Зимняя соната

      — Мисс Шейн?       — Да, директор?       Благополучно всё прослушала. О чем он говорил? У меня в голове каша. Я тоскую по дому: хочу вернуться к привычным вещам, обнять подруг, дать нам шанс с Никитой. Он был добр ко мне и мил. Не то что Реддл…       Опять о нем!       Не иначе отпрыск столь могущественного волшебника способен привораживать без специальных любовных зелий. Свалила всю вину на него.       В школе не практикуют метод восстановления памяти легилеменцией? Я не владею окклюменцией, не смогу скрыть воспоминания. Ложь раскроется. О чем я только думала?       Дамблдор взирает на меня из-под знаменитых очков-половинок. Не хватает на столе лимонных долек.       — Скажите, сэр, на каком курсе обучается Маттео Реддл?       — Вы познакомились с ним в больничном крыле?       — Да.       Этим утром его выписали. Свершилось чудо. После коллективных нападок шестерки Реддла отправились на уроки, а сам он занялся чтением. Кто-то оставил книгу, чтобы коротать время. Со мной стало скучно? Я не могла поверить, что это было так.       Слишком просто.       Спустя час меня вызвали к директору. Теперь сравниваю обстановку с киношными декорациями. Нельзя впадать в отчаяние и всё сводить к мрачности, что дальше меня ждет только самое плохое. Мир не ограничивается Реддлом и его прихвостнями-змеями.       — На седьмом. Это имеет какое-то значение для вас?       Важное, я бы сказала. Седьмой курс. Малфой в школе. Гарри, значит, тоже? И Дамблдор жив. Снейп не раскрыл всем, что он двойной агент. Ничего из канона не произошло. Как мне ориетироваться без фактов?       — Не особо. О чем вы спрашивали? Простите, я была невнимательна.       — Я говорил о вашем распределении.       — В смысле? Учиться здесь?!       — Всё верно.       — Но… у меня ни семьи, ни денег на учебники, даже банально на одежду. Вы ничем не обязаны мне, сэр, — сбивчиво тараторю, не заставляя директора чувствовать свою ответственность за мою дальнейшую судьбу.       — Родные объявятся, они же будут вас искать. Ничто и никто не остается потерянным, мисс Шейн.       — Я могу покинуть больничное крыло?       — На ваше усмотрение. Как себя чувствуете?       Ужасно.       Всё плохо. Ничего не понятно. Я запуталась. Реддл выбил почву под моими ногами и это подвешенное состояние не отпускает. По пути от крыла до второго этажа по парящим лестницем я всё думала, что за углом меня караулят.       Мной легко манипулировать. Год назад наткнулась на цыганку. Она говорила о том, что накопилось у меня на душе, о проблемах и способе их решения. Купилась на магию. Отдала всю наличку из кошелька. Хотелось поверить, что после заговора всё наладится. В этом мире как раз волшебство — не пустой звук.       — Я в полном порядке.       — Готовьтесь. К обеду за вами придет староста школы. Он введет вас в курс дела и поможет освоиться, — тактично дает понять Дамблдор, что разговор окончен. Нынче, кого попало принимают в школу. Мало ли, кто я и откуда взялась. Может, шпионка? Внедрилась, чтобы сливать информацию врагам.       — Благодарю за предоставленную возможность, директор.       — Удачи вам.       — Спасибо.       У парящих лестниц застаю Забини. Что он тут забыл? Собирает сведения для Реддла? У меня так разовьется паранойя. Не помешала бы персональная охрана от шайки слизеринцев.       — Какие впечатления от школы, дорогая?       — Никакие.       — Печально, — он отходит, пропуская меня вперед. Джентльмен. Опасно оставлять его позади. Херовая позиция. Указываю рукой, мол, я не впечатлена твоими манерами, лицемер, можешь идти первым.       Он пожимает плечами и заносит ногу на ступеньку. Успеваю заскочить следом, чтобы не провалиться вниз. Держусь за перила. Боюсь высоты, боюсь Забини. Боюсь неизвестности. Если в своем мире я относительно разбиралась в своих стремлениям, взглядах на будущее, то здесь…       — Это повторится?       — Что именно?       Сходим с лестницы на третьем этаже и поднимаемся выше — на четвертый.       — Ты знаешь, — отвечаю с напором. Больше нам не о чем говорить.       — Да будет тебе. Мы просто пошутили, — беззаботно объясняет Забини недавние эмоциональные пытки. Я что, преувеличиваю? Можно подходить толпой к любой девушке и оказывать на нее давление? Такие шутки приводят к жутким последствиям, начиная от фобий и заканчивая непоправимым. Каждая пострадавшая будет видеть в парнях только угрозу. — Главное — ты вынесла урок?       Это был урок? Охренеть.       — Что за урок?       — Еще поймешь.       Провожаю его спину взглядом. Скотина. Они все. Подлые, мерзкие. Слизеринцы. Не стану обобщать, ведь Миллисента тепло меня встретила, сразу предложила дружбу. Нормальные парни среди студентов есть?       А что предлагает Маттео? Вражду? Это его суть? […]       Покидаю больничное крыло с пустыми руками. Всё походит на какой-то цирк.       — Зачастили, мистер Реддл.       А он тут откуда?       — Должность старосты обязывает, — разводит руками слизеринец, типа бессилен против того, какой он молодец, получил почетное звание. Заслуженно ли? — Соня, ты готова?       