***
Во вторник в пять минут десятого утра Гарри отпросился с тренировки в Аврорате. Он объяснил ситуацию в начале урока, и преподаватель лишь кивнул ему, а затем вернулся к чтению лекций другим студентам. Гарри встретил пару любопытных взглядов сокурсников, но им явно было либо не очень интересно, либо они хотели подождать, чтобы выяснить причину неожиданного ухода Гарри. Он дошёл до места аппарации в здании и вернулся домой примерно в десять минут десятого. Остановившись перед входом в дом, он позвал Тома. Его раб появился через несколько мгновений, явно ожидая его появления. Оглядев его, Гарри вынужден был признать, что тот выглядит ужасно. Превосходно. Он был бледен, под глазами тёмные круги от бессонной ночи, а конечности слегка подрагивали от усталости и переутомления. Бледность его кожи подчеркивали ярко-фиолетовый синяк на скуле и красная губа, покрытая струпьями. Когда он спускался по лестнице, Гарри заметил, как он вздрагивает при некоторых движениях, и заметил скованность в его конечностях. Очевидно, что он выбрал самую грязную одежду, которая у него была, — ту, в которой он ходил в сад. В нескольких местах на ней были разрывы, а также пятна, которые не смогли вывести даже чистящие чары. Гарри удовлетворённо кивнул. Никто в Министерстве не усомнился бы в том, что это наказанный раб. Во всяком случае, никто, у кого есть глаза. Том опустился на колени у ног Гарри, склонив голову. — Хозяин, я сделал то, что ты приказал мне. Я…? — спросил он, казалось, не в силах закончить свою мысль, хотя нерешительность, смешанная со слабым намёком на надежду, в его голосе говорила сама за себя. Гарри не смог удержаться от улыбки и наклонился, чтобы раз или два погладить раба по волосам. Гнев и обида, которые он испытывал к Тому за его поступок в воскресенье, улетучились. Том осознал свою ошибку, искренне извинился и принял наказание с достоинством. — Да, Том, ты прощён, — успокоил он мужчину. Том просто рухнул к его ногам, словно напряжение, удерживавшее его в вертикальном положении, отпустило его. Гарри позволил ему это на несколько мгновений, наслаждаясь ощущением его волос, его тела, прижатого к Гарри в момент безмятежности. К сожалению, им нужно было куда-то спешить, а время поджимало. — Давай, Том, — мягко сказал он, подталкивая мужчину ногой. Его раб вздохнул, но поднялся на ноги, морщась при этом. — Болит? — спросил Гарри с ноткой озорства в голосе. Том явно услышал это, поскольку бросил на Гарри нерешительный взгляд. — Как и предполагалось, — сухо ответил он. Гарри лишь усмехнулся, а затем стёр улыбку со своего лица. — Ладно, давай сделаем это, — пробормотал он. Том кивнул, и тут выражение его лица неуловимо изменилось. Оно стало пустым, с намёком на страх. Гарри мог только восхищаться его актерским мастерством. Гарри уже собирался выйти из дома, как вдруг его осенила мысль. — Подожди минутку, — сказал он Тому и бросился по коридору к своему столу. Порывшись в одном из ящиков, он нашёл искомые предметы, которые уже давно не видели света. Вернувшись к своему покорно выглядящему рабу, он протянул предметы для осмотра. — Что скажешь? На лице Тома промелькнула неподдельные эмоции: отвращение вместе со смирением. — Думаю, как бы мне ни была противна эта идея… ты прав, хозяин, — ответил он, морщась. — На самом деле, если позволишь…? Гарри жестом велел ему продолжать, и тот бесстрастно наколдовал ещё один предмет. Гарри с удивлением посмотрел на него. — Серьёзно? Том кивнул, продолжая кривиться. — Учитывая то, о чём идет речь во всём этом расследовании… в этом есть смысл. Гарри пришлось согласиться. — Но разве это не будет больно? — спросил он, указывая на синяк Тома. Мужчина пожал плечами. — Вряд ли это будет приятно. Я справлюсь, — заверил он своего хозяина. Гарри на мгновение с сомнением посмотрел на него, но потом мысленно пожал плечами. Это его выбор. Продвинувшись вперёд, он прикрепил цепной поводок, который ему так давно подарили вместе с рабом, к переднему D-образному кольцу ошейника Тома. Затем, зайдя Тому за спину, он аккуратно закрепил его запястья в наручниках. Затем, в качестве