Найти новых себя

      Режининья очнулась с больной головой на твердом холодном полу возле одной квартиры в Тижуке. Несколько лет ее жизни было связано с этой квартирой, и теперь она снова вернулась туда, желая увидеть хотя бы одним глазком ее обитателя, который, как ей удалось выяснить, вернулся домой вчера. Поздним вечером, сидя в пышных зарослях под окном, она видела, как из дома выходит мать Нанду Кларисси с лысоватым спутником, неприметный мужчина с вьющимися волосами (видимо, отец Нанду), маленькая зануда по имени Телминья и еще одна смутно знакомая пара. «Очевидно, что Нанду приехал, а эти люди поддерживают его», — подумала Режининья, заметив, что среди выходящих из дома не было того смазливого друга Нанду, кажется, Сесеу. Конечно, она и раньше пыталась подкараулить своего бывшего друга у дома, но встречала только Кларисси с мужчиной или темнокожей подругой, а в последнее время часто наблюдала Сесеу, покидающего квартиру или, напротив, заходящего туда, включающего свет в квартире семьи Гимараеш на первом этаже, что-то делающего на кухне, в гостиной, в спальне Нанду. Снимает квартиру, думала тогда Режининья. И сейчас он, вероятно, остался у Нанду, они ведь друзья с детства. С одной стороны, Режининья была рада за приятеля: его окружали близкие люди, благодаря им он смог выбраться и поехать на лечение, и это давало ей призрачную надежду, что она тоже сможет справиться. Однако, с другой стороны, девушка не могла подавить внутреннюю злость на себя и зависть к Нанду и Мэл. О такой поддержке, как у них, она не могла даже и мечтать. Забежав в подъезд и устроившись у двери квартиры Нанду, Режининья подложила под голову грязную куртку и, стараясь уснуть, погрузилась в воспоминания.       До шести лет Режининья была единственным ребенком в семье, до того момента, пока в их доме не появился Мартин. Ее маленький братик, которого, как объяснили родители, нужно любить и о котором нужно заботиться. Если с первым все было понятно, — младенец вызывал у старшей сестры неподдельное умиление — то со вторым оказалось намного сложнее. Менять подгузники, кормить и укачивать младенца — все это было непосильным для маленькой Режины, но она справлялась, чтобы не злить родителей. Семья была небогатой и, чтобы содержать двоих детей, отец и мать брались за любую работу. Им не было дела до старшей дочери, мечтающей только о том, чтобы родители обнимали ее на ночь, чаще называли «нашим солнышком» и помогали с уроками. Единственное, что слышала девочка от родителей, было: «Режининья, я устала после работы, а еще нужно готовить ужин. Маме надо помогать» от матери и «Хватит заниматься ерундой, лучше присмотри за Мартином. Тебе это пригодится в жизни» от отца. А еще Режининья любила учиться и играть со сверстниками, но с первым вскоре начались проблемы, а на второе не хватало времени и сил. Нежность и умиление к брату начали потихоньку атрофироваться. Да и о каком умилении могла идти речь, если из-за его ночных криков Режина не высыпалась ночью и компенсировала это сном на парте, за что получала плохие отметки и насмешки одноклассников, дразнивших ее «нянькой»? Разве могло бы найтись в сердце маленькой девочки место нежности, когда брат подрос и начал требовать еще больше внимания?       