***
После возвращения эпистата работы у черномагов стало гораздо больше. От восхода до захода Ра они колесили по Фивам то с лекарями, то с охотниками и записывали. Много, часто, исписывали десятки папирусов за день. То о реакции больных на очередную целебную мазь, то о поимке шезму. Когда Эва только-только и начала работать бок о бок с охотниками и лекарями, возможность быть разоблачённой вызывала неподдельный страх и ужас, а даже мимолётный взгляд на больного хворью не обходился без дрожи и наворачивающихся на глаза слёз, но со временем она стала менее впечатлительной. Даже сейчас, когда Эвтида вернулась из храма, где собственными глазами увидела смерть человека, шезму не испытала из-за этого ярких чувств. Сопереживала ли она тому больному — да, представляла ли, как ему было больно в то мгновение, когда маленький нож Ливия вонзился прямо в сердце —да, желала ли счастья в загробной жизни — да, но ничего более. «Это плохо? Вдруг однажды я растеряю все остатки сочувствия даже к самым близким?» — Эва тут же отмахнулась от этих мыслей, — «Пусть Тот дарует мудрость и мне тоже. Я просто перестала дрожать от вида умирающих людей. Как в этом можно было разглядеть какие-то недостатки?» «Может, Реммао был прав, когда отправил сюда?» — думала девушка, пока готовилась ко сну, — «Если охотники так ничего и не поймут и отпустят нас обратно в Гермополь, это может стать хорошим опытом». «Да, точно. Если. Глупо надеяться, что они до сих пор не заподозрили нас ни в чём. Охотники будто наблюдают за каждым шагом, да и Феоноя могла что-то разболтать. Хотя мне могло и показаться». «В любом случае, главное — быть осторожной. Готовой ко всему». Умывшись, Эвтида посмотрела в окно. Египет уже находился в объятиях лунного Яха. В редких хижинах ещё можно было увидеть свет и силуэты людей. Сразу за поселением простиралась бескрайняя пустыня — владения Сета. «Почему эпистат выбрал именно это место? На окраине нома, рядом с Красной землёй. Ему были бы рады в любой части Фив, так почему решил поселиться здесь?» У шезму начали слипаться глаза и произнесённый в мыслях вопрос пришлось оставить без ответа. Эва поняла, что если она сейчас не доберётся до кровати, то уснёт прямо здесь, возле окна. «Зато вид красивый», — усмехнулась девушка и таки легла на постель, тут же провалившись в сон. *** Эвтида проснулась от бьющих в глаза лучей Ра и чьего-то голоса. — Вставай давай, — повторяла Дия, но когда заметила, что девушка таки открыла глаза и непонимающе уставилась на онейромантку, продолжила, — Охотники собирают всех в центре поселения. Эпистат хочет дать объявление. Хочется верить, что о чём-то хорошем. — Но верится с трудом, — пробормотала шезму, борясь с желанием зевнуть. — Тут ты права, — согласилась девушка, — ладно, собирайся, а я уже пойду. Когда осталась одна, Эва достала из дорожной сумки слегка помятое белое платье с коричневым поясом и надела. Отойдя от висящего на стене зеркала достаточно далеко, чтобы видеть себя хотя бы по пояс, ученица Реммао поняла, что вполне довольна своим внешним видом. «Жаль только, что зеркал в полный рост нет. А ведь это могло решить столько проблем!» Пригладив волосы, Эвтида вышла из хижины и направилась в сторону уже образовавшейся из жителей поселения толпы. Найдя в ней Рэймсса, стоящего рядом с наставником, шезму подошла к ним. Видя, что друг не настроен на разговор, стала ждать появления эпистата. Когда ладья Ра поднялась чуть выше, Амен вышел на улицу. Плотная ткань, покрывающая всё тело и тёмно-фиолетовая накидка защищали мужчину от солнечного света. Встав перед собравшимися, альбинос кашлянул, привлекая внимание, и заговорил: — Все вы знаете о том, что происходит в номе. Хворь распространяется всё быстрее, заболевших всё больше с каждым днём. Чтобы остановить это, фараоном было принято решение закрыть вход в Фивы. Никто не