МЫ

Пат Я роняю чемодан на пол, закрываю дверь на замок и захожу в гостиную с чувством, будто провел год за границей, а не одну жалкую неделю у родителей. Но черт, дома так хорошо. И фантастически пахнет Праном, его одеколоном после бритья и чем-то еловым… чистящим средством? Здесь кто-то прибрался, пока меня не было? Обалдеть. Так и есть. Полы сияют, на всех поверхностях – ни пятнышка, ни пылинки. Внезапно я чувствую себя девочкой из сказки про трех медведей. Кто заходил на мою кухню и вымыл ее… – Пран? – с подозрением зову я. – Я в спальне, – доносится сонный ответ моего парня. Нет, не парня. Моего… жениха? Ух. До сих пор звучит сюрреалистично. Через миг он выходит – в трениках, которые сидят восхитительно низко на бедрах. Я любуюсь его голым торсом, гладкой кожей… Он великолепен. И, кажется, набрал потерянный вес. Вчера в пылу страсти я этого не заметил, но сейчас вижу, что его бицепсы и пресс стали рельефнее, чем месяц назад. – Как прошел полет? – Он натягивает футболку, пряча свою великолепную грудь, затем подходит и целует меня. Я потираю шею. – Скучно. Да еще заснул в неудобной позе, и теперь все болит. Пран стягивает с меня куртку и бросает ее на кухонный табурет. А я в кои-то веки не пилю его за разбрасывание вещей. Я слишком рад его видеть. – Иди в душ, – командует он, – а я пока приготовлю тебе какую-нибудь еду. А потом разомну тебе шею… – Он подмигивает. – И еще кое-что. – Звучит… – я притягиваю его к себе, – очень… – целую, и нас прошивает трепет, – заманчиво. Он усмехается и шлепком по заднице выгоняет меня в коридор. Я ухожу в нашу спальню и раздеваюсь, потом прыгаю в душ и смываю с себя запах противного кофе, приставшего за полет. Интересно, что за еду он готовит? Я люблю этого парня, очень люблю, но кулинария не самая сильная его сторона. Он даже яичницу сделать не может, не превратив ее в угольки. И действительно, когда через десять минут я выхожу, мне в нос бьет запах гари. Пран смущенно переминается с ноги на ногу у плиты. – Хотел сделать тебе горячие бутерброды, – бубнит он. Я смотрю на почерневшие ломтики хлеба и сыр, прилипший к моей лучшей чугунной сковороде. А после взрываюсь смехом. – Пран, все хорошо. Я не голоден. Давай сразу перейдем к части с массажем? – Я чмокаю его в щеку и выключаю плиту. – Но за попытку ставлю два с плюсом. – Отлично, – просияв, говорит он. – Кстати, ты заметил, как у нас чисто? Целый день драил квартиру ради тебя. – Серьезно? Он ухмыляется. – Ну ладно, на самом деле я два часа смотрел запись матча с командой. И поэтому нанял очень приятную женщину, чтобы она приходила к нам раз в неделю и делала уборку и стирку. – Он сжимает мое плечо. – Можно, мы оставим ее? Ну пожалуйста, – просит он умоляющим голосом, будто ребенок, который принес в дом щенка. Мне, как обычно, хочется отказаться – ведь это дорого. Поэтому я представляю его покойного дедушку и делаю вдох. – Конечно. – Ур-ра! – Он утягивает меня на диван и предлагает: – Серию «Ярости»? – О да. Пран бросает мне пульт и уходит на кухню за газировкой, потому что спиртное мне пока что нельзя. Но я даже не жалуюсь – настолько я счастлив быть здесь. Когда он садится, мы прилипаем друг к другу будто пара магнитов. Он кладет голову мне на грудь, а я забрасываю на него руки. Уже хочу включить серию, но Пран вдруг смеется. – Прикинь, мне написали из бухгалтерии по поводу счета за сломанную кровать. – Уже? – Слушай дальше. Ниже было письмо из PR-департамента со ссылкой на блог со спортивными сплетнями. Они не только сфотографировали, как мы целуемся в лобби, но