The Corruption of Power

Гермиона прибыла несколько минут назад. Она пришла минут на десять раньше, что не было чем-то необычным — она считала, что пунктуальность — это знак уважения, и, приходя на несколько минут раньше, она показывала, как ценит время другого человека. Однако она не задумывалась о том, что, возможно, всегда приходить раньше времени — это уже само по себе вызывало раздражение, и все всегда были слишком вежливы, чтобы говорить об этом. Тем не менее было немного странно, что ни Гарри, ни Том не пришли на встречу к ней. На всех встречах, которые они проводили до сих пор, к её приходу в комнате был хотя бы один из них, а то и оба. Может, они были где-то заняты? Она ждала с некоторым нетерпением, отвлекаясь от мыслей о встрече на внезапно вспыхнувший зелёный огонь. Вышел Невилл. Он огляделся по сторонам, нахмурившись. — Знаю, я тоже их ещё не видела, — прокомментировала она. — Может, их что-то задерживает? — неуверенно предположила она. Невилл пожал плечами. — Ну, мы знаем, куда идти. Думаю, мы всегда можем подняться туда. Может быть, они готовят комнату. Гермиона кивнула в знак согласия, и они вместе направились вверх по лестнице. Когда они достигли вершины лестницы, брови Гермионы сошлись. Её слух уловил странный звук. Он повторился. Хныканье? Двигаясь чуть быстрее, она обогнула угол дверного проёма и почти не поверила своим глазам. Гарри держал Тома на коленях и целовал его. Лучший друг зажал голову своего раба между ладонями и навязывал себя тому, кто не мог сопротивляться, кто не мог протестовать. Гермиона видела, как дрожат руки Тома, который, несомненно, хотел оттолкнуть нападавшего, но не решался, потому что нападавший был человеком, имевшим над ним полную власть. До её ушей донёсся ещё один всхлип страха, и она больше не могла сдерживать свои слова. — Гарри! — воскликнула она. Её лучший друг, человек, которого, как ей казалось, она знала так же хорошо, как и себя, отпрянул от своего раба, широко раскрыв глаза. Одним движением он повернулся так, что Том оказался у него за спиной, явно пытаясь отрицать то, что она видела своими собственными глазами. Мгновение спустя Том стоял, а Гарри делал шаг к ней, вытянув перед собой руки, явно пытаясь успокоить её. Но у него ничего не вышло! — Гермиона… — начал он и запнулся. Она уставилась на него, надеясь, что её взгляд достаточно хорошо передаёт её чувства. — Что ты делал? — потребовала она, проявляя достойную восхищения сдержанность и не делая шаг вперёд, чтобы встряхнуть его. Ведь физическое нападение никогда не было выходом, и она думала, что он это понял. Обнаружить, что он издевается над своим рабом… это было предательством высшего порядка. — Всё не так, как кажется, — попытался он. — Ты имеешь в виду, что у тебя нет сексуальных отношений с человеком, который не может сказать тебе «нет» и не имеет никакой юридической или социальной защиты от того, что ты с ним делаешь? — Нет! То есть да, но не так! — попытался протестовать он, пытаясь отстоять то, чему нет оправдания. — Тогда на что это похоже? Объясни, пожалуйста, как можно пользоваться человеком, который полностью зависит от тебя? — спросила она с ноткой сарказма в голосе, но и с искренней мольбой. Она хотела верить, что Гарри не изменила власть над Томом, но не могла понять, как это возможно, если он так поступил. И он даже не отрицал сексуальных отношений… Что, если бы они зашли дальше? Её пронзил ужас. Что, если это был не первый раз? С лестницы донёсся шум разговора, и вдруг Симус высунул голову из-за двери. — Они здесь, — крикнул он, спускаясь по лестнице, а затем обратил свой взор на комнату, и ухмылка сползла с его лица, когда он осмотрел сцену. Гермиона попыталась представить, на что это похоже: Гарри защищается, Невилл шокирован, а она… Она не знала, на кого она похожа. Рассерженная? Расстроенная? Преданная? Она не заметила, что её рука уже неизвестно сколько времени висит над палочкой, и с силой отдернула её. — Что происходит? — настороженно спросил он, и остальные члены группы, идущие по лестнице, замолчали, увидев напряжённое противостояние. — Гарри как раз собирался объяснить, почему он считает уместным вступать в сексуальные отношения со своим рабом, — яростно пояснила Гермиона. Внезапно встретившись с ней взглядом, Гарри нахмурился и скрестил руки на груди. Он всё ещё стоял перед Томом, и вся его поза была напряжённой. Гермиона надеялась, что он не обернётся и не выместит злость на Томе — до этого вечера она бы так не думала, но до этого вечера она вообще мало что думала, так что как она могла быть уверена? — Я скорее скажу, — начал он, его тон был твёрдым, но с оттенком гнева, — что у меня с Томом взаимоудовлетворяющие отношения. — Гарри… — медленно произнёс Невилл, впервые заговорив с тех пор, как все это началось. — Том — твой раб. Вы не можете разделить эти два понятия. — Ты думаешь, я этого не знаю? — потребовал Гарри, повернув голову к Невиллу, но его взгляд метнулся к остальным членам группы. — Я… обеспокоен тем, что ты мог забыть. Или проигнорировал последствия. Выражение лица Гарри при этом исказилось от гнева и… боли? Почему он выглядел обиженным? — Вы действительно такого низкого мнения обо мне? — выпалил он. — Вы действительно верите, что я превратился в