Зимняя соната

      — Вы не могли бы вернуться к своей постели? — не узнаю своего высокого от волнения голоса, почти достигает ультразвука. — Сэр, — зачем-то добавляю глупости к и без того нелепой реакции. У меня однозначно всё на лице написано. — Мистер, — исправляю досадную оплошность, чем знатно веселю соседа по палате.       От кого он получил? Раны, похоже, были не смертельные, но в замке произошла драка. Магию не сложно распознать, она не оставляет синяки на скулах. Снадобья Помфри не исцеляют последствия кулачных боев?       — Такую, как ты, я бы точно запомнил. Новенькая?       Какую такую?       — Вроде того.       Отодвигаться собирается или ему в кайф нарушать чужое, личное пространство? Заставлять нервничать и чувствовать себя беспомощной, не способной отбиваться. Ничто же не мешает мне дать ему по физиономии.       Реддл. Не помню из канона персонажа с именем Маттео. Он родственник Тома? Что за бред? Эта змея не оставила потомства. Кто бы ему родила? Нагайна? Беллатриса?       — Сон-я-я-я, — выдергивают меня из раздумий. Реддл намеренно выражается с издевкой, растягивая гласные. Будто к неразумному существу обращается.       — Я устала.       — Понимаю, — сочувствует с таким откровенным фальшем, что у меня в грудной клетке всё сжимается и я хватаюсь за края одеяла. Он выпрямляется, наконец-то давая мне нормально вздохнуть.       Где Помфри, когда она так нужна?       Что он себе позволяет? Не понимаю. Мы незнакомые друг другу люди, впервые встретились. Но есть в его фривольности что-то притягательное. Я совсем дурная, если нахожу поведение Реддла таковым.       Со мной никто так не обращался. В школьном окружении попадались опасные мальчики-красавчики, но я была им безразлична. Они нарушали правила: дразнили изгоев, курили за углом на переменах. Вели себя не по годам распущенно.       Этот превзойдет всех, что ли?       — Сейчас ночь.       Ладно бы реально не понимал, был непроходимым идиотом, но, кажется, он отличник — гордость факультета Слизерин. Он же Реддл. Или яблоко от яблони далеко упало?       Что ты за…       Если не вестись на провокации, задира потеряет интерес к жертве и займется кем-то другим. Не завидую ей или ему. У таких гиен нюх на слабое звено. Красота Реддла не спасет. Поначалу я растерялась, разинула рот, как на мечту всей своей жизни.       — Встаньте.       Он не взрывается от злости, чего я, кстати, ожидала. Никакого всплеска эмоций: ни истерик, ни ругательств — любого проявления собственной ничтожности и превосходства за счет унижения других.       Вот неожиданность — мистер Реддл без лишних слов выполняет мою вежливую просьбу, но не отходит. Что еще? Чуть поворачиваю голову в его сторону и смотрю исподлобья. Он высокий, для своего возраста телосложением прекрасно сложён. Как я это поняла за слоем одежды? Нафантазировала.       Спорю сама с собой, что Реддл-младший играет в квиддич. Для мальчишек этот предмет важен, может открыть путь в большой спорт. Правда, не думаю, что его амбиции ограничены усердными тренировками на стадионе.       — Спокойной ночи, соня.       Поправить или занятие бесполезное?       — Меня зовут Маргарита.       — О, неужели.       Помалкиваю. Когда молчание становится невыносимым, я тихо говорю:       — Спокойной ночи… Маттео.       Слышу, хмыкает. Убью его во мне… твою мать! Во сне! Клянусь. Мы знакомы пять минут, а я уже презираю его всеми фибрами души. Носит же земля таких альтернативно одаренных. Хотя, чем я лучше? Обзываю в ответ, только мысленно.       У меня есть Никита. Незачем бросаться из крайности в крайность. Плохие мальчики пригодны для временного развлечения. Они ненадежные спутники, им нет доверия. От них исходит сплошное зло. От этого до кучи сексуальность. Зашкаливает.       