***
Почти весь отряд эпистата рано утром уехали из поселения. Из-за этого дел у черномагов сегодня было гораздо меньше, чем обычно. Перенесли на папирус устный доклад одного из охотников, записали рецепт пары масел и мазей, которые должны были помочь больным хворью, и всё. Тизиан, оставшийся в селении за главного, разрешил шезму выйти на прогулку, но сказал, чтобы не выходили за пределы главной площади, чтобы, в случае чего, их было легче найти. Эва была рада такой возможности, но решила дождаться, когда освободится Исман, ведь девушка хотела поговорить с лекарем. Да и давно они не выбирались куда-то вместе. Дия, как ни странно, тоже собиралась подождать юношу. В итоге в библиотеку при храме, где уже ждал Рэймсс, они отправились втроём. Дорога пролегала через рынок. Здесь было гораздо тише, чем в Гермополе, несмотря на то, что людей в Фивах жило больше. Торговцы почти не кричали о своих «самых лучших и дешёвых товарах», а если кто-то и переговаривался между собой, то шёпотом. Людей было меньше, и ходили они, стараясь не подходить близко к другим. Чем дольше Эвтида рассматривала главный рынок, тем больше отличий замечала от того, что находился в её родном номе. Вдруг Дия подала голос: — Как думаете, почему здесь так... — онейромантка остановилась, подбирая слово, — напряжённо? — Наверное, это из-за хвори. Люди боятся заболеть, поэтому и сторонятся друг друга, — ответил Исман. Эва, хорошо знавшая юношу, заметила в голосе что-то похожее на заботу. — Да, наверное, — согласилась шезму, едва заметно улыбнувшись лекарю. — Я бы тоже боялась. Да и кого обманываю, боюсь. Не хочу, чтобы я или кто-то из вас подхватил это, — присоиденилась к разговору девушка. — Да кто бы хотел? Такого даже врагу не пожелаешь. До сих пор помню того больного, — сказал юноша, — но давайте о чём-то другом. Видите, там лавка с украшениями? — Зайдём? — Давай, — в один голос ответили Эвтида и Дия и направились к лавке. Лекарь и онейромантка держались за руки, а Эва просто шла рядом. «Да, теперь понятно, где Исман пропадал вчера», — думала она, — «Видимо, Дия дорога ему. Надеюсь, им хорошо вместе. Но прямо спрашивать об этом будет как-то... невежливо, что ли». Шезму было немного обидно, что брат стал проводить с ней меньше времени, но девушка отмахивалась от этих мыслей. Ведь кто Эва такая, чтобы решать, с кем, когда и сколько Исману общаться? Подойдя к лавке, компания поздоровалась с держащей её торговкой и стала рассматривать лежащие на белой ткани украшения. Золотые и серебрянные браслеты, кольца, жемчужные ожерелья, подвески с изумрудами, переливающиеся на солнце и многое, многое другое. Эвтида впервые видела столько драгоценностей. Живя в бедной семье и коме, девушка имела мало возможностей просто увидеть нечто подобное, а сейчас могла прикоснуться, примерить то же колечко, почувствовать на коже холодный металл и, более того, купить украшение. Писарей в поселении, да и в обществе в целом, очень уважали, так как писать немногие умели. Поэтому и деньгами на карманные расходы, как, впрочем, и лекарей, не обделяли. Хотя сейчас, прикидывая, сколько в лавке шезму могла бы купить на взятые с собой деньги, она бы описала всё другим словом. Конечно, когда Эва закончит обучение у Реммао, то будет зарабатывать даже больше. Всё-таки, черномаги тоже нужны людям. «Если закончу», — поправила себя девушка. Живя бок о бок с эпистатом трудно было надеяться, что рано или поздно тот всё не поймёт. И тогда об обучении думать будет нелегко. Тем более, если думать нечем. — Эва, ты выбрала? — из размышлений шезму вырвал голос Исмана. Посмотрев в сторону юноши, Эвтида заметила, что тот уже надел какой-то