***
На следующее утро Гарри проснулся и обнаружил, что прижат к тёплому телу. Они оба лежали на боку, Гарри прижимался к другому сзади. Гарри немного растерялся — когда он в последний раз просыпался с кем-то? — он открыл глаза. Второй человек был выше его — значительно выше, поскольку он смотрел между его лопаток. И он был почти уверен, что это мужчина, потому что рука Гарри была перекинута через его таз в таком положении, что он точно нащупал бы грудь, если бы человек был женщиной. Подняв взгляд, Гарри понял, что узнал волосы этого человека, а также ошейник на его шее. Быстро отдёрнув руку, словно обжегшись, он откатился в сторону, мысленно проклиная себя за то, что в боксерах, которые он надевал для сна, была выпуклость, которую Том наверняка мог бы почувствовать, если бы не спал. — Хозяин? — сонно спросил второй мужчина. Ну, хоть кто-то знал, где они находятся! Что случилось? Гарри вдруг замер, надеясь, что он не сделал ничего… предосудительного. Потом всплыли воспоминания об их утренней встрече, и он расслабился. Нет. Тому приснился кошмар, и он зацепил защиту, которую Гарри автоматически накладывал на его дверь каждую ночь. И дело даже не в том, что Гарри больше не доверял ему, как это было в самом начале, — просто, если Том вставал посреди ночи, Гарри хотел знать об этом. И он был рад этому — мысль о том, что этот человек спит за его дверью без всякой причины, заставляла что-то внутри Гарри ныть. Но это не могло стать регулярным событием, и он должен был дать это понять Тому. — Я собираюсь… я собираюсь встать, — неуверенно произнёс Гарри, решив, что в постели — не лучшее время для такого разговора. — Конечно, хозяин, — раздался тот же хрипловатый со сна голос. При этом звуке и восхитительном виде, открывшемся ему на профиль Тома сбоку, голова которого была частично повёрнута к Гарри, он почти не смог сдержать желания снова прижаться к нему, наклониться над Томом и накрыть эти губы своими. Он легко представил, как гладит грудь Тома под тканью, играет с его сосками, пока тот судорожно вздыхает, а потом спускается ещё ниже, проникая в трусы, которые носил другой мужчина — Хозяин? — голос Тома вырвал его из фантазий, и он так резко дёрнулся, что чуть не упал с другой стороны кровати. Вовремя спохватившись, он встал, повернувшись к Тому спиной. Он был очень рад, что ванная комната находилась на его стороне кровати, потому что это означало, что он может сбежать туда так, чтобы Том не заметил признаков его возбуждения. — Я должен… я просто… — Гарри запнулся, а потом просто решил сбежать. Закрыв за собой дверь, он на мгновение прислонился к ней, слегка ударившись затылком в смятении. Зачем, зачем он предложил Тому чёртову Риддлу, самому привлекательному мужчине на проклятой магией планете, спать в его постели? Вздохнув, он понял причину — он не смог устоять перед уязвимостью, которую Том продемонстрировал посреди ночи. Какая перемена по сравнению с тем временем, когда он только прибыл! Гарри отчётливо помнил ту первую ночь, когда ему приснился кошмар и он пошёл искать свет, чтобы почитать. Только вот когда Гарри в тот раз проводил расследование, они оба огрызались друг на друга, пока Гарри не применил против него Пунирэ… На этот раз всё закончилось тем, что он, чёрт возьми, затащил Тома к себе в постель. Покачав головой в изумлении от того, как изменился мир, Гарри вздохнул и отошёл от двери. Сбросив с себя ночную одежду, он направился в душ.Откровенная фантазия
Почувствовав брызги тёплой воды на своём лице, Гарри вскоре обнаружил, что его рука уже лежит на наполовину затвердевшем члене. Мерлин, он и забыл, как приятно просыпаться, прижавшись к кому-то тёплому. У него не было такой возможности с тех пор, как закончилась война. Или, по крайней мере, поскольку он не сомневался, что существуют сотни, если не тысячи, поклонниц Мальчика, Который Выжил или Человека, Который Победил, которые прыгнут в его постель при малейшем намёке на интерес, у него не было возможности, которой он хотел бы воспользоваться. Он встречался только с теми, к кому испытывал чувства, и не собирался это менять. Вместо этого он обнаружил, что собственная рука доставляла ему гораздо больше удовольствия. Нежно поглаживая себя, он закрыл глаза и наслаждался ощущениями. Сначала он просто сосредоточился на удовольствии, которое доставляло ему поглаживание члена, но постепенно в его голове стали возникать образы. Он представил, как снова просыпается в постели с желающим его партнером, ласкает его или её кожу, ощущая её мягкую шелковистость под своими пальцами. Он представлял себе голову, покачивающуюся между его колен, ловкий язык с губами, массирующие его член. А потом образ переместился из некой обобщённой головы и тела в чёткий фокус. Том стоял на коленях в душе, его волосы прилипли к голове под тёплой струёй воды, капли стекали по щекам, по плечам, по спине… Гарри сжал кулак на своём члене, представляя, как он запускает руку в волосы Тома и притягивает его голову к себе. Он представил, как его раб облизывает головку его члена, уделяя пристальное внимание чувствительной головке губами и языком. Затем Гарри резко потянул его вперёд так, что половина его члена скрылась во рту Тома. Он представил себе, как задаёт темп, как Том подчиняется его указаниям, даже не пытаясь сопротивляться, как его пунцовые глаза смотрят на Гарри с той тёплой искоркой, которая так часто появлялась в них в последнее время, доверяя хозяину, что он не зайдет слишком далеко. Гарри тихо застонал, почувствовав, как тугая спираль удовольствия в его паху взорвалась, разливаясь по всему телу, и на мгновение лишила его мыслей в момент чистого блаженства. Он медленно поглаживал себя во время оргазма, его член дёргался и выплёскивал белые струйки на стену душа. Их быстро смыло струей воды, но Гарри не мог удержаться от последнего образа, пришедшего на ум: Том, лицо которого украшено его спермой, смывает с себя клеймо, которое ублюдочный аврор пытался оставить на его рабе.Конец откровенной фантазии