Тьфу. Дался он меня. Всё, хватит!       Подумаю о своей дальнейшей судьбе утром. Нужно поспать. Закрываю глаза, а они упорно открываются. Закрываю, открываются. Ни намека на сон. Улетучился. Спасибо Реддлу. Как заснуть в его присутствии, зная, что он снова может подойти и наблюдать за мной?       Скорее бы он ушел или меня отпустили. Давайте любые отравы, выпью.       Встает не менее важный вопрос и он меня пугает не меньше поведения Реддла. Почему я разочарована? Всё же правильно было сделано. […]       — Который час?       Первым делом сонно осматриваю больничное крыло. Койка слизеринца пуста. Слава тебе… а, нет. Отбой. Он возращается откуда-то, полагаю, из туалета.       — Восемь утра, милочка. Время принимать лекарства.       О, давайте! Охотно выпиваю содержимое сначала из одной баночки, потом второй и запиваю соком. Тыквенным. Необычный вкус. По сравнению со снадобьями, это медовый нектар.       Реддл над чем-то всё хмыкает. Анекдоты в мыслях рассказывает? Сам же и смеется от себя великолепного. Сжимаю стакан. Хочу разбить его и осколком проткнуть шею кретина. Я не кровожадная, никому плохого не желала никогда… он заставляет меня переходить черту.       Можно игнорировать проблему, но где взять силы и терпения на это? За что? Почему Реддл выбрал меня? Мало было умереть от аневризмы сосуда головного мозга. Я не эксперт, не ходила по врачам. А если застряла внутри своего сознания? Лежу в коме, поэтому снится посторонний персонаж.       Я выдумала его?       Как удостовериться, что это сон?       — Мистер Реддл, завтра можете покинуть крыло, — сообщает Помфри радостную для нас обоих новость.       Даже настроение приподнимается и… давление, когда вижу его взгляд. Как он умеет смотреть так? Секунду назад веселиться и тут же становиться серьезным дядькой. Реддл не сильно выглядит старше своего возраста. Мы ровесники. Дело в глазах.       Понимаю, что смотрю на него слишком долго. Дурной пример заразителен?       Мне всё равно от него никак не избавиться. Мы живем под одной крышей замка. Просить Дамблдора отпустить на улицу? И куда идти? В Хогвартсе хотя бы привычная обстановка. Замкнутый круг.       Попробовать наладить отношения? Первой сделать шаг.       Решительно отбрасываю с себя одеяло, но в этот момент кто-то наведывается в больничное крыло и всё портит. Только настроилась!       — Чем вы занимались?       В ступоре моргаю.       Реддла пришли навестить целой шайкой. Парни, как на подбор: высокие, красивые и темноволосые. Кроме одного блондина. Клубок змей.       — Застегни, пока у кого-нибудь башню не снесло, — юморит очередная загадочная персона. Кто он? Никого не узнаю, кроме Малфоя и Забини. Они жестоко шутят. Никто не собирается насиловать меня в больничном крыле, когда Помфри сидит у себя в кабинете за стенкой.       Сминаю воротник пижамной рубашки. Во сне случайно расстегнулись пуговицы? Сама этого не делала. Вроде не было в помещении жарко.       Скрываюсь в туалете. На полпути мне указывают на противоположную дверь. Я-то шла в мужской. Какая доброта! Подхожу к зеркалу, посмотреть на свой ужасный внешний вид. Храбрец Реддл. Ради достижения желаемого отважился так низко приблизиться.       Включаю кран. Принять бы полноценный душ, освежиться. С удовольствием брызгаю на лицо прохладной воды. Чувствую себя помятой после тревожного сна: деталей не запомнила, остались только ощущения.       Сколько его дружки там пробудут? Оставаться в туалете до их ухода? Это же глупо.       В шкафчике обнаруживаю не вскрытые зубные щетки. Дары человечества. Я уже ликую от таких мелочей. Под рукой не хватает смартфона, хочется написать кому-нибудь из друзей сообщение или позвонить родителям, сказать, что я жива.       