одного из тех, против кого мы сражаемся? — спросил он с ноткой недоверия в голосе. Его глаза перебегали с одного лица на другое, и, очевидно, ответ был не таким, как он ожидал, поскольку выражение его лица стало жёстким. Он открыл рот, чтобы заговорить, но его прервал голос Драко, донёсшийся из задней части группы. — Почему все столпились у входа? Что-то случилось? — в толпе у входа в комнату произошел сдвиг, и на первый план вышло заострённое бледное лицо Драко. Гермиона увидела, как его глаза перебегают с неё на Гарри, на Тома, на Невилла и обратно. — Что случилось? — спросил он более серьёзно. Гермиона открыла рот, но ответил Симус. — Похоже, Гермиона и Невилл увидели что-то, что заставило их обвинить Гарри и Тома в отношениях. Сексуальных отношениях. Драко снова посмотрел на Гарри и слегка наклонил голову в одну сторону. — Это правда? — тихо спросил он. Гарри коротко и жёстко кивнул в знак согласия. — Наконец-то! — непонятно почему воскликнул он. — Что? — это слово непрошенно сорвалось с её губ. Драко повернулся к ней, бурно жестикулируя. — Ну, они точно не торопились с этим, не так ли? Я чуть с ума не сошёл от сексуального напряжения между ними, пока был здесь. А что касается нерешительности… Том был хуже, — обвинил он, указывая на Тома, чтобы подчеркнуть свою точку зрения. — Но Гарри был так же плох, только не так явно. Так что, честно говоря, если вы наконец-то вытащили головы из задниц, спасибо. Чертову. Мерлину. Гермиона была не единственной, кто уставился на Драко к концу его обличительной речи, но, по крайней мере, ей удалось избежать открытого изумления, жертвами которого стали некоторые из её товарищей. Даже Гарри, и то немногое, что Гермиона смогла разглядеть в Томе, выказали удивление. — Ты знал? — нерешительно спросил Гарри. — Знал? Конечно, чёрт возьми, я знал, — подчеркнул Драко. — Ты постоянно посылал Тому влюблённые взгляды, а потом ловил себя на том, что посылаешь их, и отворачивался с виноватым выражением лица. Что касается Тома, то он был ещё хуже, если такое вообще возможно. Изнывал, о Мерлин, как же он изнывал. И всё ещё пытался убедить себя, что на самом деле хочет сбежать. Я, конечно, тогда ещё не всё понял — у меня было слишком много своих забот, но, оглядываясь назад, я удивляюсь, как это я не застал вас трахающимся на диване или ещё где-нибудь, — он скорчил гримасу. — Пожалуйста, скажите мне, что вы не трахались ни на какой мебели здесь? — почти взмолился он. Гарри и Том обменялись взглядом, который, насколько Гермиона могла судить, выглядел как смесь раздражения и веселья. — Мы не делали этого, — ответил Гарри с той же смесью эмоций в голосе. — Пока, — добавил Том из-за плеча. На лице Драко, которое после подтверждения Гарри выглядело облегчённым, вдруг появилось отвращение к этой мысли. Гермиона не могла больше держать язык за зубами — почему Драко так хорошо это воспринимает? Как бывший раб, подвергшийся ужасному насилию со стороны хозяина и выступавший на их предвыборных собраниях за ужесточение контроля над тем, что могут делать хозяева, она просто не понимала. — Только не говорите мне, что вы собираетесь продолжать это? — воскликнула она. — А ты, — продолжила она, обращаясь к Драко. — Почему ты так хорошо к этому относишься? — А почему бы и нет? — спросил Драко, нахмурив брови. — А почему бы и нет? — Гермиона сначала не могла подобрать слов. — Потому что… потому что, — запинаясь, пролепетала она. — Том — раб, — наконец сказала она, и её встретило то же выражение непонимания. — Потому что Гарри заставляет Тома. Разве тебя это не беспокоит? После того, что ты пережил? Выражение лица Драко потемнело. — Гарри совсем не похож на такого человека, — выпалил он, защищаясь. — И я очень сомневаюсь, что он принуждает Тома к чему-либо. Меня удивляет, что ты обвиняешь в этом своего лучшего друга. Гермиона посмотрела на Гарри и Тома, которые молча наблюдали за происходящим. Гарри выглядел благодарным за защиту Драко, а лицо Тома ничего не выражало. Гермиона не знала, почему, но вполне возможно, что он не хотел навлечь на себя наказание, переча своему хозяину, особенно в присутствии его друзей. — Когда один из партнёров не может отозвать согласие, можно утверждать, что он не может и дать его, — тихо произнёс голос Сьюзен, стоявшей в дверях. Все взгляды устремились на неё, и она на мгновение заколебалась. — Я не думаю, что кто-то из нас считает Гарри способным принудить Тома к чему-то, — продолжила она, оглядываясь по сторонам в поисках поддержки. — По крайней мере, не с помощью угрозы наказания. Показалось несколько кивков. Гермиона не была так уверена, учитывая то, что она читала о развращающей природе власти — и абсолютного развращения, которое, как утверждалось, является результатом абсолютной власти, — но ей определённо хотелось верить, что это правда. — Но ты должна признать, что, поскольку у Тома нет надежды стать свободным, его причины для согласия могут быть… не совсем здоровыми. Драко, казалось, собирался ответить, но Гарри шагнул вперёд, и всё внимание сразу же сосредоточилось на его движении. — Я рад, что ты не обвиняешь меня в том, что я один из тех насильников, против которых мы с Гермионой создали эту группу, — Гермиона не думала, что ей привиделся мимолётный