Летели недели, а природа постепенно менялась. Зелёный цвет сменился оранжевым и жёлтым, а деревья лениво цеплялись за красивые цвета, в последний раз напоминающие о тёплом лете. Но пронизывающий ветер уносил их прочь, обрывая их с ветвей, увлекая листья в небесный танец, пока они вихрем не оседали на грязную землю и не создавали собой золотой ковер. С каждым днём ветер становился всё холоднее. Он предвещал очередную зиму, с сильными ветрами и низкими температурами. Герру Картману и Кайлу пришлось пройти лишь небольшой отрезок пути от машины до штаб-квартиры лагеря, но противный холод пронизывал насквозь даже самое тёплое пальто. Войдя в здание, они радостно вздохнули, потирая озябшие руки.
После нескольких месяцев терпеливой и кропотливой работы Кайл наконец-то получил окончательное число финансового баланса лагеря. Герр Картман был потрясён не только тем, что обнаружил колоссальные финансовые лазейки, проделанные мистером Гаррисоном, но, прежде всего, осознанием того, что не только он один занимался мошенничеством. Кайл представил ему более чем достаточное количество документов, которые свидетельствовали о коррумпированной работе сразу нескольких бюро. Герр Картман немедленно связался с главой офицеров СС, который приказал ему сделать всё необходимое для исправления ситуации. Министерство никогда не должно было знать об этой финансовой катастрофе. И вот толстый нацист прихватил с собой своего гениального бухгалтера, папки, свидетельствующие обо всех преступлениях, и отправился в штаб-квартиру Дахау. Нарушители закона уже были разоблачены, и их наказание должно было последовать незамедлительно. Чего он никак не ожидал, так это обескураживающей реакции преступников.
Как только Герр Картман ступил в здание и сообщил главе административного отдела обо всех махинациях, разразилась паника. Слово "мошенничество" передавалось от бухгалтера к бухгалтеру, и эхом разносилось от кабинета к кабинету. Новое слово распространялись по воздуху, как инфекционная болезнь. Разоблачённые, преступники начинали бешено бегать и кричать о
смерти и
наказании. Страх ослеплял их. Гражданские люди превращались в озверевших варваров. Они отчаянно пытались выбраться из здания, прибегая к истерии, глупости и насилию. Некоторые простреливали себе мозги на месте, многие зверски убивали своих коллег, чтобы убрать их с пути, а другие выпрыгивали из своих кабинетов, находившихся на высоте нескольких этажей, с кровавыми брызгами разбиваясь насмерть. Герр Картман и Кайл широко раскрытыми глазами и открытым ртом наблюдали за действом из крови и расчленённых тел.
— Совет господня! — выпалил Кайл в полном шоке.
—Да... это было... э-э-э... — Герр Картман покачал головой, понимая, что звучит глупо, но он был слишком потрясён и терялся в словах. Вдруг он увидел двух охранников, которые стояли напротив него и выглядели не менее потрясёнными. — Уважайте мой авторитет! — неожиданно заорал эсэсовец, вероятно, потому что почувствовал, что его авторитет не имел абсолютно никакого эффекта последние минуты. Повисла тяжёлая тишина, и толстый нацист почувствовал себя неуютно под растерянными взглядами двух солдат. — Мне нужно будет поговорить с кем-нибудь из административного отдела.
— Э-э-э... сэр, из административного отдела никого не осталось. Они все... мертвы. — неловко сказал один из охранников.
— Да блять! — заорал толстый нацист. — А кто теперь, сука, будет заниматься бухгалтерией? — возмущенно спросил он. Внезапно он повернулся к Кайлу, с надеждой глядя на него.
— Ну уж нет! Герр Картман! Это физически невозможно! — почти закричал Кайл. — Я ещё не успел разобрать весь хлам мистера Гаррисона, я никогда не смогу отсортировать все административные офисы лагеря. Это уже чересчур!
— Ну а о найме новых бухгалтеров не может быть и речи. Всё, что они будут делать, – это находить новые способы кражи денег. Переводить их на какие-нибудь счета-призраки или еще какую-то хрень! — громко пожаловался толстый нацист.
— Вот именно! Нужно найти людей, у которых нет возможности украсть деньги! Людей, не имеющих никаких связей с внешним миром! — взволнованно сказал Кайл.
— Ну что за умница, Кахл. Но где же мне найти надежных бухгалтеров, не имеющих связей с внешним миром... — собственная цепочка мысли заставила его застыть. — Евреи!