наиболее впечатляющего элемента, он переместился назад и мягко надавил на плечи Тома, пока тот не прогнулся вперёд. Затем, взяв предмет, над которым колдовал Том, он закрепил его на голове Тома, завязав сзади и стараясь, чтобы он не давил на синяк на его щеке. Отступив назад, он критически оглядел своего раба. Ага. Руки скованы, поводок, кляп на месте… идеально. Быстро оглядевшись, он вскрикнул. — Мерлин! У нас всего пять минут! — подхватив поводок, он поспешил к двери, держа Тома за руку, и аппарировал, как только они оказались за линией защиты. Затем, торопясь по Министерству — Том, к счастью, не отставал от него, несмотря на ограничения, — они с минутным запасом добрались до четвёртого этажа Министерства. Остановившись перед дверью в исправительный отдел, он потратил несколько секунд на то, чтобы перевести дух и бросить взгляд на Тома, чтобы убедиться, что тот держит себя в руках. Удовлетворённо кивнув, он открыл дверь и шагнул в помещение отдела. — О, мистер Поттер, — сказал ближайший к двери волшебник, его взгляд неумолимо притягивался к рабу, стоящему в двух шагах за плечом Гарри. — Они готовы принять вас в зале номер четыре. Это дальше по коридору. Гарри поблагодарил волшебника и быстрым шагом направился в нужный зал. Решив не стучать, он просто открыл дверь и вошёл. — Мистер Поттер, — раздался недовольный голос. — Вы почти опоздали. — Прошу прощения, — спокойно ответил Гарри — не стоило так рано нагнетать обстановку. — Сегодня утром я был на тренировке по набору авроров, — впрочем, нет причин не напоминать им о том, чем он занимается в свободное время. — Хмпф, — проворчала ведущая ведьма. Захлопнув дверь, Гарри прошёл вперёд и встал посреди комнаты, так как стульев здесь явно не было. Знакомая обстановка, отметил он про себя. За полукруглым столом сидели три человека, все они были обращены к пустому пространству, в котором он стоял, а у двери стоял ещё один человек, одетый в серую мантию с красной каймой. «Охрана», — подумал Гарри. — Мистер Поттер из дома номер 12 на площади Гриммо? — спросила та же ведьма. — Да, — нейтрально ответил Гарри. — Владелец раба, некогда известного как Том Марволо Риддл, также известного как Тёмный лорд, который совсем недавно терроризировал наше общество. Гарри не был уверен, было ли последнее утверждение сделано для того, чтобы ей не пришлось говорить о Лорде Волдеморте, или же для того, чтобы предвзято настроить следствие против них, напомнив всем, кем был Том. — Да, — признал он; это был единственный реальный вариант. — Здесь говорится, что на вас уже подавали жалобу на поведение вашего раба. Это правда? — Да, — подтвердил Гарри, — но… Его прервали. — И что в отношении вас проводилось расследование по поводу его содержания? — Да, но… — его снова прервали, что сделало сходство между этой ситуацией и его судом на пятом курсе ещё более очевидным. — И что ваш раб был в центре инцидента в Косом переулке в субботу 15-го? — Да, — ответил Гарри, не пытаясь больше ничего добавить. Ему уже было не пятнадцать, и они не смогли бы помыкать им, как Фадж. Скоро они это узнают. — Это правда, что ваш раб проявил неуважение к… Мистер Поттер, что вы делаете? Гарри поднял глаза от мягкого кресла, которое он только что наколдовал, и удивлённо поднял брови. Он скорее услышал, чем увидел, как Том опустился на колени рядом с ним: звон цепей и движение поводка в его руке свидетельствовали о том, что он изменил положение. — Простите, мисс… — Мадам Картер, премного благодарна! — огрызнулась она. — Простите, мадам Картер, — вежливо сказал Гарри. — Прошу прощения, но, поскольку вы ни представились сами, ни ваши коллеги не сделали этого, я не знал, как к вам обращаться, — на щеках женщины появились два красных пятна, хотя Гарри не был уверен, от чего они появились — от гнева или от смущения. В любом случае за дело взялся один из её коллег. — Приносим свои извинения, мистер Поттер. Мы — члены комиссии, которые решают, надлежащим ли образом хозяин обращается со своим рабом. Гарри обратил внимание на свою формулировку: он ничего не сказал о наказании рабов… Может быть, стоит