войдёт и не покинет ном без моего или Менеса Второго, да осветит Гор его правление, одобрения. Указ начинает действовать со следующего месяца. «Нас заперли в городе, в котором бушует смертельная болезнь. Вряд ли эпистат разрешит вернуться», — мысленно ужаснулась Эва. Люди начали перешёптываться, обсуждая слова Амена. Те немногие, кто до сих пор не понимал, насколько всё плохо и надеялись на скорое возвращение в Гермополь поняли, что они тут очень надолго. Девушка, пытаясь перекрикнуть хор голосов, подметила: — Хат-хор через семь дней, — поняв, что некромант слушает, она продолжила, — Я волнуюсь. Вдруг мы уже не сможем вернуться домой? — Я тоже. Да и с ними, — юноша кивнул на охотников, — постоянно жить не хочется. — Почему Реммао вообще заставил нас присоединиться к отряду? Эвтида всё больше сомневалась в решениях наставника. Шезму с самого начала не видела смысла в поездке в Фивы, но доверилась Рему, думая, что тот знает, что делает. Да и наставник мог исключить её, если бы отказалась. А Эва сделала слишком многое, чтобы Реммао взял на обучение. Сейчас и без того шаткое доверие к брату Рэймсса порушило ещё беспокойство за близких, оставшихся в пятнадцатом номе. Девушка и без того не знала, что происходило с родителями Исмана, а теперь сомневалась, сможет ли увидеть их снова. «Я ведь так и не написала послание. Надо сделать это, как только появится время». Когда люди притихли, Амен продолжил: — Вы все усердно трудились на благо Чёрной земли все эти дни. За это получаете возможность отдохнуть до конца Бахета. Воспользуйтесь ею. Скорее всего, больше выходных у вас не будет. Под впечатлением от речи эпистата люди начали расходиться. Сама шезму решила не медлить и сразу же вернулась в хет-ка, села за стол и, взяв чистый папирус, принялась писать. Указала, куда должно быть доставлено послание, и описав, что происходит в номе, девушка остановилась. «Не думаю, что стоит спрашивать, как у них дела. Ответное письмо вряд ли придёт», — с горечью подумала Эвтида. Добавив, что у неё с Исманом всё хорошо и волноваться не стоит, Эва перешла к тому, что до последнего откладывала. Первый иероглиф имени матери Исмана шезму вывела с очень большим сомнением. Родители, а особенно мама названого брата относились к девушке с теплотой, приняли с трудом, конечно, но воспитывали как родную дочь. Эвтида временами случайно называла их не Исесом и Таутой, а отцом и матерью, но ключевым словом здесь было «случайно». У Эвы не было родителей. Папа отошёл к Ка ещё очень давно, а Хаторут, по мнению девушки, не была достойна называться матерью. Слишком безответственной, слишком холодной, а иногда и жестокой она была. «Для госпожи Тауты и господина Исеса», — написала шезму. Они всё таки не были для неё родителями. Отложив канну в сторону, Эвтида скрутила папирус в трубочку и закрепила верёвкой. Потянулась к сумке и, найдя там мешочек с оплатой заказа от Феонои, привязала к письму. «Нас всё равно обеспечивают всем необходимым. Им нужнее». Взяв послание, шемзу вышла из хижины. Ещё по приезду в Фивы всем объяснили, что раз в месяц извозчики будут доставлять все письма и подарки на площадь перед храмом Тота в пятнадцатом номе, а родственники уже смогут забрать и прочесть всё. «Прочесть...» — Эва зацепилась за это слово, — «Конечно, все, кто приехал сюда, из богатых семей, их родители точно обучены грамоте. А Исес с Таутой — нет. О, Сет, и почему я сразу это не поняла? Какой смысл в том, чтобы отправлять бесполезный кусок папируса, который они даже не смогут прочитать?» — Эвтида остановилась на полпути с письмом в руках, судорожно пытаясь понять, что с этим делать. «Родители Исмана не смогут... Но остальные же разберут, какое письмо пренадлежит им, а какое нет. Да и у других людей на площади попросят поискать моё послание. А прочтут его или нет — уже не так важно, главное, что