The Corruption of Power

***

— Мистер Поттер! Рада наконец-то познакомиться с вами! — репортёр оказался бойкой молодой женщиной со светло-русыми волосами и приятной улыбкой. Гарри отчасти ожидал увидеть Риту Скитер, хотя, учитывая, что она больше не работала в Пророке, и никто не мог назвать ее «симпатизирующей», ему не следовало этого ожидать. — Я Бриджит Джонс из «Ежедневного пророка». Я здесь, чтобы написать статью о вашем опыте рабства. Гарри протянул руку, и она крепко пожала её, продолжая широко улыбаться. — Приятно познакомиться, мисс Джонс. Пожалуйста, проходите, — отойдя от двери, он жестом пригласил её войти. Как только она вошла, он закрыл дверь и направил её в гостиную. Там уже были расставлены чай, пирог и два раба, стоявшие на коленях по обе стороны от места, где должен был сидеть Гарри. — О! — сказала мисс Джонс, остановившись при входе. — Это…? — она не знала, что сказать, поэтому Гарри заполнил тишину. — Да. Это два моих раба. Том и Драко, — он жестом указал на каждого из них, соответственно. — Понятно. О, мистер Малфой… то есть Драко? Он выглядит лучше, чем на фотографиях, которые я получила. — Почему бы вам не присесть, мисс Джонс. Не хотите ли чаю? — спросил Гарри, жестом указывая на кресло напротив себя. Мисс Джонс выглядела несколько более неуверенной, чем вначале, но села с готовностью, с улыбкой приняв предложение выпить чаю. Услышав её заказ, Том плавно перешёл к его выполнению, передав чашку Гарри, который затем передал её журналистке. Она с интересом наблюдала за происходящим, ненадолго убрав чай в сторону, чтобы набросать что-то в блокноте. — Можете называть их Драко и Том. Технически, пока они рабы, у них нет фамилии, — пренебрежительно сказал он. Они с Томом долго обсуждали, как ему вести себя во время всего этого интервью, даже после того, как вернулись с прогулки. На самом деле Гарри чувствовал себя довольно усталым из-за недосыпания и дня, проведённого в Хогвартсе. — И да, думаю, что он выглядит значительно лучше с тех пор, я действительно кормлю его, а не избиваю практически до смерти каждый день. Репортёр сделала пометку в своем блокноте. — Понимаю. Значит, он прибыл в плохом состоянии, не так ли? — Вы сказали, что видели его фотографии. Ваш информатор рассказал вам о его травмах? — репортёр покачала головой. — Ну, на заживление следов на его теле ушло несколько дней, и это при использовании бальзама от ушибов, пасты от ожогов и общеукрепляющей мази. И это были только поверхностные повреждения, которые авроры не залечили, прежде чем передать его мне. Судя по всему, у него были обширные внутренние повреждения, вызванные избиением и… сексуальным использованием, а также пневмония и сепсис на ранней стадии, вызванные более глубокими ранами. Репортёр поморщилась. — Вы говорите, его… изнасиловали? — Судя по всему, да. Часто, — сказал ей Гарри мрачным тоном. — Но «изнасиловали» — не совсем верное слово. При нынешней системе рабы — это объекты, а не мыслящие или чувствующие существа. Таким образом, их нельзя «изнасиловать». Мисс Джонс сглотнула, поднеся руку ко рту, но затем опустила её обратно на колени. — Вы… не похоже, что вы согласны с этой практикой, мистер Поттер. Гарри пожал плечами. — Как бы мне ни хотелось указывать другому человеку, что ему делать со своей собственностью, и уж точно не хотелось бы, чтобы люди указывали мне, что делать с моей, я не согласен с практикой того, что я бы назвал изнасилованием и насилием. — Не могли бы вы объяснить, почему? Уверена, нашим читателям будут интересны ваши рассуждения. В конце концов, многие считают, что порабощение, задуманное как наказание, не должно быть… э-э-э… приятным для рабов. Гарри кивнул в знак согласия. — Я полностью согласен с тем, что касается наказания — эти люди работали, чтобы причинять боль и угнетать других. Я бы никогда не стал выступать в их защиту, зная, сколько хороших людей до сих пор травмированы пережитым во время войны; тем, что друзья и родственники были замучены и убиты; тем, что у них отбирали палочки и выгоняли на улицу только потому, что они не смогли доказать магическое происхождение. Однако