посвятить одно из собраний своей кампании тому, чтобы привлечь членов комиссии на свою сторону. Или, если судить по гневному взгляду мадам Картер, направленному на него, хотя бы двух других членов. Пока он делал мысленную заметку, волшебник продолжал. — Вас уже представили мадам Картер, главе комиссии. Я — мистер Дорис, а ещё одна наша коллега — мисс Гобер. Мадам Картер, не хотите ли вы продолжить? Заметив взгляды, которыми обменялись все трое, Гарри отметил, что между мадам Картер и мистером Дорисом, по крайней мере, существует… неприязнь. — Спасибо, мистер Дорис, — сказала мадам Картер со слабым намёком на сарказм в голосе. Прочистив горло, она снова посмотрела на Гарри. — А что, по-вашему, вы делаете, колдуя здесь кресло? Снова подняв брови на её граничащий с гневом тон, Гарри сохранил спокойствие. — Я хотел устроиться поудобнее, а не стоять столько времени, сколько потребуется. Поскольку кресла мне не предложили, я решил его наколдовать. — Поудобнее? — пробормотала женщина. — Кто вообще слышал, чтобы судебное разбирательство было удобным? Взгляд Гарри заострился. — Простите меня, мадам Картер, но я не знал, что в этой ситуации кого-то судят, и уж тем более меня. Мистер Дорис снова быстро вмешался в разговор, бросив взгляд на свою коллегу, которая стала ещё краснее. — Конечно, никто не находится под судом, мистер Поттер, — поспешил он успокоить Гарри. — Это всего лишь дознание, — бросив взгляд на главу комиссии, он предложил: — Может быть, нам стоит продолжить процедуру, Джудит? Глубоко вздохнув, мадам Картер, похоже, согласилась. — Правда ли, что ваш раб проявил неуважение к свободному человеку? — Это так, — легко согласился Гарри. На лице ведьмы появилось торжествующее выражение. — Тогда я объявляю, что наказание в виде пятидесяти ударов плетью должно быть применено немедленно. Мистер Курте, уведите раба. Гарри ждал, ему было любопытно посмотреть, что они попытаются сделать, когда сзади к ним подошёл маг службы безопасности, держа в руках устройство, очень похожее на зонд, который предыдущие сотрудники Министерства использовали на ошейнике Тома. — Вставай, раб, — усмехнулся волшебник. — Том, оставайся на месте, — спокойно приказал Гарри. Том и так не шелохнулся, хотя Гарри видел, что он дрожит. Хотя он был уверен, что, по крайней мере, частично это было сделано намеренно, слабый звук, который он слышал, когда дыхание Тома учащалось от страха, подсказал ему, что не всё так было правдой. Ему очень хотелось запустить руку в волосы раба, на его шею, но он понимал, что это повредит его облику. Волшебник немного беспомощно посмотрел на членов комиссии. — Раньше это всегда срабатывало — держа зонд, приказывать рабу. Их всегда заставляли подчиняться, — сказал он другому волшебнику и двум ведьмам. — Попробуйте ещё раз, — нетерпеливо сказала ему мадам Картер. — Вставай! — снова приказал волшебник, на этот раз громче, словно решил, что проблема в том, что Том его не услышал. Заметив, что он переместил вес на одну ногу, а другую отвёл назад, словно собираясь пнуть, Гарри без слов создал барьер, палочка мгновенно оказалась в его руке. Как раз вовремя — нога мужчины с силой ударилась о барьер, и волшебник застонал от боли. — Мистер Поттер! — воскликнула мадам Картер, но Гарри проигнорировал её, встал и посмотрел волшебнику прямо в глаза. — Не трогайте мои вещи без моего разрешения, — предупредил он волшебника, взмахнув палочкой, чтобы развеять барьер, как только увидел неохотное признание во взгляде собеседника. — Мистер Поттер! — снова закричала глава комиссии. — Что это значит? — Более того, — вмешалась доселе молчавшая мисс Гобер, — почему именно ваш раб не реагирует на ошейник? — Потому что ошейник реагирует только на меня, — невозмутимо объяснил Гарри, усаживаясь обратно. Ведьма нахмурилась. — Все ошейники реагируют на работника Министерства, держащего зонд для наказаний, — сказала она ему с недоверием. — Но не Тома, — честно признался он. — Именно поэтому он и находится в моём распоряжении — его ошейник реагирует на меня и только на меня. — Тогда прикажите ему следовать инструкциям мага службы