деньги они возьмут», — радость, будто подаренная самой Бастет охватила шезму, и она, понимая, что проблема решена, уверенно вышла из хет-ка и направилась искать охотника, которому могла бы передать письмо. Спустя некоторое время девушка встретила Номия, слоняющегося по поселению без дела. Когда Эва подошла к нему, охотник окинул её неприязненным взглядом. Шезму вручила мужчине послание и поблагодарила. Получив в ответ натянутую улыбку, Эвтида отошла подальше и задумалась. «Всё чаще замечаю, что охотники стали относиться ко мне странно. Тизиан общался неохотно, будто хотел поскорее отделаться. И сейчас Номий... Уверена, если бы взглядом можно было убить, он бы это сделал», — мысли привели к догадке, заставившую Ба сжаться от страха, — «Может, они всё узнали?» «Но почему тогда не схватили? Почему мы до сих пор на свободе, а не в пыточной?» — успокаивала себя девушка. Эти два вопроса заставляли сомневаться, думать, что дело совсем не в том, что охотники догадались об истинном занятии писцов. Тяжело вздохнув, Эва постаралась понять, что делать дальше. «Спрошу Рэймсса. Если отряд относится так не только ко мне, то у нас действительно проблемы», — пришла она наконец к выводу. Благо, шезму знала, где поселили некроманта. Постучав в деревянную дверь, Эвтида подождала, пока друг вышел, и отойдя с ним в тихий безлюдный уголок, спросила: — Слушай, ты не замечал, что охотники ведут себя неприязненно? Смотрят будто с отвращением, грубят, стараются поскорее закончить разговор? — Да... Нет, вроде, — удивлённо ответил юноша, — А ты почему спрашиваешь? — Потому что я замечала. Мне кажется, отряд что-то подозревает, — проговорила девушка, чувствуя, как от напряжения у неё перехватывает дыхание. — Если бы подозревали, мы бы сейчас здесь не стояли. Не волнуйся. Слова обычно боязливого Рэймсса немного успокоили Эву. Возможно, она действительно надумала лишнего. — Эвтида. Я серьёзно, всё нормально. Не надо так беспокоиться, Сета ради, — в мягком голосе некроманта слышалась забота, желание поддержать, — у нас сегодня выходной. Прогуляемся отсюда до храма? Отдохнёшь. — Ладно, — в конце концов, шезму на самом деле чувствовала себя уставшей, — только зайдём в библиотеку. На рынке, через который пролегал путь к храму, всё стало только хуже. Людей стало ещё меньше, а разговоры совсем стихли. Даже дети, обычно весёлые и жизнерадостные не смотря ни на что, поникли, смотрели на землю, прижимаясь ближе к своим родителям. Девушке стало неуютно. Эва сильнее сжала руку юноши, ускоряя шаг. Ей хотелось уйти отсюда как можно быстрее. По пути шезму смотрела по сторонам, на дома из глины или камня, ярко-зелёные растения, с невиданным интересом изучала тени, которые отбрасывали различные постройки. Тут в одной из них мелькнул силуэт. Он не сдвигался с места, сколько бы ученица Реммао не наблюдала. Эвтида замедлилась, стараясь лучше рассмотреть, но всем, что она заметила были очертания белого шенти. Сердце отчего-то забилось быстрее. Девушка, почувствовав неладное, шепнула некроманту, что хочет понять, кто стоял в тени. Юноша едва заметно кивнул. Они продолжили идти, стараясь не выдавать напряжения. Чем ближе Эва становилась к тому самому дому, за которым прятался человек, тем сильнее становилось ощущение чужого взгляда. Когда до нужного поворота оставалось всего несколько локтей, силуэт, видимо, понявший, что его заметили, постарался скрыться из виду. Но шезму успела увидеть человека в белом шенти с фиолетовым немесом, покрывающим голову. — Охотник... — обречённо выдохнула она. Рэймсс продолжил: — Из отряда эпистата... Всё догадки, подозрения и страхи мгновенно сложились в одну простую мысль: им конец. Вдобавок Эвтида осознала, что неприязнь охотников и, скорее всего, слежка начались с того самого дня после того, как ушли из поселения Дия и Исман. Если они говорили о чёрной