я не говорю о наказании, я говорю о жестоком обращении. То, что случилось с Драко, — это не правосудие, а издевательство. Его купил хозяин-садист — кстати, сейчас он находится под следствием по серьёзному уголовному делу, — которого ни капли не волновали его действия во время войны; его волновало только то, что Драко будет вынужден терпеть его пытки, не имея возможности жаловаться или бороться из-за своего статуса раба и полного отсутствия надзора. — Похоже, вы очень увлечены этим делом, мистер Поттер, — заметила мисс Джонс, деловито делая записи. — Да, это так, мисс Джонс. Я сражался на войне вместе со многими другими, потому что верил в то, что смогу отстоять правду и свободу, настолько, что рисковал своей жизнью. Я не пытаюсь претендовать на заслуги, которые принадлежат многим деятелям, но я несу определённую ответственность за порабощение всех Пожирателей смерти и сторонников Волдеморта, поскольку я провёл ритуал, который привёл к этому. Поэтому я считаю своим долгом следить за тем, чтобы цели порабощения были соблюдены. — Какие цели вы преследуете, мистер Поттер? — Наказание… и перевоспитание. И именно последняя, как мне кажется, может быть упущена. — Перевоспитание… — задумчиво произнесла репортёр. — Вы верите, что Беллатрису Лестрейндж можно когда-нибудь перевоспитать? Гарри слегка пожал плечами. — Насколько мне известно, Лестрейндж была безумна до того, как попала в рабство — удастся ли её хозяину приручить её, я не могу предположить, хотя желаю ему удачи. Но я думал не о Внутреннем круге, как бы то ни было. Я думал скорее о таких рабах, как Драко, как Теодор Нотт, которого я видел на недавнем балу в Министерстве; о тех рабах, которых я видел и в которых не узнал никого из главных действующих лиц нападения на Министерство или Хогвартс — о рабах, приговорённых к сроку менее трёх лет. В большинстве своём они не были убийцами-садистами, которые составляли большую часть рядов Пожирателей смерти с большим сроком заключения. Я имею в виду тех, кто, возможно, помогал или присоединялся к Пожирателям смерти из-за страха перед тем, что может случиться, если они не сделают этого, и Волдеморт победит. Я думаю о тех, кто вырос с родителями, поддерживающими Волдеморта, и присоединился к ним, едва окончив школу и ничего не понимая. Я думаю о тех, кто, безусловно, виновен в преступлении — поддержке Волдеморта, но, возможно, не в чём-то ещё. И я думаю, что такие преступления не заслуживают такого наказания, — он жестом указал на Драко, который за всё время не сдвинулся с места ни на йоту. Гарри потянулся и приподнял подбородок Драко, открыв репортёру его серые безжизненные глаза. — Что с ним случилось? — задохнулась она, снова прижав руку ко рту, чтобы увидеть полную пустоту его глаз и лица. — Он был сломлен, — мрачно сказал ей Гарри. — Его разум, тело и дух уничтожали четыре месяца, пока его разум не спрятался в себе и не бросил своё тело на произвол судьбы, — он отпустил руку, и голова Драко снова склонилась в привычное положение. — Нет, мисс Джонс, я не назову это справедливостью. Я не назову это наказанием. И уж точно не назову это перевоспитанием. Как вы думаете, что произойдёт, если я не смогу достучаться до Драко до конца его срока? — это был риторический вопрос. — В итоге ему придётся получать содержание от Министерства, потому что сейчас он не в состоянии позаботиться о себе сам. Он не может есть без того, чтобы его не накормил хозяин. Он не может пользоваться мебелью, даже если ему разрешают. Он не может выразить ни одной мысли или мнения; за месяц я услышал от него лишь несколько слов, выражающих благодарность и извинение. По-моему, ужасна не только несправедливость, но и расточительство. Репортёрша едва оторвала глаза от своего блокнота, чтобы задать следующий вопрос. — Что вы имеете в виду? — Мы с Драко ненавидели друг друга в школе, это правда. Но несмотря на это, я не мог не заметить, что он отлично варит зелья. Получив достойное наказание за свои действия и выбор во время войны, он мог бы принести большую пользу нашему обществу. Теперь шансы на это… значительно уменьшились. — Что бы вы считали