и засняли сломанную кровать. – Что? – воплю я. Он ловит мою ладонь и целует ее. – Ага. Наверное, заплатили кому-то из персонала за этот шедевр. Пат, но это просто фотка кровати. Меня больше расстроило, что с меня требуют 30 тысяч. Поэтому я написал – и в бухгалтерию, и пиарщикам, – чтобы счет отправили Перту, поскольку ее сломала его жирная задница. Ты никогда не угадаешь, что они написали в ответ, – хмыкает он. – Что клуб сам покроет ущерб, потому что им не нужна официальная запись о том, что в номере находилось не двое, а трое парней. Мы с тобой еще ладно, но сплетни о групповухе для них уже перебор. – О боже, – восклицаю я под его смех. – Такое искушение для тебя, да? Я прямо-таки слышу, как у тебя вертятся шестеренки. Ты хочешь подбить Перта сделать фальшивые компрометирующие фотки. – Ты слишком хорошо меня знаешь. Но зачем останавливаться на нас троих? Можно накачать Ленга с Санти виски и инсценировать оргию. М-м… драка подушками нагишом. Я щипаю его за ягодицу. – В то время, как я пытаюсь сохранить свою работу с детьми. Но ничего страшного, продолжай. – О… – Он откидывается назад и целует меня в подбородок. – Я же шучу. – Ну-ну. – Еще улыбаясь, я нажимаю на Play. С Праном мне никогда не придется скучать. Даже когда мы станем седыми дедами с обвисшими задницами, он все равно будет смешным – и моим. Мы пьем газировку и смотрим наш сериал. Сейчас семь, и, возможно, нам следовало бы заняться делами – проверить звонки, почту, счета… Но все дела отодвигаются на потом, потому что мы дома одни, и мы вместе, и в данный момент для нас важно лишь это. Пран так вкусно пахнет. Цитрусовым шампунем и домом. Он перебирает пальцами мои волосы, смеется над шутками в сериале, и его смех отдается внутри меня самого. Расправив ладонь, я провожу ею по его шее и широкой мышце плеча. Сжимаю ее – он такой приятный на ощупь. Потом обвожу кончиком пальца вырез футболки, тянусь вниз и задираю ее, чтобы положить руку на его живот. За событиями на экране я уже не слежу. Он такой настоящий, такой надежный на мне, что я наклоняюсь и чмокаю его в шею. – М-м… – Как же классно быть дома. Я продолжаю покусывать его шею, и Пран с долгим вздохом полностью расслабляется. – Вообще, это я должен делать тебе массаж, – напоминает он. – Мне уже лучше. – Я нежно засасываю кожу под его ухом. – Черт… – урчит он. – Так приятно. – Переворачивается, и в следующий миг мы сливаемся в поцелуе. Чувствовать его теплое дыхание на лице – это все, что мне нужно. Наши языки сплетаются, и он, вжимаясь в меня, раздвигает коленом мне ноги. И все в мире становится идеально. Рука Прана забирается ко мне под футболку. Скользит по моему животу, и я жалею, что на нас столько одежды, потому что хочу чувствовать своим обнаженным телом его. Но еще я не хочу прекращать целоваться, а значит, одежду снимем потом. – Так сильно люблю тебя, – выдыхает между поцелуями он. Вместо согласия я издаю неразборчивое рычание, затем делаю вдох и умудряюсь воспроизвести настоящий вопрос. – Может, перейдем в спальню? Он стонет в ответ и прижимается ко мне бедрами. И… ух ты! Мы хотим одного и того же. Но мы так увлеченно целуемся. Я слишком занят, забираясь языком к Прану в рот, чтобы встать и как-то облегчить счастливую боль в своих яйцах. Так что мы просто лежим, обнимаемся и ласкаем друг друга. И тут звонит домофон. Пран стонет, но мы не прерываемся. Но домофон снова звонит. Пран неохотно приподнимается. Мы оба знаем: кто бы там ни звонил, он наверняка направляется к нам. – Может, Перт потерял ключи? – хрипло говорю я. – Возможно, – фыркает