хека, если их услышали, эпистат обо всём узнал. Девушка зашла дальше в переулок и, сощурившись, посмотрела на плывущего по небу Ра. Солнечный бог уже пересёк половину владений Нут. Эва вытерла ладонью слезящиеся глаза. Ей было страшно. Она не хотела умирать. Но тут ученица Реммао одёрнула себя, подумав: «Нас ведь ещё не схватили. Со мной всё хорошо. С Рэймссом тоже», — мысль давала надежду, но шезму тут же охватили сомнения, — «Но зачем Амен держит нас при себе? Не будет же он просто так оставлять в живых целых четверых черномагов?». На этот вопрос ответа не находилось. — Рэймсс, — начала шезму, — Нам надо бежать. Сейчас, пока из Фив ещё выпускают. Потом сможем уйти из города только с помощью Сета. — За нами следят. Эва, я не знаю, почему до сих пор не повели в пыточную, но побег точно не простят! — И что ты предлагаешь? Остаться здесь и ждать, пока эпистату надоест жить рядом с шезму? Это ещё хуже, чем даже попробовать уйти. Так, даже если ничего не получится, мы хотя бы будем знать, что попытались, а не просто сдались, думая, что ничего не изменить! — с надрывом почти прокричала Эвтида. Юноша, не найдя, что ответить, предложил: — Надо предупредить остальных. — Верно, надо. Значит, идём обратно, — сказала девушка, сглотнув вставший в горле ком. — Не такой отдых я себе представлял, — произнёс Рэймсс, попытавшись улыбнуться. Черномаги снова вышли на рынок и поплелись обратно в поселение. Не смотрели вокруг, шли, видя только собственные сандалии. «Исман. Как я расскажу ему обо всём этом? И что будет потом? Даже если всё получится, куда мы пойдём? Вернёмся в Гермополь? Или поедем в другой ном и начнём жизнь заново? Как дальше скрываться от охотников, если теперь им известны наши лица?» — голова гудела от потока мыслей, вопросов. Эва устала. Держалась на ногах из последних сил и, как оказалось, именно в те дни, когда шезму надеялась отдохнуть, ей предстояло больше всего работы. «Да поможет мне Сет», — думала ученица Реммао, — «Дальше будет лучше. Надо просто ещё немного постараться». Пройдя ещё несколько десятков локтей, черномаги остановились на середине рынка, почувствовав нечто странное. Оглядевшись по сторонам, они увидели, как люди вокруг замерли, смотря в одну точку. Эвтида обернулась и увидела мужчину в белом хитоне, который медленно пятился назад. Один из торговцев выкрикнул: — Я видел у него чёрное пятно на запястье, да будет Маат свидетелем моим словам! Остальные поддержали: — Да, пусть покажет руки! Мужчина с дрожью показал оба запястья, на одном из которых красовалось слегка выпуклое тёмное пятно. — Я просто хотел купить поесть. Вы можете отойти, если боитесь подхватить болезнь, — неуверенно сказал тот. Люди не прониклись предложением и начали говорить, чтобы он уходил. Мужчина медлил с решением, ещё сильнее опёрся о стену, возле которой стоял. Один человек поднял камень с земли, угрожая бросить его, если больной сейчас же не уйдёт. Эве казалось, мужчина поступил глупо, выйдя на рынок. Но тем не менее, шезму было его по-настоящему жаль. «Они вряд ли заразятся. Господин Пеллийский имеет дело с хворью каждый день и с ним всё хорошо. Могу понять этих людей, сама когда-то боялась, как они, но тем не менее». Мысли девушки прервались, как только она услышала свист пролетевшего рядом камня и протяжный крик мужчины. Больной, прикрывая ладонью глаз, скрылся, а посетители рынка начали возвращаться к лавкам, у которых стояли до этого. Эвтида, влекомая сочувствием и желанием помочь мужчине, попросила некроманта, чтобы дальше шёл в поселение один, а сама направилась за ушедшим. «Отведу к господину Пеллийскому. В храме Амона-Ра мест для него уже не найдётся, но это же не единственное место, где лечат хворь в номе». Догнав мужчину, шезму позвала: — Господин, постойте! Опасливо оглянувшись, тот спросил с дрожью в голосе: — Что вам нужно? — Как