И тут его охватило чувство вины, и он осознал, что натворил. Очевидно, с горечью подумал он, что потребность в чувствах к своим партнёрам по постели не исключала человека, с которым он недавно делил постель. В последнее время он осознал, что испытывает удивительные чувства к человеку, который когда-то был его худшим кошмаром и злейшим врагом. Но он был недосягаем — Гарри не мог быть уверен, что любое его согласие будет действительно по обоюдному согласию, не тогда, когда на его шее ошейник; не тогда, когда ему грозит пожизненное рабство. Как бы Гарри ни хотелось просто сказать «к чёрту» — ведь Том собирался быть его рабом до конца их жизни — какая разница, было ли это по обоюдному согласию, потому что он действительно этого хотел, или по обоюдному согласию, потому что он хотел угодить Гарри? — его принципы не позволяли ему просто взять то, что он хотел. Достаточно того, что Том, похоже, играл всё большую роль в фантазиях Гарри, хотя эта, в которой он играл главную роль, была новой, но было бы совсем плохо, если бы он позволил Тому думать, что тот должен подчиняться Гарри в сексуальном плане, опасаясь других последствий. Чувство вины вспыхнуло и неприятно кольнуло в животе, он выключил душ и вышел из него, потянувшись за полотенцем. И тут, увидев изъян в своём плане скрыться от Тома, он ударил себя по лбу, осознав, что не взял с собой никакой одежды. Вздохнув, он обернул полотенце вокруг талии и вышел. Выйдя из ванной, он внезапно остановился. Он не задумывался о том, что Том мог делать, пока он принимал душ — и дрочил, — но предположил, что в лучшем случае он всё ещё был бы в постели, а в худшем — начал бы любопытствовать и рыться в вещах Гарри. На самом деле он не делал ни того, ни другого: он стоял на коленях у двери, покорно опустив голову. — Э-э-э… — разумно заметил Гарри. — Ты мог бы выйти из комнаты, если бы захотел, — сказал он рабу, не понимая, почему тот этого не сделал. — У тебя на двери есть защита, хозяин, — заметил Том. Да, это было так, но она не была особенно сложной. К тому же, она была бесполезна, учитывая, что Том теперь мог пользоваться своей магией. Тем не менее Гарри предпочёл бы сохранить её, а не снимать на случай, если кто-нибудь из гостей в какой-то момент решит прогуляться. — …Ты можешь использовать магию, — заметил Гарри. Том поднял на него глаза, и взгляд его потеплел. — Я не знал, захочешь ли ты, чтобы я снял заклинания, и вообще, хочешь ли ты, чтобы я покинул комнату или остался. Я решил проявить осторожность. Ладно, это было справедливое замечание. На самом деле Гарри не хотел давать Тому разрешение на снятие своих заклинаний: они всегда были по веской причине. — Хорошая мысль, — признал он. — Молодец, что додумался до этого, — похвалил он, удивившись вспышке удовольствия, сопровождавшей его слова. Поскольку Том не стал гримасничать, ему пришлось задуматься, не из-за ошейника ли это. — Я не хочу, чтобы ты снимал мои чары, — уточнил он и махнул палочкой в сторону двери. — Но ты можешь уйти — иди переоденься. Чёрт, ты принимаешь душ утром или вечером? — спросил он с любопытством. Он никогда не замечал этого. — И так, и так, хозяин, — ответил Том с ноткой смущения. — Это… допустимо? Гарри посмотрел на него, хотя на самом деле не должен был удивляться. Затем он пожал плечами. — Конечно, почему бы и нет? Том на мгновение отвёл глаза. — Для этого требуется больше горячей воды? — неуверенно предположил он. Гарри пожал плечами. — Я не плачу за воду и электричество — полагаю, что водопровод должен быть каким-то волшебным. Том задумчиво посмотрел на него. — Наверное, это сочетание рун и чар, — размышлял он. — Одно для получения воды, другое для её нагрева и третье для её утилизации… — Да, наверное, — согласился Гарри, уловив основную идею, но не имея достаточных знаний о рунах или чарах, чтобы с ней не согласиться или что-то добавить. Том на мгновение замолчал, явно задумавшись. Гарри прочистил горло и пристально посмотрел на него, когда тот слегка подпрыгнул, вернув своё внимание в реальный мир. «Иногда, — с нежностью подумал Гарри, — он слишком похож на Гермиону, хотя ни одному из них не понравилось бы такое сравнение». — Я бы хотел переодеться, — заметил он. — О, конечно, прости, хозяин, — сказал Том, поднимаясь на ноги. Открыв дверь, он вышел наружу и остановился. — Хочешь, я приготовлю для тебя завтрак, хозяин? — Конечно, — ответил Гарри, чувствуя ещё большее недоумение по поводу этого странно покладистого Тома. Но какой вред может быть от того, что он приготовит завтрак?***