браслет, а Дия протягивала торговке горсть монет и брала со стола золотую цепочку. Девушка начала рассматривать украшения, и остановилась на ожерелье с красными камнями. — Госпожа, сколько это стоит? — спросила шезму. — Двенадцать драхм. — Спасибо, держите, — ответила Эва, положив на стол нужное количество монет. — Всё? Больше ничего брать не будете? — спросила торговка. — Не будем, — сказал Исман и увидев подтверждающий это кивок от девушек, продолжил, — доброго дня вам. — Доброго, — ответила женщина, будто смеясь с его пожелания. Компания продолжила свой путь. А до храма добрались уже когда Ра был в зените. На входе их уже ждал Рэймсс. — Да ну, и вечер не наступил, а вы уже здесь! — проворчал друг. — Ты мог пойти с нами и тогда бы не пришлось ждать, — ответила Эвтида. — Вы могли идти быстрее, — парировал некромант. — Ты мог зайти в библиотеку, уж точно не потерялся бы, — смеясь, сказала девушка. — К слову, именно это я и сделал, — серьёзнее ответил юноша, — и нашёл там кое-что интересное. — Интригуешь. Покажешь? — Да куда я от тебя денусь, — нарочито театрально сказал Рэймсс, — идёмте.***
Библиотека при храме Амона-Ра представляла собой небольшое, но хорошо освещаемое помещение. У стен висели полки и стояли деревянные шкафы со свитками, а у окна длинный стол и раскладные стулья. Представшая перед глазами картина напомнила Эве Гермополь. «Стол такой же. И шкафы. И свет похоже падает. Да, я будто и не уезжала». Сразу за этой мыслью в голову пришла другая: «Интересно, как там родители Исмана? Надо бы им написать». Снова оглядев помещение, шезму заметила небольшое углубление в стене, в конце которого стояла высеченная из камня фигура. — Ты камень хотел показать? — спросила девушка. — Да, знаешь, смотря на такую глыбу невольно начинаешь задумываться, сколько лет она так простояла, сколько всего видела. Каждый теб этого камня знает столько историй, о которых не может рассказать. Возможно, он был частью разрушенного дворца или откололся от высокой горы. Об этом очень увлекательно размышлять. Попробуй, — серьёзно произнёс некромант, но на последних словах в его голос таки пробрался ироничный тон. В ответ Эвтида только рассмеялась и направилась к глыбе. Рэймсс пошёл за ней. — «Взятие Юпы», — прочитала немного стёртую надпись в самом верху шезму, — и что тут такого? Мы когда-то уже читали про это. — А теперь посмотри на эту стену, — юноша показал пальцем вперёд, — и пойми, какую глупость только что сказала. «Увековеченная в годы правления фараона Тутмоса Третьего в камне история о подвиге отважного полководца Джехути». Глаза Эвы округлились. Неужели этому камню действительно столько лет? Девушка с трепетом дотронулась до него, вспоминая, как она и Рэймсс когда-то любили собирать всякие старинные вещи. Отчасти это увлечение их и сблизило. Потом, правда, под давлением Реммао некромант бросил это, ведь «не должен растрачивать своё время на подобные глупости». Сама того не заметив, Эвтида начала читать вслух: — «Да возрадуется сердце твоё — благой Амон отдал в твои руки город Юпу со всеми его жителями. Вскоре богатая добыча наполнит дом отца твоего Амона-Ра, и рабы и рабыни склонятся к стопам твоим навеки», — уже знакомые девушке слова вдруг стали гораздо более значимыми. — Уже не просто камень, да? — усмехнулся юноша, — Рем мне руки оторвёт, если узнает, — немного смущённо продолжил тот, — может, зря это было? — Не зря, это точно, — ответила шезму, — а наставник... не обязательно же его во всём слушать? — слова сильно резанули по ушам, ведь Эвтида, да и Рэймсс тоже были воспитаны по правилу «старшие больше и лучше знают, их надо уважать и всегда слушать». Но