Пран. – Если он зайдет сюда, мы никогда от него не избавимся. Пран вздыхает и поправляет в трениках свой стояк. – Может, это доставка или типа того? – говорит он с надеждой, но мы, конечно, ничего не заказывали. Я откидываюсь на спинку дивана и, пока он отвечает на домофон, делаю глоток содовой. – Окей, спасибо, – говорит Пран. – Пропустите ее наверх. – Кого ее? – Я напрягаюсь. – Алисию. Жену моего одноклубника. Судя по всему, она принесла нам свинину. – Э… правда? – Так сказал консьерж. Типа: «Пран, пахнет волшебно». – Но зачем она ее принесла? Пран пожимает плечом. – Думаю, скоро узнаем. Я провожу ладонями по своим взъерошенным волосам, а то по ним видно, чем мы тут занимались. В дверь стучат, и Пран распахивает ее. – О, вау. Добрый вечер, Алисия. Санти, привет. Я думал, вы наслаждаетесь выходным. Прана оттесняет в квартиру девушка с густыми блестящими волосами и большой сковородкой со свининой. – Поздравляем с помолвкой! – вопит она, потом разворачивается и с оскорбленным лицом смотрит на мужа. – Сан! Мы же договаривались, что ты крикнешь вместе со мной! – Я забыл, – мямлит Санти. Я проглатываю смешок, но когда Алисия обходит Прана и врывается на нашу кухню, как на свою, не выдерживаю и смеюсь. Потом слышу, как открывается и закрывается дверца моей духовки. Когда я встаю, чтобы поздороваться с ними, Алисия подбегает ко мне и берет мои щеки в ладони. У нее очень красные и очень блестящие ногти. – Еще раз с помолвкой! Ребята, я так за вас рада! Я знаю, вы всю неделю отсутствовали и наверняка не успели сходить за продуктами, поэтому мой первый подарок для вас – это еда. – И она, просияв, обнимает меня. Боже, в этой женщине пугающее количество энергии. – Спасибо. – Я искренне тронут. – Мы очень благодарны, что… Погодите, первый подарок? – Она планирует подарить нам что-то еще? Санти, который, видимо, прочитал мои мысли, вздыхает и говорит: – Чувак, каждую неделю до свадьбы вам будет приходить по подарку. Просто смирись. Пран смеется. – Ну что вы, не стоило, – говорит он ей, но та своей наманикюренной ручкой отмахивается от него. – Я люблю шоппинг, – твердо заявляет она. – Она любит шоппинг, – подтверждает ее муж. Алисия берет меня под руку и утягивает на диван, после чего усаживается рядом. – Расскажи, как у тебя дела. Ты уже полностью выздоровел? Больница еще снится в кошмарах? Когда я ложилась на подтяжку груди, медсестры были такими вредными! – Ну… – Внезапно становится очень трудно сдержаться и не заценить ее грудь. Когда она сказала «подтяжка», я представил эдакие сисечные подъемные краники. – Больница, конечно, так себе место. Но почти все время со мной были мама с сестрой. И сейчас все отлично. Кашель еще не прошел до конца, но мне много лучше. Она стискивает мою ладонь. – Я так рада! – Спасибо. – Я оглядываюсь и вижу, что Пран и Санти, прислонившись к кухонной стойке, пьют пиво. – Чувак, а где мое? Пран выгибает бровь – ту самую, в которую вставлена штанга. Обычно это выглядит дьявольски эротично, но не в том случае, когда его сексуальная бровь отказывает мне в пиве. – Что за бред, – возмущаюсь я. – Это как сотовые и система навигации в самолете. Одно не мешает другому. Пока Алисия смеется, звонит домофон. Не успеваю я встать, как она сама подскакивает к двери. – Отправьте их всех наверх, – говорит она нашему консьержу. Через минуту к нам заходят еще трое гостей. Я знакомлюсь с Чимоном и его девушкой Лав, которая держит большую емкость с куриными ножками. – Поздравляем с помолвкой! – восклицает она. – Это вам! Осталось лишь разогреть! За