Через пятнадцать минут Гарри был одет и находился на кухне. Том приготовил омлет для них обоих, но почему-то его хозяину он не понравился. Беспокоясь, что он добавил какой-то ингредиент, который не понравился Гарри, Том решил спросить — он знал, что его хозяин всегда предпочитал, чтобы он задавал вопросы, а не беспокоился, возможно, без необходимости. — Хозяин? — в ответ раздалось мычание. — Еда не пришлась тебе по вкусу? — Что? — Гарри по-совиному моргнул. — О, нет, еда прекрасна. Спасибо, — он улыбнулся Тому, и это уверило его в том, что его хозяин сказал это не просто так. Но тогда, если не еда, то что? — Что случилось? — спросил он, пристально глядя на хозяина. Гарри заколебался, а затем вздохнул. — Я думаю о куче работы на моём столе, — признался он. — Пока ты вчера спал, я написал письма Рону и моим наставникам по аврорской подготовке, чтобы они получили конспекты лекций и задания. Мне нужно многое наверстать, а первый экзамен по ТРИТОНам состоится 22-го числа, — он снова вздохнул, в его голосе слышалось напряжение, а выражение лица было подавленным. — К тому же… я не уверен, что хочу продолжать процесс набора в авроры. Том был ошеломлён. Он думал, что Гарри получал удовольствие от тренировок. — Хозяин, почему…? — начал он, не зная, как продолжить. Гарри всё равно его понял. — Я не могу представить себя частью организации, которая позволяет одному из своих членов приводить человека, с которым явно плохо обращались, независимо от того, что по закону ты считаешься не разумным, не сказав ничего. Не сделав ничего. Сначала Том был удивлён, а потом удивился тому, что он был удивлён. А затем, после этих двух эмоций, он почувствовал волну тепла, проходящую через него, от этого очередного доказательства того, как далеко Гарри готов зайти, чтобы защитить тех, кто, по его мнению, этого достоин. Следом за этим пришло удивление, что после всего, что он сделал, Гарри всё ещё может так к нему относиться. Тогда Том отбросил эмоции и задумался над ситуацией, потому что, как бы он ни ценил принципы своего хозяина, нужно было принимать во внимание и другие соображения. — Хозяин, ты не думал о том, что можешь изменить систему изнутри? Гарри нахмурился. — Что ты имеешь в виду? — Подумай об этом. Министр был прав — если ты попадёшь в авроры и продержишься там несколько лет, не слишком омрачая свой послужной список, то шансы стать главой Аврората, когда Робардс уйдёт на пенсию, очень высоки, учитывая твои боевые заслуги и общую популярность. Став главой Аврората, ты сможешь многое изменить в департаменте. А пока подумай о том, что если ты решишь выйти из программы — это не внесёт никаких изменений в состав действующих авроров. Если ты не присоединишься к аврорам, возможно, это сделает кто-то другой, кто-то, у кого нет твоих принципов. — Если ты не часть решения, то ты часть проблемы, — пробормотал Гарри. — Хозяин? — спросил Том, в свою очередь нахмурившись в замешательстве. — Невилл недавно говорил кое-что, — объяснил Гарри. — Он рассказывал мне, почему решил предложить помощь в кампании по борьбе с насилием. Он объяснил, что понял: то, что он и все остальные держались подальше от аукциона и не покупали рабов, на самом деле не помогло ситуации; это лишь позволило купить их людям, которым действительно нужны были рабы, и они стали бы с ними жестоко обращаться. Если я откажусь от работы аврором, ты прав — я не смогу предотвратить подобное снова, — он замолчал на несколько мгновений, уставившись в свою тарелку. Том терпеливо ждал, пока он сам выйдет из своих мыслей. Наконец, он поднял глаза, и Том с радостью увидел, что в его взгляде вновь зажёгся огонь. — Спасибо, Том. Ты… ты действительно помог. Том склонил голову, его охватило удовольствие от похвалы хозяина. — Не за что, хозяин, — пробормотал он в ответ. Когда Гарри начал есть свой завтрак с гораздо большим энтузиазмом, что-то внутри него почти самодовольно заурчало.***
«Уже поздно», — решил Гарри, потянулся к потолку и застонал, его спина затекла. Он работал уже несколько часов. Он даже не остановился на обед, хотя Том принёс ему тарелку с бутербродами. Потом он ненадолго прервался, чтобы нанести лечебную пасту на раны Тома. Мужчина принёс ему зелья и неуверенно спросил, не сможет ли он снова наложить их на него. Конечно же, Гарри согласился. На этот раз Гарри было гораздо приятнее видеть своего раба полуобнажённым, хотя от этого в нём снова поднималось чувство вины. К счастью, травмы Тома пошли на поправку — целебные зелья, еда и отдых пошли Тому на пользу. Синяки, которые находились на поздних стадиях заживления, уже исчезли, а те, что были тёмно-фиолетовыми, начали переходить в зелёную или жёлтую стадию. Ещё одна хорошая ночь сна — и Том полностью избавится от синяков, хотя рубцы от кнута будут исчезать немного дольше. После этого Том почти весь день не отходил от Гарри, принеся из библиотеки пару книг, чтобы спокойно почитать их рядом с ним. Он не всё время стоял на коленях — иногда наполовину стоя на коленях, наполовину сидя, иногда скрестив ноги, а иногда лёжа на ковре у камина. Но то, что он практически весь день оставался в одной комнате… это было необычно. Гарри воспользовался его присутствием и засыпал его множеством вопросов, на которые тот всегда с удовольствием отвечал, несмотря на то, что это отвлекало его от занятия. Гарри даже проверил его, задавая вопрос каждый раз, когда Том возвращался к чтению, но тот не выказывал никакого раздражения. И вообще, с его помощью Гарри продвигался гораздо быстрее, чем мог бы в противном случае. Он так и сказал, и вспышка удовольствия на его лице была лишь очередным вопросом, возникшим в голове Гарри. Честно говоря, Гарри был озадачен и не был уверен, стоит ли ему беспокоиться или нет. Не то чтобы ему не нравился новый Том, вовсе нет. На самом деле, мысль о том, что этот услужливый Том, предугадывающий его потребности и составляющий ему компанию, был именно тем, чего хотел Гарри, усиливала его подозрения в том, что это какой-то трюк, манипуляция или что-то в этом роде. Он гадал, не является ли это следствием пережитого Томом опыта с Ричардсом, но… он выглядел таким довольным. Всякий раз, когда они встречались взглядами, во взгляде Тома появлялось