Безопасность - по большей части
предрассудок. В длительной
перспективе избегать опасности не
безопаснее, чем идти ей навстречу.
Хелен Келлер. Пестрящие огни клуба слепили глаза, вынуждая прикрыть веки и поддаваться чарующей атмосфере, заманивающей полностью отпустить себя, пока легкое головокружение облегчало часть неумолкаемых мыслительных процессов, а громкая музыка притупляла оставшиеся, наконец позволяя расслабиться и медленно двигаться в ее такт. Какой же это кайф, иметь возможность на время отключиться от всех обязательств и просто чувствовать себя парящей в воздухе пылинкой — легкой, никого не интересующей пылинкой, пока нужное в меру опьянение распространяется по венам, притупляет разум, грея своим теплом внутренние органы, и ослабляя уже профессионально зажатые мышцы всего тела. Сети клубов «темнота» — единственное и неповторимое место, позволяющее любому публичному человеку кайфовать, как ему угодно, не боясь на следующий день обнаружить свои приключения на первых страницах таблоидов. Не нужно держать ровную осанку, лицо, статус — здесь каждый не тот, кем является на самом деле, сюда приходят вместе с наступлением темноты, чтобы столкнуться со слабостями, не стесняться искушений, сгорать в страсти, двумя словами — выпустить весь пар… Тремя, черт с ним. Ведь после темнота отступит и заберет с собой все секреты, доверенные ей этой длинной ночью. Так легче, чем все держать в себе — разрывает уже просто. Сейчас десять вечера и Тэхён в центре танцпола, расслабленный, хмельной, окруженный разгаряченной толпой, беснующей, как и он, в незамысловатом танце под качевый трек, но четверга, а не пятницы, мыслями о которой уже успел сломаться его неустанно думающий мозг. Такое ощущение, что Чонгук вживил ему какой-то чип-напоминалку о своей персоне, да забыл поставить четкий график уведомлений, вот он и принялся всплывать в памяти нон-стопом. День, всего какой-то день прошел, с изрядно потрепавшего нервишки разговора, и все его часы были посвящены внутреннему монологу с заигравшей совестью, вдруг решившей встать на чужую сторону и ругавшей за проявление несвойственного ему строптивого характера перед серьезным мужчиной. Если быть до конца откровенным: Чонгук ведь ничего ему не сделал и абсолютно никак не пытался задеть — тот лишь защищал свои интересы, посвящая зашуганного парня в свою точку зрения, как сам Тэхён защищает все это время свои. Мужчина серьезен и привык добиваться своих целей, не обходя встававшие перед ним ураганом проблемы, а идя напролом, не боясь быть затянутым; Киму же всегда было легче сразу ставить табу и бежать от всего, чтобы не попасть в эту воронку. Да, он трус. И ему искренне непонятно, как такой статный, великолепный, видный, в конце концов, мужчина, который может заполучить любого по щелчку пальцев, разглядел в нем те качества своего партнера, которых он в себе сам не видывал никогда. Сильный? В каком смысле? Да, Тэхён был не хлюпиком каким — покрупнее некоторых своих моделей будет, но и не то, чтобы атлетом — вряд ли смог бы за себя постоять, он и не дрался-то никогда. В моральном плане еще хуже ведь: разве сильные люди ведут себя так трусливо? Вот и он думает, что нет. Умный? Возможно. В свои двадцать шесть с лишним, Киму есть чем гордиться, он ведь себя с самых низов поднял считай. Никто не помогал ему строить карьеру в модельном бизнесе — упорство, труд и бессонные ночи были его наставниками. Один плюсик в личную копилку. Твердый характер? Здесь тоже диссонанс — для каких-то целей он проявляется, как например работа, а что касается отношений, опять же, с бегством от трудностей твердость никак не сочетается. Увереный в себе? Опаньки, и тут мимо. Этот пункт вообще можно даже не рассматривать. Какой уверенный в себе человек понастроит кучи барьеров в голове, чтобы удерживаться от собственных потаенных желаний? Он мазохист? Или сам себя побаивается? «Жизнь одна и она дана чтобы ее с удовольствием прожить» — прочитал он сегодня в колонке журнала. И ведь действительно глупо связывать себя рамками, страхами, неуверенностью, если по большей степени страдаешь от них сам же. В конце концов никому из этой жизни