подходящим наказанием? Гарри пожал плечами. — Я не выступаю против порабощения в принципе, — он жестом указал на Тома. — Как я могу, если я доказал, что оно работает, когда его проводят должным образом? Идея о том, что те, кто пытался угнетать и порабощать других, сами становятся угнетёнными и порабощёнными, представляет собой сценарий поэтической справедливости. Нет, как я уже говорил, дело в том, что нет достаточного надзора, чтобы убедиться, что рабы получают справедливое наказание и исправление, а не становятся игрушками для преступных слоёв нашего общества. Репортёр нахмурилась. — Вы говорите, что доказали, что ваш метод порабощения работает… Простите, мистер Поттер, но некоторые наши читатели могут отнестись к вашему утверждению несколько скептически, учитывая, что Том Риддл не является одним из самых известных имён Пожирателей смерти. Люди могут заметить, что то, что работает для одного из, как вы говорите, мелких преступников, может не сработать для «убийц-садистов», которых вы упомянули ранее. Гарри почти не мог сдержать своего удовлетворения — она не могла бы дать ему лучшего старта, если бы они подстроили это вместе. И всё же он на мгновение замешкался, глядя на Тома. Шея мужчины была напряжена, хотя он даже не вздрогнул. Он знал, что его раб использовал свою анонимность как защиту от мира; после этого интервью она исчезнет. Однако, сказал он себе в очередной раз, они оба согласились, что сейчас самый подходящий момент для раскрытия информации — если они будут медлить, её могут и, вероятно, будут использовать против них. Кроме того, — и он подумал об этом с оттенком свирепости: Том принадлежал ему, и любому, кто захочет отомстить ему сейчас, когда он беззащитен, придётся сначала пройти через Гарри. — Мисс Джонс, я уверен, что вашим читателям будет интересно узнать, что Лорд Волдеморт — это вымышленное имя. Она посмотрела на него в некотором замешательстве. — Не уверена, что это станет сюрпризом, если честно, — неуверенно сказала она. — Думаю, большинство людей понимают, что Сами-Знаете-Кого не звали… так… когда он родился. Гарри с трудом удержался от улыбки. Это было просто идеально. С помощью заклинания, которое когда-то использовал крестраж этого самого раба, сидящего у его ног, в Тайной комнате, он написал имя Тома и переставил буквы местами. — Я Лорд… — прочитала репортёр и тут же взвизгнула, встав так неожиданно, что чашка с чаем грохнулась на пол. — Он…? Это…? — она снова взвизгнула, словно хотела повернуться и убежать, но не решалась подойти к двери, потому что это означало приблизиться к рабу, который внезапно оказался бывшим Тёмным Лордом. Гарри вдруг стало не по себе — она выглядела перепуганной. — Расслабьтесь, — успокаивающе сказал он. — Вам ничего не угрожает. Я же сказал, что мои методы работают, не так ли? Её глаза метались между ним и стоящим на коленях рабом, который за последние несколько минут ни разу не пошевелился, только дышал. Гарри посмотрел вниз на мужчину. — Том, убери это, пожалуйста, — спокойно приказал он. Его раб плавно встал и ещё сильнее склонил голову. — Да, хозяин, — подтвердил он и скрылся в проходе. Репортёр смотрела ему вслед, даже когда он исчез. Гарри прочистил горло, и она вернула взгляд на него, слегка подпрыгнув. — Мистер Поттер, — начала она, но тут же остановилась: её взгляд метнулся туда, где только что появился Том с тряпкой в руке. Он зашёл за её кресло, и она наклонилась вперёд, все её тело напряглось. Если бы она была кошкой, Гарри был уверен, что её хвост торчал бы прямо вверх и был бы полностью распушён, а остальная шерсть — стояла дыбом. Том поднял чашку с блюдцем и поставил её на кофейный столик, опустившись на колени, чтобы вытереть беспорядок, оставшийся на ковре. Мисс Джонс уставилась на него, словно не веря своим глазам. Гарри снова прочистил горло, и она, казалось, немного взяла себя в руки. — Мистер Поттер, вы… — замялась она. — Вы уверены, что ваш раб был… им? — спросила она, явно изменив свой вопрос на полуслове. Гарри рассмеялся, удивлённый вопросом. — Я абсолютно уверен, — заверил он её, но в его голосе всё ещё звучало веселье. Она