спокойствие, мягкость, которых Гарри не видел никогда. Не совсем так: намёки на это были и раньше, но чтобы настолько? Нет. В конце концов, Гарри решил применить подход «поживём — увидим». Если в какой-то момент у Тома возникнут проблемы, он решит, что с этим делать. Тем временем Том снова начал дремать, на этот раз лёжа на ковре перед камином. В этом не было ничего удивительного — после того, как Ричардс лишил его сна, Гарри подозревал, что ему понадобится несколько ночей, чтобы преодолеть это недосыпание. — Вставай, Том, — сказал Гарри, пробуждая своего раба. — Пора спать. Том широко зевнул и потянулся, как кот, прежде чем встать. Он собрал свои книги и аккуратно положил их на один из столов. Отметив это действие, Гарри подумал, не означает ли это, что он собирается повторить своё поведение на следующий день. Поднимаясь наверх, Гарри мысленно скрестил пальцы, надеясь, что Том не попросит спать с ним снова. Гарри не то чтобы не нравилось спать с Томом; на самом деле, именно потому, что ему нравилось спать с ним, он надеялся, что его не спросят об этом. Он знал, что, если Том снова попросит провести ночь в его постели, у него возникнет страшное искушение согласиться, а это может оказаться не самым лучшим для Тома. К счастью, бросив тоскливый взгляд в сторону двери Гарри, Том просто пожелал ему спокойной ночи и скрылся в своей комнате. Наложив обычные предупреждающие чары, Гарри сделал то же самое. Почистив зубы и переодевшись, он скользнул в кровать. Странно было ощущать пустоту в комнате, когда в ней кто-то был. Кровать и раньше казалась слишком большой, а теперь и подавно, и в комнате было слишком тихо. Гарри и не подозревал, как сильно ему не хватало звуков дыхания, пока не почувствовал контраст. В этом был смысл — в Хогвартсе и в палатке, когда он был с друзьями, он всегда спал с другими людьми в комнате. Только у Дурслей он был один, запертый в чулане или в своей комнате. Вздохнув, он взмахнул палочкой, выключая свет, и улёгся. Одна ночь, конечно, не могла так сильно изменить ситуацию, не так ли? Просыпаться от оповещающего сигнала после того, как он снова долго ворочался, прежде чем заснуть, было неприятно, но, несмотря на это, он не мог избавиться от прилива надежды. Соскочив с кровати, он быстро подошёл к двери и открыл её. За дверью снова сидел Том, его глаза были полны надежды и тоски. — Хозяин, — пробормотал он, в его глазах отчётливо читались те же эмоции. — Могу я снова присоединиться к тебе? Гарри действительно не должен был этого позволять, но… посреди ночи его самодисциплина была на особенно низком уровне, поэтому в ответ он просто отступил назад и указал головой на кровать. — Давай, — ответил он, услышав в своём голосе нетерпение, от которого внутренне поморщился. На лице Тома промелькнуло благодарное выражение, и он вскочил на ноги, проходя в комнату без колебаний, хотя и приостановился перед тем, как лечь на кровать, бросив взгляд на Гарри. — Конечно, я имел в виду кровать, — сказал Гарри с нотками раздражения в голосе. — Обещаю, если ты не начнёшь меня пинать, я не заставлю тебя спать на полу, — пошутил он. — Я постараюсь, — пообещал Том, в его глазах появилась искорка юмора, а уголки губ искривились. — Смотри, чтобы так и было, — ответил Гарри, зевая. Забравшись обратно в постель, он снова взмахнул палочкой, погружая комнату в темноту. На этот раз сон пришёл гораздо легче.***
— Хозяин? — голос Тома заставил Гарри поднять голову, зарытую в конспекты. На самом деле он не собирался выполнять пропущенные задания по Хогвартсу — смысла в этом не было, поскольку они уже были оценены и возвращены, — но Рон прислал ему копию его собственного задания вместе с отметками, и Гарри пытался понять, почему профессор сделал те или иные замечания. — Да? — спросил Гарри, откинувшись на спинку кресла, не очень-то недовольный тем, что его прервали. Он делал успехи, это точно, причём быстрее, чем, возможно, в самом начале, но это всё равно была работа, и к тому же слишком большая. Том подошел к нему и опустился на колени у его ног. Его глаза на мгновение задержались на полу. — Синяки прошли, и рубцы заживают, но… — он заколебался, а потом протянул Гарри зелье, расслабляющее мышцы. — Не мог бы ты нанести его мне? — спросил он, с надеждой глядя на Гарри. Как будто Гарри мог сказать «нет», даже если бы у него не было глаз, которые странным образом напоминали ему щенка? Возможность провести пальцами по гладкой коже Тома? Слышать его хриплые стоны, когда Гарри снимал напряжение в его мышцах? Ощущать физическую покорность тела под его руками? Гарри был слабым человеком, решил он, особенно когда дело касалось этого маленького демона. Конечно, он знал, что поведение Тома — это, скорее всего, манипуляция, но когда дело касалось чего-то подобного, он позволял ему тешить себя иллюзиями: так он не узнает, как сильно Гарри желает того же. Как сильно Гарри оплакивал тот факт, что конец необходимости в бальзаме от синяков означал и конец этих сеансов. Конечно, он знал, что может в любой момент приказать Тому снять рубашку и сделать ему массаж, но Гарри не стал бы этого делать, потому что это подорвало бы способность Тома давать согласие, которая и так была сомнительной. Но если Том сам пришёл и попросил об этом… конечно, не плохо было бы дать ему то, чего он явно хотел? — Хорошо, — согласился Гарри, не позволяя своему голосу показать, как сильно он рад этой перспективе. Он забрал у Тома зелье и продолжил. — Иди и ложись на диван лицом вниз, без рубашки, — проинструктировал он. Том посмотрел на него с некоторым удивлением. — Хозяин? Гарри поднял