Чуть проще ей стало в десять лет, когда отец получил повышение и смог перевезти семью в старый дом в неплохом районе Санта-Тереза. Конечно, Режининью перевели в другую школу недалеко от дома, но школа была государственной, и там хватало детей из фавел и бедных кварталов, которые проверяли «новеньких» на прочность. И здесь уже Режининья поняла: чтобы не стать изгоем, она должна научиться быстро бегать и давать сдачи, чем и заслужила авторитет среди школьных хулиганов. Мартина же отдали в частный детский сад, да и лучшие игрушки и внимание все равно доставались ему. Старшей сестре часто приходилось отводить его в сад и забирать оттуда, а после кормить и играть с ним, — родителям по-прежнему было некогда. В один прекрасный день учитель физкультуры отметил силу духа Режининьи и ее умение бегать и пригласил ее в команду по легкой атлетике. Тогда-то родители поняли, что их дочь не так уж плоха, но ровно до того момента, пока у Мартина не открылись способности к футболу и умение быстро схватывать все на лету. «Режининья взяла очередную медаль, но усидчивости ей не хватает, и учится она не так хорошо. А вот Мартин станет хорошим футболистом, да еще и первый класс на «отлично» закончил», — сказала мать своей подруге в тринадцатый день рождения Режининьи, и девочка окончательно поняла, что ее больше ценят на улице. К тому времени в ее жизни появились люди, которые ее поддерживали, — те самые ребята из фавел, которые видели в ней хорошую подругу, защитницу слабых и соратницу по дракам.       А дальше все начало катиться по наклонной. Неприязнь, а затем и выгон из команды по легкой атлетике, прогулы и плохие отметки, презрение одноклассников, порицания от учителей и, наконец, побеги из дома. Родители начали ссориться из-за того, что отец задерживался на работе, а мать уволили. Мартин же, «золотой ребенок», как называли его домашние, пользовался тем, что родители не очень любят сестру, и тоже относился к ней с пренебрежением, еще больше раздражая девочку-подростка. Атмосфера в квартире становилась невыносимой, и улица давала Режининнье компанию и поддержку. Многие в компании были старше нее и уже начали пить и покуривать травку, и шестнадцатилетняя девушка быстро втянулась. Поначалу Режина резко негативно относилась к алкоголю и наркотикам, но позже ей начало казаться, что если она будет белой вороной еще и в своей привычной компании, то «крутые ребята» откажутся от нее. «Немного, всего лишь бутылка пива и косячок, чтобы расслабиться», — говорила она себе и шла на вступительные экзамены в колледж: Режининья любила детей (кроме младшего брата) и хотела стать учителем физкультуры. А может, тренером по легкой атлетике или плаванию. Проваливаясь в очередной раз из-за начинающихся проблем с памятью на письменных экзаменах и одышки на спортивных испытаниях, и выслушивая претензии от родителей, которые уже знали и про пиво, и про марихуану в жизни их дочери, девушка снова шла к друзьям. И так до того момента, пока ей не предложили белый порошок…       В тот день Режина поссорилась с матерью из-за очередного провала при поступлении в колледж, выслушала о том, что она «сдохнет под мостом, если будет продолжать в том же духе» от матери и «я не хочу, чтобы у меня была такая сестра» от Мартина, с которым успела подраться, и отправилась «проветрить мозги, а потом завязать с дурью». Однако за пару кварталов от дома увидела, как отец высаживает из машины и целует брюнетку, по ощущениям немногим старше нее. Режининья позвонила из автомата парню, с которым тогда встречалась, и тот предложил «такое, чего она еще не пробовала»… За этим последовало падение в пропасть длиной в семь лет. События, места и люди менялись подобно картинкам в калейдоскопе: вечеринки, долгие отсутствия дома, вынос вещей, развод родителей, обвинения матери в уходе отца, притон, еще один, презрение и какая-то унижающая жалость от брата, странные отношения с Нанду Гимараешем, дилер из Росиньи, первое ограбление, Мэл Ферраз, фавелы Росиньи, окончательный выгон из дома, ограбление бара в Сан-Криштоване, задержание, работа на дилера, торговля наркотиками… После того, как Мэл и Нанду отправились на реабилитацию, а мать отвергла Режининью, пришедшую к ней с намерением лечиться, время будто бы замедлилось. И теперь она поселилась в Эстасио с такой же заблудшей душой по имени Тука и ее родителями-алкоголиками, которые хоть и уходят в запои, но не выгоняют дочь и ее друзей, и даже пытаются сварить им какое-то подобие супа с маниокой, бобами и костными остатками. Уже много раз в течение этих месяцев Режининья пыталась бросить, но не особо успешно, и единственный, кто мог бы ей хоть как-то помочь в этом — Нанду.       «Буду ждать его, наверняка за выходные он выберется на улицу. Или попрошу Сесеу, чтобы позвал Нанду, хотя он тот еще зануда», — решила для себя Режининья. Однако ни в субботу, ни в воскресенье никто не покидал квартиру. Девушка не могла сидеть на месте: она то ждала у дверей Нанду, прислушиваясь к звукам, то поднималась на второй этаж, чтобы не вызывать подозрений, то наблюдала за окнами, видя иногда кого-то из обитателей квартиры, а то и двоих сразу в… неоднозначных положениях. Один раз Режина наблюдала, как Нанду целовался с Сесеу, сидя на кухонной тумбе, а затем, кинув взгляд на окно, двое ушли куда-то в комнату. «Хорошо, что вовремя ушли, иначе булыжника в голову было бы не избежать. И явно не от меня», — подумала тогда она, нисколько не сожалея о том, что теперь Нанду явно не посмотрит на нее, как на девушку. Режининье было попросту плевать, и отвращения увиденная сцена у нее не вызвала, — в притонах она видела и не такое. Второй раз перед ее взором предстали два силуэта в спальне Нанду, хоть и скрытых шторами и сумерками, но, очевидно, слившихся в объятии и поцелуе. Это случилось уже вечером в воскресенье, и Режининья осталась ждать до утра, вспомнив некстати ее отношения с Нанду. Отношениями эту связь назвать было сложно: они бродили по фавелам, находились почти всегда под кайфом, часто дрались и изменяли друг другу. Однако благодаря Нанду и Мэл она не чувствовала себя одинокой, и поэтому желала парню счастья. Под тяжелые мысли с ноткой надежды Режининья наконец заснула.

***

      Донна Даниэлла Райа всю субботу провела за изучением очередного дела, на этот связанного не с зависимыми, а с убийством в целях самозащиты. Во всяком случае, ей так казалось, и так говорила ее подзащитная, убившая мужа, который уже не раз поднимал на нее руку. Однако хватало свидетелей, которые говорили, что молодая женщина умышленно ударила мужа кухонным ножом. Даниэлле особенно понравилась мысль ее нового помощника, Сесеу Вальверде, — нужно провести независимый допрос двоих несовершеннолетних свидетелей, присутствовавших на месте преступления, и теперь она строила линию защиты вокруг его мысли. «Наверно, уже можно поручить парню какое-нибудь несложное дело в следующий раз, он довольно способный», — подумала донна Райа. Нет, проиграть это дело она ни в коем случае не могла, — нужно ставить на ноги дочь Дебору и недавно вышедшего из реабилитационного центра племянника Маркуса.       Спокойная жизнь Даниэллы прервалась восемь лет назад, когда в ужасной автокатастрофе погибли ее муж, брат и жена брата. На ее руках осталась не только десятилетняя Дебора, но и пятнадцатилетний подросток Маркус, который впал в депрессию после гибели родителей. Ему не помогали ни психологи, ни разговоры, ни ежедневные занятия и хобби, но вскоре парень начал приходить из школы поздно и в приподнятом настроении. Маркус стал активным, общительным, снова вернулся к хобби, но в то же время начал гулять допоздна и проводить много времени в своей комнате. К сожалению, донна Райа слишком поздно узнала, что племянник подсел на наркотики, когда он начал выносить вещи и пришел домой с передозировкой. С тех пор жизнь Даниэллы превратилась в попытки вытащить Маркуса из притонов и направить его на лечение. Однако эта сильная женщина не забывала и о своей мечте — собственной адвокатской конторе, и два года назад, во время очередного пребывания Маркуса в клинике, она продала трехкомнатную квартиру в центральном районе и переехала в Эстасио, там же и сняла офис. Двухкомнатная квартира на втором этаже, хоть и находилась в старом доме, но благодаря стараниям донны Даниэллы и ее дочери всегда была чистым и уютным уголком в мире обшарпанных пристанищ, где обитали рабочие с ближайших заводов. Эти люди вызывали у Даниэллы жалость и восхищение, именно таких простых людей она стремилась защищать. И это несмотря на то, что она уже обрела имя и помогала также тем, кто мог заплатить крупные суммы. Полученные деньги она откладывала на расширение бизнеса, а также поддерживала единственную дочь.       