взгляд, брошенный в её сторону, и его обвиняющий оттенок, — я разочарован, что ты думаешь, будто я не проявил должной осмотрительности, прежде чем начать что-то подобное, — его голос прорезал комнату, как удар хлыста. — Я понимаю, что не все здесь знают меня так же хорошо, как Гермиона или Драко, но я надеялся, что моё поведение до сих пор ясно показывало, что я ненавижу насилие и сам бы не стал им заниматься. Несколько человек избегали его взгляда, и Гермиона сама не смогла выдержать его. Неужели она ошиблась? Но как отношения между хозяином и рабом могут быть действительно по обоюдному согласию? — Мы просто хотим понять, — тихо сказал Невилл. — Ты должен признать, что с этим нелегко смириться или увидеть её в действии. — Да, это так, — честно признался Гарри. — Но мне бы хотелось, чтобы Вы действительно задавали вопросы, а не сразу решили, что я делаю что-то не так. Гермиона была уверена, что ей не показалось, что он не смотрит на неё. Но как ещё она должна была реагировать на то, что её лучший друг сделал что-то настолько несвойственное ему? — Согласен, — сказал Невилл с лёгкой улыбкой. — Прошу прощения за поспешные выводы, Гарри. Может, теперь ты ответишь на несколько вопросов? На лице Гарри по-прежнему не было улыбки, когда он ответил. — Это зависит от вопроса, но да. Теоретически. — Хозяин, — проговорил Том из-за плеча Гарри. Гермиона заметила, как изменился язык тела её лучшего друга — хотя он не повернулся лицом к собеседнику, его голова слегка повернулась, а плечи сдвинулись. Слов не требовалось — его тело ясно говорило о том, что он готов выслушать всё, что скажет Том. — Возможно, будет лучше, если они зададут эти вопросы мне. Очевидно, они беспокоятся, что ты не принимаешь во внимание ситуацию и мои чувства; может быть, если именно я развею их страхи, это окажет большее влияние? — его тон был вежливым… и совершенно нечитаемым. Гермиона не знала, было ли это криком о помощи, предложением помощи или просто тем, что сказал Том. Последнее казалось наименее вероятным — насколько Гермиона успела узнать, Том редко говорил именно то, что имел в виду; всегда оставался подтекст. Тем не менее, Гарри раздумывал над этим, что было хорошим знаком — если бы он поддерживал жестокие отношения за закрытыми дверями, разве он позволил бы своему партнёру говорить? — Хорошо, — решил он наконец. — И, может быть, будет лучше, если я останусь с ними наедине. Гермиона затаила дыхание. Гарри не станет… не станет? На мгновение воцарилась тишина, и казалось, что вся комната затаила дыхание вместе с ней. Гарри ещё больше наклонился, чтобы посмотреть в глаза своему рабу, и слегка нахмурился. — Ты уверен, что хочешь это сделать? На губах Тома мелькнул намёк на ухмылку, заметный даже с расстояния в несколько шагов. — Думаю, я справлюсь с группой людей, с которыми уже несколько месяцев работаю, без твоей поддержки, хозяин, — иронично ответил он. Гарри на мгновение замолчал. С того места, где находилась Гермиона, она не могла видеть его полного выражения лица, поэтому не была уверена, о чём он думает. — Хорошо. Но ты позовёшь меня, как только понадобится, хорошо? Гермиона увидела, как в красных глазах Тома вспыхнул тёплый огонёк, а ухмылка смягчилась, превратившись в едва заметный намёк на улыбку. — Договорились. Гарри повернулся к остальным, выражение его лица было суровым. — Итак, Том будет отвечать на ваши вопросы. Вы не должны его допрашивать, и если он не хочет отвечать на вопрос, оставьте его в покое. Вы должны убедиться, что он способен дать согласие и желает это сделать. Не вам копаться в его прошлом или в нашей личной жизни, понятно? — его тон был твёрдым и непреклонным. Со стороны группы людей прозвучало даже некоторое согласие. — Конечно, я надеюсь, что никто из вас не будет вести себя подобным образом, но… раз уж вы считаете меня способным на насилие над своим рабом, я не могу ничего принимать на веру, — казалось, выражение его лица говорило об этом, хотя он и не закончил мысль вслух. — Я собираюсь выйти из комнаты. Том, отвечай как хочешь — раз уж все здесь так озабочены твоим согласием, не думаю, что они будут ожидать от тебя поведения раба. Когда Том слегка кивнул, Гарри повернулся и направился к двери, толпа перед ним расступалась, как Красное море перед Моисеем. Затем, остановившись у входа в комнату, он снова повернулся к ним. Почти лениво оглядевшись вокруг, он поднял палочку, словно собираясь произнести заклинание Люмос. — Я клянусь своей палочкой, что не буду спрашивать об этом разговоре позже, — брови Гермионы удивлённо приподнялись, когда кончик палочки слегка вспыхнул, показывая, что клятва принята. — Так что никто не должен бояться, что твои слова вызваны опасением последующего возмездия, если ты не скажешь того, что я одобрил бы. С этими словами он спустился по лестнице и вскоре исчез из виду. Все взгляды обратились к стоящему посреди комнаты рабу, который выглядел совершенно расслабленным и не подавал виду, что на него вот-вот обрушится шквал вопросов со всех сторон. Когда Гермиона открыла рот, чтобы задать вопрос, Том поднял руку, останавливая её, и в его взгляде появилось что-то жёсткое. Гермиона закрыла рот, почувствовав внезапное лёгкое чувство страха, когда его поза слегка изменилась. — Может, присядем? — Том