живыми не выбраться, так ради чего он так старается не запачкаться? Может ошибаться все-таки не так страшно? Может страшнее не попробовать вовсе? Алкоголь умеет направлять. Тэхён усмехается сам с себя, перестав качаться под музыку, и пробирается сквозь плотную толпу, облепляющую его со всех сторон, к бару за очередной крепкой добавкой. Молодой симпатичный блондинчик бармен кивает ему, быстро выполнив заказ на односолодовый виски, и он, облокотившись за стойку локтями, расслабленно разворачивается. Взгляд легко проходится по лицам отдававшихся моменту людей, считывая их эмоции, впитывая в себя, пока он делает маленькие глотки горького напитка, приятно обжигавшего горло, после чего напарывается на знакомую ауру, моментально приковывающую к себе, но уже совсем не боязно. И дело вовсе не в опьянении — эта гладь чужого спокойствия и уверенности на дне черной радужки невероятно умиротворяет, подкупает, заражает. Может этот мужчина действительно способен предложить ему что-то большее, чем просто безоблачное существование на пустынном островке его одиночества? Так и хочется испробовать на вкус. Скажи, что это не судьба… Чонгук выглядел иначе, чем обычно, но, как всегда, божественно сексуально. Может даже в разы больше: черная футболка облепляла накачанные мышцы и открывала вид на манящий рукав тату? Какого черта? Когда тот только успел? Тэхён ведь видел его без рубашки. И почему это так чертовски соблазнительно? Его крепкие бедра обтягивала черная кожа, а тонкий ремень очерчивал идеальную для таких пропорций талию. Нереальный. Противозаконно быть таким. Слюна скапливается слишком стремительно, Тэхён проглатывает ее вместе с новым глотком. Становится жарко. Мужчина сидел в лаунж зоне вместе со своим другом и хозяином заведения, вальяжно расположившись в центе длинного кожаного дивана. По выражению его лица было не разобрать о чем он думал, но факт того, что вся тройка сейчас пристально смотрела только в его сторону, говорило о том, что никто из них не ожидал его здесь увидеть. По крайней мере сегодня. Надо же, чужое замешательство так очаровательно. Подбивает на мысли поступать подобным образом почаще. Тэхён спокойно салютует им стаканом, улыбаясь одними глазами, сразу выпивает залпом, и, оставив пустое стекло на баре, уже собирается направиться к знакомым, точно зная, что никто из них не будет против его компании, но по пути врезается в чье-то крепкое тело, отшатываясь назад. — Тэхён? — вонзается в уши давно забытый голос, пробуждающий внутри бурю злости и стремительно нарастающего страха. *** Громкая музыка приятно стучит по мозгам, вытесняя ненужные рабочие думы, а сама атмосфера дикости призывает сбросить все напряжение, пока мужчины добираются до лаунж зоны. — Я за виски. — предупреждает Хосок, оставив пиджак на кресле прежде, чем растворится в толпе. Чонгук присаживается на белый прохладный диван, скидывая верхнюю кожанку рядом, и подворачивает рукава футболки чуть выше. Безумство танцпола душило даже на расстоянии. На стол громко опускается бутылка лимонного ликера, какой ему в последнее время более предпочтителен. Освежающий, легкий — прям то, что было нужно после затянувшегося рабочего дня для минимального ощущения спокойствия. — Угадал? Или желаешь чего покрепче? — кивает ему на напиток Юнги, устало падая рядом. Чонгук молча берет в руки предоставленный подарок, послуживший обменной валютой за личный номер его секретаря, и открывает бутылку, щедро разливая по двум стаканам. — Так у вас с Паком все серьезно? — вместо ответа спрашивает и откидывается на спинку, пробуя приятную жидкость на вкус. Юнги принимает бокал, присаживаясь удобнее, и не спеша вертит в руке, прослеживая за работой сотрудников. — По крайней мере, я настроен серьезно. — просто признает Мин, отпивая светлый напиток, и поднимает взгляд на вернувшегося друга, державшего в руках крепкий виски. — Тащить тебя до квартиры не стану. Моя спина не оправилась еще с прошлого раза. — хмыкает он, ловя добрую усмешку. — Старик, знал, что припомнишь, поэтому предусмотрительно привел с собой носильщика. — заигрызает бровями Хосок, присаживаясь и кивая на спокойного Чона. Юнги непонимающе