***
— Что ж, это плохо, хозяин, — заметил Том, отстраняясь от мыслей Драко и поднимая глаза на Гарри. — Что ты нашёл? — спросил Гарри, опасаясь худшего. После беседы с Роном и Гермионой Гарри пришёл к выводу, что единственный реальный шанс Драко поправиться — это сначала выяснить, что с ним на самом деле не так. В результате он согласился с предложением Тома использовать Легилименцию, чтобы выяснить, верны ли его подозрения о причине проблем. Разумеется, после того, как будут установлены несколько основных правил. — Как я и предполагал, его внешний разум полностью разрушен, а внутренний — в ловушке, несомненно, благодаря чрезмерному использованию Окклюменции. Гарри нахмурился. — Не мог бы ты объяснить это простыми словами для тех из нас, кто не является мастером Искусства разума, как ты, — спросил он, частично резко, частично с весельем. — Хорошо, хозяин. Что ты знаешь об Окклюменции? У тебя есть какие-то барьеры, я полагаю? Гарри не стал спрашивать, откуда он это знает, вероятно, не желая знать ответ. — Снейп научил меня, — просто ответил он. Том вздрогнул, возможно, от сочувствия, а возможно, просто от упоминания имени человека, которого он ненавидел. — Без сомнения, это был болезненный опыт для вас обоих, но, конечно, он объяснил тебе основы? Гарри пожал плечами. — Не совсем. Он просто крикнул мне: «очисти свой разум, Поттер», а затем погрузился в болезненную Легилименцию. Так было каждую неделю. После этого у меня всегда адски болела голова, и, похоже, это не очень-то помогало. Том задумчиво хмыкнул. — На самом деле это действенный метод обучения, хозяин, — сообщил ему Том, — хотя обычно его не используют из-за ограниченных преимуществ и болезненности. Единственное его реальное преимущество перед другими формами обучения Окклюменции — это скорость. Стандартное обучение Окклюменции обычно занимает не менее двух лет, чтобы создать элементарный барьер; метод, который использовал Северус, может создать приемлемый барьер за несколько месяцев. — Почему так? — спросил Гарри, заинтересовавшись, хотя всё ещё был удивлён тем, что Снейп действительно пытался его учить: у него долгие годы складывалось впечатление, что этот человек просто использовал время, чтобы пытать его с разрешения Дамблдора. Он считал, что барьер, который он держал вокруг своих мыслей, возник скорее из-за советов, которые давала Гермиона, пока они были в бегах. — Подумай об этом. Твоя магия реагирует на вещи, которые вызывают у тебя негативные чувства, верно? — Конечно, — согласился Гарри. — Большая часть случайного колдовства происходит от того, что ребёнок испытывает гнев, стресс или очень хочет чего-то. Том кивнул. — Именно так, хозяин, и на самом деле ты не так уж далёк от истины в своём сравнении. Метод зондирования, как его называют в просторечии, по сути, использует стресс и боль, чтобы спровоцировать вашу магию на создание барьера в целях самозащиты. Наполовину контролируемая случайная магия, в некотором роде. Как я уже говорил, единственное её преимущество заключается в скорости — барьер создаётся бессознательно и, следовательно, не может контролироваться пользователем, а также не даёт никаких преимуществ в поддержании и восстановлении памяти. Метод Окклюменции, основанный на медитации, требует месяцев или лет медитативной практики, прежде чем ты сможешь перейти к чему-либо магическому. В этих методах от ученика требуется способность удерживать медитативное состояние в течение получаса, несмотря на разумное количество отвлекающих факторов. Затем, и только затем, они начинают использовать магию, чтобы организовать свой разум, построить защиту и даже расставить ловушки для неосторожных нападающих. Однако преимущества этих методов значительно перевешивают недостаток их медлительности: обладая достаточным навыком Окклюменции, ученик способен записывать и хранить информацию, получая к ней доступ гораздо быстрее, поскольку она упорядочена. Они также могут лучше контролировать свои эмоции, хотя чрезмерное использование этого опасно. — Так вот чем ты занимаешься? — спросил Гарри, внезапно осознав, что, возможно, всё, что он видел от Тома, было лишь фасадом. Том на мгновение задумался и медленно кивнул. — В какой-то степени да, хозяин, — он заколебался, затем продолжил, его тон был совершенно искренним. — Но в начале гораздо больше, чем сейчас, — Гарри не знал, что и думать об этом, и Том ничего не объяснил, но от этого ему стало немного легче. Однако Том не дал ему возможности спросить об этом, быстро продолжив: — Как я уже говорил, чрезмерное использование Окклюменции для контроля эмоций опасно — эмоции не исчезают, они просто на время отодвигаются на второй план. Если в какой-то момент их не выпустить, они