видя, что друг не становится счастливее от следования указаниям брата, шезму не могла этого не сказать. — А что делают Дия и Исман? — спросил некромант, так и не ответив на вопрос. — Нет, смотри! Эта мазь гораздо эффективнее, даже здесь так написано. — Может быть, но она сильно сушит кожу! — Думаю, у них там своя атмосфера, — посмеиваясь, тихо сказала Эва. Просидев в библиотеке до вечера — благо, разрешение от эпистата давало такую возможность — компания начала собираться. До наступления ночи им надо было вернуться в поселение. Дия ненадолго отошла и вторая шезму подумала, что это хорошая возможность поговорить с Исманом. «Вот только надо ли? Вчера я хотела узнать, где он пропадал ночью, но теперь это и так ясно. Что мне сказать? Что волновалась и хотела бы знать, куда Исман уходит?» От мысли, что такое заявляют уже ей, девушку передёрнуло. «Ага. Рассказывай, где и с кем ходил. Спрашивай разрешения и извиняйся, если вернулся на секунду позже. Нет, так не пойдёт. Может, тогда вообще не стоит поднимать эту тему?» Ещё раз подумав и решившись, Эва села рядом с лекарем и сбивчиво проговорила: — Исман, — увидев, как юноша обернулся, шезму продолжила, — вчера вечером... ты куда-то пропал. Я... волновалась. — Да, я, — неловко начал юноша, — был с Дией. «Как глупо получилось». — Вы ещё долго? Нам возвращаться надо, — сказал Рэймсс. — Уже готовы. Идём, Исман.***
Выйдя из храма так же, как они и зашли, компания направилась к рынку. Здесь почти ничего не изменилось, разве что, людей стало больше. Это почему-то заставило Эвтиду напрячься. Чувство усилилось, когда девушка заметила, что почти все идут в одну сторону. — Куда они идут? — спросила Эва, стараясь сохранить спокойный тон. — Понятия не имею. Может, проверим? — беспечно предложил Исман. — Не опасно? — осторожно сказал некромант. — Чем? Не забьют же нас камнями за то, что пойдём с остальными? Юноша пожал плечами, не найдя, что ответить. Вскоре компания развернулась и начала следовать за толпой. Исман и Дия приняли это решение быстро, а Рэймсс и Эвтида колебались, но, в конце концов, тоже присоединились к шествию. Обойдя храм, люди вышли на главную площадь Фив. Перед ними стоял мальчишка и кричал: — Сегодня на заходе солнца эпистат казнит двух шезму, прямо здесь! — Господин, я всё правильно сказал? — спросил он же. Названный мужчина легонько пнул паренька и раздражённо сказал: — Продолжай зазывать, тебе надо собрать как можно больше людей. Мальчик пробормотал еле слышное: «Извините, господин» и снова начал кричать: — Казнь черномагов, сегодня на заходе солнца! Девушка остановилась. В голове вертелись десятки, сотни мыслей, но она выцепила среди них одну, показавшуюся важнее прочих: «Я должна это увидеть». Шезму сказала об этом остальным. Рэймсс и Исман не хотели оставлять Эву одну, так что компания встала поодаль от толпы и начала ждать. Вскоре на деревянный помост вывели связанных шезму. Беспомощных, обречённых. Эвтида была достаточно близко, чтобы увидеть их слезящиеся, полные страха глаза, дрожащие руки. Площадь тут же погрузилась в тишину. В ней же раздался голос Амена, казавшийся ещё громче из-за полной тишины, в которую до этого была погружена площадь. — Мы здесь, чтобы вершить справедливый суд над чёрными магами, слугами Сета! Они, посмевшие пойти против фараона, Менеса Второго, заслуживают только казни! «Справедливый...» — слово эхом отдавалось в мыслях девушки. «Где же здесь справедливость? Почему за чёрную магию так наказывают? Что мы сделали?» Толпа этими вопросами не задавалась. В ответ на слова эпистата все кричали «да!», некоторые подняли вверх руки, сжатые в кулак. Приведённые на казнь отрешённо