нахмурилась, не сводя взгляда с мужчины, который в данный момент спокойно мыл пол, явно не беспокоясь о том, что его попросили убраться, несмотря на то, что он почти покорил мир волшебников. Именно в такие моменты Гарри понимал, как далеко Том продвинулся, причём за столь короткое время. Уборка стала настолько обыденным занятием, что Гарри сомневался, что он стал бы сильно возражать против этого даже без образа «идеального раба», как и от многих других покорных действий. — Как вы можете быть уверены? — спросила она с ноткой замешательства в голосе. — Он выглядит совсем не так, как… как говорили, Лорд — вы понимаете, кого я имею в виду. Гарри вздохнул, откинувшись в кресле. — Прежде чем стать Волдемортом, по-настоящему стать им, Том Риддл практиковал некоторые очень тёмные искусства, которые извратили его тело и разум в погоне за властью, — он не стал упоминать о крестражах: никому не нужно было об этом знать. — Когда леди Магия вынесла свой приговор ему и его сторонникам, она предпочла вернуть ему полное здравомыслие и, как следствие, полное телесное здоровье. Возможно, потому, что ей показалось, что приговор не достигнет своей цели, если он будет таким, какой он был. Наконец Том закончил уборку, след от чая пропал. Он снова исчез на кухне и через несколько мгновений вернулся, чтобы снова занять место у ног Гарри. Казалось, что то, как он устроился на месте, разрушило заклинание — мисс Джонс наконец-то смогла снова сосредоточиться на Гарри, и выражение её лица сменилось с испуганного на заворожённое. — Понятно… Мистер Поттер, хотели ли вы сказать, что Том был не в здравом уме, когда совершал свои преступления? Хотите ли вы сказать, что он не заслужил своего наказания? — Конечно, нет, — ответил ей Гарри, тон его голоса был неумолим. Том, стоявший у его ног, нарушил свой образ «идеального раба» и посмотрел на него, его красные глаза впились в Гарри. Гарри продолжал говорить с репортером, но все это время не сводил с Тома взгляда. — Том был многократным убийцей ещё до того, как покинул Хогвартс. На самом деле, его первое убийство было совершено в Хогвартсе. Его жертва до сих пор обитает в туалете на втором этаже. Хотя я допускаю, что это спорный случай уменьшающий ответственность за поступок, он был тем, кто привёл в движение события, которые привели его к этому, — Том оторвал от него взгляд, снова опустив глаза в пол. Гарри оглянулся на сидящую напротив него блондинку, которая с интересом наблюдала за происходящим. — Так что нет, мисс Джонс, я бы сказал, что он заслужил своё наказание. Но даже он не заслуживает жестокого обращения. И если Том, раб, который когда-то был Тёмным Лордом Волдемортом, творцом двух войн, которые убили сотни людей и оставили тысячи в страхе, не заслуживает этого, то кто же заслуживает? Мисс Джонс помолчала минуту или две, лихорадочно записывая. У Гарри возникло ощущение, что его последнее предложение может стать цитатой в статье. — Вы чувствуете, что Том исправился? Гарри полуулыбнулся, глядя на своего раба и проводя рукой по его волосам. Затем он быстро убрал её назад, почти сожалея о кратком моменте привязанности: она не соответствовала роли, которую он пытался играть. Что ж, будем надеяться, что репортёр воспримет это как ещё один унизительный жест, призванный усмирить бывшего Тёмного Лорда. — Думаю, он определённо на пути к этому. Не так ли, Том? Том поднял голову и посмотрел на репортёра. — Я, несомненно, убедился в ошибочности своих действий, — спокойно ответил он. Его тон был очень сложным, и Гарри чуть не нахмурился. На первый взгляд, и, возможно, всё, что могла услышать репортёр, он был покорным и уважительным. Под этим скрывался намёк на насмешку, которую мисс Джонс могла бы уловить, если бы была проницательной. Но под этим, где, как Гарри был уверен, мог услышать только он сам, скрывалась слабая нотка неподдельной искренности. Гарри задался вопросом, знает ли об этом сам Том. Репортёр бросила быстрый взгляд на Гарри, а затем сосредоточилась на Томе. — Эм, Т-Том, что ты думаешь о всей этой ситуации? Том поднял взгляд на Гарри, якобы спрашивая разрешения, но по