— Это же гениально, Герр Картман! — сказал один из солдат с ликующим видом. — В архиве есть досье на всех, кто попал в этот лагерь. Их работа - один из пунктов в досье.
— И что самое приятное, нам даже не придется им платить! — радостно заключил второй охранник. Кайлу пришлось подавить смешок, а толстый нацист закатил глаза, так как это была фраза, которую он с удовольствием раз за разом повторял Кайлу, просто чтобы его позлить.
— Да, имею в виду, это очень... подходит. Но как быть с тем огромным долгом лагеря? Как, черт возьми, мы вернём все эти деньги? —
обеспокоенно ныл Герр Картман.
— А продайте евреев.
Два офицера сказали это в унисон, и оба парня потрясенно уставились на них. Один находил всю эту идею довольно тупой, а другой был слишком большим собственником, чтобы принять такой вариант.
— Я знаю, что есть несколько членов партии, покупающих евреев из других лагерей. Они покупают их, чтобы те работали рабами на их фабриках. — объяснил первый охранник.
— И что самое интересное, им даже не нужно им платить! — радостно сказал второй. И Кайл, и Герр Картман подавили желание недовольно застонать и закатить глаза.
— Они предлагают хорошие деньги. — добавил первый охранник. Герр Картман и Кайл обменялись взглядами. Ни одному не понравилась эта идея по двум совершенно разным причинам.
— Что ж, похоже, у меня нет другого выхода. — наконец сказал Герр Картман, вспомнив слова своего начальника. Он должен был решить эту ситуацию любой ценой. — Очень хорошо. Дайте мне необходимые контакты. С остальным я разберусь сам. — нехотя произнес Герр Картман, к радости двух других нацистов, которые тут же развернулись и отправились за папками.
— Герр Картман, это неправильно! — заорал на него Кайл, кулаки которого уже были сжаты. Толстый нацист закрыл глаза и напустил на себя тяжелый вид.
— Кахл, у меня нет выбора. Мне тоже не нравится идея продавать их. — Он признался, и Кайл выглядел удивленным, не ожидая, что он согласится с его мнением. — Потому что это мои евреи! А мои евреи должны оставаться и страдать в своем лагере, а не на чужой дерьмовой фабрике!
— Ах! Ты такой засранец! — обвинил его Кайл, но Герр Картман поспешно зажал рукой рот рыжего.
— Ш-ш-ш! Ты, идиот! Ты не дома! — прошептал он предупреждающим голосом и увидел, как расширились глаза Кайла от осознания. Он убрал руку, еврей выглядел смущённым своей неосторожность. — Но, как ты понимаешь, мне придется наказать тебя за это оскорбление. — Герр Картман сказал это озорным тоном. Кайл закатил глаза, но не смог скрыть улыбку и румянец, прекрасно понимая, какое наказание придумал для него Герр Картман.
***
Декабрь выдался холодным и ветреным, но внутри дома Герра Картмана было тепло и уютно. В доме царила радостная и праздничная атмосфера, так как все готовились к Рождеству. Шеф был занят готовкой, Альфред – распределением обязанностей уборщицы. Кайл находился в гостиной, распаковывая какие-то коробки, а Герр Картман громко разговаривал по служебному телефону.
— Это просто отлично... Ладно... Тогда до вечера. — Толстый нацист положил трубку и с довольным видом прошёл в гостиную. Войдя, он залюбовался большой сосной, стоящей на видном месте в углу гостиной. — Ах, как же я люблю это время года. — прошептал он про себя.
Кайл усмехнулся при этих словах, но его улыбка была грустной. Будучи евреем, он праздновал не Рождество, а Хануку. Тем не менее, так же, как и у христиан, этот праздник собирал людей вместе в их домах и сантуариях. Это будет его первая Ханука без родителей и брата. Но он знал, что с ними всё в порядке и они здоровы. Шефу всегда удавалось перекинуться парой слов с его семьей, когда он ходил на главные кухни лагеря, и всегда обо всём докладывал Кайлу.
Кайл вздохнул, скучая по своей семье, но также скучая и по своим друзьям, в частности по Стэну. Брюнет оставался верен их дружбе даже после всех манёвров нацистов, настраивавших немецкий народ против еврейской расы. Он навещал Кайла на маленьком чердаке каждый раз, когда это представлялось возможно, и приносил вместе с собой немного надежды. Кайл с грустным вздохом повесил на ёлку стеклянный красный шар. Он так часто украшал рождественские ёлки в доме Стэна, что эти воспоминания возвращали его в беззаботные дни, в то время, когда жизнь был проще и счастливее. Герр Картман заметил уныние еврея. Он подошел к нему сзади, обхватил рыжего своими толстыми руками и поцеловал в щеку. Кайл улыбнулся столь нежному жесту.