вскидывает бровь, не видя от него привычных возражений, а Чонгук усмехается, спокойно поясняя: — Только сегодня одобрил проект на укладку асфальта неподалеку, вспомним традиции строительства на костях. Хосок посылает ему взгляды молний и залпом вливает внутрь горечь, закусывая лимоном, а Юнги не сдерживает смешка, пока Чонгук, пропуская все угрозы мимо ушей, прогуливаясь взглядом по толпе, неожиданно обнаружив в ней очень заинтересовывающего персонажа, слишком томно глядевшего в ответ. Возможно со спокойствием он поспешил. В темно-карих впервые так отчетливо виднелось смирение и принятие, мгновенно распалявшее внутренности до предела. Предвкушение теплотой разливается вместе с легким возбуждением. Долгожданно и очень волнующе. Хосок и Юнги, наблюдавшие резкую смену настроения, тоже с любопытством поворачивают головы в нужном направлении. — Вот тебе и совпадение. — удивляется Хосок, а затем все трое синхронно хмурятся, заметив назревающий конфликт. — Мне кажется у него проблемы. — только успевает договорить, а от друзей уже и след остыл. Чонгук быстро распихивает попадавшихся на пути людей, забивая на недовольства, которые сразу прекращаются, ведь идет вместе с хозяином, который не допустит в своем заведении скандала. Беспокойство затапливает с головой, Чон сжимает челюсть, услышав неприятные выражения в адрес его птенчика, пока по пути к ним присоединяется охрана и догнавший Хосок. Все происходит слишком быстро: старшие вместе с охраной технично уводят накалявшего обстановку мужчину, пока не подключились случайные зрители, а Тэхён уже медленно покачивается в такт музыке в его безопасных руках. То, что они были знакомы, стало понятно сразу, но спрашивать не станет. Чуть позже. Модельер сейчас выглядел, как обычный парнишка в непривычных обтягивающих светло-голубых джинсах, порванных на коленках, и белой бесформенной рубашке, просвечивавшей его стройное нагое тело. Чонгук придерживает его за талию, всеми силами сдерживая себя, чтобы не смять его такого хрупкого, маленького в своих крупных ладонях, пока тот стоит к нему спиной, доверчиво откинув голову на крепкое плечо, и глядит из-под густых ресниц своим потемневшим взглядом — в нем что-то изменилось, Тэхён будто всего себя отпустил. Интересно. — Шикарно выглядишь. — низко заговаривает Ким, полностью на него облокотившись и прикрывая глаза, позволяя себе утопать в моменте. Такой одухотворенный. — Но, ты все еще считаешь, что связываться со мной плохая идея. — просто констатирует Чон, покачиваясь вместе с ним. — Все, что связано с тобой плохая идея. — парень приоткрывает помутневшие глаза, чтобы посмотреть в его исследующие. Чонгук не может себя контролировать, руки просто чесались, как хотелось всего его в себя вжать, впитать, вкусить. Слишком манящ. Все остальное незаметно уходит на второй план. — Однако ты не станешь отрицать, что я тебя привлекаю. — Чонгук зарывается носом в темную макушку, вдыхая приятный аромат шампуня, и крепче сжимает руки на талии, обнимая парня, которого уже своим считает. — Не стану. — просто признает Тэхён, легко улыбаясь на его действия. — Иногда, самые опасные вещи приходят в самом привлекательном обличье. — без стеснения ставит свои руки на его. Интересная формулировка. — Считаешь меня дьяволом? — обычно спрашивает Чонгук, поняв его недвусмысленный намек. — Искушаешь ты дьявольски. — с ухмылкой вспоминает Тэхён, приятно водя ладонями по его рукам, так собственнически удерживавшим. — И рискую этим сильно. Чонгук правду говорит: ведь действительно может спугнуть одним необдуманным действием и все тяжело проделанные шаги, и потраченное время слетят к нулю. — Чтобы получить то, что желаешь, приходится идти на риск, разве нет? — легко спрашивает Ким, склоняя голову набок. Чонгук понимает, что сейчас с ним откровенничают и улыбается в ответ. — Да, но ты ничем не рискуешь. — провокационно заявляет Чон, желая услышать больше. — Я рискую потерять себя. — не соглашается Тэхён, ведясь на маленькую манипуляцию. — Признаешь наконец. — шепчет ему на ухо Чонгук, видя как смуглая кожа на нежной шее покрывается мурашками. Его тело всегда так реагирует. — Мне