смотрели на людей, будто теряя последние отголоски надежды. Эва смотрела вместе с ними. — Волею фараона и великого Гора, покровителя всех охотников, приговариваю вас, Аи и Сахур, к смерти, — сказал мужчина, занося хопеш над шезму. Окровавленный нож блеснул в лучах солнечного Ра. Черномаги издали хрип и попытались схватиться за шею. Верёвки, связывающие их руки натянулись ещё сильнее. Хрип. Стон. Хрип. И снова. Эвтида видела, как угасает чья-то жизнь. И была не в силах хоть что-то сделать. Мгновения стали тянуться слишком долго. Эву начало тошнить, и она отвернулась, не выдержав. «Простите, что потащила вас сюда». — У тебя всё хорошо? Может, уйдём? — спросил Рэймсс, слегка дотронувшись до руки Эвтиды. «Нет», — подумала девушка. Она должна остаться. — Не надо, — Эва была уверена, что выдержит. Обязана выдержать. Повернувшись, девушка поняла, что страдания шезму закончились. А Амен стоял, возвышаясь над ними и улыбался, смотря на пришедших. «Почему? Что может быть хорошего в смертях?» Когда эпистат сошёл с помоста, люди начали обсуждать казнь. Отовсюду слышлались: «они заслужили!», «поганые слуги Сета» и просто громкий ор, смысл который невозможно было разобрать. Эвтида же желала отошедшим к Ка черномагам удачи в загробной жизни. А она им определённо пригодится. Ведь лучший приговор, который может ждать шезму на Суде — участь аментет, безликих слуг Осириса, не помнящих своей жизни. Эва думала, они будут не против забыть занесённый над головами хопеш и предсмертные муки. Девушка сама, наверное, хотела бы стереть это из памяти. «Нет», — слово снова пронеслось в голове. Всё это было не зря. Эвтида всегда понимала, куда может привести чёрная магия, но теперь она это осознала. Почти кожей ощутила тяжесть конца. И Эва его не допустит, ни для себя, ни для близких. Станет сильнее, находчивее, не будет совершать глупости, подобные тем, что она делала, впервые встретившись с эпистатом. Решительно сжав кулаки, девушка подумала: «Я не хочу быть беспомощной. Я не позволю никому умереть так же, как сегодня умерли... они». Никак не обсуждая увиденное, компания продолжила свой путь в поселение. Вернувшись, шезму уточнила, не нужна ли охотникам помощь. Получив от Тизиана в ответ раздражённое «Нет, на сегодня вы свободны», Эвтида поплелась в свою хижину и просто упала на кровать, как только добралась до неё. Только сомкнув глаза, девушка провалилась в беспокойный сон.***
Эва проснулась, услышав, как её кто-то звал. Зевнув, шезму нехотя подошла к окну, из которого услышла голос. — Это я, Феоноя. Выходи на улицу, есть дело, — сказала помощница лекаря шёпотом. — Какое? До утра нельзя было подождать? — Нет, тогда нас бы заметили охотники. Выходи, говорю. — А сейчас они не могут нас заметить? Думаешь, ночью охраны меньше? — немного поразмыслив, Эвтида добавила, — И что это за дело такое, что надо отряда эпистата бояться? — В общем, — слегка смущённо сказала Феоноя, — помнишь, ты выбросила свою накидку в Нил? Это же из-за меня произошло, ну и я решила подарить новую. — А где ты её взяла? — спросила девушка, чувствуя неладное. — Попросила сшить госпожу Нейт, а что такого? «Прекрасно. Замечательно. Просто отличное завершение дня. Она вообще думала, что Амен может проверять, на что идут запасы ткани? Пусть Тот дарует Феоное мудрость, ей явно не хватает». «А не опасно ли принимать эту накидку?» — начала рассуждать Эва, — «Даже думать не хочу, что случится, если эпистат узнает, что она у меня. Хотя нет, лучше возьму и спрячу понадёжнее. Да, так будет лучше». — Всё нормально. Спасибо за накидку, вряд ли ты сможешь сделать для меня больше, — ответила девушка, намекнув, что в «помощи» Феонои больше не нуждается. — Да не за что, — сказала помощница лекаря, протягивая чёрный свёрток. Забрав его, Эвтида попрощалась и, спрятав накидку в щель между шкафом и стеной, снова отправилась спать. Через пару дней Амен со второй частью отряда вернулся в поселение. Эпистат выглядел злым, вымотанным. Таким шезму его никогда не видела. «Что же такого произошло на охоте?»***