брови, глядя на своего раба. Конечно, раньше они так не делали, но это было связано с тем, что у Тома были синяки и спереди, и сзади, так что особой разницы не было. Увидев его выражение лица, Том склонил голову. — Да, хозяин, — ответил он и быстро встал, чтобы следовать указаниям Гарри. Удовлетворённый тем, как быстро раб подчинился, Гарри оттолкнулся от стола и неторопливо пошёл к нему. По пути он позволил себе скользнуть глазами по гладким линиям спины Тома. Гарри отметил, что он всё ещё слишком худой — позвонки торчат, как гребни на спине дракона, а лопатки слишком заметны. Что ж, регулярное питание должно это исправить, подумал он. Присев на край дивана и расположившись так, чтобы оказаться рядом с бедром Тома и лицом к его голове, он откупорил миорелаксант. Окунув в него пальцы, он начал сверху, массируя шею Тома в районе затылка, а затем покрывая длинный участок между ним и между лопатками. Перемещая ошейник, он добился того, что вся шея Тома была обработана. Услышав, что этот ублюдок постоянно дёргал его за ошейник — глубокие синяки под ним свидетельствовали об истинности его слов, — и ощутив вес цепи, которой Том был прикован к своему кольцу, Гарри не удивился, почувствовав, как напряглись мышцы и сухожилия в этой области. Теперь всё было гораздо лучше, но он по-прежнему уделял повышенное внимание этому участку позвоночника Тома. Если он уделял этому участку внимание ещё и потому, что ему нравилось ощущать нежную шею Тома под своими руками… впрочем, никто другой этого не знал, не так ли? Из горла Тома уже вырывались всхлипы, и Гарри опустил руки вниз, обрабатывая участок между плечами Тома. Поскольку его позвоночник так выделялся, Гарри старался не нажимать на него напрямую, а поглаживал и надавливал на мышцы, идущие по обе стороны от него, а также на те, что тянулись в стороны, покрывая спину Тома. К тому времени как Гарри перешёл к средней части спины Тома, а затем и к пояснице, его раба можно было назвать скорее лужицей, чем человеком. Он был полностью расслаблен, из его уст почти постоянно вырывался тихий стон, который, однако, становился всё громче и громче, когда Гарри брался за какой-нибудь особенно неподатливый узел. Наконец всё было кончено — Гарри больше не мог оправдываться за то, что тянул с этим. Он покрыл кремом всю спину Тома, и тот явно потерял почти всё напряжение в верхней части тела. Он встал. — Ну, вот и всё, — ответил он, стараясь казаться бодрым. В ответ раздалось лишь невнятное бормотание. Гарри посмотрел на Тома в некотором замешательстве. Обычно он не был таким… бессвязным. Присев рядом с его головой, Гарри откинул волосы с глаз Тома и резко вдохнул, увидев их выражение. Зрачки Тома были практически полностью расширены, а выражение их было совершенно потерянным. Стоит ли ему волноваться? Гарри задумался — это было настолько не похоже на Тома, что он не знал, что делать. Он знал, как вести себя с сердитым Томом, непокорным Томом, ворчливым Томом. В последнее время у него был опыт общения с грустным Томом и отчаявшимся Томом. А в последние несколько ночей — со странно уязвимым Томом. Но это…? Когда Том, казалось, совершенно не замечает ничего, что происходит вокруг него? Это было что-то новенькое. В конце концов Гарри просто откинулся на край дивана и стал гладить рукой волосы Тома и его шею, пока тот не стал смотреть на него более осмысленно. Затем, поинтересовавшись, не хочет ли он немного побыть один, Гарри похлопал его по плечу и вернулся к своему столу. Когда через несколько минут Том поднялся с дивана, Гарри наблюдал за ним, чтобы понять, что он собирается делать. Гарри с некоторым беспокойством заметил, что он выглядит неустойчивым, но в конце концов ему удалось добраться до места назначения — к Гарри. Опустившись на колени рядом с креслом Гарри, он прижался к его бедру и обхватил свободной рукой ногу хозяина, как уже делал однажды. Опустив руку, чтобы погладить волосы Тома, Гарри не смог удержаться от небольшой улыбки, когда вернулся к своей работе. Позже, гораздо позже, Том отпустил ногу Гарри и поднял голову. — Спасибо, хозяин, — сказал он, повернувшись и встретившись взглядом с Гарри. В этом тёплом алом взгляде Гарри увидел глубокую благодарность и глубокий покой, эмоции, которые наполнили Гарри удивительной гаммой чувств: счастье, удовлетворение, беспокойство, радость, привязанность… — Не за что, — сказал он наконец, надеясь, что его тон сможет сказать больше, чем слова. Постояв немного, Том поднялся на ноги и, потягиваясь и зевая, направился к двери. — Том, — сказал Гарри, едва он дошел до неё, почувствовав нотку озорства. Его раб остановился и полуобернулся. — Если ты хотел массаж, мог бы просто попросить об этом, — продолжил он. И Том Риддл… покраснел. Не сильно, но слабый намёк на румянец его точёных щёк был заметен. И его бормотание «да, хозяин» перед побегом было ужасно милым? И опять же, кто ещё об этом узнает?***
