Запах греха

«Перед сном человек может потратить до нескольких часов, погруженный в свои воспоминания и тревоги, У тех же, кто наделён бессмертием, на это могут уйти годы»

Лисс недовольно поёрзала, испепеляя взглядом потолок. Кровать от этого мягче не стала, а матрас издал громкий скрип, выражая своё глубокое возмущение. На улице было уже совсем темно и даже машины, которые обычно шумно проносятся по дорогам, как будто куда-то испарились, оставив после себя лишь тишину. Порывы ветра время от времени раскачивали деревья, словно изо всех сил стараясь накренить их в сторону, но вместо этого только сбивали с них пару-тройку листьев. Единственный свет, просачивающийся в комнату, исходил от уличных фонарей или соседних зданий, превращаясь в цветные блики на стенах, не способные ничего осветить должным образом. Сдержанно вздохнув, Лисс почувствовала, как сама того не замечая нахмурилась, сдвинув брови вниз и наморщив лоб так сильно, что на нём образовались глубокие волнистые линии. Тем не менее она ничего не могла с собой поделать. Чувство усталости было недостаточно сильным, чтобы подтолкнуть её ко сну, а напряжение, неприятно зудевшее не только в мышцах, но, казалось, даже в мыслях, не стремилось пропадать. Впервые за последние несколько дней Лисс чувствовала, что осталась одна. Тени, ранее прятавшиеся поодаль и заметные лишь краем глаза, куда-то исчезли. Воздух в комнате стал свободнее, будто бы пустоты в ней внезапно прибавилось. Впрочем, это по какой-то причине не приносило успокоения. Всё это время Лисс мысленно негодовала, удивленная или даже сбитая с толку странными событиями, внезапно наводнившими её жизнь и крохотную квартирку. Теперь же…? Всё разом испарилось, и от этого стало даже как-то неуютно. Будто бы то гнетущее чувство одиночества, душевной пустоты и тревоги вернулось обратно, более не отгоняемое в сторону невидимыми сущностями. Были ли эти загадочные «призраки» реальными, или же лишь плодом воображения, Лисс так до сих пор и не определилась. Но ей показалось, что неосознанно она привязалась к ним и их присутствию. Даже если порой они были довольно шумными и устраивали в её голове кавардак… В их отсутствие становилось слишком тихо. Некомфортно тихо. Так, что всё тело пронизывало колючими мурашками. Лисс закрыла глаза и попыталась расслабиться, но ничего не получалось. Темнота, казалось, давила на неё со всех сторон. Или же это было нечто иное, то, что существовало в её мыслях, угнетало её долгие годы, и теперь медленно, но верно возвращалось обратно. Чувство, которое будто бы прогнали прочь, и теперь оно, затаив обиду, собиралось коварно мстить, ударив по сознанию одинокой студентки с утроенной силой. Она не знала, как его описать, было ли у него название, испытывали ли его другие. Всё что она знала, это то, что оно шлейфом стелилось за ней следом, и не было такого момента, в котором она бы его не испытывала. По крайней мере, до недавних пор. Оно казалось таким обыденным и привычным, что она и не знала как это – жить без этого угнетающего и удушающего чувства. И только несколько дней назад… или может чуть раньше…? Она потеряла счёт времени, да и к чему было его считать… Важно лишь, что какое-то время назад всё изменилось и она впервые почувствовала облегчение. Будто бы кто-то снял тяжёлый груз с её плеч. А теперь возвратил его обратно. Без предупреждения, без обещания вернуться. Стоит ли надеяться, что она снова почувствует себя лучше? Или же это была лишь насмешка судьбы, и более подобного никогда не случится? Сложив руки на груди, Лисс попыталась отвлечься от закрутившихся в торнадо однообразных мыслей, пытавшихся изо всех сил свести её с ума. Она постаралась вернуться назад, обдумать то, что с ней происходило, в надежде, что там ещё остались следы или подсказки к её утерянному умиротворению. Вот только, как бы она не пыталась, ничего последовательного и понятного в голове не собиралось. И всё же она не переставала пытаться. Ей казалось, что нужно лишь отойти в сторону, взглянуть на всю картину целиком, и она тут же всё поймёт. Однако куда именно отходить и с какой стороны смотреть на недавние события она не знала. Всё началось… с голоса? Или, быть может, даже раньше, с того книжного магазина, где она стала проводить удивительно много времени. Прежде она даже не знала о его существовании, будто бы он всегда ускользал от неё, находясь где-то за гранью восприятия и памяти. Даже если она когда-то и проходила по тем улицам, то магазин никогда не привлекал к себе внимания, сливаясь с местностью. Складывалось впечатление, что он каким-то образом делал это нарочно, раз за разом ускользая от взглядов прохожих и не откладываясь в памяти. Но вот она побывала там, и что-то в её жизни переменилось. На