могут вызвать множество проблем. Один из распространённых результатов — полное разрушение щитов Окклюменции и необходимость создавать их заново. Другим распространённым последствием является то, что мы видим здесь, — он жестом указал на Драко, который по-прежнему стоял на коленях на полу, вновь склонив голову. — То есть…? — спросил Гарри. — Я к этому иду, хозяин, — ответил Том с нотками раздражения в голосе. Гарри поднял на него брови, и его раб отвернулся, прочищая горло. — В любом случае, как я уже говорил, Драко, очевидно, проигнорировал все уроки по Окклюменции и слишком долго сдерживал свои эмоции. В результате он потерял контроль над своими щитами, и теперь они удерживают его внутренний разум за очень сильным барьером, который он не может снять. Глаза Гарри расширились. — Значит, то, что мы видим, на самом деле не Драко Малфой? Том пожал плечами. — В каком-то смысле. Скорее, я бы сказал, что он намеренно создал личность, которую мог бы вызывать в себе во время стресса, чтобы справиться с требованиями, предъявляемыми к нему. Только он не позволял себе испытывать эмоции, скрытые этой личиной, и теперь не может установить над ней контроль. Осознаёт ли его внутренний разум за барьером и признаёт отсутствие контроля над своим телом, или же он бездействует, я не могу сказать. Честно говоря, ради его блага я надеюсь, что это последнее. — Почему? — спросил Гарри, потому что, хотя мысль о том, что он чувствует себя пассажиром в собственном теле, ужасала его — в конце концов, он чувствовал себя именно так, когда Волдеморт овладел им в Министерстве, — то, что случилось с Джинни, казалось ещё хуже: она очнулась от транса, не имея ни малейшего представления о том, что она сделала, зная только, что её руки в крови. — Потому что, хозяин, — и тут Том одарил его мрачной улыбкой, — если он в сознании, то его эмоции страха, ужаса и беспомощности, скорее всего, только усиливают барьер. У него больше шансов восстановиться, если его внутренний разум бездействует. — Значит, он может восстановиться? — уточнил Гарри. Том снова пожал плечами. — Вполне возможно. Возможно, если ему дать время побыть в менее стрессовой обстановке. При лечении у него будет больше шансов, но и тогда нельзя быть уверенным, хозяин. Потеря контроля над щитами Окклюменции обычно оставляет шрамы на разуме, даже если их можно вылечить. Это одна из причин, по которой преподавание Окклюменции строго регламентировано — плохое преподавание может разрушить человека изнутри. Конечно, регламентировано, подумал Гарри. Но, несомненно, Снейп не был квалифицированным специалистом — просто он был единственным человеком, которого знал Дамблдор и который беспрекословно выполнил бы его приказ подвергнуть Гарри болезненному «методу зондирования». — Какое лечение? — Регулярное зондирование Легилименцией, чтобы помочь разрушить барьер, успокаивающие зелья, правильное питание и тому подобное. — Ты смог бы это сделать? — был логичный следующий вопрос — Гарри, конечно, не смог бы, но опыт Волдеморта в Легилименции был хорошо известен. Гарри внимательно следил за реакцией Тома. Тот колебался. — Я мог бы… — вот и всё, что он сказал. — Тогда, полагаю, я должен спросить, сделаешь ли ты это. На этот раз пауза затянулась. — Ты можешь приказать мне, — нейтрально ответил Том. Гарри покачал головой. — Я не собираюсь этого делать. Если ты собираешься это сделать, то это должно быть по твоей собственной воле — иначе кто знает, что может случиться с Драко или с тобой. Том недоуменно посмотрел на него. — Ты беспокоишься обо мне? Гарри пожал плечами. — То немногое, что я понимаю в Искусстве разума, говорит мне, что оно может быть очень опасным при неправильном подходе. Если тебя принудят к этому, я подозреваю, что лечение будет в лучшем случае бесполезным, а в худшем — скажется на вас обоих. И нет, я не хочу, чтобы ты пострадал, предлагая помощь. Том несколько мгновений смотрел на него. — Тогда, поскольку ты не стал меня принуждать, хотя мог бы, да. Я сделаю всё, что смогу. Я не обещаю никаких результатов, — предупредил он. — Любое лечение такого рода в лучшем случае неопределённо, но я могу пообещать, что постараюсь. Гарри улыбнулся ему. — Это всё, о чём я прошу. Спасибо. На мгновение воцарилась тишина. — Не за что, хозяин, — наконец ответил Том со странной ноткой в голосе.***
Гарри отдыхал в гостиной, когда прилетела сова. Она была от Кингсли.Гарри,
Репортёр хотела бы навестить Драко завтра в восемь вечера, если ты не против. Если ты не против, она также хотела бы взять у тебя интервью о твоём опыте с рабством, как с Томом, так и с Драко. Цель — поместить статью в субботний выпуск Пророка, так как наиболее вероятно, что она произведёт желаемый эффект.