Я тебе не…       — Пошли уже.       — Нетерпеливая, — указывает он подбородком на меня.       — Надеюсь, мисс Шейн, вы так же будете стремиться к знаниям, — говорит Помфри с наилучшими пожеланиями. Это мило, но что насчет Реддла? Само его нахождение в Хогвартсе — ошибка. Почему он обучается? Куда смотрит директор?       Пинками бы выставить змееныша из замка.       — Что ты сделал?       — М-м-м? — надавливает он рукой мне на поясницу, направляя в сторону лестниц. Я сама могу идти. — До распределения тебе отвели свободную спальню в комнате старосты школы.       — Много вас?       — Старосты факультетов подчиняются старостам школы. Следовательно, вторые выше по званию. Обычно старост факультетов назначают на этот пост деканы, старосту школы — директор.       В единственном числе. О, нет.       — Что ты сделал? — повторяю вопрос. До чего доведет меня смелость? Но и позволять вытирать об себя ноги не дам. — Как ты попал сюда?       — Получил письмо.       — Врешь.       — Поясни, — придерживает он меня выше локтя, не давая отстраниться. Черт. Сейчас всё выскажу. Не буду молчать. Хотел ответный ход? Получит.       — Магия твоего отца настолько безгранична, что он заставил весь магический мир забыть о себе и это позволило тебе беспрепятственно проникнуть в Хогвартс?       — Говоря о проникновении…       Зря старается!       — Зубы не заговаривай, Реддл. Я знаю, кто твой отец.       — И что ты знаешь?       — Волан-де-морт самый могущественный темный волшебник в мире.       Его сын делает наигранно большие и испуганные глаза. Раскусили. О да, ему же так страшно. Ничего не добилась. Копать глубже? Давить на слабости.       — Папочка тобой гордится? Или, судя по твоим увлечениям, он балует тебя Круциатусом. Отсюда и беды с головой.       Ничего не говорит, только крепче сжимает пальцы, оставляя на моей руке синяки. Внезапно он резко толкает меня назад и я неуклюже натыкаюсь на балясину. Жалкое создание. Ученик не превзойдет учителя. По магическому мастерству с Томом не сравнится ни один волшебник. Его сила была непревзойденной. Разрушительной. Это было искусство. Изящество.       — Пожалуй, я бы выбрала твоего папочку, Тео.       — Не называй меня Тео.       — Что такое? Не нравится?       — Мы не в постели, — прячется он за пошлыми шуточками. Обертка красивая, а внутри гниль. Театрально улыбаюсь ему, но триумф уничтожает сокрушительный поцелуй. Со стоном протеста пихаю Реддла в грудь. Он перехватывает обе мои руки и заводит за спину. — Доигралась?       — Пошел нахер.       На оскорбление — улыбка. Чокнутый псих. Что с ним сотворил отец? Или сынок родился дефектным? Он снова сминает мои губы, проталкиваясь языком в рот. Не пускаю.       Не позволю.       Пробую укусить Реддла за губу. С быстротой ловца уворачивается и завладевает моей шеей: проводит влажным языком по вздутой вене, поднимается к мочке уха. У меня там эрогенная зо… С губ невольно слетает стон наслаждения.       Реддл победоносно ухмыляется — кожей это ощущаю. Зубы зажимают мочку и оттягивают, затем он юркает языком за ушную раковину. Поистине демонстрация невербальной магии. Он толкается бедрами о мои бедра, желая получить большего?       — Отпусти.       Как бы не так. Встречаюсь с его потемневшим взглядом. Кто теперь на взводе? Мы находимся у лестницы, где без конца снуют обитатели замка. За секс в публичном месте исключают? И пошла бы я на это ради спасения школы? Никто не в безопасности, пока Реддл-младший строит коварный план по захвату власти.       Или, скорее всего, могущества добьется Волан-де-морт. Маттео — обычный инструмент — способ подобраться к Дамблдору и Поттеру. Что он сделает со мной? Убьет? Я не стану молчать. Всё выдам директору.       Губы Реддла замирают в миллиметре от моих. Сбивчивое дыхание обжигает. Льстит, что он хочет меня, но… катись к черту, дорогой. Сталкиваемся носами, почти вот-вот наши губы сольются в поцелуе, но Маттео медлит. Дразнит. Чего притворяться? Карты раскрыты.       — Ах да, ты же просила отпустить тебя.       Умеет слушать. Молодец.       Лестница приходит в действие. Почему? Никто не ступал на нее. Позади образуется пустое пространство, Реддл освобождает меня из своих тисков и я проваливаюсь вниз… с чувством падения просыпаюсь. Вся в холодном поту.       Боже, это был сон?!       — Мисс Шейн, пора идти. Вас ждут.       — Сейчас, минуту, — закрываю лицо руками и стараюсь восстановить дыхание. Вдох, выдох. Голова после дневной дрёмы раскалывается. Приснится же такое. Стоп, кто ждет? У двери наблюдаю знакомую фигуру. Вездесущий. Ноги скрещены, руки скрещены, спиной подпирает дверь. Я тоже в неописуемом восторге.       Так, он действительно староста школы. Я нейтрально отношусь к снам, не ищу в них скрытый смысл или знаки будущего. Ничего важного. Это был обычный сон, как и сотни других.       — Вас проводить до моих покоев, мисс?       Притворщик. Люди ослеплены его талантом и красотой, умением очаровать. По стопам отца пошел. Со мной этот номер не прокатит.       — Дай мне пять минут.