безопасности, ради Мерлина, и давайте покончим с этим фарсом, — вмешалась мадам Картер. Глаза Гарри превратились в ледышки. — Действительно, давайте покончим с этим фарсом. Я не стану приказывать своему рабу выполнять приказы других ведьм или волшебников, если не сочту это справедливым. — Это справедливость, — сказала ему несносный лидер группы. — Эта… эта тварь решила, что может вести себя на людях как обычный человек, проявляя неуважение и нарушая порядок. Если мы пропустим это мимо ушей, то не пройдёт много времени, как все они решат, что могут делать подобные вещи! Тем более что этот… раб был их главарём! «Ах. Теперь они добрались до самой сути», — подумал Гарри. — Мой раб был наказан за этот инцидент как на людях, так и дома, — ладно, сказать, что он был наказан дома, было бы нескольким преувеличением, но они были связаны, по крайней мере… Он потянулся к подбородку Тома, чтобы приподнять его, чтобы они могли как следует рассмотреть его лицо, но как только его рука оказалась рядом, мужчина сильно вздрогнул. Гарри на мгновение забеспокоился, но когда услышал последующий всхлип, намеренно достаточно громкий, чтобы все в комнате услышали, почувствовал, как по нему прокатилась волна тепла. «Преувеличено», — с нежностью подумал он. Том Риддл был — и был всегда — королевой драмы. Продолжая после почти незаметного колебания, он «грубо» схватил Тома за подбородок и «заставил» его приподняться. Задержавшись на мгновение, он позволил членам комиссии увидеть Тома во всей красе — синяки, дрожь, тёмные круги, осунувшийся вид, опущенные глаза… Затем он отпустил руку, и Том снова опустился в свою покорную позу, дрожа сильнее, чем когда-либо. — Как я уже говорил, — продолжил Гарри чуть тише. — Я уже достаточно наказал своего раба и не хочу, чтобы его наказали чем-то таким, что либо выведет его из строя на несколько недель, либо потребует тратить на лечение больше денег, чем мне уже пришлось сделать, — посмотрев в глаза членам комиссии, он с удовлетворением отметил, что ни у мистера Дориса, ни у мисс Гобер не было выражения лица, которое указывало бы на то, что они поддержат дальнейшее наказание. Более того, мистер Дорис выглядел слегка болезненно. Мадам Картер — дело безнадежное, решил он. — А теперь, собственно, у меня вопрос. Кто донёс на меня? Мисс Гобер пристально посмотрела на него. — Мистер Поттер, мы не имеем привычки разглашать подобную информацию. Уверена, вы понимаете. — О, понимаю, понимаю, — сказал он. — Просто… мистер Бойл, пострадавший, сказал, что его устраивает публичное наказание, так что я был бы весьма удивлён, если бы именно он подал рапорт. Она нахмурилась и опустила взгляд в свои записи. — Мистер Бойл, говорите? Не мистер Клипспрингер? — уточнила она. Внимание Гарри обострилось. — Мистер Клипспрингер, говорите, — размышлял он. — Если он сделал донос… это наводит на интересные мысли. — И какие же, мистер Поттер? — спросил мистер Дорис. — Какая разница, кто составил рапорт? — нетерпеливо спросила мадам Картер. — Ваш раб плохо вёл себя прилюдно, и меня не устраивает то ничтожное наказание, которое вы применили. Я хочу видеть кровь! Гарри даже не удостоил её ответом, просто поднял брови в надменном взгляде, который, по его мнению, мог бы заставить Малфоя-старшего гордиться им. Повернувшись к мистеру Дорису, он ответил на его вопрос. — Вам известно о моей деятельности по борьбе с жестоким обращением с рабами? — спросил он первым. И мистер Дорис, и мисс Гобер с сомнением посмотрели на раба, стоящего на коленях у его кресла, но кивнули. — Действительно, — мрачно сказал он, отвечая на их взгляды, — всё, что я сделал с Томом, всё ещё возможно в соответствии с предложенным законодательством, что должно говорить вам о том, как обстоят дела в настоящее время, — он сделал небольшую паузу, чтобы дать понять это. — Теперь интересный вопрос, который приходит мне на ум, связан с тем, что мистер Клипспрингер является одним из моих главных оппонентов на политической арене. Будучи сам рабовладельцем, он не желает, чтобы в законодательном порядке были установлены какие-либо ограничения, которые