Пожалуйста, пришли ответ обратной совой.
С наилучшими пожеланиями, Кингсли
Гарри вздохнул. Он полагал, что не может сказать «нет», не тогда, когда это было то, чего он хотел с самого начала. После опыта общения с Драко он хотел этого ещё больше, хотя и боялся, что к тому времени, когда всё это произойдёт, те, кто больше всего заслуживал этого, уже будут освобождены. Некоторые, вероятно, будут такими же, как Драко, — полностью сломленными. Хм… Может быть, он мог бы использовать эту статью, чтобы предложить какую-нибудь программу восстановления после рабства? Быстро написав записку о согласии, он прикрепил её к лапке совы. Затем, решив, что нужно пойти и рассказать об этом Тому, он отправился в библиотеку. Очевидно, Том считал, что там лечение легилименцией сработает лучше — у Драко не было плохих воспоминаний о библиотеках, насколько Том мог судить. Внутри он обнаружил двух своих рабов, стоящих на коленях на подушках на полу. Они пристально смотрели друг другу в глаза, по крайней мере, Том. Драко казался таким же безжизненным, как и обычно, его глаза смотрели только вперёд, потому что именно так была наклонена его голова. Не желая мешать им, Гарри тихонько присел на единственный в комнате диван. Честно говоря, видеть эту фарфоровую куклу на месте своего пылкого соперника было всё ещё тревожно, хотя прошло уже немало времени с тех пор, как он присоединился к ним. Они не стали стричь его волосы, не зная, понравится ли ему это или нет, и не имея возможности спросить его мнение, но теперь они были уложены — Том купил несколько резинок по собственной инициативе во время одного из походов за продуктами. В каком-то смысле это делало ситуацию ещё хуже. По крайней мере, когда волосы закрывали лицо, Гарри почти мог притвориться, что у него есть хоть какое-то выражение, а без них — абсолютная пустота. Гарри понимал, что пройдёт немало времени, прежде чем Том добьётся каких-то ощутимых результатов; он был готов к тому, что очевидных результатов не будет вообще. Но всё же ради Драко он хотел, чтобы тот поправился как можно скорее. И, честно говоря, так будет лучше для всех них. То, что Драко был рядом, почти как ребёнок, неспособный сделать для себя самые простые вещи, вызывало раздор между ними. Том снова стал более раздражительным, а Гарри чувствовал себя напряжённым. Они оба старались, Гарри этого не отрицал. Том старался не срываться, а Гарри — не терять самообладания… но это не всегда получалось. Само присутствие Драко изменило динамику их отношений — они стали не такими комфортными, как раньше, когда были только вдвоём. Тому было менее комфортно показывать свою уязвимость, когда рядом был Драко, и он почти… ревновал к тому времени, которое Гарри мог потратить на него. Но когда Гарри предложил отправить Драко на некоторое время в его комнату, он чуть ли не защищал блондина, говоря Гарри, что не пойдёт на пользу его прогрессу, если его задвинут в угол. Ну, может быть, и так, но раздражаться друг на друга из-за его присутствия не пойдёт на пользу никому из них. Приняв решение, Гарри решил, что после разговора с Томом они проведут вечер без блондина. А что касается будущего… они смогут найти для Драко занятие, которое не потребует его присутствия.***
Том плыл в воспоминаниях. Легилименция — это не чтение мыслей, как называли бы это необразованные люди. Это было больше похоже на… плавание в сознании. Чем ближе к поверхности, тем осознаннее мысли. Чем глубже, тем больше бессознательного. В прошлом ему доводилось проникать в сознание людей, как это было с Бертой Джоркинс, но он никогда не получал доступа к истинному бессознательному разуму, той его части, которая связана с сердцебиением или дыханием. На это была своя причина: как и в воде, чем глубже ты погружаешься, тем сложнее найти путь обратно на поверхность. Еще одна опасность, связанная с Легилименцией, заключалась в том, что можно быть втянутым в воспоминания. Это неизбежно в дезорганизованном сознании или там, где воспоминания были расставлены как ловушки для неосторожного