Ранним утром эпистат уехал с частью своего отряда на охоту. Один из меджаев сообщил о странных людях, несколько дней подряд ошивавшихся возле ибу и о том, что около часа назад там горел тусклый свет. Амен понимал, что вряд ли в ибу будут старшие, поимкой которых он и занимался — таких ошибок они не допускают. Но эпистатский отряд был единственным, кто мог быстро отреагировать и поймать щенков-некромантов. Да и появилась возможность понаблюдать за Сефером — молодым, но подающим надежды охотником — в деле. Чем-то он напоминал Амену себя самого, но помладше, поэтому мужчина и решил взять того в отряд. Останется здесь Сефер или нет, зависело от предстоящей охоты. В ибу Амен зашёл первым. Бесшумно двигаясь дальше по коридору, прислушивался к звукам. Почти сразу разобрал тихие голоса и шарканье прямо над собой. Ухмыльнулся — они приехали сюда не зря. Охота на шезму, тем более на таких неумелых уже не приносила такого удовольствия, как в первые разы, но оно всё ещё было достаточно сильным. Нести правосудие посмевшим пойти против воли Гора и фараона, очищать мир от грешников — вот его призвание. Выполняя которое эпистат чувствовал себя правильно, на своём месте. Выслеживая старших, ищя свитки о чёрной магии, настигая подлых хекау, мужчина отдавался делу целиком и радовался каждый раз, когда видел результаты своей неустанной работы. Амен сосредоточился и жестами показал, что одна часть отряда должна идти с ним, а другая — сторожить выходы на улице. Подождав, пока охотники выполнят указания, эпистат двинулся дальше. Сефер пошёл с ним, вероятно, желая показать себя. Амен был совершенно не против, даже одобрял такое. Поднявшись выше и встав за стеной, из-за которой доносились голоса, мужчина снова прислушался. Часть охотников последовала примеру. Пальцами показав, сколько шезму должно быть в помещении, эпистат достал хопеш, готовясь зайти внутрь. Объяснять отряду свой план смысла не было. Все и так знали, что должны делать. Один из черномагов стоял над мумией, и разговаривал с её Ка. Второй сторожил вход, и заприметив охотников, тут же крикнул: «Беги!» Некроманты тут же сорвались с места и побежали. Предупредивший напарника шезму успел выпрыгнуть из окна на улицу, где его уже ждали. А другой был остановлен аккуратным броском клинка Сефера, полоснувшего по ногам. Амен услышал почти одновременный крик черномагов. Для них всё было кончено. Отправив троих охотников с пойманными хекау в пыточную, мужчина подошёл к новобранцу. — Сефер, ты в нашем отряде уже почти весь Бахет. За это время ты хорошо себя проявил, — одобрительно сказал эпистат. — Если позволите, господин, я всего-то выполнял указания, которые мне давали. Для этого много ума не надо. — Возможно, — усмехнувшись, ответил он, — с этого момента ты, Сефер, часть моего отряда. Служи фараону Менесу Второму и великому Гору, покровителю всех охотников. — Буду служить с честью и не нарушу данной мною клятвы, — воодушевлённо, с огоньком в глазах ответил юноша. Амен определённо не ошибся, когда думал, что новобранец похож на него. Благодаря Сеферу эпистат вспомнил свою первую серьёзную охоту. Альбинос шёл по коридору военной академии. Только что юноша узнал, что ему доверили руководить целым патрулём охотников. Наконец-то Амен будет заниматься