могли бы повлиять на то, что он может делать со своими рабами. Мне кажется очень интересным, даже подозрительным, что человек, ставший жертвой, не подал рапорт о случившемся, а один из главных противников предложенного мной постановления подал. — Действительно, — медленно произнес мистер Дорис. — На самом деле… Джудит, не был ли тот мышеподобный мужчина, с которым вы вчера обедали, мистером Клипспрингером? — И что с того? — огрызнулась она. Мистер Дорис и мисс Гобер обменялись взглядами, затем ведьма повернулась к Гарри. — Мистер Поттер, я считаю ваше обращение с рабом приемлемым, как и предыдущие следователи, которые были посланы к вам в конце сентября, — ещё один момент, о котором забыла упомянуть моя коллега. — Как и я, — твёрдо добавил мистер Дорис. — Армин! — прошипела мадам Картер. — Он — животное. Дикий зверь, которого нужно жестко усмирить, иначе в следующий раз он на кого-нибудь нападёт! Волшебник, скрестив руки на груди, изобразил на лице очень недовольное выражение. — Я уверен, что мистер Поттер позаботится о том, чтобы этого не случилось, — вот и всё, что он сказал. — Правда, мистер Поттер? — спросил он, взглянув на Гарри. Наклонив голову, Гарри согласился с ним. Мисс Гобер поставила печать на листе бумаги, а его копия сложилась в бумажный самолётик и вылетела из двери, которая автоматически открылась, а затем снова закрылась, как только он пролетел. — Вот, мистер Поттер. И снова сертификат о том, что ваш контроль над рабом признан приемлемым. Поскольку это было более… строгое расследование, данное решение действительно в течение года, а не шести месяцев, как раньше. Гарри принял сертификат с вежливой улыбкой, внутренне желая, чтобы всё это поскорее закончилось. — Значит, это всё? — спросил он, внутренне держа кулаки, когда два более сочувствующих члена комиссии кивнули. — Хорошего дня, — вежливо пожелал он им, убирая документ в карман. Подойдя к креслу, он нагнулся, чтобы взять конец поводка Тома. — Вставай, Том, — приказал он с жёсткой ноткой в голосе. Его раб немедленно повиновался, слегка напрягся и поморщился, когда движение натянуло несомненно больные мышцы. Краем глаза Гарри заметил, что остальные люди в комнате смотрят на них. Не говоря больше ни слова, но вежливо кивнув залу в целом, Гарри вышел. Он уже не так торопился, скорее, замечал, что люди смотрят на них, пока они шли по коридорам Министерства, направляясь к месту перемещения. Неосознанно он прибавил шагу, но затем снова сбавил темп, когда понял, что Том с трудом поспевает за ним. — Прости, — пробормотал он негромко, так, чтобы услышал только Том. Его раб издал сквозь кляп неясный звук, который, как догадался Гарри, был чем-то вроде согласия с его извинениями. Затем они оказались в точке аппарации, и через мгновение уже стояли перед Гриммо. Войдя в дом, Гарри снова остановился перед дверью. — Давай-ка снимем это с тебя, — пробормотал он, отпуская конец поводка, который с грохотом упал на пол. Расстегнув сначала оковы на запястьях Тома, он заставил его наклониться — мужчина был слишком высок — и снял кляп. Его раб на мгновение заработал челюстями и облизнул губы. Гарри застыл, глядя на скольжение языка, и в его голове пронеслась безумная мысль: просто притянуть эту голову к себе и… Он прервал себя. Не сейчас, — твёрдо сказал он своему непокорному мозгу. Пытаясь отвлечься, он заговорил с Томом, пока тянулся к зажиму поводка. — Меня очень впечатлила твоя игра. Вздрагивание и всхлипывание, когда я потянулся к твоему подбородку… идеально, — он ухмыльнулся Тому и с удовольствием заметил, как слегка скривились губы мужчины, что было его эквивалентом ухмылки. — Это была актёрская игра, верно? — быстро уточнил он, почувствовав на мгновение сомнение. Глаза мужчины потеплели, когда они встретились с его глазами. — Да, хозяин, — заверил его Том. — Это была игра, — затем он передернул плечами и поморщился. — Большая часть, во всяком случае. Гарри почувствовал укол вины. Теперь, когда всё было сделано… — Знаешь, теперь тебе можно залечить свои травмы, — тихо сказал он Тому, отводя взгляд. Уголком глаза он увидел, как Том