нарушителя. В случае с Драко Том подозревал, что это скорее первое, чем второе — он был уверен, что воспоминания снаружи — это недавние воспоминания, которые он не смог обработать из-за того, что застрял за собственными щитами. Том скорчил гримасу, когда его втянуло в ещё одно. Рука ударила его по лицу, а затем вцепилась в волосы. — Ты тупой раб — ты даже не можешь выполнить гребаный приказ?! Убери это! Его толкнули на колени, и он протянул дрожащие от боли руки, чтобы убрать разбитую тарелку, не обращая внимания на новую порцию боли, которую причиняли острые осколки. Это не имело значения — хозяин велел ему всё убрать. Ботинок попал ему в бок, выбив из него дыхание и резкий стон боли. — Бесполезно, — мужчина фыркнул и прошёл мимо. По дороге он замешкался, поднял палочку и… Том вырвался. Уф. А он всё ещё не добрался до щитов. Плывя глубже, он старался избегать как можно большего числа серебристых облаков, но в конце концов одно из них обвилось вокруг его ноги. Боль. Это было всё, что он мог чувствовать. Боль в животе, когда его разрывали на части. Боль в плечах, когда он болтался в цепях. Боль в спине, когда его истерзанная плоть тёрлась о шершавую стену. Боль в сосках, когда кусачие зажимы натягивались при каждом толчке. Боль в горле, когда Хозяин кусал достаточно глубоко, чтобы прорвать плоть. Боль в яйцах, когда рука Хозяина… Снова наружу. Там. Там был барьер. Том, или, по крайней мере, его представление о себе в этом их мире, вздохнул с облегчением. Достигнув дымчато-серой стены, состоящей из воспоминаний, скреплённых эмоциями, он положил на неё «руку». Эмоции затрепетали в нём — страх, беспомощность, гнев, унижение, горе… Том пропустил их через себя. Они не принадлежали ему — они не могли повлиять на него. Вызывая в себе положительные эмоции, он вспомнил о возбуждении при произнесении заклинаний. Вспомнил теплоту улыбки Гарри. Он вспомнил покой, который ощущал, стоя на коленях у своего хозяина, расслабление, когда Гарри гладил его по волосам. Он думал о том, что с его плеч свалился груз, когда он извинился перед хозяином и получил его прощение. Он думал о надежде обрести свободу. Он думал обо всём этом и направлял эмоции в барьер. Понемногу он разрушался. Постепенно дым рассеивался. Спустя чуть больше двух недель лечения Том начал пробиваться сквозь первый слой. Он знал, что за ним последует ещё один, но надеялся, что не третий. Но барьер сопротивлялся. В него с силой грузовика врезалось ещё одно воспоминание, и те, что использовал барьер, были в некотором смысле хуже, чем те, через которые ему пришлось пройти, чтобы добраться до него. Он уставился на отца, распростёртого на полу, его конечности всё ещё подёргивались после того, как он так долго находился под действием проклятия Круциатус, что он боялся, что тот сойдёт с ума, когда очнётся. — Пожалуйста, хозяин… простите меня, — прохрипел отец, его лицо было скрыто серебристо-белыми волосами. — Простить? — это змеиное шипение заставило его вздрогнуть. — Простить тебя, когда ты потерпел неудачу? Нет, лорд Волдеморт не прощает неудач, — гнев в его голосе заставил сделать шаг вперёд. — Милорд, — произнёс он, дрожа даже в поклоне. Он не смел поднять голову, даже когда магия, танцующая вокруг его повелителя, заставила его задохнуться. — Мой лорд, пожалуйста, позвольте мне исправить оплошность моего отца, — на мгновение ему показалось, что магия, обвившаяся вокруг него, как змея, поразит его за несдержанность в словах, но затем она ослабла. — Какая… свежая идея. Грехи отца должны быть возложены на сына. Как… уместно, — Тёмный Лорд выглядел довольным, и что-то внутри него вскочило от удовлетворения. — Да, Драко, я дам тебе задание. Если ты справишься, грехи твоего отца будут прощены. Если же ты потерпишь неудачу… — Я не подведу, — заверил он своего господина, и в нём поднялось волнение. Его первое задание! — Посмотрим… Подойди, получи свою метку. Он подошёл к своему повелителю, едва сдерживая эмоции. Наконец-то! После столь долгого ожидания он вольётся в ряды борцов