следующий же день она начала ощущать чужое присутствие, улавливать краем глаза загадочную тонкую тень. Порой ей казалось, что тень и вовсе не слишком усердно скрывалась, однако всё равно каким-то образом оставалась лишь неуловимым черным пятном. Лисс задумалась. Почему-то при мысли об этом пятне в голове всплывала вереница из слов, которые к абстрактным объектам вообще никакого отношения иметь не могли. Она хотела назвать его… дерзким, может быть даже вальяжным, а порой и вовсе язвительным. Оно плотно ассоциировалось у неё с тем голосом, и в её сознании они были единым целым. Будь она религиозным человеком, то подумала бы, что подцепила где-то «ангела хранителя». Впрочем, для ангела эта сущность была удивительно грубой и саркастичной. В типичном человеческом представлении ангелы выглядели совсем не так. Если бы Лисс спросили, как она представляет себе ангела, то она наверное указала бы на Азирафеля. Было в нём нечто возвышенное, что гармонировало с его радушностью и мягким характером. Хотя, может ей просто повезло никогда не сталкиваться с ним в плохом настроении. В конце концов, она видела его несколько раз, но преимущественно мельком, когда приходила в его магазин. Диалоги с ним почти никогда не содержали более пары фраз, и то, их подавляющее преимущество приходилось на него самого. Именно он всегда спрашивал как у неё дела, не омрачила ли её день лондонская погода, не хочет ли Лисс чашечку чая, и понравились ли ей последние книги, которые она брала. И каждый раз он произносил это удивительно тёплым и приятном голосом, напоминавшим Лисс уютный плед, в который можно было бы укутаться холодным зимним вечером. Голос, голос, голос… Лисс озадаченно почесала голову, придав своим волосам взлохмаченный вид. Она случайно для себя осознала, что тон Азирафеля, то как он говорил, казался ей куда более знакомым, чем она могла бы подумать. Прежде она не обращала на это большого внимания, но дав волю своему сознанию, и позволив мыслям устремиться в безудержный полёт, она внезапно осознала, что голос владельца книжной лавки был удивительно похож на тот, что она слышала время от времени в своей голове. Тот, второй голос, который появился некоторое время спустя, часто вступал в споры с первым и зачастую был переполнен либо волнения, либо строгости и сосредоточенности. Если бы такое было допустимо в реальности, и не противоречило бы здравому смыслу, то Лисс сказала бы, что Азирафель мысленно ходил за неё по пятам. Промокнув глаза кончиками пальцев, Лисс медленно выпустила воздух через плотно сомкнутые губы. Чем больше она думала обо всём этом, тем больше ей казалось, что она сама себя сводит с ума. Впрочем, если бы она рассказала кому-то о событиях последних дней, то её собеседник бы точно вызвал отряд санитаров, чтобы отправить студентку на незамедлительное лечение в психбольницу. Ведь ни один человек, не утративший предварительно то, что считается здравым рассудком, не поверил бы в историю о загадочных голосах в голове, кружках и продуктах, которые сами то и дело перемещаются по квартире, необъяснимых совпадениях, из неоткуда возникающих деньгах… И это была ещё только верхушка айсберга. Сюда же можно было добавить внезапно возникшего друга по переписке, который довольно быстро стал настоящим, и к тому же, по всем признакам, настолько богатым, что Лисс даже страшно было вообразить чем он зарабатывает. Ну, и, конечно, не стоило забывать про ситуацию с гигантской змеёй, закрывшейся в самый неподходящий момент дверью и, что самое главное, несоответствие мыслей и действий Лисс с ней прежней. Иногда ей казалось, что кто-то подталкивает её на мысли или поступки, которые прежде не приходили ей в голову. Заходить в книжный магазин почти каждый день, чтобы что-нибудь почитать? Зарегистрироваться на форуме и начать там активно общаться с совершенно незнакомым ей человеком? Пойти на встречу с человеком, которого она случайно нашла в интернете, а потом ещё и согласиться отужинать с ним в помпезном ресторане? Подобраться вплотную к змее, которая по всем признакам могла бы перекусить Лисс пополам? Да кто вообще эту безудержная и безбашенная девушка, и в какой момент чувство самосохранения выветрилось из её головы?! В данный момент Лисс чувствовала себя… обычно. Пожалуй, именно это состояние, за вычетом разве что давящего одиночества и недовольства собственной жизнью, и называли трезвым. В таком положении, Лисс, и она была в этом абсолютно уверена, не стала бы знакомиться с первым попавшимся незнакомцем, даже если он был симпатичным высоким мужчиной, с неоспоримой харизмой. Она бы не стала так часто выходить из дома, если только не на учёбу, и уж точно не стала бы приближаться к диким или просто опасным животным. Что-то с ней происходило, но