потянулся к нему, а затем замешкался в дюйме от его плеча. Оглянувшись назад, Гарри показалось самым естественным слегка сдвинуть своё тело в сторону, чтобы протянутая рука Тома коснулась его плеча. Как ни странно, Гарри не смог удержаться от того, чтобы не вздохнуть с дрожью от осознания этого прикосновения. — Думаю, я оставлю их себе, хозяин, — сказал ему Том, его голос был тихим. Гарри перевёл взгляд на его лицо и нахмурился, почувствовав, как его охватило смятение. — Почему…? — спросил он, не найдя слов, чтобы закончить свой вопрос. Том элегантно пожал плечами и отвёл взгляд. Затем, вздохнув, он снова встретил взгляд Гарри. — Наверное… я чувствую, что заслужил их. И Гарри каким-то образом понял, что он имел в виду; что означал этот мягкий, спокойный взгляд его глаз. Это было похоже на то чувство, которое Гарри иногда испытывал после дуэли, когда мышцы ломило от боли, а голова раскалывалась. Это было похоже на то, как если бы он писал эссе и только потом понял, как сильно болит его рука, потому что он был так увлечён процессом создания. Это было похоже на изучение нового заклинания, несмотря на то, как сильно он устал. Боль больше не была знаком позора; она была знаком достижения, доказательством того, что Том облажался, но искупил свою вину. И Гарри подумал, что для Тома она также была знаком того, что он заслужил прощение своего хозяина. Поэтому, отдавая должное желанию мужчины оставить свои травмы при себе, пока они не заживут естественным путём, он не стал спорить. — Хорошо. Теперь обязательно поешь, а потом поспи. От обязанностей на сегодня ты освобождён, — проинструктировал он Тома, хотя и знал, что «обязанности» этого человека, вероятно, не были особенно утомительными в эти дни, раз ему разрешено использовать магию. Увидев молчаливое согласие своего раба, он повернулся к двери, готовый вернуться в Министерство и заняться обучением. Он знал, что вечером, когда Гермиона увидит синяк на щеке Тома, ему достанется от неё… но, честно говоря, если выбирать между одобрением Гермионы и улыбкой Тома… он знал, что выберет. И, пожалуй, самое дискомфортное в этой мысли было то, что она не вызывала дискомфорта.***
Гарри поднялся на трибуну, нервно оглядываясь на всех сидящих на стульях людей и не сводя глаз с летающего предмета возле его головы, который, судя по всему, был устройством беспроводной сети, записывающим его голос и передающим его всем, кто в данный момент настроен на радио. «У тебя получится», — сказал он себе, но поскольку сомневался именно он, попытка подбодрить его не увенчалась успехом. — Всем добрый день, — начал Гарри. «Представь себе голую аудиторию», — сказал он себе, но от этой мысли ему захотелось нервно хихикать, и он решил, что этот совет не слишком полезен. Он облизал губы и решил просто продолжить. Разве это может быть хуже, чем встреча с Волдемортом, ради Мерлина?! — Уверен, у вас есть много вопросов, но сначала я хотел бы познакомить вас с положением, которое мы завтра представим на рассмотрение Визенгамоту, — он стал объяснять суть постановления, используя тезисы, которые обсуждались в предвыборной группе накануне вечером. Как и предполагалось, его лучшая подруга не обрадовалась, увидев «видимые доказательства» на лице Тома, но когда Том защитил его — несколько раз, — она в конце концов отступила. Гарри был весьма удивлён тем, как он защищал его, и, как он подозревал, некоторые другие члены группы тоже были немного ошарашены. Тем не менее, после краткого рассказа о расследовании Министерства — и о том, что их оппозиция пыталась вмешаться в этот процесс, — все успокоились и перешли к делу. Как и планировалось, Гарри завершил своё объяснение на позитивной ноте, рассказав, как, по его мнению, это постановление положительно повлияет на всех в мире волшебников; предотвращение злоупотреблений означает увеличение шансов на то, что освобождённые рабы смогут играть полезную роль в обществе. Теперь, когда подготовленная презентация закончилась, наступила самая сложная часть — вопросы. Первые несколько вопросов были достаточно простыми: они просто уточняли элементы его