за свободу своего повелителя и начнёт зарабатывать себе славу! — Мортмордре. Огонь опалил его руку, и он открыл рот, чтобы закричать… Том отогнал воспоминания. Лорд Волдеморт, закованный в ошейник и вынужденный встать на колени. Его заставили назвать своего пророческого победителя «хозяином». Щупальца барьера отступили, и Том воспользовался моментом. Вот! Второй барьер. Вместо дымчатых щупалец он больше походил на щит из тёмного стекла или обсидиана. Том прижал к нему «руку». Ощущения были сильнее, но они имели тот оттенок, который Том искал, — что-то в них говорило о том, что они свежие, что их породил запертый внутри разум, а не воспоминания, оставшиеся от предыдущих защит. Он снова вызвал те же эмоции, которые использовал для борьбы с щупальцами, но на этот раз «сформировал» их в топор. Замахнувшись им на барьер, он начал наносить удары. С каждым взмахом он уставал всё больше и больше — такая работа была изнурительной: направлять эмоции и одновременно избегать щупалец, которые пытались его схватить. Но он был полон решимости добиться сегодня явного прогресса, несмотря ни на что. Когда наконец образовалась трещина, он выпустил свой «топор», вздохнув с облегчением. Он не заметил серебристого щупальца, просочившегося из трещины, пока тот не обвился вокруг него. — Круцио! — шипел змееподобный голос. А потом — боль. Боль — это всё, что он знал. Добела раскалённые ножи вонзались в него, обжигая и пронзая. Он не мог думать. Он не мог дышать; всё, что он мог делать, — это… терпеть. Так долго, как только мог. А потом боль отступила, и он снова смог дышать — глубокими всхлипывающими вдохами, которые причиняли почти такую же боль, как и ножи. — Ты такой же неудачник, как и твой отец, мальчишка! Если бы старый дурак был жив, ты бы уже сдох там, где ползаешь, как жалкий червяк. Ты должен благодарить Северуса за свою жалкую жизнь. Том вынырнул из воспоминаний, тяжело дыша. Больно было не от того, что причиняло боль, по-настоящему. Боль была болью; а эта боль была не хуже Пунирэ, да ещё и пережитая через другого. Нет, более болезненными были воспоминания о себе, о том, как сильно он деградировал из умного молодого человека, которому весь мир был подвластен. Но здесь было не место для этого. Он произвёл впечатление на Драко и надеялся, что оно было достаточно сильным, чтобы не исчезло к следующей ночи. Том слишком устал и был слишком измотан, чтобы делать что-то ещё. А ведь ему ещё предстоял подъем на поверхность. Несомненно, на него нахлынут новые воспоминания об издевательствах, которые заставят его нервничать, когда он снова окажется в своём собственном сознании. Но он сделает это. Он сделает это ради Гарри. Он сделает это ради Драко. И он сделает это для себя, чтобы доказать, что, несмотря на свои неудачи, несмотря на то, что он сам себя разрушил, он всё ещё может сделать что-то стоящее.***
Гарри заметил первые небольшие подёргивания уже через двадцать минут ожидания. Первые несколько минут он просидел над книгой, не обращая внимания на то, что двое стоят на коленях на полу, и время от времени поглядывая вверх, чтобы убедиться в отсутствии каких-либо изменений. Теперь он начал замечать признаки того, что они выходят, или, по крайней мере, Том. Его лицо слегка подёргивалось, глаза начали слегка двигаться. Гарри отложил книгу и наклонился вперёд, чтобы понаблюдать — раньше он этого не видел. Наконец Том глубоко вздохнул и моргнул, поднялся на ноги и провёл рукой по лицу. Гарри заметил, что он выглядит усталым: вокруг глаз и рта образовались морщины. — Том, — тихо сказал Гарри, не желая пугать его. Однако это всё равно произошло: мужчина мгновенно развернулся, и его рука взметнулась вверх, защищая лицо, а он отшатнулся назад. А затем, почти так же быстро, он отбросил защитную позу и замер, глядя на Гарри. — Ты выглядишь усталым, — сказал ему Гарри, не зная, стоит ли поднимать этот вопрос, когда… когда казалось, что Том ожидает удара или чего-то в этом роде. Том снова вздохнул, подошёл к столу и облокотился на него. — Я