Самая длинная ночь в году

— Ненавижу, блять, праздники. Геральт сплюнул и, кряхтя, присел на корточки возле клетки, где неподвижно лежало нечто настолько отвратительное, что трудно было бы подобрать слова, чтобы описать это. По виду это напоминало гигантскую пульсирующую слизистую массу, из которой хаотично торчали головы и другие части тел разных монстров: утопцев, гулей, падальщиков, игошей, плавники каких-то неизвестных морских тварей, паучьи ноги, звериные лапы и, даже, несколько человеческих конечностей. Более всего это было похоже на проклятую генерацию нейросетки, обученной на работе ведьмаков, которую попросили создать одного чудовищного Архимонстра из всех обычных. Но искусственный интеллект здесь был ни при чем, ответ о происхождении этой твари хранился в старом добром Бестиарии для ведьмаков в разделе “Cущности с субъективной физической оболочкой”, глава “Оборотницы: разновидности и принципы взаимодействия с жертвой.” “Оборотницы питаются сильными человеческими эмоциями: страхом, тревогой, горем, виной, гневом, страстью и др. Меняя свой вид и форму взаимодействия они производят необходимые триггеры, постепенно углубляя контакт с жертвой до тех пор, пока им не получится вызвать сильнейшие чувства.” “Оборотницы не имеют устойчивой объективной физической оболочки, поэтому в бою их нельзя уничтожить физическим воздействием, и сами они не наносят смертельных физических увечий. Смерть жертвы наступает в итоге крайнего психофизического истощения, оборотница высасывает из человека всю жизненную энергию. Попав в эмоциональную ловушку, жертва, как правило, уже не может из нее выйти самостоятельно.” “Оборотницы охотятся по ночам, чаще всего в общественные праздники, Дни Силы и Дни Скорби, когда люди транслируют большое количество эмоциональной энергии, что пробуждает оборотниц ото сна. Основной способ длительного обезвреживания оборотницы - это провести с ней ночь до рассвета, не вступив в эмоциональный контакт. С первыми лучами солнца монстр заснет и будет в распоряжении ведьмака для дальнейшего обезвреживания.” Геральт знал эту статью Бестиария наизусть, а также он знал, что оборотницы - один из самых неизученных на данных момент видов. Лаборатория давно запустила проект по гранту на изучение “субъективных оболочек” и “внетелесных коммуникаций”, но им критически не хватало живых образцов, поэтому в этом году они выписали Геральту щедрый чек в обмен на обещание принести им натуру для опытов. Положа руку на сердце, Геральт и правда ненавидел праздники. Все они, а в особенности Дни Силы - праздники Колеса Года, были полны самых паскудных заказов вроде этого, а уж Йоль - Самая Длинная Ночь, славился плясками нечисти больше остальных. Из-за какого-то особого монструозного чутья эти твари знали, что после Йоля ночь пойдет на спад, и их время будут сокращаться, поэтому всю неделю после Зимнего Солнцестояния Геральту приходилось разгребать последствия разнообразной чертовщины по всей стране, а параллельно лицезреть очередные проекты Лютика по украшению их жилья и выслушивать его стенания о том, как он, Геральт, со своей работой пропустил очередной легендарный праздничный вечер. Геральт тепло усмехнулся, подумав, как они там с Цириллой проводят время и уже было потянулся к дисплею браслета, чтобы посмотреть их профили, но его отвлек шум из клетки. — Черт. Закончило действовать. Йеннифэр разработала специальное зелье для временного усыпления оборотницы, но целого флакона хватало только на несколько минут. Это, безусловно, дало Геральту преимущество в бою и позволило затащить эту дрянь в клетку, но оставшуюся ночь им обоим предстояло провести в бодрствовании. Когда Геральт поднял глаза на клетку, то кошмарной массы из монстров в ней уже не было. За железные прутья держалась тощая дрожащая девушка, на вид лет шестнадцати. Ее редкие золотые кудряшки едва прикрывали голые плечи, а кусок ткани, который трудно было бы назвать даже ночной рубашкой, был испачкан то ли в грязи, то ли в засохшей крови, а скорее всего, и в том, и в другом. — Господин Геральт.. — ее голос дрожал, — не найдется ли у вас воды? Я так