мью удается отвести взгляд:              — Не знаю.              — В каком смысле?! Ты же не первый раз это делаешь!              А вот теперь эти алые глаза горят раздражением и смотрят прямо на него:              — Знаешь ли, у меня нет зависимости от крови доноров! Я могу несколько недель спокойно без нее обходиться, а если прижмет — то и несколько месяцев. Да, будет небольшой упадок сил, но ничего смертельного.              Галф уже готовится надуться в ответ, как понимает: это страх.       Страх перед непонятным, неизвестным.       Перед тем, что пока не поддается контролю.              Поэтому проглатывает обидные слова, которые были готовы вот-вот сорваться с его губ, и кивает:              — Видимо, в нашем случае счет идет на дни.              Мью явно старается на это не среагировать, но сложно скрыть реакцию напрягшегося тела при таком взаимном расположении в пространстве:              — Я не знаю, но я старался держаться как можно дольше.              — И простых обнимашек недостаточно, — Галф тяжело вздыхает, осознавая их ситуацию.              Тонкие губы с обидой поджимаются:              — Я не просил меня спасать!              — А я не хочу, чтобы ты из-за моей ошибки умер, болван!              Ага, хамить своему преподавателю и всего лишь высшему вампиру — это просто отличная идея. Но как-то с трудом осознаешь свой статус, когда устало лежишь на уже куда более теплом теле, а руки еле заметно поглаживают твою поясницу, словно успокаивают.              И так не должно быть!              Это ненормально, что вот так быстро сближаешься с другим, пусть и не-человеком — и это Галф, который очень щепетильно относится к физическому контакту, особенно с малознакомыми. А сейчас посмотрите: распластался вполне вольготно на своем вурдалаке, и только еле слышный голос скромности напоминает, что вот, наверное, не стоит.              Это ломает его привычную жизнь, привычную реальность.       Но он пока не знает, что с этим делать, потому что чувствует себя одновременно и уставшим, и каким-то сытым несмотря на возбуждение, которое еще гуляет по его телу.              Так.       Стоп.       Это не его чувство!              Галф с подозрением прищуривается, чуть отстраняясь:              — Доволен, да? Утолил голод? Прогнул под себя несмотря на защиту?              И снова Мью ощетинивается в ответ:              — Я не просил!              Кажется, их диалог сделал петлю и вернулся в ту же точку: взаимные обиды и страхи. Получается, что лучше всего они ладят, когда молчат? Вот так, когда просто лежат, восстанавливаясь.              Или когда их рты заняты, и лорд ему на практике демонстрирует преимущества быть донором.              Чтобы скрыть румянец смущения приходится уткнуться в ненавистную широкую грудь. Хорошо, что свет он так и не включил, иначе…              — Ой!              Упомянутое электричество бьет по глазам, заставляя зажмуриться, а потом удивленно уставиться на настороженное лицо вампира:              — У тебя автоматически включается освещение по расписанию?              Тот медленно качает головой, не отводя уже куда более спокойные алые глаза:              — Нет. Но, возможно, это воля какого-то мага.              — Что?..              Галф пытается сообразить и даже оглядывается, чтобы убедиться, что они одни в комнате. А потом как понимает:              — Что?!              Снова грудная клетка двигается под ним из-за пожатия плеч:              — Я точно не думал о том, чтобы включить свет. А больше никого тут нет.              — Но я никогда… — и умолкает, потому что аргументы заканчиваются. — Меня и на стандартное заклинание не всегда хватает, а тут сила мысли!              Красный цвет радужки чуть густеет:              — Возможно, это твой бонус от связи — кто знает.              — Кто знает? Кто знает?! — Галф начинает задыхаться от злости и паники одновременно. — Разве не ты, нежить ненасытная, не должен знать о том, что происходит с тем, кто становится твоим ужином?!              Его относительный телесный покой тут же заканчивается, когда его одним резким движением переворачивают на спину и нависают сверху, вжимаясь:              — Да вот только я никогда не интересовался, что будет, если в пару к вампиру попадает слабый маг, у которого резерва — кот наплакал! Но мы можем опытным путем проверить эту теорию, если хочешь.              Одна рука немного больно фиксирует его запястья над головой, а пальцы другой скользят по его горлу, заставляя содрогнуться сначала от страха, а потом от такого сладкого предвкушения, что поджимаются пальцы на ногах:              — Что ты делаешь?! Я не согласен быть подопытным кроликом!              Эти красивые губы почему-то улыбаются:              — Интересно…              — Что тебе интересно, морда вурдалачья? — Галф ерзает в попытке освободиться, но пока безрезультатно: набравший силу вампир становится практически непреодолимым.              Тот хмыкает, словно это все его смешит:              — Как отреагирует защита рун, если твой рот говорит одно, но думаешь ты совершенно о другом? А если так?              — Что?.. — с этим словом его, кажется, покидают остатки воздуха в легких.              Волна невыносимого желания, едкого, болезненного, отчаянного, прошибает его с ног до головы, вынуждая выгнуться и застонать:              — Что это… Пытаешься мне внушить, да? Чтобы я согласился?              Снова алое золото расплывается в красивых глазах:              — Я всего лишь чуть усилил и вернул тебе то, что я слышу. Видимо, твоя кровь еще больше закрепила связь.              Из последних сил Галф хрипит:              — Отпусти меня.              К его удивлению болезненное давление на его руки исчезает, как и приятная тяжесть сверху его тела, что успокаивала и одновременно дразнила бурлящую кровь:              — Как пожелаешь.              Мью ведь не чувствует его разочарование, что все закончилось, правда?              Насмешливый взгляд разбивает эту иллюзию, как и ту, что по какой-то нелепой причине вампир не понял, как Галф был возбужден под ним.       И продолжает сгорать прямо сейчас.