выражению его глаз, когда он встретился с глазами Гарри, было видно, что он находится всего в одном мгновении от того, чтобы раздражённо вздохнуть. Гарри махнул пальцами в сторону Тома. — Отвечай честно, — лениво приказал он. Том оглянулся на репортёра, хотя Гарри был уверен, что не встретил её взгляда; что-то внутри Гарри замурлыкало при этой мысли. — Я, конечно, не стану спорить, что это наказание, — ответил он нейтральным тоном. — Но я ожидал, что всё будет гораздо хуже. Гарри слегка приподнял брови, глядя на Тома, но тот не подал виду — о чём это они говорили? — Ожидал, что будет хуже? Что ты имеешь в виду? — Хозяин мог бы быть гораздо более жестоким — из всех людей, пострадавших от войны… от моей войны, у него есть самые веские причины ненавидеть меня. Чтобы издеваться надо мной. Но он этого не сделал — он был справедлив, справедливее, чем, возможно, я заслуживаю, — Гарри с трудом верил словам, вылетающим из уст его раба, — это из-за образа «идеального раба» или…? — И потому что он был гораздо добрее ко мне, чем я думал… чем я бы вёл себя на его месте… Это заставило меня задуматься. Это заставило меня понять, где я ошибся. А. Теперь Гарри понял, куда он клонит. Но, как бы он ни понимал, что всё это напоказ… он не мог не осознавать, что это также должно быть по-настоящему, по крайней мере, в какой-то степени: он приказал Тому отвечать честно, а раз тот не показывает боли, значит, он хотя бы отчасти честен… — Сожалеешь ли ты о своих действиях, спровоцировавших и продолживших две войны? — Да, — ответил Том, а затем зашипел от боли. — Отчасти, — поправил он себя. Сделав паузу, вероятно, чтобы проверить, не повлечёт ли его ответ ещё большее наказание, он продолжил: — Я принял много неверных решений, теперь я это понимаю, и мне жаль, что я не понимал тогда того, что понимаю сейчас. Я сожалею, что привёл других к участи, которая для некоторых оказалась хуже смерти. Но мои поступки сделали меня тем, кто я есть, и я не могу сожалеть об этом так же, как не могу вернуться назад и изменить свои поступки. Разумно, подумал Гарри, выбрасывать звучные фразы, которые звучат хорошо, но не имеют под собой особого смысла, если вникнуть в них глубже. Единственным реальным выражением сожаления было сожаление о том, что он втянул других в сложные ситуации, но всё это было совершенно искренне. Это был тот стиль речи политика, которым Гарри не мог и не хотел овладеть. — У вас есть ещё вопросы к нам, мисс Джонс? — спросил Гарри, наклонившись вперёд. Было уже поздно, а на следующий день ему предстояла работа в Министерстве. — Только ещё один вопрос для каждого из вас, если позволите, мистер Поттер, — заверила она его. Гарри кивнул в знак согласия. — Итак, если мы можем, то закончим с Томом, что ты собираешься делать, когда тебя освободят? — спросила она с тревогой на лице. На мгновение воцарилась густая тишина. — А, — сказал Гарри, нарушая тишину. — Том никогда не выйдет на свободу. Репортёр перевела взгляд на него, выражение её лица было удивлённым. — Никогда не будет освобождён? — повторила она. Гарри покачал головой. — Леди Магия сочла его преступления достойными пожизненного рабства — в отличие от всех остальных рабов, скованных ошейником, его приговор — смерть. — О, — ответила она, впервые с начала интервью перо замерло. Она уставилась на Тома с противоречивым выражением на лице. — Понятно, — медленно пробормотала она, наконец написав короткую заметку в блокноте. Затем, обернувшись к Гарри, она продолжила: — В таком случае я задам свой последний вопрос вам, мистер Поттер. — Задавайте, — пригласил он, радуясь, что они подошли к концу. — Вы очень горячо высказывали свои взгляды на рабство и разницу между наказанием и жестоким обращением. Поэтому мой вопрос таков: каким бы вы хотели видеть рабство, мистер Поттер, если того, что вы называете «жестоким обращением», не будет? — Прежде всего, позвольте мне пояснить: я не верю, что большинство людей практикуют жестокое обращение, — на самом деле так оно и было, но ей не нужно было этого знать. Гарри хорошо помнил слова Тома о том, что он не должен оттолкнуть других рабовладельцев. Он