чем-то важнее простой охраны храма Птаха. У него появился шанс по-настоящему показать себя Гору и, если очень повезёт, даже эпистату, как раз приехавшему по делам в Мемфис. И молодой охотник его не упустит. Вернувшись домой, Амен тут же принялся за работу. Достал карту той части нома, за которую он теперь нёс ответственность и принялся отмечать места, привлекающие черномагов. Два ибу, храм. Подумав, добавил к этому списку улицу, на которой располагался дом Умбера. Недавно юноша говорил с Нейт, мать которой недавно к нему переехала, и она жаловалась на лекаря и мучающие её кошмары. Возможно, мелочь, но такие вещи могли привлечь онейромантов. Дела шли хорошо. Даже очень. Во всех ибу застали пробирающихся к покойникам некромантов, в доме Умбера поймали старшего, что не могло не радовать охотника. Ученик онейроманта сбежал, но Амен был почти полностью уверен а том, что его скоро найдут. Юноша не мог сказать, что поймать, пусть и не лично, троих шезму было сложно, но в целом, был доволен собой. Сейчас он снова шёл по тому же коридору, уже собираясь сдать отчёт. Постучав, а потом отперев дверь, поприветствовал учителя: — Доброго вечера, господин Меренптах! — Здравствуй, Амен, заходи. Охотник коротко пересказал произошедшее за эти две недели и вручил недавно написанный отчёт. Выслушав, Меренптах удивлённо, с нотками гордости в голосе произнёс: — Ты очень хорошо себя проявил. Можешь надеяться на мои рекомендации. — Если позволите, учитель, я всего-то приказал меджаям и охотникам патрулировать места, привлекающие черномагов. Для этого много ума не надо. — Отставить, юный медж-ре, — шутливо сказал Меренптах, — поймать три шезму, один из которых старший за две недели это просто отличный результат.***
Эпистат спускался вниз по лестнице в пыточную. Сегодня ему предстоит допросить нескольких черномагов. Двоих из них только что поймали. Третий хранил свитки о своём ремесле, которые охотникам было так важно уничтожать. Ведь чем меньше шезму знали о чёрной магии, тем слабее они были. Тяжело выдохнув, Амен отпер массивную дверь в камеру и зашёл внутрь. Шезму уже ждал мужчину. По перепуганному лицу щенка альбиносу тут же стало понятно — долго возится с ним не придётся. Видно, наслышанный об Амене маг сам всё расскажет, лишь бы не терпеть пытки. Что ж, тем лучше для эпистата. — Итак, Аи, — спокойно, вкрадчиво заговорил Амен, — я задам всего несколько вопросов. В твоих интересах ответить на них честно. Черномаг слабо кивнул. — Как зовут твоего наставника? — А-ахотеп, — дрожащим голосом ответил тот. — Хорошо, — альбинос провёл достаточно допросов, чтобы понимать: сейчас ему говорили правду, — где сейчас скрывается Ахотеп? — Я-я не знаю... — тихо произнёс Аи, смотря в пол. — Не врать! — гораздо громче сказал эпистат, подходя ближе к шезму. Оказавшись в одном локте от юноши, Амен взял того за подбородок, заставляя посмотреть в глаза. — У тебя нет причин что-либо скрывать, — проникновенно заговорил мужчина, — не думаю, что ты хочешь, чтобы я прибегнул к более... жестоким методам. Альбинос холодно ухмыльнулся. Мысль о пытках не доставляла никакого удовольствия, но показать щенку серьёзность своих намерений надо было. — Не надо. Я расскажу. Н-наставник должен жить в постоялом дворе госпожи Анипе. Н-но, я не думаю, что он там остался... Не видя смысла отвечать, Амен вышел из камеры. Эпистат не любил разговаривать с черномагами. Тем более с теми, кто работал ради денег, а не чтобы продолжить дело родителей. Каждый раз, находясь рядом с ними, в груди поднималась волна ненависти, смешанной с раздражением. Он будто прикасался к гнилым душам тварей, готовых в любую секунду сдать, обмануть, использовать или убить. Да, более молодые шезму, ещё не набравшиеся всяких «премудростей» от своих наставников, часто были мягче, но альбинос знал и много раз видел: рано или поздно они такими станут. Второй черномаг не рассказал ничего нового, но особой роли это не играло. Амен и так знал, где скрывается Ахотеп и в ближайшее время придёт за старшим. Теперь оставалось только казнить шезму.***