ними маячит Ленг – с пяти литровой бутылкой свежевыжатого апельсинового сока и смущенным выражением на лице. – Здоро́во. – Он пожимает мне руку. – Алисия сказала принести вам еду, но я не умею готовить. – Да все нормально. – Я замечаю, что он с любопытством оглядывает нашу квартиру, и мне становится интересно, что именно он ожидал здесь увидеть. Если гейское жилье должно выглядеть каким-то определенным образом, то инструкцию нам никто не давал. – Хочешь пива? – Наверное, стоило ради прикола предложить ему какой-нибудь коктейль. Идея: купить клюквенный сок, чтобы пугать одноклубников Прана. – Не откажусь. Я протискиваюсь на нашу переполненную кухню. Пран стоит у меня на пути, и потому, чтобы он отошел, я по-дружески шлепаю его пониже спины. Девушки, глядя на нас, усмехаются, будто я сделал нечто до ужаса умилительное. Так странно. Я нахожу пиво Ленга, потом открываю еще две бутылки для Лав и Чимона. Алисия права – после недели отсутствия у нас в холодильнике пустота. Пран, естественно, вместо того, чтобы сходить за продуктами, сбегал только за пивом, но я даже не могу заставить себя рассердиться. Потому что я счастлив. Так хорошо опять стать собой. Когда я начинаю доставать тарелки и вилки, Алисия немедленно бросается помогать мне с этой простейшей задачей. – Ты не должен работать, – категорично заявляет она. – Мы затем и принесли тебе ужин! Иди и празднуй! Я неописуемо тронут. Со стороны товарищей Прана было невероятно мило и чутко прийти и поздравить нас, да еще накормить. Мы оба несколько ошеломлены. Украдкой покосившись на Прана, я вижу, что он украдкой поглядывает на меня. Мы в унисон усмехаемся и отводим глаза. Теперь я хочу не только закончить то, что мы начали на диване, но и узнать, что он думает по поводу этого неожиданного вторжения. Лав заваривает мне травяной чай, оставшийся после маминого отъезда. Я не люблю чай, но она так отчаянно пытается быть полезной, что я не отказываюсь. Каким-то чудом она наливает его в мою любимую кружку. Одну из тех, что сделала для нас мама. – Значит, ты из Бангкока, да? – Она вталкивает кружку мне в руку. – Прости… прочитала в газете. – Угу. Но родители перебрались на Пхукет, дико скучаю по тамошнему теплу и морю – Представляю. Я сама из Самуи. Мы с Чимоном познакомились в год, когда я приехала работать в Чианграй. – А. – Чимон начинал там. – Я думала, что только там нет моря и так холодно, но потом мы попали сюда, хотя здесь хотя бы тепло. – Да уж. – Иногда я забываю, как непостоянна их жизнь. Когда парней или мужей этих женщин продают в другую команду, им приходится молча упаковывать вещи и переезжать. Возможно, теперь такая жизнь ждет и меня. Я беру секунду на то, чтобы примерить на себя эту идею. Бросаю на Прана еще один взгляд – он, запрокинув голову, смеется над чем-то. Мне необходим этот смех и этот мужчина. Поэтому, куда бы он ни отправился, я хочу быть рядом с ним. Он того стоит. – Ты приходишь на игры? – спрашивает Лав. – Не видела тебя в ложе. – Ну, – хмыкаю я, – у Прана есть пара мест. Но на них сижу только я. Когда она понимает причину, ее лицо смягчается. Она сжимает мое запястье. – На следующей игре поднимайся к нам. Мы – ЖИД – должны держаться вместе, согласен? Я внутренне съеживаюсь. Я знаю, что это значит. «Жены и девушки игроков». Но… черт побери, у меня ведь есть член! Она хмурится – видимо, прочитав мои мысли, а может, заметив ужас у меня на лице. – Черт. Надо пристроить куда-нибудь «Б» – для бойфрендов. – И «М». Для мужей. – Я усмехаюсь. – Но ЖИБДМ будет звучать не особенно