Тем временем Дебора в своей комнате, которую с недавнего времени делила с мамой (в гостиной поселился Маркус), собиралась на ночевку к двум подругам — таким же тихим и скромным девушкам, которые не пили алкоголь, редко ходили на вечеринки, предпочитая им посиделки втроем. Такой образ жизни сложился у Деборы не из-за большого желания, а скорее вынужденно, — в ее тринадцать-четырнадцать лет она узнала, что двоюродный брат подсел на наркотики, и донна Даниэлла начала делать все, чтобы оградить единственную дочь от этого образа жизни. Не сказать, что это было навязчиво: женщина возила Дебору в реабилитационные центры, подсовывала ей брошюры о вреде наркотиков, алкоголя и курения, показывала на собственном примере, что можно вести здоровый образ жизни. Однако иногда, в моменты возвращений Маркуса домой из притонов и скандалов с теткой, Даниэлла перегибала палку: запрещала дочери общаться с «не слишком положительными одноклассниками», проверяла ее сумку, часто названивала на сотовый, купленный специально для этих целей и скандалила, когда Дебора не отвечала.       Вскоре девушка поняла, что не следует волновать маму, да и у нее самой пропал интерес к шумным компаниям и дискотекам. Она полюбила рисование и занималась этим в свободное время. Однако такие методы воспитания дали не слишком крепкие всходы: Дебора оказалась неприспособленной к реалиям взрослой жизни и просто не понимала, кем хочет стать. И здесь мама снова предложила ей выход: пройти курсы секретарей и поработать в ее компании, пока дочь не осознает, чего хочет в жизни. Дебора начала работать на донну Райа, будучи несовершеннолетней, и не слишком спешила формировать свои цели, однако ее спокойствие в один день нарушил высокий красавец по имени Сесеу Вальверде.       Новый сотрудник их маленькой конторы был старше на пять лет и разительно отличался от ее сверстников-раздолбаев, которые посмеивались над «странной» Деборой. Сесеу был одет элегантно и с иголочки, пользовался дорогим приятным парфюмом, а донна Даниэлла отзывалась о нем как о довольно неглупом парне. А еще у него были красивые глаза и добрая улыбка… В общем, Дебора влюбилась без памяти. Она нарисовала несколько набросков с лицом Сесеу и как раз любовалась одним из них, когда в комнату зашел Маркус, только что вернувшийся с дневной смены в магазине, где работал грузчиком.       — Привет, сестренка, — поздоровался он и некстати кинул взгляд на набросок. — Это же друг Нанду, который работает на тетю Даниэллу. Признавайся, влюблена в него?!       — Не трогай! — Дебора отобрала блокнот, но все же решила признаться, потому что Маркус старше нее, и к тому же парень. Может быть, он подскажет, как привлечь внимание Сесеу? — Да, мне он очень нравится, но он никогда не посмотрит на такую, как я.       — В чем мы с тобой и похожи, так это в том, что оба влюблены в этих богатых детей Вальверде. Телминья, она такая красотка, и при этом очень простая, — мечтательно протянул Маркус, и Дебора крайне удивилась. Кузен никогда не рассказывал ей об этом.       — А насчет Сесеу, — продолжал парень. — Нанду мне рассказывал, что он очень изменился в последнее время. В одночасье расстался с девушкой, какое-то время выходил из дома только на учебу, отказался от мест, куда ему предлагал устроиться отец, а потом и вовсе пришел работать в тетину контору. Так что у тебя есть шанс.       — После того, что ты рассказал, точно нет, — горько вздохнула Дебора. — Он умный, целеустремленный, может бросить вызов родителям. Во мне всего этого нет, я даже не знаю, кем хочу стать. Да меня даже красивой назвать сложно!       — А по-моему, ты очень мила, и глуп тот парень, который не обращает на тебя внимание, — поспешил успокоить сестру Маркус. — Но все же, попробуй накраситься или, не знаю, накрутить кудри. Каблуки повыше, одежда поярче… И заговори с ним первая, сомневаюсь, что рисунками ты привлечешь его.       Дебора задумалась. Да, она планировала поговорить с подругами об объекте своей симпатии, но теперь была уверена, что их слова совпали бы с советами Маркуса. Никогда ранее ей не приходило в голову, что парни любят глазами, а мама учила ее совсем другому. «Внешность — не самое главное в человеке. Если кто-то полюбит тебя, он будет считать тебя привлекательной в любом виде, хоть в вечернем платье, хоть с пучком на голове и в домашней одежде». Теперь слова донны Даниэллы приобретали другую окраску: пытаясь подспудно защитить дочь от наркотиков, она, специально или невольно, покупала ей только скромную одежду и внушала, что главное в девушке — внутренний мир. Однако теперь Дебора считала, что может не во всем слушать маму, а иногда можно показать зубы.       — А ты прав, — засмеялась она. — Завтра же сходим с девочками в магазин, и я выберу себе что-нибудь более модное, а то выгляжу, как синий чулок.       — Вот, ты все схватываешь на лету, — похвалил Дебору старший брат. — И не забудь купить новый купальник, более смелый. Если мы когда-нибудь выберемся на пляж всей компанией, у тебя будет еще больше шансов завоевать Сесеу.       — Да ну тебя, — откликнулась Дебора, толкнув Маркуса в бок, но в глубине души она была согласна с ним и уже представляла, что сможет наконец заговорить с Сесеу. Доверительная беседа с братом подняла ей настроение, и она решила, что неплохо будет общаться с ним почаще.

***

      — Дочка, ну как там Сесеу? Я так волнуюсь за него, а теперь еще и Нанду приехал. Как они будут справляться с готовкой, стиркой и уборкой, они же мальчики? Давай попросим Грасу, пусть приходит к ним хотя бы пару раз в неделю? — не успела Телминья прийти домой, как на нее сразу же напала Лидьяне с расспросами.       — Мама, ну брось, научатся всему. Сесеу, между прочим, помогал Кларисси подготовить праздничный ужин для Нанду. И вообще, он против того, чтобы заставлять горничную работать еще и на него. Да и в квартире довольно чисто, он со всем справляется, — Телминья очень скептически относилась к попыткам матери опекать взрослого сына. Сесеу и так в юности был слишком избалованным, хорошо, что сейчас взялся за ум.       — Не знаю, они еще такие несамостоятельные… Было бы намного проще, если бы Сесеу нашел хорошую девушку себе под стать, и они поселились бы с нами, — мечтательно протянула Лидьяне, и Телминья отвернулась, чтобы не засмеяться.       — Дорогая, а я считаю, что не нужно потакать ему, — ответил Тавиньо с долей безразличия в голосе. Небольшая уловка, поняла Телминья: отец явно продемонстрировал, что ему плевать на сына, но она-то узнала, что он подарит Сесеу на его день рождения — старую, но еще вполне резвую машину Тавиньо. — Захотел самостоятельности, пусть готовит и убирается сам, либо живет в грязи, его дело. Лучше бы вы были обеспокоены тем, что он общается с Нанду и собирается жить с ним. Бывших наркоманов не бывает, вспомните срыв Лобату!       — Папа, я не думаю, что ты прав, — возразила Телма. — Нанду очень серьезно настроен на лечение, со слов Сесеу я знаю, что у него даже выработалось отвращение к наркотикам.       — Надолго ли? — фыркнул Тавиньо. — То есть, я буду рад, если этот парень встанет на ноги и завяжет окончательно, но я до сих пор помню, в каком состоянии он заявился на свадьбу синьора Леонидаса. И рассказы Кларисси о том, что он воровал вещи, тоже помню. Так что не обольщайтесь насчет Нанду.       — Сесеу уже взрослый и сам понимает, с кем ему общаться. Ты подумай: урок, который ты нам преподнес в клинике, очень впечатлил Сесеу тогда. Так что он не будет перенимать вредные привычки Нанду, скорее будет помогать ему справиться в случае срыва. Они снова сдружились, пока Нанду был в рехабе.       — Кстати, а почему бы нам не пригласить их обоих на вечер в честь дня рождения Сесеу? — откликнулась Лидьяне. — Хоть посмотрим на Нанду, как он меняется. Кстати, ему тоже не мешало бы найти себе девушку.       — Я не хотел бы видеть его за нашим столом, — твердым голосом произнес Тавиньо. — Во всяком случае, в ближайшее время. День рождения — это семейный праздник, и пусть Сесеу отмечает его отдельно с Нанду или еще кем-то, отдельно с нами.       — Хорошо, не смею перечить моему Аполлону, — согласилась Лидьяне, подходя к мужу и обнимая его, и Телма закатила глаза. Раз у родителей намечается продолжение вечера, ей лучше уйти в свою комнату, улечься в кровать и позаниматься учебой, но сначала обдумать произошедшее.       Еще с того дня, когда Сесеу осознал свою влюбленность в бывшего друга, Телминья поняла, что ей придется выгораживать брата и Нанду перед родителями, как в детстве или юности. Например, как в тот момент, когда восьмилетние ребята разбили несколько кружек из любимого сервиза Лидьяне и заставили Телминью признаться, что это сделала она, играя в куклы. Или когда уже в девятнадцать лет курили марихуану прямо в гостиной квартиры Вальверде, выставив все так, будто Телма любит жечь ароматические палочки. Только теперь ее желание спасать шкуру Сесеу было добровольным: говоря о Нанду и чувствах к нему, брат буквально светился от счастья. Не раз Телминья слышала и истории о том, как двое настолько увлеклись друг другом, что чуть не оказались замеченными кем-то из реабилитационного центра. Да и перед праздничным ужином парни отошли в другую комнату явно не только ради подарка на день рождения Нанду, и это в присутствии других людей в квартире! Не ускользнули от нее и взгляды Нанду и Сесеу, которые они кидали друг на друга за столом. Она очень надеялась, что больше никто этого не заметил.       «Этих двоих совсем не смутило, что в квартире были другие люди, и в ближайшее время точно не будет смущать. А если Граса застукает их за поцелуями, она сразу же передаст все маме, — думала Телминья. — И к нам домой их приглашать тоже пока нельзя, слишком уж они одержимы друг другом». Она решила, что будет наблюдать за родителями и братом, чтобы направить Сесеу на самостоятельное признание, — скрываться он в любом случае не сможет.       С другой стороны, Телминья осознавала, что слишком много делает для других, порой забывая о себе. Она выгораживала Сесеу, пыталась направить на путь истинный Мэл, спасла брак родителей, а что есть у нее самой? Да, есть богатые родители, но надеяться только на них не стоит, поэтому она пыталась поступить, но недобрала баллов и теперь искала другие курсы для поступающих. С личной жизнью тоже не все было гладко: бывшие одноклассники и дети отцовских приятелей выбирали более наглых девушек, либо не пытались понять настоящую Телминью. А решительности предложить кому-либо встречаться с ней девушке не хватало, в отличие от Сесеу. Глядя на абсолютно счастливого брата, Телминья понимала, что ей не хватает человека, с которым она могла бы делить радости и горечи, с которым ей было бы лучше и спокойнее, чем одной. В глубине души ей хотелось, чтобы такой человек появился в ее жизни, пусть даже он не будет богатым красавцем.