Ближе к вечеру всё было готово. Пока закованные в цепи черномаги смиренно ждали своей участи, люди понемногу собирались вокруг деревянного помоста, на котором всё должно было случиться. Из-за хвори их не пришло много, но на лице каждого можно было увидеть воодушевление и полную поддержку эпистата. Поправив накидку, тот встал и заговорил: — Мы здесь, чтобы вершить справедливый суд над чёрными магами, слугами Сета! Они, посмевшие пойти против фараона, Менеса Второго, заслуживают только казни, — свою фразу Амен закончил под одобрительные возгласы толпы. — Волею фараона и великого Гора, покровителя всех охотников, приговариваю вас, Аи и Сахур к смерти, — сказал альбинос и занёс хопеш над первым шезму. Сделав средней глубины надрез над его горлом, проделал то же со вторым. Мужчина позволил себе улыбку, на этот раз, искреннюю. Видя, как черномаги стоят на коленях на помосте и корчатся от боли, понимал: они не смогут причинить никому вреда. Ни один человек из-за этих щенков не потеряет свой язык, ни один ребёнок — родителей, как сам эпистат когда-то. Как говорили некоторые охотники: «хороший шезму — мёртвый шезму» и Амен был с этим согласен. По крайней мере, он никогда не видел черномага, который делал что-то доброе просто так, а вот резавших пальцы ради удовольствия встречал довольно много. Хекау издали предсмертный хрип. Никто из них больше не увидит настоящего солнца. Люди всё ещё были воодушевлены. Из-за самого факта смерти двух преступников или потому, что публичные казни были для них поводом развеять скуку — эпистат не задумывался. Главное — ещё две твари встретили заслуженный конец.***
После Амен отправился на тренировку со своим отрядом. Чтобы хорошо выполнять свою работу надо было быть в форме. Занимался с ними выбранный лично фараоном человек. Сети часто заставлял тренироваться несколько часов без отдыха под палящим солнцем, давал, по мнению большей части отряда, слишком сложные упражнения. Но сам эпистат наоборот находил его тренировки вполне справедливыми, если не слишком мягкими, ведь понимал, что они могут больше. Мужчина считал, если он не валится с ног от истощения, значит, может сделать ещё несколько подходов. Если не получается сделать идеально — надо пробовать снова. Такой подход и помог альбиносу занять свой пост. Чтобы пройти путь от простого ирема до верховного эпистата, Амену пришлось много работать и многим пожертвовать. Иногда мужчина задумывался: а стоило ли оно того? Счастлив ли он? Не нужен ли перерыв? Что произошло, выбери он другой путь? Но в голове сразу же появлялись ответы. «Определённо стоило». «Счастливее я не был бы нигде». «Нет, конечно. Эпистатом быть непросто, но я должен справляться». «Погибло бы гораздо больше людей. Да и другого пути быть не могло».***