Том растянулся на ковре перед камином, наслаждаясь его теплом. Он должен был читать, но ему было трудно сосредоточиться. Между ним и Гарри всё изменилось. Он полагал, что это естественно, но не мог не задаваться вопросом, а могло ли всё быть именно так, если бы он с самого начала поддался рабству. Впрочем, Гарри был прав: если бы у него не было доказательств, полученных собственными усилиями, он бы никогда не поверил в неизбежность из ошейника и даже не задумался бы о том, чтобы по-настоящему подчиниться. И потом, если бы не тот ужасный опыт с Ричардсом, когда перед ним открылось будущее, гораздо более мрачное, чем даже самые страшные представления о Гарри… Он наконец-то преодолел последние барьеры гордости — или страха? — которые мешали ему по-настоящему принять свое желание подчиниться, отдать себя хозяину. Он подумал, стоит ли ему испытывать благодарность к этому человеку, но через мгновение отбросил эту мысль — в конце концов, аврор ведь не собирался помогать. А теперь… последние два дня были наполнены покоем, которого Том никогда раньше не ощущал. Он всегда был начеку, стремился к чему-то. А теперь? Теперь ему нужно было стремиться только к удовольствию хозяина. И он находил в этом глубокое удовлетворение. Приносить хозяину еду, помогать ему в работе, просто присутствовать рядом с ним… всё это вызывало в нём дрожь удовольствия, не имевшую ничего общего с ошейником. Что же касается ночей, проведённых с хозяином… Том никогда не думал, что ему понравится спать с кем-то в несексуальном смысле. Да и в сексуальном смысле он никогда не спал с ними — всегда выгонял их из своей постели или уходил из их, после того как это происходило. Сон с другими людьми в комнате всегда был для него напряжённым: и в приюте, и в Хогвартсе ему всегда приходилось быть начеку — вдруг кто-то попытается подшутить или напасть на него ночью. Он помнил, как устраивал ловушки возле своей кровати — сначала это были перевёрнутые булавки и хрустящая бумага, а потом, когда он немного освоил магию, — заклинания и, позднее, проклятия, которые могли обездвижить неожиданного нападающего. Так что спать с кем-то в одной постели должно было стать для него сущим адом. Но это было не так. Наоборот, это был рай. Причина? Гарри. Гарри глубоко тронул его, и даже его подсознание, очевидно, полностью доверяло ему. Осознание его присутствия, его запах, витающий в воздухе… всё это так расслабило Тома, что он спал лучше, чем в собственной комнате. Настолько, что предыдущей ночью ему не приснился ни один кошмар, но, промучившись несколько часов, он решил, что нет ничего страшного в том, чтобы попробовать. Хуже всего было бы, если бы Гарри отправил его обратно в его комнату, подумал он. Но Гарри даже не задавал никаких вопросов: он просто пригласил Тома войти. Может быть… может быть, ему тоже понравилось спать в одной постели? После душа Том с удовлетворением увидел в зеркале, что все синяки, даже глубокие, которые были под ошейником, исчезли благодаря многократному применению бальзама от синяков. Рубцы от кнута стали намного лучше, казалось, они заживут через несколько недель, а не дней, но они всё ещё были немного красными. К сожалению, вторая порка прорвала кожу Тома в нескольких местах, поэтому он не удивился, узнав, что на ней, скорее всего, останутся шрамы. Ему не нравилось, что Ричардсу удалось оставить следы, а его хозяину — нет… но, с другой стороны, они были своего рода доказательством того, через что пришлось пройти Тому, чтобы прийти к своему осознанию. И всё же, несмотря на отсутствие оправдания в виде необходимости наносить на кожу заживляющие пасты, ему захотелось ощутить прикосновения хозяина, и он подошёл к нему с расслабляющим средством для мышц. Он был почти удивлён, когда хозяин согласился — Том чувствовал себя виноватым за то, что прервал его занятия. Но он сделал это… и ощущения были замечательными. В какой-то момент во время массажа у Тома возникло фантастическое ощущение парения, как будто он летел без метлы. Мир отступил на второй план — были только он и его хозяин. Они были единственными важными существами в этом мире. Он был благодарен хозяину за то, что тот остался, чтобы погладить его по голове и шее, даже после того, как закончил массаж — Том почувствовал, как его охватил страх, когда он встал, но не смог ничего сформулировать. Его неспособность отреагировать, сделать что-либо должна была бы ужаснуть. Но это было не так, потому что он снова доверился Гарри всем, чем обладал. В таком состоянии Гарри мог сделать что угодно, и он был бы рад этому, ведь это исходило от руки его хозяина. Но он ещё раз показал, что достоин доверия Тома, ведь всё, что он сделал, — это доставил удовольствие. После этого ему захотелось быть рядом с хозяином, и он устроился у его ног, в глубине души понимая, что именно там он и должен быть. А потом Гарри повернулся и сказал, что с самого начала знал, что Том задумал. Том едва не покачал головой, когда в памяти всплыли воспоминания о том смущении. Он думал, что пускает пыль в глаза хозяина, и чувствовал себя немного виноватым за это; ему казалось, что он пользуется желанием хозяина видеть его в порядке только для того, чтобы ощутить прикосновение Гарри к своей коже. Но нет, Гарри знал, что делает, и всё равно решил побаловать Тома. Такая разница по сравнению с Ричардсом, который не смог распознать его неискренность, когда тот даже не пытался её скрыть… Том понимал, что должен нервничать, осознавая, что связан на всю жизнь с человеком, который видит его насквозь так, как никто другой, но… опять же, тот факт, что это был Гарри, снимал всякий страх. И вообще, после стольких лет постоянного проецирования на себя некоего образа, возможность быть самим собой в общении с хозяином была очень приятной. Том смотрел на Гарри, сидящего в кресле у камина и листающего журнал по квиддичу в качестве вознаграждения после работы, и его вдруг охватила волна тоски. Ему захотелось оказаться там, почувствовать, как нежные пальцы Гарри ласкают его кожу, перелистывая страницы журнала, как его глаза поглощают его самого так же, как и информацию о квиддиче. Он думал о том, как они проснулись предыдущим утром: как ему было приятно чувствовать руку Гарри на своей талии, его ладонь на своей груди, несмотря