устал, — признал он. — Это… нелегко. — Очевидно, — заметил Гарри, оглядывая мужчину. — Но это работает? Том слегка изогнул губы, и Гарри понял, что это версия его нормальной улыбки. — Сегодня я прошел через первый слой. Мне удалось сделать трещину во втором слое, и, насколько я могу судить, третьего слоя у него нет. — Это… хорошо? — Гарри рискнул, растерявшись. Он увидел, как непроизвольно дёрнулся глаз, что, вероятно, означало, что мужчина хотел закатить глаза, но передумал. — Да, хозяин. Это хорошо, — сказал Том с нотками раздражения в голосе. — Хотя всё зависит от того, что произойдёт за ночь. — Что ты имеешь в виду? Том на мгновение замолчал, глядя на Драко, который снова опустил голову. — Его щиты укреплены негативными чувствами страха, беспомощности, гнева, горя, унижения и стыда. Если он испытает их за время, оставшееся до следующего сеанса, а скорее всего, так и будет, они только усилят барьер. Потенциально весь тот ущерб, который я нанёс барьеру сегодня, может быть стёрт к следующему сеансу, — он выглядел измученным этой мыслью. Гарри его не винил — осознание того, что все его сегодняшние усилия могут оказаться напрасными, не могло мотивировать. — Значит ли это, что всё бесполезно? — спросил Гарри, тоже глядя на Драко. Он оглянулся на Тома и увидел, что тот пожимает плечами. — Посмотрим завтра. Если завтра останется хоть какой-то ущерб, это будет хорошим знаком, что можно достучаться до его внутреннего разума. Гарри медленно кивнул. Посмотрев на Тома, он принял решение. Встав, он подошёл к двери. — Идёмте оба, — приказал он. Драко немедленно повиновался и поспешил к Гарри. Том был медленнее, но всё же сделал это, хотя и бросил тоскливый взгляд на свой стол, прежде чем полностью покинуть комнату. Гарри остановился на лестничной площадке и оглянулся на Тома. — Ты купил пальто для Драко, когда ходил за одеждой для него? Том нахмурил брови. — Да, хозяин. А что? Гарри лишь окинул его озорным взглядом и не ответил. — Хорошо. Принеси ему, пожалуйста. И себе тоже.***
Том отправился в спальню и взял пальто, всё ещё пребывая в некотором недоумении. Не забыв на этот раз о шарфе, он отправился в комнату Драко и достал оттуда так и не использованное пальто. Вернувшись к хозяину, он вопросительно поднял бровь. — Хорошо, надевай — мы уходим. Вторая бровь Тома удивлённо поднялась на ту же высоту, что и первая. Он посмотрел на Драко, который, разумеется, никак не отреагировал. — Мы, хозяин? Гарри ухмыльнулся. — Да, Том. Мы. Нам всем будет полезно выйти из дома, даже если это будет просто прогулка по кварталу. А. Том, кажется, понял. Как бы ему ни хотелось вернуться к своим исследованиям, голова была переполнена эмоциями, причём не только его собственными. Вероятно, в этот вечер он всё равно будет не слишком продуктивен. — Согласен, — сказал он наконец, с удивлением обнаружив, что говорит совершенно искренне. Возможно, Драко это тоже пойдёт на пользу — увидеть другую обстановку, не связанную со страхом или болью. Накинув пальто и намотав шарф на шею, он попросил Драко сделать то же самое, хотя шарфа у того не было. Вместо этого Том позаботился о том, чтобы его пальто было достаточно хорошо застёгнуто, чтобы скрыть большую часть ошейника. Если никто не будет пристально смотреть на его шею, всё будет в порядке. Гарри воспользовался моментом, чтобы захватить свои вещи, и они спустились вниз. Заметив дверь, Том задумался, как им удастся пройти мимо защитной линии — ведь дверь не была особенно широкой. Гарри сказал ему идти первым, а затем потянулся к его ошейнику, а заодно и к ошейнику Драко. Белокурый раб вздрогнул, когда рука хозяина двинулась к его шее, но, как всегда, послушный, мгновенно вернулся на место. Двигаться втроём было немного неловко, но вполне возможно. Когда они оказались за линией защиты, всё, конечно, было в порядке. Была только одна проблема — Драко занял обычное место Тома за правым плечом Гарри. — Иди рядом со мной, ради Мерлина, — сказал ему Гарри с нотками раздражения в голосе, когда заметил, как Том переводит