Мой труп остался на кухне или исчез? Никто не узнает правды. Не исключено, что я останусь в этом мире навсегда.       После чистки зубов откладываю щетку на другую полку. Напоследок еще раз ополаскиваю лицо. Хорошо, я готова выйти. Только тянусь к дверной ручке и подаюсь всем телом вперед, собираясь выйти, как налетаю на кого-то. Сдурел?! Подкараулил у туалета! Что он хотел оттуда услышать? Извращенец.       Поднял руку и вальяжно облокачивается на ребро дверного полотна. Я обязана сделать ответный ход? Отреагировать на его выходку. Урод. Моральный.       — Мог бы зайти.       — Я просто открыл для тебя дверь, — изображает саму невинность. — Что? Галантность уже не в почете?       Он чуть продвигается ко мне, словно намереваясь пригвоздить к стене. Отклоняюсь, но оказываюсь зажатой с обоих сторон. Спереди возникает еще одна фигура. Повсюду мантии с отличительными знаками факультета Слизерин: зеленые воротники и вышитые гербы со змеей. Меня окружили.       — Дайте пройти.       Сдерживаюсь от жалкого: «Пожалуйста».       Дальше слов они не зайдут. Откуда им известно о моем происхождении? Правильно, ниоткуда. В документах не прописано, чистых я кровей или родилась в семье маглов. На грязнокровку не полезут.       Кто у них предводитель? Я считала таковым Малфоя. Ну, по канону. Что творится в этой реальности? Забини подбирает пальцем мою влажную от воды прядь волос и заправляет за ухо. Краем глаза замечаю, как тяжело вздымается грудь у Реддла от ничего не значащего действия его друга.       По школе разгуливают гормонально нестабильные студенты. Меня как-то этот всплеск миновал. Не хотелось нежностей от мальчиков, внимания, близости…       И не хочется. Совсем.       — Разойдемся мирно?       — А кто-то собрался конфликтовать с тобой, милая? — склоняет Малфой голову набок. И он туда же. Стадный инстинкт. Он откидывает мои волосы за спину, ненароком соприкасаясь пальцами с шеей. Тело реагирует слишком остро. Неправильно.       Помфри может увидеть нас в любой момент. Им влетит по первое число за домогательства.       — Что вам нужно? — спрашиваю напрямую.       — Ничего, — не вяжется интонация в голосе Забини с усмешками остальных. Забавляются мальчики с новой игрушкой.       — Я могу закричать.       — Можешь, — соглашается Реддл, оттесняя меня впритык к стене. Вжимаюсь в нее и перестаю дышать. Кровь приливает к лицу. Сердце заходится в бешеном ритме, по вискам стучит. — Сдерживаться вредно.       Меня колотит, но прекрасно понимаю, что не от страха. Да, малую часть присутствует и волна возбуждения его успешно перекрывает. Низ живота тянет. Я никогда не представляла… групповой секс. Не могла и помыслить о такой похабщине.       Грязи.       А кто говорил о сексе?       Пытаюсь справиться с дрожью в теле. Ничего не будет. Они поразвлекаются, получат свое и отстанут.       — Глазки-то блестят, — ликует тот другой — брюнет. У него широкая, мальчишеская улыбка. По сути, они и есть подростки. В семнадцать лет только бегать за юбками.       — Сейчас расплачется? — охает Забини.       — Вряд ли. Дыши, девочка, — заискивающее Реддлом обращение звучит неуместно и дико возбуждающе. Плотно сдвигаю колени и молюсь, чтобы никто ничего не заметил.       За дверью кабинета Помфри доносится скрежет. Слизеринцы, как по команде, расходятся. Остается только Реддл. Его взгляд отрывисто носится то по моим глазам, то губам. Будто запоминает это взвинченное состояние, до которого сумел довести.       Едва касаясь губами моей щеки, он жарко шепчет:       — Не забывай дышать.       И возвращается на больничную койку.       Подонок!