на то, что она давила на некоторые синяки, и на то, что это было поверх ткани. Он вспомнил тепло тела Гарри, прижавшегося к его спине, его утренний стояк, касавшийся ягодицы Тома. Он помнил, как проснулся в это утро, хотя на этот раз Гарри лежал на спине, а Том прижимался к нему, упираясь в его плечо и бок, несмотря на то, что был выше. И снова его нога, перекинутая через пах Гарри, нащупала там бугорок. Хотя Гарри снял свои заклинания и выпустил Тома из комнаты перед душем в то утро, Том вспомнил стон, который он услышал из ванной в субботу утром. Это был очень узнаваемый звук, хотя он никогда раньше не слышал его от Гарри. Стоя на коленях у двери, Том задался вопросом — как и впоследствии не раз — о чём думал Гарри, когда испытывал оргазм. И он задался вопросом, стоит ли беспокоиться, что первой его реакцией была надежда на то, что его хозяин думал о нём? И тут, словно его ударило молнией, всё стало ясно. Отказывая себе, он отказывал и Гарри. Разве его хозяин не выражал своё желание, свою привязанность, свою похоть каждым голодным взглядом, каждым утешительным объятием? Разве он не подтвердил свои слова о том, что не возьмёт Тома без разрешения? Почему же Том отказывал ему из чувства страха? Выразив своё желание подчиниться, признавшись в любви к этому человеку, почему он всё ещё сдерживается? Он доверял Гарри свою жизнь, свою волю, почему бы не доверить ему это? И не только это, но Том с глубоким вожделением осознал, что действительно хочет исследовать эту область со своим хозяином не только ради него самого. Приняв решение, он отложил книгу в сторону и сел, поднявшись на колени, а его руки потянулись к пуговицам на рубашке. Его хозяин поднял голову, увидев внезапное движение, и на его лице появилось удивление, перешедшее в изумление, когда он увидел действия Тома. — Том, что ты…? Том ловким жестом стянул с плеч расстёгнутую рубашку и позволил ей упасть с рук. Прополз пару шагов между собой и хозяином, плавно скользнул на колени хозяина и, забрав журнал из слабых рук Гарри, заменил его собой. — Том? — спросил Гарри, его голос был хриплым, а глаза горели желанием. Том нежился в лучах жаркого пламени и тёрся о доказательство желания, которое уже прижималось к нему. — Я знаю, что ты хочешь меня, — пробормотал он. — Я разрешаю тебе взять. Гарри сглотнул, и его руки, казалось, сами собой зашевелились, проводя по стройной груди Тома, поглаживая его слегка очерченные мышцы, лаская плоский живот. Каждое прикосновение было подобно огню, и Том откинул голову назад и застонал от удовольствия, вызванного каждой лаской: вновь обретённая покорность давала ему свободу выражать своё полное удовольствие от прикосновений хозяина. — Том, — простонал в ответ хозяин, и Тому нравилось, как его имя звучит на языке хозяина. Но потом руки убрали. Том посмотрел вниз, чтобы понять причину, а сердце его упало. Гарри не потерялся в наслаждении, его возбуждение не разгорелось ярче. Вместо этого он мысленно отстранился, контролируя свои эмоции. Настойчивая эрекция под Томом была единственным признаком того, что он всё ещё испытывает голод, который проявлял совсем недавно. — Том, — сказал Гарри, и на этот раз его хозяин не застонал. В его голосе не слышалось вожделения. — Мы не можем этого сделать, — эти слова поразили Тома, как стрела в сердце. — Но, хозяин, — умолял он. — Я знаю, что ты хочешь этого. Я тоже этого хочу! Почему…? — пролепетал он, не в силах выразить словами свой ужасный страх. Его хозяин покачал головой. — Нет, — и на этот раз его голос был твёрдым, непримиримым. — Мы не будем этого делать. Не сейчас. Том почувствовал себя полностью раздавленным. Даже осознание того, что он больше никогда не будет свободным, — то, что ещё недавно казалось таким важным, — показалось маленьким моментом недовольства по сравнению с волной отчаяния, захлестнувшей его сейчас. Он соскользнул с колен хозяина и рухнул на пол, не удержавшись на ногах от этого откровения. Его опущенные глаза упали на всё ещё яркий красный рубец, обвивавший его талию со спины, и он горько усмехнулся. Конечно, хозяин не хотел его брать: он носил на себе чужие следы, знаки того, как плохо он себя вёл. А может, это было отвращение к тому, что вот оно, доказательство того, что он подчинился кому-то другому, что он принял наказание Ричардса без боя. Что он предал своего хозяина. Он заставил его жёстко подавлять себя, чтобы заставить подчиниться, но тот всё равно подчинился. Он был запятнан другим, отмечен им. Его щеку украшали его следы. При таких данных неудивительно, что хозяин не хотел его брать. Горячая слеза потекла по его щеке и капнула на колени, оставив пятно на ткани брюк. Он хотел только одного — исчезнуть, но хозяин не прогнал его, и Том был полон решимости стать хорошим рабом для своего хозяина. Это было меньшее, что он мог сделать после всего… — Мерлин, Том, — услышал он над собой бормотание хозяина за мгновение до того, как его подбородок схватила нежная, но твёрдая рука, заставившая поднять его. Он опустил глаза, не чувствуя себя достойным даже встретить взгляд хозяина, но последовавшая за этим команда посмотреть на хозяина лишила его даже этого. — Что творится у тебя в голове? Скажи мне, о чём ты думаешь. Не в силах ослушаться приказа хозяина, даже если бы он этого хотел, Том ответил прерывающимся голосом. — Ты… ты не хочешь меня. Я предал тебя, подчинившись Ричардсу, и теперь ты не хочешь меня. — Мерлин, Том, — повторил хозяин с ужасом в голосе. Том вздрогнул, услышав подтверждение своих опасений. — Это не имеет никакого отношения к делу! Подождите, что? Том снова