— Не будь таким грустным, еврей. Портишь всю атмосферу. — Герр Картман прошептал ему на ухо, и Кайл закрыл глаза, наслаждаясь тёплым дыханием на своей шее.
— Кто придет сегодня вечером? — спросил Кайл, не желая говорить о своём настроении и тем самым меняя тему.
— Ну, знаешь, всё как обычно. Твоя девушка Бебе, твой фанат Клайд и твой последователь Баттерс. — Кайл хихикнул над тем, как толстый нацист обращался к своим друзьям. — И Твик. Ты его ещё не знаешь, но он крут.
— А как насчет Крейга? — неуверенно спросил Кайл, его руки легли на руки нациста, ища уверенности в защите.
— Этот сукин сын, конечно же, не приглашён! Он и не придёт. Если только у него нет желания сдохнуть. — Герр Картман поник, а Кайл повернулся, чтобы поцеловать парня в нос.
— Хорошо. — сказал рыжий, и некоторое время они так и стояли молча, обхватив друг друга руками и прижавшись лбами. Они делали это часто, уже несколько месяцев, просто прижимаясь друг к другу, наслаждаясь тёплым ощущением того, что они вместе.
— О, точно. Ещё придёт один новенький! — внезапно вспомнил герр Картман. — Он друг Клайда и открывает фабрику по производству одежды. Я понял, что ему может понадобиться помощь в поиске новых работников, и подумал: почему бы не пригласить и его? Вдруг он захочет купить у меня пару евреев... К тому же, он, похоже, рубаха-парень, раз Клайд его так нахваливает.
— Хм... может быть. Посмотрим. — лениво сказал Кайл. Идея толстого нациста вложить средства в продажу людей по принципу обмена, чтобы компенсировать финансовые проблемы лагеря, всё ещё тревожила его.
— А, и ты сегодня играешь на скрипке.
— Естественно. — ответил Кайл с ухмылкой.
***
Первыми из гостей прибыли Баттерс и Твик. Альфред проводил их в гостиную, где нацист и еврей обсуждали последние детали вечернего репертуара.
— О! Баттерс, Твик. Заходите, устраивайтесь поудобнее. Мы с евреем только что закончили. Спасибо, Кахл, можешь идти. — Герр Картман отпустил рыжего, действуя в своей эгоистичной мудаческой манере, не желая вызывать никаких подозрений по поводу своего влечения у нему. И вот Кайл подошёл к двери.
— Эм, Кайл... — позвал Баттерс, как раз перед тем, как рыжий открыл дверь. — Я сегодня принес свой кларнет. Э-э... может, мы могли бы сыграть что-нибудь вместе. — сказал он робко и неуверенно. Кайл добродушно улыбнулся.
— Да, звучит здорово. — сказал он.
— Эхм...Аааагх!!! — Кайл вздрогнул от крика, который издал другой светловолосый мальчика. — Славное дерево, Картман, агх!! — сказал Твик, моргая одним глазом и качая головой, глядя на ёлку. Кайл ошарашенно заметил, что всё его тело неустанно тряслось, и обеспокоенно глянул на Герра Картмана.
— Не обращай внимания. Твик, скажем так, нервный тип. — сказал толстый нацист, подойдя к Кайлу, а затем немного наклонился, чтобы оказаться ближе к уху еврея. — Он выпивает с десяток чашек кофе в день. Вот почему он всегда такой лихорадочный. — Рыжий кивнул с удивленным видом и стал наблюдать, как Твик сидит рядом с Баттерсом, постоянно ёрзает и дергается, нервно моргает глазами и время от времени трясёт головой, издавая очередной вскрик. Теперь, когда он рассмотрел его получше, Кайл заметил, что у странного мальчика дорогое пальто застёгнуть неправильно, а его волосы растрёпаны и торчат во все стороны.
— Просто надеюсь, что он не будет слишком сильно меня отвлекать. — пробормотал Кайл.
— Я пресеку его, если это случится. — толстый нацист ухмыльнулся. — А теперь уноси отсюда свою еврейскую задницу! — он сказал это более авторитетным тоном, но Кайл знал, что он дразнится, и вышел с ухмылкой на лице. У него было стойкое ощущение, что этот вечер ему понравится.