презентации. Затем он получил первый, чуть более сложный. — Мистер Поттер, как, по-вашему, другие рабовладельцы воспримут предложенные вами изменения? Полагаю, ваша идея вызвала определённую оппозицию. К счастью, это было то, что он и остальные уже обсудили. — Прежде всего, позвольте мне заявить, что, по моему мнению, это постановление не затронет большинство рабовладельцев. Оно коснётся только тех, кто применяет жестокие наказания, не предлагая после этого исцеления. Во-вторых, да, мы столкнулись с некоторыми возражениями, но мы считаем, что в основном это связано с тем, что они беспокоятся о том, что это будет первый шаг на пути к чему-то большему, а не с тем, что они категорически против самого постановления. В конце концов, кто может протестовать против идеи содержать рабов в приличном состоянии в целом? — конечно, Гарри знал, и, вероятно, репортёр тоже, что всё, что он говорит, — полная чушь, но звучало это хорошо, и с этим трудно было поспорить. И, к сожалению, более политически настроенные члены их маленькой предвыборной группы убедили его, что то, что хорошо звучит, зачастую эффективнее, чем то, что хорошо. — Это лучше для всех: лучше для раба, да, но лучше и для хозяина, которому не придётся раздражаться из-за раба, неспособного к нормальной работе из-за своих травм. — Вы говорите, что ваши оппоненты в основном обеспокоены тем, что это ситуация, когда они боятся последующего законодательства больше, чем первоначального. Не могли бы вы рассказать об этом подробнее? Каковы ваши планы на будущее? Гарри скорее надеялся, что это будет последующий вопрос, поскольку он подготовил его вместе с остальными. На самом деле он специально вставил этот дразнящий намёк в свой предыдущий ответ. — Честно? Мы мало что планируем менять в основных причинах рабства. Как я уже говорил в предыдущем интервью, я искренне верю в оба результата — наказание и перевоспитание. Так что, на самом деле, всё, что мы планируем, — это убедиться, что и то, и другое произойдёт. Как я уже говорил, я не верю, что большинство людей занимаются насилием, так что для подавляющего большинства рабовладельцев это, вероятно, мало что изменит в их деятельности, — мысленно поморщившись, Гарри понял, что случайно употребил «их» и «они». Блейз предостерегал от использования этих местоимений, говоря, что они вносят раскол и могут привести к ситуации «мы» и «они». Решив попытаться исправить ситуацию, он продолжил. — Тем из нас, кто держит в голове «перевоспитание», а также «наказание», не стоит беспокоиться. Было задано ещё несколько вопросов, в основном достаточно простых, прежде чем прозвучал вопрос, которого он ждал. — Что вы скажете, мистер Поттер, на предположения о том, что инцидент в субботу доказывает невозможность полностью усмирить всех Пожирателей смерти с помощью этого правила? — Я бы сказал, что это отнюдь не опровергает мою точку зрения, а, наоборот, доказывает её. Послышался ропот недоумения. — Не могли бы вы объяснить это, пожалуйста? — попросил тот же журналист. — Конечно. Подумайте, о ком мы говорим — о бывшем Лорде Волдеморте. Он потерял контроль над собой на публике, да. Прежде всего, давайте подумаем, как он потерял контроль. Он накричал на человека и посмотрел ему в глаза. Плохое поведение для раба, согласитесь, и он был наказан за это, как публично, так и в частном порядке. Но он не пытался применить магию, не пытался напасть на человека. Многие ли из вас сказали бы, что такое возможно сразу после войны? — он огляделся по сторонам и увидел задумчивые взгляды на многих лицах. — Во-вторых, давайте подумаем, почему он потерял контроль. Это произошло не из-за оскорблений в его адрес, не из-за угрозы для него. Нет. Он потерял контроль над собой, потому что кто-то перед ним жаловался на то, как плохо с ним обращались, когда он был рабом, когда Том провёл последние три месяца, помогая реабилитировать Драко, рабом, по сравнению с которым переживания мистера Бойла, без сомнения, ужасные для него, казались ничтожными. Я спрашиваю вас ещё раз: многие ли из вас ожидали, что бывший Лорд Волдеморт разозлится из-за такого? — снова