всё ещё не был уверен, что это необходимо, но доверял мнению Тома в этом вопросе. — Не следует забывать, что есть немало рабов, которые сознательно и добровольно совершили множество тяжких преступлений. Я бы хотел, чтобы Министерство больше следило за правильностью наказания и больше подсказывало способы перевоспитания, которые не сломят дух или разум раба, особенно тех рабов, которым назначено наказание менее трёх лет — следует помнить, что эти рабы вернутся в наше общество в качестве свободных людей в течение короткого периода времени, и если они войдут туда такими сломленными, как Драко, это не пойдёт на пользу никому. Во-вторых, я бы хотел, чтобы для тех, кто отбыл наказание, была создана программа после освобождения. — Программа после освобождения? Не могли бы вы объяснить подробнее, мистер Поттер? — Конечно. Я имею в виду некий курс, который позволит людям примириться как со своими преступлениями, так и с рабством, и заново научиться входить в общество с пользой для себя. Мисс Джонс кивнула головой, её волнистые волосы слегка подпрыгнули. Она сделала несколько последних заметок, а затем подняла голову с улыбкой на лице. — Большое спасибо, мистер Поттер. Думаю, теперь у меня есть всё, что мне нужно. Это была… познавательная беседа. Гарри кивнул, на его лице тоже появилась улыбка; он надеялся, что она не выглядит такой же облегчённой, каким он себя чувствовал. — Было приятно познакомиться, — сказал Гарри, с удивлением обнаружив, что он действительно это имел в виду, по крайней мере, в некоторой степени. Это было удивительно безболезненно, учитывая его общий опыт общения с прессой. Она встала и бросила ещё один взгляд на Тома, после чего направилась к двери и заговорила, когда Гарри провожал её до выхода. — В ближайшие несколько дней я отправлю свою статью, и она будет опубликована в следующую субботу утром. Не хотите ли вы получить копию до публикации? Гарри заколебался. Наверное, ему следовало бы согласиться, но он не мог знать, хорошо ли она написана или нет… что ж, он мог бы отдать её Тому, чтобы тот прочитал и сказал, донесена ли до него их мысль. — Это было бы хорошо, пожалуйста, мисс Джонс. Она кивнула. — Хорошо. Я передам редактору, что вы хотели бы одобрить статью, прежде чем она отправится в печать, — репортёр остановилась на пороге и обернулась, на её лице появилось любопытное выражение. — Мистер Поттер, вы не возражаете, если я спрошу… почему вы купили своего некогда врага? Вы хотели отомстить? Отомстить за всю ту боль, которую он причинял вам на протяжении всей вашей жизни? Гарри звонко рассмеялся, прислонившись к дверному косяку. — Вовсе нет, — сказал он ей, покачав головой. — На самом деле я не покупал его, — видя её нетерпение в ожидании ответов, он продолжил. — На самом деле Министерство подарило его мне. — Понимаю— в качестве своего рода «награды», — сказала она с ноткой понимания. Он снова покачал головой и криво усмехнулся. — Даже не это. Знаете пророчество, которое, по слухам, было связано со мной и Волдемортом? — она кивнула, её глаза загорелись интересом. — Ну, оно было. Хотя всё было не так однозначно, как многие считали. В любом случае, наши судьбы оказались слишком переплетены, что даже леди Магия не могла их разделить. Министерство отдало его мне, потому что его ошейник не реагировал ни на кого другого, и они опасались, что Волдеморт будет разгуливать с не полностью эффективным ошейником. — Понятно, — слабым голосом произнесла мисс Джонс, мысль о едва контролируемом Тёмном Лорде явно не радовала её. Она встряхнулась. — Понятно, значит… вы никогда не были особо увлеченным рабовладением, — она произнесла это как утверждение, но с намёком на вопрос. — Не был, — просто ответил Гарри, но затем пояснил. — И порой это была нелёгкая борьба. Но мы справились, и, как вы видите… иногда небольшая толика доброты или понимания в нужный момент приносит больше, чем много боли. Репортёр на мгновение задумчиво посмотрела на него, но затем улыбнулась. — Ещё раз спасибо за уделённое время и спокойной ночи. Гарри машинально ответил: «И вам того же», — а затем она исчезла с шумом и хлопком.