спросил мягко, хотя по тону и по тому, как он двинулся к своему креслу, Гермиона поняла, что это было не совсем предложение. Усевшись, прежде чем кто-либо из них успел пошевелиться, он принял позу, больше напоминающую позу власти, чем позу почтения, которую они привыкли видеть — длинные пальцы сцеплены, локти опираются на ручки кресла, лодыжка перекинута через одно колено. Здесь нет коленопреклонённого раба. Она и не подозревала, насколько обнадёживающими были едва уловимое почтение и покорность в языке его тела в предыдущих случаях. Конечно, когда она впервые увидела его в ошейнике, всё было не так, но это было совсем другое — тогда он явно боролся со своими обстоятельствами и не преуспел. И даже тогда в линиях его тела было больше гнева и неповиновения, чем страха. Теперь же что-то изменилось. В нём не было ни злости, ни вызывающего характера. Он выглядел… спокойно ко всему относящимся — на самом деле в этот вечер ничто не могло вывести его из себя. Напротив, с уходом хозяина все намеки на покорность покинули его позу, и Гермиона вдруг вспомнила, что это был Волдеморт. Не из-за страха перед безумием или надвигающейся опасностью — нет, скорее из-за того, что с момента ухода Гарри Том полностью контролировал комнату, и она сомневалась, что многие это осознают. Окинув комнату быстрым взглядом, она ненадолго задержалась на лице Блейза, а также Драко и Невилла, и поняла, что они, по крайней мере, осознали то же самое или схожее с ней. Видя их нерешительность и нежелание сделать первый шаг, Том бесстрастно поднял бровь и сделал жест рукой в сторону стоящих вокруг него кресел, приглашая их с аристократизмом и высокомерием, как любой король, восседающий на троне. Все внезапно зашевелились, и его влияние на их умы стало неоспоримым. Гермиона удивилась этой внезапной перемене в поведении. Было ли это тем, что скрывалось под маской покорности, которую он демонстрировал в присутствии Гарри? Или это и была маска? А если нет, то как Гарри мог доверять ему, когда на заднем плане таилась эта маска. Когда все сидели, устремив взгляды на Тома, он наклонил голову набок, выражение его лица было обманчиво спокойным. — У вас есть вопросы? — пригласил он. Гермиона увидела, как некоторые из группы обменялись взглядами и заколебались. Она снова открыла рот, но её опередил Невилл. — Гарри сказал, что отношения между вами «взаимноудовлетворяющие». Что бы ты на это ответил? Гермиона была вынуждена восхититься его спокойствием, с которым он произнёс этот вопрос — она бы не смогла сформулировать его таким… дипломатичным образом. Она бы первой признала, что, хотя её навыки дипломатии и были отработаны на работе, они не были самыми сильными. Том медленно вдохнул, слегка сморщив нос. Он не торопился с ответом, давая понять, что отвечает в удобное для него время, а не для них. — Я полностью согласен, — сказал он наконец. — Но как? — потребовала Гермиона, наклоняясь вперёд, и вопрос вырвался из неё со всей силой её растерянности и беспокойства. Том посмотрел на неё, и она слегка отшатнулась назад под взглядом его глаз. Она не видела их такими… холодными, такими оценивающими с момента их первой беседы несколько месяцев назад. На самом деле, возможно, сейчас они были даже холоднее, чем тогда — тогда она знала, что она ему не нравится, что он терпит её, потому что Гарри так сказал, но у неё не было ощущения, что эта неприязнь носит личный характер. А вот это… это было так. И она задавалась вопросом, почему. — Скажи мне, Гермиона, — начал он, слегка скривив губы: он впервые использовал её имя. — Когда Гарри просто бросается во что-то, когда есть другие варианты? Она открыла рот, чтобы возразить, что за всё время их совместной жизни Гарри нередко ввязывался во что-то, не проводя тщательного исследования. Но прежде чем заговорить, она заколебалась. Так ли это на самом деле? Гарри, конечно, ввязывался во что-то, но обычно сначала пытался найти другой способ. На первом курсе с камнем они пытались поговорить с Макгонагалл. На втором курсе, со слов Рона и Гарри, они пытались заручиться помощью Локхарта, но потом поняли, что он абсолютный обманщик — и это до сих пор уязвляет, ведь она боготворила лжеца и мошенника. На третьем курсе на Рона набросилась огромная чёрная собака и утащила его за ногу — вариантов сделать что-то ещё было немного. На четвёртом курсе он постарался подготовиться — не его вина, что Волдеморт превратил Кубок в портключ. На пятом курсе он попытался связаться с Сириусом через камин в кабинете Амбридж, а затем попытался предупредить Снейпа. На шестом курсе… в общем-то, Гарри в этом не виноват, и он был прав насчёт Драко, как бы Гермионе ни хотелось это признавать. Что касается того жалкого времени, которое они провели в походе, то они сделали всё возможное, чтобы провести исследование, прежде чем действовать. Так что, хотя Гарри и не был так… очарован книгами и исследованиями, как Гермиона, он терял самообладание только тогда, когда уже пробовал другой вариант, или время не позволяло ничего другого. — Он не известен тем, что перед тем, как действовать, проводит значительное количество исследований, — наконец сказала она, чувствуя себя нелояльной, но уверенной в своём утверждении. Том слегка отодвинулся, и