она никак не могла понять, что именно. Люди, которых она видела последние несколько дней, а именно Азирафель и Кроули, казались ей до боли знакомыми, а их голоса не оставляли сознание в покое ни на секунду. Но нельзя же было к ним подойти и сказать, что она слышит их у себя в голове, и что, если они в этом как-то замешаны, то не могли бы они прекратить вмешиваться в её жизнь со столь откровенной наглостью… Или, по крайней мере, не могли бы они признаться в своей причастности ко всему произошедшему и объяснить, в чём его смысл. Лисс чувствовала, что ей нужна была помощь, или, быть может, подсказка. Последний кусочек пазла, который помог бы ей сложить всё воедино, доказать или опровергнуть её безумные догадки. Однако, ей не с кем было это обсудить, не у кого было спросить совета, так, чтобы её слова не восприняли как бред сумасшедшего. Оттого оставалось только надеяться, что решение найдёт её само, если только она будет достаточно терпелива. Но каким именно окажется это решение и будет ли ответ на её вопросы действительно тем, какого она хотела…? Она не знала. И в глубине души боялась, что не хочет знать. Кроули закинул ногу на ногу. Кровать приглушенно хрустнула под его весом, но не смела никоим образом выразить своего недовольства. В конце концов, предмету мебели не подобало сопротивляться своему бессмертному хозяину, даже если бы он решил, что хочет весить тонну или спать стоя на голове. Хотя, конечно, в данный момент ничего из этого демон не делал. Он просто лежал поверх безукоризненно черных простыней, и водил взглядом из стороны в сторону, словно с особой пристальностью осматривая потолок. Несмотря на то, что сон как таковой был ему не нужен и, в некотором смысле, абсолютно бесполезен, Кроули всё равно любил время от времени вздремнуть. В прошлом ему однажды удалось вздремнуть так усердно, что он проснулся лишь в следующем веке. Несмотря на это, чувства, что он хорошо отдохнул, он тогда не испытал. Но и сожаления тоже не было, поскольку, удивительным образом, люди не сделали за целое столетие ничего нового или хоть сколько-то интересного. Теперь же, впрочем, сон как-то не приходил. Не то чтобы Кроули намеренно гнал его прочь, или наоборот зазывающе привлекал к себе… Просто, спать демону абсолютно не хотелось. Не важно насколько мягкой была кровать, или насколько мало света проникало в комнату, насколько мало звуков просачивалось через плотные стены, всё это было впустую. И ладно, если бы в этот момент он тратил свою бессонницу на что-то по-настоящему серьезное, вроде продумывания коварных планов во имя поддержания своей впечатляющей адской репутации. Но нет. Вместо этого он мысленно возвращался на несколько часов назад, когда в образе змеи чуть не испугал до смерти ничего не подозревавшую Лисс. Впрочем, одного только этого момента быстро стало мало, и демон принялся возвращаться ещё дальше. В тот день, когда гулял с ней по парку и ужинал в ресторане. Или в то время, когда незаметно приглядывал за ней, попутно опустошая её скудные кофейные запасы. И так до тех пор, пока он метафорически не уткнулся носом в самое первое воспоминание, дальше которого двигаться уже было некуда – в тот час, когда он впервые увидел Лисс в магазине, и ощутил этот странный, но крайне манящий запах, к тому моменту уже заполнивший каждый уголок книжной лавки. Больше воспоминаний о ней у Кроули не было. И почему-то его это раздражало. Ему хотелось, чтобы их было больше, чтобы он мог перелистывать их одно за другим как страницы бесконечного фотоальбома, или прокручивать в голове, как фильм «Сохнущая краска» (к слову эту картину Кроули посмотрел целиком, а позже рапортовал в Ад, что самолично побудил режиссёра её снять, чтобы вызвать гнев и злость в сердцах кинокритиков, которым пришлось её оценивать). Хотя, когда Кроули задумывался об этом, то не мог объяснить почему эти воспоминания вдруг стали для него так важны. Лисс всего лишь человек, таких как она на всей этой бренной Земле было несколько миллиардов. При большом желании, демон мог бы пойти и пообщаться с кем-то другим. Вот только он не хотел. Люди, что прежде, что сейчас, не слишком-то его интересовали. За одним единственным исключением, суть которого он никак не мог уловить. Что в ней было такого? И когда именно, в какой переломный момент, присутствие рядом с ней перестало казаться рутиной или прихотью Азирафеля? Кроули вытянул губы в тонкую линию и задумчиво почесал подбородок. Его яркие желтые глаза перестали метаться из стороны в сторону, следуя за его мысленным путешествием в недалёкое прошлое. Им просто было некуда и не на что смотреть, потому что за пару минут он увидел всё, что было в его голове касательно Лисс. Он не знал почему, но это не просто раздражало, но