хочу пить… Геральт вытаращился на девушку, потом встряхнул головой и потер глаза пальцами. — Так вот как ты это делаешь. Неплохо. — Геральт натянуто усмехнулся и постарался сфокусировать взгляд на чем-то в окружающем пространстве: земля, деревья, пень неподалеку. — Господин Геральт, помогите мне. Заберите меня отсюда, мне так страшно, мне так больно... — по лицу девушки потекли слезы, — а помните как было больно Цири на первых тренировках? Бедняжка часами рыдала в своей комнате после. А помните, как ей было страшно, когда ее взяли в плен? Вы когда-нибудь думали о том, что на самом деле с ней там делали? Я могла бы вам рассказать… — Замолчи! — Геральт зарычал, его глаза вспыхнули, но он сумел сделать глубокий выдох и продолжил тихо — ты просто грязный монстр, и я не слушаю тебя. С рассветом ты заснёшь, и на этом твоя история закончится. — Монстр? — девушка, вдруг, запрокинула голову и громко рассмеялась. — О, Геральт, знаменитый Белый Волк, он всегда знает, как отличить добро от зла. Монстров от тех, кто достоин жить… Такой герой никогда не стал бы вредить невинным. Не стал бы убивать людей. Или стал бы? Ой, подождите, что это у меня с собой? — вдруг в руках девушки появилось несколько распечаток, — тут свидетельства жен и матерей, потерявших своих родных во время резни под Вроцлавом пять лет назад. Ознакомимся? Речь там идет о некоем мяснике из Вроцлава… Геральт снова начал тереть глаза. Он думал о том, что нужно вспомнить что-то навязчивое, чтобы играло в голове. Что-то такое из репертуара Лютика, что тот вечно напевает неделями, а Геральт все время просит его заткнуться. Какие там были хиты? Burn Butcher Burn…. — Твою ж мать! Когда Геральт открыл глаза, девушки в клетке уже не было. Вместо нее перед ним стояла Йеннифэр, великолепная, как и всегда: в длинном черном платье, изящно подчеркивающем фигуру, с безупречной высокой прической и макияжем, красота которого была видна даже в ночном лесу. — Йен? — Геральт только сейчас осознал, как давно не видел ее вживую. — Ты монстр. — отчеканила она голосом, который напоминал стальной нож, разрезающий брикет льда. — Пожалуйста, перестань. — Ты всегда ненавидел слушать правду, которую я говорю, потому что ты трус. И монстр. И ты все проебал. — Что? — глаза Геральта слегка затуманились, а голос потерял твердость. — Ты проебал меня. Да, у нас могла бы быть настоящая семья, у нас было все. Но ты все проебал. Когда мы в последний раз расстались, я прошлась по постелям всех твоих дружков, всех братцев-ведьмаков, чтобы ты почувствовал хотя бы малую часть моей боли, но знаешь что? Оказалось, все это было бессмысленно, потому что ты бесчувственное животное и монстр, который в упор не замечает никого, кроме себя и своей глупой охоты. Зачем ты вообще живешь? — Йен, я… — Ты проебал детство нашей дочери своим ведьмачим безумием. И ты потеряешь ее. Рано или поздно ты потеряешь всех. Возможно, самой разумной из нас оказалась твоя мать, которая подбросила тебя к воротам Каэр Морхена до того, как ты оказался самым большим разочарованием в ее жизни. И, кстати, о тех, кого ты разочаровал. Он собирается уйти от тебя. Навсегда. На этих словах Геральт собрался с последними силами, покачнулся на ватных ногах и сложил руки в знак Игни. Истошный вопль вырвался у него из груди, и фигура Йеннифэр исчезла во вспышке огня. На некоторое время в лесу воцарилась абсолютная тишина, казалось, даже ночные птицы и насекомые замолчали, а ветер перестал шевелить листву. Геральт сидел на земле и держался за голову, не желая поднимать глаз. Больше всего на свете он хотел бы, чтобы эта чертова ночь закончилась. Он хотел бы прийти домой, рухнуть прямо на пол и проспать несколько суток, а проснувшись, отправиться на кухню, откуда уже пахнет слегка подгорелым кофе и за столом, издавая самые нелепые из звуков и постоянно что-то напевая, сидит… Браслет Геральта завибрировал и засветился красным, на дисплее возникла надпись: “Ваши жизненные показатели падают, немедленно обратитесь…” — Привет, красавчик. Геральт поднял голову. Перед ним в клетке, вальяжно опираясь одной рукой на прутья , стоял Лютик.