у Гермионы возникло отчетливое ощущение, что он смотрит на неё свысока. — Правда, даже ради такого важного дела? Гермиона не выдержала его взгляда, зная ответ по тому, сколько времени Гарри потратил на обдумывание ритуала, с которого всё это началось. Оглядываясь назад, она видела, как много, казалось бы, не связанных друг с другом вопросов или предложений уходили корнями в его план использовать ритуал и рискнуть своей жизнью или магией, чтобы уничтожить Волдеморта. — Я так и думал, — ответил Том с удовлетворением в голосе, приняв её молчание за ответ. — И в данном случае дело обстоит именно так, — сказал он, и Гермиона с облегчением заметила, что его внимание переключилось с неё. — Уверяю вас, мы не относились к этому легкомысленно. Потребовались недели после того, как я сделал первоначальное предложение, чтобы убедить его дать нам шанс, — увидев их удивлённые взгляды, он ухмыльнулся. — Да, я сделал первый шаг и большинство последующих. Гарри дал понять, что для него, даже если я чувствую влечение к нему, это не считается согласием — достаточно только моего искреннего желания исследовать что-то с ним. — Но поскольку ты раб и по закону не можешь отказать своему хозяину в услуге, как ты справился с невозможностью дать согласие? — логично спросила Падма. Том наклонил голову в её сторону, видимо, признавая правильность её слов, подумала Гермиона. — Это действительно было одним из основных факторов, которые нам пришлось преодолеть, чтобы Гарри почувствовал готовность начать отношения между нами. Не забывайте, что моя способность или неспособность дать согласие зависит от желаний моего хозяина. Он хотел, чтобы я мог давать согласие, и поэтому дал мне возможность отказывать в согласии, не опасаясь наказания за это. Гермиона была не единственной, кто удивлённо приподнял брови за столом. — Как такое возможно? — спросил Блейз, глядя на него пристальным критическим взглядом. — Любые обещания, которые он давал тебе, могут быть нарушены позже по его желанию. — Не обещания, подкреплённые магией, — мягко возразил Том, но его слова, тем не менее, разнеслись по комнате, а его ровный баритон словно ласкал слух слушателей. Гермиона вздрогнула. Неожиданно её беспокойство за Тома сменилось беспокойством за Гарри. Если он дал обещание, подкреплённое магией, значит, он действительно связал себя обязательствами, которые дал. Гермиона надеялась, что это не помешает ему противостоять манипуляциям Тома. Раб, которым он так долго казался, заставил её думать, что эта часть его исчезла — доминирующая, сильная, манипулирующая, хитрая. Но нет, её просто спрятали. — Не сомневайтесь, — продолжал Том, так же тихо, но с гнетущим ощущением, наполнявшим воздух вокруг них и поднимавшим волосы на затылке Гермионы, — Гарри всё сделал как надо. Я уверен, что он… ценит заботу, — хотя небольшая пауза и ударение на слове «ценит» подразумевали обратное, — и знание того, что если он соскользнёт с пути, по которому не хотел бы идти, вы будете рядом, чтобы вернуть его к… свету. Показалось ли это Гермионе, или же он рассмеялся у себя в голове? — Это не одна из тех ситуаций. Мы выбрали это вместе, и никто не должен подтверждать или осуждать наши отношения. Или указывать нам, как мы должны практиковать их в нашем собственном доме. Я очень надеюсь, что все вы осознаёте, какую привилегию вы получили, имея возможность заглянуть в нашу личную жизнь… — он замолчал. Гермиона обвела взглядом присутствующих за столом и увидела в глазах всех понимание смысла его слов, а также осознание того, к чему она пришла, и нотку страха. Перед ними находился человек, который когда-то был Тёмным Лордом, и он не был так уж обезоружен, как принято было считать. Честно говоря, Гермиона успокоилась, несмотря на свои прежние мысли, — хотя Том, похоже, вновь обрёл… — обрёл? — некоторые из своих более пугающих черт, по крайней мере, казалось, что на этот раз он использовал их для защиты Гарри. Если только это не была самозащита — если бы в Министерстве узнали об этом, они бы настояли на худшем обращении с рабом, который должен был быть наказан. Но, с другой стороны, Гермиона не могла представить себе, чтобы Гарри согласился на их указ, и к этому моменту у неё было достаточно политической смекалки, чтобы понять, что они не могут заставить его, пока никто не пострадал. Несколько мгновений длилось молчание, наполненное невысказанными словами, о которых они все думали. А затем, словно кто-то щёлкнул выключателем, Том откинулся назад, и почти гнетущее присутствие ослабло. Гермиона почувствовала, что снова может дышать. — Есть ещё вопросы? — любезно спросил он, втягивая когти и снова пряча зубы. — Как долго это продолжается? — серьёзно спросил Симус. Том несколько мгновений обдумывал вопрос, прежде чем ответить. — Я бы сказал, что это началось в конце мая — начале июня. — Почти два месяца, — сказал кто-то с благоговением или, возможно, с ужасом. Том пожал плечами. Гермиона не знала, как к этому относиться. Два месяца… а она ничего не заметила. Или, по крайней мере, она заметила, что что-то изменилось, но не поняла, что именно. На несколько мгновений снова воцарилась тишина, пока они переваривали сказанное. — У меня есть вопрос, — сказал Драко, наклонившись вперёд. — Только не говори