даже… разочаровывало. Словно он пришёл в библиотеку, но по интересующей его теме нашёл лишь тоненький журнальчик, который не удовлетворял его жажду к знаниям, а лишь превращал её в нестерпимый зуд. Кроули почти что готов был сказать, что заинтригован. Но не до конца понимал, чем именно. Самой Лисс? Да нет, она была по всем меркам крайне обычной девушкой, с жизнью настолько скучной и невзрачной, что проживая подобную он и сам бы помыслил сигануть с крыши от скуки. Тогда, быть может, его интересовала его собственная реакция? А вот это уже ближе, хотя опять же не отвечает на его мысленные вопросы. Что именно он испытывал и почему? Он не знал. И ему казалось, что никогда прежде подобного странного ощущения он не встречал нигде: ни в своей голове, ни уж тем более в этом теле. Но разве можно прожить более шести тысяч лет и всё равно не знать обо всём? Кроули видел сотворение мира, лично участвовал в создании звёзд и туманностей, стал инициатором «первого греха», а потом пристально, но без особого энтузиазма следил за развитием человечества, время от времени заимствуя у него идеи. И тем не менее, он не мог вспомнить ни единой секунды, когда бы ему нестерпимо хотелось быть поблизости с простым смертным. Не было такого момента, когда демон хотел бы проводить своё время с человеком, общаться или же просто сосуществовать в тишине, знать, что он думает, и думать что-то в ответ. Хуже было лишь то, что Кроули, как демону по сути и природе своей, следовало желать причинять людям страдания разной степени жестокости. Он должен был вызывать гнев, ссорить людей, заставлять их беситься и негодовать, склонять их к греху, чтобы потом наблюдать за неизбежными последствиями… Но к Лисс это не относилось. Ему нравились, если это слово вообще сюда подходило, те воспоминания, в которых она улыбалась, глупо хихикала над присланной им шуткой или воодушевлённо о чём-то рассказывала. И не важно было о чём именно, не то, чтобы он действительно слушал и вникал. Но ему нравилось, когда он видел её счастливой, даже если это было простое и мимолётное счастье, радость возникавшая от какой-то несуразной мелочи. Он хотел, чтобы этих воспоминаний о ней у него было больше. Но не знал почему. И это заставляло его хмуриться и нервно поджимать нижнюю губу. Он демон, а значит он есть ни что иное, как воплощение греха и чистого зла. Он – один из тех, кто пошёл против Бога и Плана. Хотя… Если уж быть до конца честным с самим собой, то он не то, чтобы противостоял Богу, нет. Он был не настолько глуп, чтобы подобно какому-нибудь смертному идиоту взять в руки палку и махать ею в сторону неба, выкрикивая всевозможные ругательства. Это было ни к чему. Просто в какой-то момент Кроули мало по малу начал испытывать терпение Бога на прочность. Раз за разом он совершал всевозможные сомнительные поступки, проверяя за какие из них ему ничего не будет, а какие приведут к негативному исходу. Иными словами, он пытался понять, насколько сильно он мог обнаглеть. И оказалось, что эта грань не просто очень тонка, но и предательски хрупка, поскольку встав на неё обеими ногами непременно проваливаешься вниз, кубарем скатываясь в преисподнюю. Кроули попытался вытряхнуть все лишние мысли из головы, повернувшись на бок. По его логике все эти бессмысленные раздумья должны были под действием гравитации просто выпасть у него из сознания, но они почему-то оставались на своих местах. Может быть оттого, что прижавшись ухом к подушке, Кроули блокировал им единственный выход. Приподнявшись и сев на постели, демон вздохнул. Он на мгновение провёл руками по лицу, после чего быстрым движением проскользил пальцами по огненно-рыжим волосам, небрежно зачёсывая их назад. Ему нужно было как следует всё обдумать, а это, при всём желании, он делал не так уж часто. Всё время он предпочитал действовать импульсивно, опираясь на эмоции и доверяя своей интуиции или же, в случае чего, полагаясь на умение импровизировать. Но ничего из этого а данной ситуации ему не помогало. Интуиция предательски спала, вероятно, взяв на себя ответственность за потерянный ранее сон, а Кроули тем временем бодрствовал, хоть и не особо понимал, что с этим делать. Запах греха, ставший не просто знакомым, но в некотором смысле неотъемлемой частью окружения демона, казалось, теперь просто застрял у него в носу, отдаваясь в горло сладковатым послевкусием. Он был уже не таким ярким и сильным, не обволакивал, но оставлял легкие манящие нотки, как будто бы призывающие во что бы то ни стало вернуться к своему источнику. И Кроули решил, что так и поступит. В конце концов, он ведь демон Искуситель, а значит часть его работы заключается в том, чтобы быть рядом. А вот что именно он там делает, это уже совершенно другой вопрос.