броско. – Нет, правда, – настаивает она, – в следующий раз садись вместе с нами. Мы пьем май-тай и заказываем закуски, разоряя наших парней. Я смеюсь, но она совершенно серьезна. Из духовки выплывают очень аппетитные ароматы – значит, еда полностью разогрелась. Взяв два полотенца, я открываю дверцу и переставляю обе емкости на плиту. Но горячий воздух вызывает последние следы моего кашля. Так что я набрасываю полотенца на раскаленные ручки и, кашляя в сгиб локтя, быстро отхожу в коридор. При звуке моего респираторного недомогания Пран ставит пиво на стол и идет было ко мне, но я останавливаю его выразительным взглядом и предупреждаю глазами: похлопаешь меня, как малыша, по спине – и ты труп. Он сдерживается – умный мужчина – и выуживает из ящика лопатку, которую кладет в емкость с куриными ножками, а затем достаёт разогретую свинину. Увидев, что он тянется к ручке сковороды, я отчаянно пытаюсь прокашляться, чтобы сказать – осторожно, горячая… И не успеваю. Его рука хватается за раскаленную форму. – Блядь! – орет он, отдергивая ее. Я за локоть тащу его к раковине, включаю холодную воду и, проверив температуру, сую под струю его руку. – Пран, серьезно? Опять? Знаешь, ручка обернута полотенцем не для красоты, а… – Потому что горячая. Знаю, – сквозь зубы говорит он. – Я забыл. – Сильно обжегся? – Я поднимаю глаза и вижу, что за нами завороженно наблюдают пятеро человек. – Э… – Он тоже замечает, что на нас смотрят. Стряхивает меня и смотрит на руку. Она красная, а под пальцем надувается белый волдырь. Я снова засовываю его руку под воду. – Хорошо хоть схватился не рабочей рукой. Я слышу пару нервных смешков. Пран вздыхает. А потом тишину нарушает только журчание струйки воды. Из упрямства я приклеиваюсь к Прану вплотную. Так и хочется заявить: «Да, представляете, иногда мужчины притрагиваются друг к другу!» Мы никогда не вели себя на людях, как настоящая пара. Они еще не привыкли. Дверь снова распахивается. Это Перт, и он впустил сам себя, ведь у него остался наш ключ. – Мужики! – орет он. – Я чую свинину Алисии! – Его взгляд перемещается на нас с Праном. – Новичок, ты что, снова обжегся? Мой парень вполголоса чертыхается, и Алисия с Лав, сразу же отмерев, принимаются передавать по кругу тарелки. У нас не хватает мест, чтобы все могли сесть. Мне, как хозяину, стыдно занимать треть дивана, но Лав все же усаживает меня и вручает тарелку и чай. Мы еще немного болтаем с нею и с Алисией. Они приятные девушки, но я чувствую себя так, будто меня вербуют в их клуб. – Санти! – кричит Перт со своего насеста за стойкой. – Ты слышал? Я буду организовывать свадьбу! Я с тревогой оглядываюсь на Прана, и его взгляд сталкивается с моим. – И думать забудь, – говорит он своему товарищу по команде. – Единственное, что тебе нужно будет организовать, это свою закрытую варежку. – Я сделаю все в лучшем виде! – упирается Перт. – Я знаю цветы! – Ну назови пять каких-нибудь видов, – командует Пран, и я давлюсь смехом. Если он сам сможет назвать хотя бы четыре, то я съем свои щитки. – Э-э… Розы. Тюльпаны. Нарциссии… – Нарциссии? – восклицает Алисия. – Пран, и близко не подпускай его к вашей свадьбе. Я дам тебе телефон организатора, которого приглашали мы с Санти. – Мне все равно не сможем нанять его, – говорю я. – Планировщиком свадьбы хочет быть моя сестра Па, и она точно получит эту работу. При упоминании Па на лице Перта появляется какое-то непонятное выражение. Хм. Видимо, нянчась со мной, они реально выбесили друг друга. После еды они уносят посуду на кухню и моют ее. Помочь мне не дают, поэтому