мне, что именно поэтому ты выступаешь против введения общих правил сексуального использования раба, — на его лице был намёк на юмор, но тон был убийственно серьёзным. — Вовсе нет, — ответил Том, ничуть не смущаясь его настойчивости. — Полагаю, мой опыт подсказал мне, что всё должно решаться в каждом конкретном случае. Но нет, моя главная мотивация в том, что я уже объяснял вам: шансы на то, что нам удастся принять подобное постановление и обеспечить его соблюдение, невелики. Как я уже говорил, лучшее, к чему мы можем стремиться на данный момент, — это запретить хозяевам использовать тела рабов для получения денег, а также обеспечить, чтобы рабы не пострадали от пережитого. — И на тебя никак не влияет то, что происходит между вами с Гарри? — с сомнением спросил Драко. Том бросил на него напряжённый взгляд, и Гермиона была рада, что он был направлен не на неё. Она удивилась, что Драко выдержал его, не дрогнув — за то время, что она знала его после рабства, он сильно изменился в лучшую сторону, но у него всё ещё были свои моменты. А вот Том, казалось, ничуть не пострадал. Гермиона задумалась, почему… — Я понимаю, что то, что у меня есть с Гарри, вряд ли повторится где-то ещё, так что нет, — холодно ответил он. Драко на несколько мгновений задержал на нём взгляд, а затем откинулся назад с довольным выражением лица. Том позволил молчанию затянуться на несколько мгновений. — Есть ещё вопросы? — спросил он, скользя глазами по лицам каждого из них. — Нет? Тогда, возможно, кому-то стоит пойти и сказать Гарри, что можно начинать настоящую предвыборную встречу, — и снова это было сформулировано как предложение, но по тону было понятно, что это не так. — Я пойду, — сказал чей-то голос. Потребовалось мгновение, чтобы Гермиона поняла, что голос принадлежит именно ей. Почему она предложила? Сможет ли она встретиться с Гарри в этот момент, когда поймёт, что была не права, набросившись на него таким образом? Ну, она должна была встретиться с ним лицом к лицу в какой-то момент… Кроме того, она хотела убедиться, что он не против. Кивнув, она поднялась на ноги и, не говоря ни слова, вышла из комнаты.

***

Гарри сидел внизу в своей гостиной и перебирал финансовые дела, когда к нему спустилась Гермиона. — Закончили? — спросил он как можно ровнее. Ему было очень больно, когда она сразу же подумала о нём самое худшее. Он знал, что она не воспримет это нормально, но думал, что она хотя бы даст ему шанс объяснить. Он обдумывал такой подход — как же иначе, ведь именно так она реагировала на всё «рабское», что видела? — но он надеялся, что после всего, что они сделали вместе, после всех изменений, которые они произвели, она сможет перебороть свою автоматическую реакцию и понять, что он не эгоистичный засранец, который просто берёт то, что хочет, и плюёт на всех остальных. И знать, что она даже не подумала обо всём этом, прежде чем отреагировать и обвинить его в принуждении Тома… Было больно. Очень больно. — Да, — сказала она подавленно. — Гарри… мне очень жаль, — сказала она ему. — За что? — ровным голосом спросил он. — За то, что поспешила с выводами. Я должна была знать, что ты не… не сделаешь ничего подобного. Гарри позволил молчанию затянуться на несколько мгновений, прежде чем тяжело вздохнуть и ответить. — Я знал, что ты не воспримешь это нормально, но я надеялся, что, возможно, я ошибаюсь. Я признаю, что… возможно, это был не лучший способ для тебя узнать, и, честное слово, я думал о том, чтобы действительно рассказать тебе, но… — он пожал плечами. — Я бы хотела, чтобы ты мне рассказал, — тихо ответила она, а затем отвела взгляд. — Но я не могу гарантировать, что отреагировала бы иначе, если честно. Между ними повисло молчание. — Теперь ты хотя бы уверена, что всё, что я делаю с Томом, я делаю с его согласия? Гермиона резко кивнула. — Он ясно дал это понять, — ответила она без намёка на улыбку. Затем она подняла на него глаза, и Гарри удивился беспокойству в них. — Но ты не против? Гарри удивлённо нахмурился. — Что ты имеешь в виду? — Ну, — начала она, колеблясь. — Он ведь не заставляет тебя, правда? Я имею в виду, ты ведь хочешь этого, не так ли? Гарри не смог удержаться от недоверчивого смеха. — Гермиона, сначала ты думаешь, что я заставляю его, а теперь думаешь, что он заставляет меня? Как такое вообще возможно? Я могу понять беспокойство по поводу того, что я принуждаю его, потому что именно у меня есть юридическая, общественная и магическая власть над ним, но наоборот? — Он может манипулировать тобой, шантажировать тебя. Он слизеринец — им не обязательно использовать физическую или магическую силу, чтобы получить желаемое, — напомнила она ему с беспокойством в голосе. Гарри снова нахмурился. — И почему ты думаешь, что он может сделать это со мной? Я не какой-нибудь слабоумный и забывчивый дурак, который легко позволит ему одержать верх, — его подруга открыла было рот, чтобы заговорить, но потом отвела взгляд, выражение её лица стало противоречивым. — Гермиона, — осторожно начал Гарри. — С чего ты это взяла? Она сделала паузу на несколько мгновений, прежде чем ответить. — После того как ты ушёл, маска словно сползла. Том с самого начала контролировал ход дискуссии. Если бы на нём не было ошейника, я бы не поверила, что