вас зовут? — Эва посчитала, что правильнее будет начать разговор именно так. — Вы не ответили на мой вопрос, госпожа, — с недоверием ответил мужчина. — Я хотела помочь. — И каким же образом? — Сначала отвела бы к Ливию Пеллийскому. Потом он бы направил вас в больницу. Там, по крайней мере, вы бы не рисковали, пытаясь найти еду. — Меня зовут Аджо. Я пытался пойти туда, но больницы и так переполнены, так что для меня места не нашлось. Что ж, у лучшего лекаря на Чёрной земле ещё не был. Возможно, он сможет помочь. Узкими улочками, на которых почти не было людей, они начали добираться к храму Амона-Ра. Шезму держалась в стороне от мужчины. Помочь она хотела, а вот подхватить хворь — не очень. Выйдя к храму с задней стороны, где людей тоже почти не было, Эвтида почувствовала нечто странное. Насупившись, девушка вдохнула и ощутила странный запах и горький привкус во рту. Подойдя к зданию ближе и посмотрев в окно, ведущее в комнаты больных. Из него исходил серый дым. Непонимание перешло в ужас и страх, как только ученица Реммао услышала громкий, пронзительный звук. В ушах зазвенело. Эва увидела, как храмовая стена дала трещину. Кусок почти в локоть с грохотом упал на землю, создавая вокруг себя облако пыли. Так случилось и со вторым окном, с третьим. Деревянная крыша храма вспыхнула, и шезму почувствовала куда более знакомый запах гари. Увидев, как очередной кусок каменной стены упал совсем рядом, Эвтида ощутила одно желание, перекрывшее все остальные мысли и чувства: бежать. Быстро, не оглядываясь. И она побежала. Больной, которому ученица Реммао хотела помочь, остался где-то позади. Сердце бешено стучало, будто готовились выпрыгнуть из груди. Девушка тяжело дышала, а в голове, когда горящий храм остался далеко позади, забилась мысль: «Хоть бы там никого не было». Но шезму понимала, что ей не суждено сбыться.***
Эва спала плохо, ночью часто вставала и рассматривала детей Нут, не в силах уснуть снова. Стыд за то, что оставила Аджо, хотя обещала помочь, преследовал её. Самый тусклый свет сразу возвращал девушку в уже минувший вечер, а каждый шаг за дверью заставлял беспокоиться, думать, что эпистат вот-вот зайдёт в хижину и убьёт на месте. Утро, наступившее с восходом Ра было не лучше. Эвтида отвечала на вопросы охотников о произошедшем в храме, а потом вместе с остальными жителями поселения поплелась в центр Фив, чтобы послушать речь эпистата. Собрались все на главной площади, рядом с тем, что осталось от храма, который прежде считался одним из самых величественных и больших в Верхнем Египте. Амен не стал долго ждать и начал говорить, как только площадь заполнилась на половину. — То, что произошло вчера, может быть выгодно только одним людям, — это слово мужчина произносил с явным сомнением, даже пренебрежением, — черномагам. Хворь, пожар в храме — всё это на руку не только им, но и их покровителю — Сету, ведь он становится сильнее от хаоса. «Он ещё давно был в этом уверен, это точно. Сейчас просто прямо об этом сказал». «Конечно, просто. Амена слушают, верят, подчиняются. После таких слов нас “просто” начнут ненавидеть ещё сильнее и “просто” ловить с ещё большим рвением», — страх и раздражение девушки становились всё ощутимее от понимания, насколько труднее ей будет дальше. «Заказов точно станет меньше. О богатстве можно забыть и не вспоминать». Но и не замечать очевидное Эва не могла: «Хворь несёт хаос, что, в свою очередь, может действительно помочь Сету. Но я не думаю, что всё так просто. Или не хочу так думать?» Тяжело выдохнув, шезму призналась себе: «Я не хочу чувствовать себя причастной. Но кто меня спросит?» Эпистат продолжал говорить, но Эвтида не вслушивалась. Под конец мужчина пообещал: — Клянусь, все виновные встретят свою смерть на этом помосте, а их Иб как можно скорее окажется на весах Маат. Да будет Гор свидетелем моим словам!