посмотрел в глаза хозяину, и в замешательстве нахмурил брови. — Тогда почему ты не хочешь взять меня так, как хочешь? Как мы оба хотим, — подчеркнул он на случай, если Гарри откажет ему, решив, что он этого не хочет. Гарри уже не раз доказывал, что он достаточно благороден, чтобы придерживаться своих принципов, невзирая на желания. Гарри покачал головой, и его сердце снова опустилось. — Том… Не то чтобы я не хотел тебя, Мерлин, я хочу тебя, — объяснил он, звуча немного беспомощно. — Ощущать тебя у себя на коленях, касаться твоей кожи… об этом я мечтал уже несколько месяцев. — Тогда почему бы не сделать это, хозяин? — спросил Том, так же беспомощно. Он широко раскинул руки и встал на колени так, что верхняя часть его тела оказалась на виду. — Я здесь, я готов, только возьми меня. В изумрудных глазах снова зажёгся огонёк желания, но он быстро погас, когда Гарри закрыл глаза и судорожно вздохнул. — Потому что я не знаю, что ты хочешь по-настоящему, — пробормотал он наконец. Том в замешательстве нахмурился, и на этот раз его бровь нахмурилась как следует. Гарри, очевидно, заметил его полное недоумение и пояснил. — Ты только что вышел из ситуации, в которой… в которой тебе не было дано никакой свободы действий. Из ситуации, из которой, как ты считаешь, я тебя спас. Я думаю… я думаю, это совершенно нормально, что твои суждения сейчас немного… искажены. — Я не сломлен, хозяин, — возразил Том, потому что это было не так. Он принял несколько очень важных решений, это правда, но все они были приняты ещё до всей этой истории с Ричардсом. — Я обещал полностью подчиниться тебе, хозяин. Потому что я доверяю тебе. Все последние события означают, что я понял, что не могу полностью подчиниться тебе без этого. Я весь в твоих руках, и я знаю, что ты не дашь мне упасть. Хозяин резко вдохнул, почувствовав в его голосе искренность и эмоции. — Ты действительно это имеешь в виду? — спросил он, в его тоне прозвучала странная смесь удивления, неверия и задушенной надежды. — Да, хозяин, — тихо ответил Том. Гарри сделал ещё один глубокий вдох и выпустил его в виде выдоха. — Тогда мы вёрнемся к этому вопросу позже. Я не говорю «нет», Том, я просто говорю «пока нет». — Но, хозяин, — возразил Том, — я уже готов, — он знал, что ноет, но был так близок к желаемому, что ничего не мог с собой поделать. Но когда хозяин оглянулся на него, он понял, что это бессмысленно. В его взгляде была сталь, которую он видел слишком много раз. — Нет, Том. Если ты доверяешь мне так сильно, как говоришь, то доверься мне и в этом. Может, ты готов, а может, и нет. В любом случае, я не готов. Дай мне время свыкнуться с этой мыслью, хорошо? Том кивнул, склонив голову в знак покорности. Он не хотел толкать своего хозяина на то, к чему тот ещё не был готов. В очередной раз он показал, насколько плохим рабом он был. Тот снова сжал его подбородок. — Эй, — мягко сказал Гарри. — Перестань себя ругать, ладно? Я твой хозяин, да? Том попытался кивнуть, но не смог, не сбросив руку Гарри, поэтому ответил устно. — Да, хозяин. — Тогда поверь мне, что ты ни в коем случае не виноват в моём решении. Ты отдал себя на моё попечение, теперь отдай мне и свою вину, свои заботы. Они тебя не касаются: как твоего хозяина, они мои. Том почувствовал, как с него свалилась тяжесть, когда он осознал истинность этих слов — действительно, ему не нужно было испытывать никакой вины, если только он не ослушается своего хозяина: всё остальное было в ведении его хозяина. Не в силах говорить, он надеялся, что благодарность, сияющая в его глазах, скажет за него. Гарри задумчиво посмотрел на него. — Полагаю, поцелуй не повредит, — задумчиво произнёс он. Том и глазом моргнуть не успел, как мягкие губы прижались к его губам. Ощущение мягких пухлых губ, массирующих его собственные, заставило его застонать и позволить языку хозяина проникнуть в его рот. Гарри жадно впился в него, а рука, лежавшая на его подбородке, переместилась на шею и запуталась в волосах. Том не смог бы сопротивляться этому захвату, даже если бы захотел, да он и не хотел. Через несколько невероятно приятных мгновений Гарри отстранился, тяжело дыша, его глаза полыхали от вожделения и возбуждения, а лицо раскраснелось. Он облизнул губы, и Том не мог не проследить за движением розового языка, желая, чтобы он снова оказался у него во рту и снова поглотил его. Он был уверен, что выглядит так же растрёпанно, как и Гарри, если не больше. Он понял, что задыхается, а брюки стали слишком тесными в промежности. Гарри посмотрел на него сверху вниз и ухмыльнулся. — А вот и фотография для моего фотоальбома, — с намёком сказал он. Том почувствовал, как по его щекам пополз румянец. Затем, отрезвев, его хозяин поднял журнал по квиддичу с того места, где Том его положил, и пристально посмотрел на него. — Как бы мне ни нравилось видеть тебя без рубашки, а мне это действительно нравится, ты немного отвлекаешь внимание в таком виде. Надень рубашку обратно, пожалуйста. А потом либо найди себе занятие здесь — не меня, — поспешно добавил он, — либо иди займись чем-нибудь другим. Том переместился в сторону и взял свою рубашку, надел её обратно, оставив, однако, пару верхних пуговиц расстёгнутыми. Так было удобнее; то, что это могло склонить хозяина передумать, не было причиной, по которой он это сделал. Честно. Затем, не желая выходить из комнаты и желая быть рядом с хозяином, он просто взял книгу из стопки, которую хранил у камина, и устроился рядом с креслом Гарри. Когда несколько минут спустя рука Гарри провела по его волосам, он победно ухмыльнулся и придвинулся ближе.