он раб. Это было… так непохоже на то, что я видела в последнее время. Он выглядел… он выглядел как Тёмный Лорд. И я начал задаваться вопросом… что, если он такой, когда нас нет рядом. Что, если образ покорного, послушного раба — это всего лишь образ? — И ты начала беспокоиться о том, что, возможно, он на самом деле контролирует ситуацию? — закончил Гарри. Гермиона молча кивнула. Гарри не смог удержаться от смеха, который сорвался с его губ, несмотря на оскорблённый взгляд, которым одарила его лучшая подруга. — Я ценю твоё беспокойство, Гермиона, — начал он, всё ещё слегка посмеиваясь, — но оно излишне. Ты называешь это сползанием маски, я же называю это просто проявлением другой стороны его личности. И тебе не стоит беспокоиться по этому поводу. — Но почему? — разочарованно спросила Гермиона. — Что я здесь упускаю? Смех Гарри наконец утих, и он улыбнулся ей. — Ты упускаешь из виду, что Том подчиняется мне добровольно, — он поднял руку, чтобы остановить вопрос, который явно собирался сорваться с её уст. — Я знаю, что уже говорил с тобой об этом, но ты, кажется, забыла. В любом случае тебе не нужно знать подробности — ты просто должна верить мне, что я точно знаю, что мы оба добровольно участвуем во всех аспектах этих отношений. Так что покорный раб, которого ты видела стоящим на коленях передо мной или предлагающей напитки моим гостям, — это не притворство. Но и доминирующий, властный мужчина, который когда-то был Тёмным Лордом, тоже не притворство. Ведь ещё до того, как стать Волдемортом, Том Риддл был тем, кто за четыре года прошёл путь от самого дна, как предполагаемый маглорождённый на слизерине, до лидера. Затем он получил клятву верности от большого числа тех, кто когда-то презирал его. Он может быть моим рабом, но он всё ещё Том Риддл. Я не сломил его, хотя он и изменился. — Том подчиняется, но только мне — единственная причина, по которой он обычно не позволяет себе проявлять ту грань своей личности, которую ты видела сегодня на публике, заключается в том, что он знает, что это создаст проблемы для меня. Но здесь, в нашем доме, с моего разрешения вести себя так, как он хочет, он явно счёл нужным выпустить это наружу. Это не значит, что он манипулирует мной. Если бы он мог, то сделал бы это в самом начале, но я слишком хорошо его знаю, чтобы допустить такое — я знаю, мы уже говорили об этом раньше. Гермиона кивнула. — Наверное, поэтому я и подумала, что, возможно, именно это здесь и произошло, — предложила она. Гарри пожал плечами. — Ну, это не так. — Думаю, что нет, — пробормотала она, глядя на него со странным выражением. — Как ты думаешь, почему он это сделал? — спросила она вдруг. — Вдруг выпустил эту часть своей личности наружу? Он хотел нас напугать или что-то в этом роде? Гарри пожал плечами. — Я не эксперт в том, как мыслят слизеринцы, — напомнил он ей, но затем заколебался. — Однако… я начал понимать, как думает Том, после стольких бесед с ним на разные темы. Если бы мне пришлось гадать, я бы сказал, что он пытался дать понять, что он не какой-то забитый раб, который не смеет ослушаться своего хозяина из-за страха наказания. Возможно, были и другие причины… но я бы предположил, что это была главная, — Гермиона кивнула в знак признательности, выглядя задумчивой. — Может, пойдём наверх? — спросил он, чувствуя, что эта тема заняла гораздо больше времени, чем требовалось. Гермиона кивнула и повернулась к двери с тем же задумчивым выражением лица. Гарри лучше не надеяться на то, что она поймёт, что делать поспешные выводы — не лучший выход, но надежда вечна, в конце концов. Когда они вошли в гостиную, Гарри с первого взгляда понял, что именно имела в виду Гермиона. Том сидел в кресле, как на троне, его магия слегка распространялась по комнате, лишь подчёркивая харизматичную и пугающую ауру, которую он излучал. Гарри прошёл вперёд, мимо Гермионы, которая задержалась в дверях с тревожным выражением лица. Он откинулся на кресле. — Готовы? — негромко спросил он, привлекая внимание всех сидящих за столом, включая своего раба. Несколько человек кивнули, но только Том ответил устно. — Да, хозяин, — спокойно сказал он. Гарри почувствовал, как втягиваются нити магии, и увидел едва заметные признаки того, что он реагирует на присутствие своего хозяина. Внезапно он перестал быть королём на троне, а стал человеком в кресле. Гарри бросил на него довольный взгляд и получил в ответ вспышку порочного удовольствия. Заняв своё место, он не удивился, когда Том соскользнул с кресла и опустился на колени рядом с ним, потираясь головой о бедро Гарри. Гарри опустил руку и рассеянно погладил своего раба, оглядываясь по сторонам. Выражения лиц за столом варьировались от недоумения до удивления, люди явно были дезориентированы внезапной сменой обстановки. Единственными двумя исключениями были Драко и Блейз, которые, будучи сами выпускниками слизерина, очевидно, поняли, какую игру использовал Том, и проявляли скорее интерес, чем что-либо ещё. — Ладно, теперь всё улажено, может, начнём? — предложил он. Услышав несколько звуков согласия, он посмотрел на своего раба. — Том, принеси, пожалуйста, напитки для всех, — попросил он, хотя знал, что Том сразу поймёт, что это приказ. — Конечно, хозяин, — пробормотал Том