уйти? — обычно спрашивает, снова предоставляя выбор. — Я тебя не прогонял. — еще не да, но уже не нет. Тэхён расслаблен, но недостаточно пьян, чтобы не понимать, что творит, когда с самой невинной улыбочкой начинает танцевать активнее, потираясь упругими ягодицами о его пах, тем самым накаляя в дернувшемся органе бурлящую кровь. Пробуждает желание, которое он в этот раз уже вряд ли сможет сдержать. Теперь Чонгук прикрывает глаза, чувствуя быстро накатывающее возбуждение. — Играешь с огнем. — со вздохом предубеждает. — Поздно предостерегаешь… — отзывается Ким, игриво скользя ладонями сзади по его бедрам. — Что, если я уже готов сжечься? Черт. Это самое сексуальное, обескураживающее и опасное, что можно было сказать мужчине, удерживающим себя на толстых цепях. — Тогда скажу, что игры с самим собой считаются опаснее всего, знаешь об этом? — Догадываюсь, — просто кивает Тэхён, разворачиваясь в кольце рук и призывно глядя в его глаза. — Но я устал спасаться от тебя. — прижимается теснее, шепча в губы: — Ты заполнил все мысли с того дня в саду. — Нет, малыш, — Чонгук укладывает руки на его ягодицы, больше не в силах сдерживаться, и сжимает их в руках. — Ты был пойман мной еще до того, как полноценно вступил в игру. — Думаешь, я не знал во что играю? — темно-карие опускаются на его губы, Тэхён сглатывает и вновь поднимает к глазам, уже не боясь смотреть с открытым желанием. — Знаю, что знал. — язык проходится по нижней губе, заманивая томные глаза, которые ведутся. — Оттого ведь было интересней, правда? — Чон слегка подаётся вперед, деля с ним один воздух, отдающий нотками алкоголя, на двоих. — Мы оба знали, что в итоге окажемся здесь. Правда знали с самого начала. — Не буду так уверен, я стою на перепутье, — Тэхён не отводит взгляда от губ, пока руками скользит на поясницу. — Но у меня ведь еще есть шанс выбраться? — наивно полагает. — Ты спрашиваешь об этом меня? — вскидывает бровь Чонгук и улыбается, когда чужие влажные от блеска губы оказываются близко к его, несмело касаясь нижней, по которой только недавно проводился его язык. — Значит ты уже потерян. — горячо шепчет, ловя заблестевшие глаза. — Одно твое слово… — Да. Тэхён сам накрывает его губы, целует отчаянно, несдержанно, быстро, жадно. Показывает, какое неутолимое желание пряталось за всеми его километровыми бронями, которые разрушались сейчас слишком громко для них двоих, отдаваясь эхом в сознаниях. Принося облегчение обоим. Парень прохладными руками забирается под его футболку на спине, царапая горячую кожу мелкими ногтями, срывая очередную цепь. Чонгук поддается, углубляет поцелуй, языком проскальзывает между податливых губ, целуя мокро, облизывая чужой. Тэхён льнет, нетерпеливо отвечая, прикусывает ему больно опухшую нижнюю губу, до крови. Но так плевать, Чон чувствует, как его тянут ближе, теснее, создавая движением трение, которое вынуждает больно сжать сочную ягодицу, слыша прямо в рот тихий низкий стон, убивающий к чертям всю стойкость. Слишком опасно. Чонгук резко отрывается, легкие горят, дыхание тяжелое, отрывистое у обоих. Он хватает разгоряченного парня за предплечья, чтобы остановить попытки вернуть утраченную близость. — Не спеши, малыш, я ведь предупреждал, что обратного пути не будет. — хрипло произносит, видя помутневшие глаза напротив. — Я хочу тебя. — низким хрипом просит Тэхён, цепляясь за его ремень сзади, как за опору. — Снова откажешься? — щурит он свои притягательные глазки. Разве так можно? Невозможный. — Не откажусь, — обещает Чонгук. — Но ты должен понимать, что я не отпущу тебя потом. — не в первый раз предупреждает. — Я ничего не обещаю, Чонгук. — Тэхён вымученно прижимается к его груди, утыкаясь в горячую шею, вдыхает парфюм, больше не скрываясь в своей безудержной страсти. — Только попробовать. — Этого уже достаточно, птенчик. — Чон обнимает парня крепко, словно уже привычно. Так приятно. — Что если я уже готов? — обжигает кожу томным дыханием Ким, поднимая взгляд в его искренне обожающий. Чонгук не сдерживает ухмылки и в темно-карие говорит: — Тогда мы прямо сейчас поедем ко мне, и я все-таки привяжу тебя к кровати. — Поехали. — без какого-либо страха.