я сажусь к Чимону и Ленгу на диван, и мы начинаем соревноваться на тему того, кто расскажет самую убойную историю об остановленном мяче. Формально блокировка ударов – моя основная задача, как фулбека, но их истории тоже вполне увлекательны. – Кроме шуток, я отбил мяч своей чертовой задницей, – рассказывает Чимон. – У меня потом был синяк размером с грейпфрут. – Слушай, ну ты же защитник, – хмыкает Ленг. – Жертвовать любой частью тела ради нашего общего дела – твой долг. – Ладно, – говорю я. – У меня есть история круче. Дело было на финальной игре в летнем лагере. Второй тайм, мы ведем на очко и пытаемся сохранить преимущество. По мне пробивает левый винг соперника. Я ловлю мяч, но внезапно в меня врезается наш защитник, мы валимся в кучу, и мяч выскальзывает, я ломаю себе руку, но в итоге всё равно ползу чтобы забрать его. – Жесть, - присвистывает Ленг. Из-за дивана выглядывает нисколько не впечатленный Пран. – Рассказываешь, как попытался изобразить Супермена и сломал себе руку? – Угу, – отзываюсь я. – Я женюсь на сумасшедшем, – сообщает своим одноклубникам Пран. – Ха! – фыркаю я. – Сказал парень, который в четыре утра улизнул понырять без трусов и распорол себе ногу. И давай не забывать уколы от столбняка после твоей неудачной попытки перелезть через забор, и ржавый гвоздь, на который ты наступил, потому что напился и разгуливал босиком, и… – Ладно, ладно, ты победил. – Сдаваясь, он поднимает ладони. – Мы оба психи. – Он поворачивается назад к Перту, который уже расписывает свои собственные ночные приключения в прошлом, а я возвращаюсь к разговору с Ленгом и Чимоном. К моменту, когда Алисия объявляет, что пора уходить, я чувствую себя немного контуженным. Однако стоит признать: я провел время отлично. – Спасибо за все, – говорю я Лав и Алисии, пока провожаю их до двери. Они по очереди обнимают меня, словно мы дружим всю жизнь. – Береги себя, Пат. – Напиши перед игрой с «Шаркс»! Мы оставим тебе бокальчик! Когда за всеми – и даже за Пертом, который понял намек – закрывается дверь, я поворачиваюсь к Прану лицом. – Это было… – Я замолкаю. Он колеблется, оценивая выражение у меня на лице. – Они от чистого сердца. – Я знаю. И это… здорово. – Улыбка тянет уголки моих губ вверх. – Просто чуточку запоздало. – Мы с Праном давно с нетерпением ждали, когда же наступит тот день, когда нам не придется больше скрываться, но я никогда не думал о том, как мы впишемся в клуб. Я и сейчас не уверен, смогу ли, однако мы оба не отрицаем: вечер знакомств прошел на ура. – Да. – Теперь и он улыбается. – Было классно. Я впервые с начала сезона по-настоящему почувствовал себя… Он морщит лоб, подбирая нужное слово, и я мягко подсказываю: – На своем месте. Он кивает. – Именно. Да. У меня сжимается сердце. Я беру его щеки в ладони, поглаживая его лицо. – Все так, – говорю я ему. – Твое место в этой команде. Рядом с ними. Рядом со мной. Внезапно в его карих глазах появляется влага. – Я люблю тебя, Пат. – Я тоже люблю тебя, Пран. Но в глубине души я задумываюсь, а где же мое место? Или, скорее, где я окажусь? Пран – мой дом. Мое сердце. Но он не может быть моим всем. Меня гложет неопределенность, связанная с работой. Завтра мне придется пойти и встретиться с Ачиттой, а возможно столкнуться и с Марком, увидеть детей, которые так здорово стали играть без меня. Я не знаю, что принесет завтрашний день. Но сегодня… Я встречаю взгляд его удивительных глаз, и, несмотря на беспокойство из-за работы, мои губы складываются в улыбку. Сегодня я со своим любимым парнем, а все остальное неважно.