в знак согласия и встал, чтобы принести заказы на напитки. Пока его не было, они быстро обменялись мнениями о событиях, произошедших с момента их последней встречи. Когда очередь дошла до Гермионы, она прикусила губу, выглядя почему-то взволнованной. — Я должна кое-что сообщить, — тихо начала она, и выражение её лица привлекло внимание всех присутствующих за столом. — На этой неделе было зарегистрировано три… три самоубийства. Самоубийства нынешних рабов, — уточнила она, заметив замешательство на нескольких лицах. Послышалось несколько вздохов и других звуков беспокойства. Гарри сглотнул и на мгновение закрыл глаза, почувствовав тошноту. Он сам привёл этих людей к этому. — Кто они? — спросил Невилл с другого конца стола. Гермиона, казалось, не хотела говорить, но Гарри не мог не заметить, как её взгляд переместился на единственного бывшего раба за столом. Он тоже был не единственным, и всё больше глаз устремилось на Драко. Заметив, что все эти взгляды устремлены на него, блондин побледнел и сглотнул. — Моя семья была замешана, не так ли? — сумел вымолвить он. Гермиона медленно кивнула. — Драко, — начала она, её голос был наполнен смесью жалости и сострадания. — Мне так жаль. Он, казалось, не слышал. — Кто? — спросил он, казалось, на грани того, чтобы потерять контроль над своими эмоциями. Гермиона заколебалась. — Кто?! — грубо потребовал он. — Твой отец, — ответила она ему, но слова, казалось, вырвались сами собой. Драко откинулся в кресле, из его горла вырвался скулеж раненого животного. — И Мальсибер. И Долохов, — теперь плотина была прорвана, и она, казалось, не могла перестать говорить. — Им всем грозило более двадцати лет рабства и… — её прервал Драко, резко встав на ноги и направившись к двери. Гарри быстро поднялся на ноги и двинулся за ним. — Драко? — Гарри позвал блондина, и его голос заставил его остановиться на полпути к лестнице. Он не обернулся. — Я не могу с этим справиться. Не сегодня, — тихо сказал он, слова прозвучали с трудом и придушенно. — Понимаю, — пробормотал Гарри. — Но не забывай, что у тебя есть друзья. Если мы тебе понадобимся, мы будем рядом. Я буду рядом с тобой, — Гарри мог видеть только его спину, но он увидел маленький, напряжённый кивок. А затем Драко продолжил движение. Несколько мгновений спустя Гарри услышал отчетливый звук камина. Том появился внизу лестницы и, нахмурившись, посмотрел в сторону гостиной. — Что случилось? — спросил он, поднимаясь по ступенькам навстречу Гарри. Вздохнув, Гарри объяснил. — Отец Драко умер. Глаза Тома расширились. — Как это случилось? Гарри пожал плечами. — По-видимому, самоубийство. Гермиона не сообщила никаких подробностей, только то, что Долохов и Мальсибер тоже мертвы. Том покачал головой. — Меня удивляет, что Люциус решился на такой шаг — он всегда был гораздо больше озабочен собственным выживанием и, полагаю, выживанием своей семьи, чем чем-либо ещё Гарри снова пожал плечами. — Не знаю, но могу предположить, что жить ему было особо не для чего — он приговорён к двадцати с лишним годам рабства, и даже после освобождения ему пришлось бы восстанавливать всё с нуля. Том кивнул, на его лице появилось горестное выражение. — Не говоря уже о том, что он так же красив, как и Драко, и у него гораздо больше врагов из-за его политических игр в годы, предшествовавшие моему возвращению. Гарри согласился с этим утверждением, скорчив гримасу. Он не думал об этом, но…каковы были шансы, что Люциус в конце концов встретил кого-то достойного? Пытаясь отвлечься, он посмотрел на своего раба и три подноса с напитками, которые тот нёс — один в руках, а два левитировали у него за плечами. Гарри не удержался от лёгкого смешка и восхищённо покачал головой. — Не знаю, как ты это делаешь, но твои познания в беспалочковой магии явно значительно облегчают некоторые задачи! Том улыбнулся. — Практика, хозяин. Вот и всё. Осознав, что Том остановился на ступеньке ниже его и его лицо находится на идеальном для поцелуя уровне, Гарри ненадолго воспользовался их положением, едва не рискуя расплескать поднос из рук Тома. К счастью, обошлось без жертв, и Гарри почувствовал, как тошнота, подкатившая к животу, начинает отступать от положительных ощущений, нахлынувших на него. Войдя в комнату, он обнаружил, что там идёт обсуждение самоубийств. Гарри быстро занял своё место, а Том начал подавать напитки. — …ты можешь быть уверена, что это были самоубийства? Что, если их убили хозяева? — спрашивал Дин. Гермиона покачала головой. — В контракте, который хозяева должны подписывать, когда берут раба, говорится, если смерть была прямым следствием действий хозяина. — Но это не обязательно распространяется на действия, которые доводят рабов до желания умереть, не так ли? — предложил Блейз. Гермиона заколебалась. — Нет… полагаю, что нет. В конце концов, изначальные создатели контрактов и правовых норм не особо заботились об эмоциональном ущербе… — Ну, по крайней мере, — решительно вмешался Гарри, — это доказывает, почему наши усилия здесь так важны, — оглядевшись по сторонам, он увидел на лицах всех сидящих за столом только решимость. Почувствовав гордость за то, что ему удалось поработать с группой таких преданных своему делу людей, он наклонился вперёд, чтобы приступить к делу.