раздались задумчивые взгляды и несколько лёгких кивков. Хорошо. — Итак, я бы сказал, что, хотя это был небольшой всплеск, на самом деле он доказывает мою точку зрения, что можно перевоспитать человека, не прибегая к насилию. — Я хотел бы ещё раз подчеркнуть, — сказал он, оглядывая зал и стараясь встретить как можно больше взглядов, — что наша цель в этой кампании не в том, чтобы объявить вне закона все наказания для рабов. Они были приговорены к рабству за ущерб, причинённый ими во время войны, и их хозяевам, несомненно, необходимо использовать разумную меру наказания, чтобы контролировать и исправлять их. Я наказывал своего раба и, несомненно, буду наказывать его в будущем. Однако ключевым словом здесь является «разумно». Одно из определений слова «разумно» — это проявление рассудительности, и я считаю, что именно это и необходимо. Пусть наказание соответствует преступлению. Для неисправимого Пожирателя смерти, который бросает вызов своему хозяину и представляет угрозу для общества, наказание должно быть жестоким и бескомпромиссным. Однако для заблуждающегося сторонника или выпускника Хогвартса с промытыми мозгами, который реагирует из-за страха, пусть направляющая рука будет твёрдой, но не садистской. Хозяин, который наслаждается наказанием ради наказания, а не рассматривает его как средство достижения цели, — это не хозяин, а просто жестокий садист. Пусть наказание соответствует преступлению, — повторил он, зная, что из всех звуковых фрагментов, которые ему твёрдо велели куда-то засунуть, этот был самым важным. После этого до окончания пресс-конференции оставалось лишь время для нескольких вопросов. Гарри сделал ещё несколько заключительных заявлений, после чего смог закончить выступление. Когда он уходил со сцены, его усталость от напряжения и сосредоточенного внимания, дополненная общим изнеможением, привела к тому, что мир вокруг него расплылся. Решив, что на сегодня с него хватит, а до утренней тренировки авроров оставался всего час, он решил сразу же отправиться домой и отдохнуть. Когда он сошёл со сцены, его уставший мозг уловил, что что-то не так. Он нахмурился… послышались крики людей… Почему люди кричат? Что-то врезалось в него, и мир взорвался какофонией света и звука. Затем, словно кто-то выключил рубильник, всё потемнело, и он больше ничего не помнил.***
В дверь постучали. Том нахмурился, оторвавшись от книги. Гарри был на пресс-конференции, и большая часть британского мира волшебников должна была знать об этом, учитывая, что трансляция велась по беспроводной сети страны. Он пожалел, что у Гарри нет радио, но тот, видимо, решил не вкладывать в него деньги, предпочитая волшебный граммофон и множество пластинок — как магических, так и магловских — для музыкального сопровождения в тех случаях, когда ему этого хотелось. Тем не менее… он решил, что лучше ответить, хотя бы для того, чтобы сказать человеку, что Гарри здесь нет. Спускаясь по лестнице, он обменялся взглядом с Драко, когда достиг первого этажа, и второй раб высунул голову из гостиной. — Как думаешь, кто это? — с любопытством спросил блондин. Том пожал плечами и направился к двери. Открыв её, он напрягся, увидев красную мантию аврора. Позади себя он услышал, как Драко издал сдавленный звук. Оглянувшись, он заметил, что второй раб очень побледнел и слегка дрожит, опустив глаза в пол. Не понимая, почему у Драко такая плохая реакция, Том вернулся к женщине на пороге. — Чем я могу вам помочь? — вежливо спросил он, не поднимая глаз. — Моего хозяина нет дома. — Я знаю, — сказала аврор, и мрачные нотки в её голосе вызвали у него прилив страха. Если она знала… почему она здесь? — Мне сказали произнести следующую фразу: Котёнок, меня прислал министр Шеклболт. Ты должен пойти со мной. Том ухватился одной рукой за дверной косяк, и от этих слов у него затряслись колени. Он знал эту фразу: именно так, по словам Гарри, она должна была прозвучать, если с ним что-то случится. Она давала человеку, произносящему её, власть над ошейником. И над ним самим. Но это было неважно. Единственной мыслью Тома было… что случилось с Гарри?