Кеб услышал шаги за дверью. Охотники снова пришли. Что ж, он им ничего не расскажет, сколько и как бы его не пытали. Мужчина не может, не имеет права раскрывать, где спрятал те свитки. Мало того, что на шезму объявлена охота, так ещё и знания об их ремесле уничтожали без остатка. Большинство черномагов и так сейчас не знали, что онейромантия и некромантия — далеко не всё, на что они способны, а позже, через тридцать лет, пятьдесят, и с человеческой Ба в контакт войти станет чем-то за гранью возможного. Кеб не для того столько лет собирал свитки о почти утерянных знаниях, которые когда-то передал первым шезму Сет — его бог и покровитель. Дверь в камеру открылась. Внутрь зашёл Амен. Усевшись напротив мужчины, альбинос сказал: — Здравствуй, Кеб. — Здравствуйте, господин эпистат! Чем же я удостоился вашего драгоценного внимания? — ответил тот и улыбнулся. Но пожалел об этом, когда разбитые губы пронзила боль. — Не ты. Ты мне вообще неинтересен. — О, ну да, конечно. Вы же важный человек, наверное, занятой. Должно быть, внимание такого трудно привлечь. Тогда зачем вы здесь? — спросил мужчина, хотя и так знал ответ на свой вопрос. — Да, занятой, — ответил Амен, едва заметно закатив глаза, — поэтому в твоих интересах быстрее рассказать всё, о чём я спрошу, — сказал он и не дожидаясь очередного ехидного замечания, продолжил, — где ты спрятал свитки о чёрной магии? — Какие свитки? — глупо улыбнувшись спросил Кеб и тут же чуть не подпрыгнул от голоса эпистата. — Это те, в которых описывают ритуал по раскрытию истинной силы души и артефакт, который нужен для его проведения. Не прикидывайся дураком, — скучающе ответил альбинос. — Ничего не скажу, хоть пытай! — шезму в миг посерьёзнел. — Пытки? Да, вероятно, это можно так назвать. Амен залез рукой в карман и достал оранжевый бутылёк. «Нет, только не ибога», — со страхом подумал Кеб, но не позволил этой эмоции отразиться на лице. Эпистат не должен был понять. Несколько дней черномага поили настоем утром и вечером, в огромных дозах. Потом перестали давать вовсе. Без ибоги мужчина уже не мог нормально думать, но понимал: сейчас за когда-то отвратительный напиток он бы сделал что угодно. Вдали послышались шаги. Кеб был почти полностью уверен, что сегодня Амен узнает о свитках. У шезму остался всего один шанс на спасение. — Великий Сет, бог хаоса, войны и пустынь, покровитель чёрных магов... Молитва о помощи. Несколько мгновений тишины, последовавшие за ней показались часами. Но потом Кеб услышал шелест песка и тихий голос, прозвучавший в голове: «Какие лестные слова! Давно мне такие не говорили. И на многое ты готов ради спасения?» «На всё», — тут же подумал черномаг. Ответом ему стал начинающий пробираться в камеру через щели в двери и стенах песок.***
Солнечный Ра плыл со своей свитой по Дуату на ладье Сектет. Боги почти не говорили, зная, что скоро случится. Ждали того, что происходило каждую ночь с точностью до секунды. Прошло мгновение. Ещё одно. Вода не отсупала от ладьи. Глаз змея Апопа не сверкал во тьме. Полную тишину Дуата нарушали лишь одинокие капли, падающие с каменного потолка. Боги растерянно оглядывались, не издавая ни звука. В эту ночь события впервые повернулись не так, как они ожидали. Сколько времени бы не проходило, змей не появлялся. — Может, он умер? — прервала неловкое молчание Селкет. — Не думаю, победить Апопа может только Сет. А в текущих обстоятельствах я бы скорее поверил, что он ему помогает, — отозвался один из свиты. Из-за убийства собственного брата, Осириса, и захват египетского трона силой Сета стали называть богом зла, кем был и змей. А после того, как бог пустынь в ходе трёх испытаний проиграл трон сыну Осириса, Гору, и позорно сбежал с суда, на котором должен был расплатиться за свои грехи, его никто не видел. Поэтому многие поддержали эту идею, но в итоге и её обсуждение сошло на нет. Дуат снова погрузился в тишину. Позже голос подал Ра: — Плывём дальше, — его слова повисли в возд ухе, не встретив ответа. Сектет двинулась вперёд. Больше боги ничего и никого не видели, за исключением спешащего куда-то Гора. Это была самая тихая ночь в их долгой жизни.