взгляд с него на Драко. — Мы не в мире волшебников. В любом случае, это всего лишь прогулка. Пожав плечами, Том последовал его приказу — в конце концов, он был хозяином. Идти рядом с хозяином было… странно. Но в целом гулять с хозяином было приятно. Он продолжал ходить за продуктами раз в неделю — Гарри выводил его на улицу перед тем, как аппарировать в Министерство; он шел в Sainsbury's, брал несколько пакетов с покупками и затем шёл домой. После того, как несколько раз проделал это без проблем, он стал чувствовать себя немного комфортнее, но всегда оставалось тревожное ощущение уязвимости. Теперь, с хозяином, он чувствовал, что ничто не может причинить им вреда, тем более что Том теперь имел право использовать защитную магию, чтобы защитить хозяина, если на них нападут. В конце концов, если нападение не было явно направлено на Тома или Драко, было бы достаточно легко утверждать, что он думал, что нападение было направлено на Гарри… Ночной февральский воздух был холодным, но освежающим. Том вдыхал его, позволяя выдоху уносить всё больше и больше нахлынувших эмоций. Гарри молчал, и Том был благодарен ему за это. К тому времени как они добрались до небольшого парка, Том чувствовал себя гораздо лучше. Гарри присел на ближайшую скамейку. Драко, разумеется, тут же опустился на колени рядом с ним. Том посмотрел на землю. Он знал, что ему тоже следует встать на колени — быстрая реакция Драко заставила его устыдиться, — но она выглядела покрытой мелкими камнями… — Сядь здесь, — сказал ему Гарри, серьёзно глядя ему в глаза. — Земля будет довольно неудобной, а мне всё равно нужно с тобой поговорить. Ну что ж, раз хозяин так прямо приказал, ему не нужно было чувствовать себя виноватым за то, что он не встал на колени, не так ли? Он аккуратно сел на скамейку, оставив между собой и хозяином приличное расстояние — не стоило искушать судьбу, не так ли? Гарри хмуро посмотрел на Драко. Быстрым взмахом палочки — Том с удовлетворением отметил, что невербальные заклинания получаются у него всё лучше и лучше, — он наколдовал подушку. — Драко, положи её под колени, — приказал он. Блондин выполнил приказ и снова стал неподвижным и почти незаметным. Хотя, если подумать… — Хозяин, а ты уже наложил чары сокрытия? — спросил Том — да, был поздний воскресный вечер, но это не означало, что никто не мог внезапно пройти. — А, ещё нет, — пробормотал Гарри, и на его лице появился лёгкий румянец, заметный в свете ближайшего фонаря. Он быстро наложил заклинание, окружив их магическим пузырём. Мгновение спустя он также наложил согревающие чары, повысив температуру внутри пузыря на несколько градусов, за что, как Том был уверен, Драко был бы благодарен, если бы мог это выразить. Он ненадолго замолчал, и Том воспользовался этим, чтобы откинуться на спинку скамьи и немного расслабиться, спрятав руки в карманах. Его настроение действительно поднялось благодаря свежему воздуху и небольшой физической нагрузке, а также избавлению от груза эмоций, полученных от Драко. Это был ещё один минус частых занятий Легилименцией с неуравновешенным человеком — большинство людей способны контролировать свои мысли, чтобы они не неслись непредсказуемо в голове, а неуравновешенный человек — нет. Ещё одной особенностью мыслей людей с психической неуравновешенностью были «липкие» мысли — эмоции, которые не просто проходили и исчезали, а оставались в голове захватчика ещё долго после того, как он покидал их разум. Это была одна из причин, по которой он редко заглядывал в разум Беллатрисы, особенно после её пребывания в Азкабане, а также потому, что он всегда был уверен в её преданности. Это также было причиной того, что среди целителей было не так много тех, кто специализировался на Искусстве разума: это изнурительная работа, которая отнимала у целителя гораздо больше сил, чем большинство других направлений. А если долго смотреть в бездну… — Сегодня я получил письмо от Кингсли, — внезапно начал Гарри. Том слегка повернул голову, чтобы лучше видеть выражение лица своего хозяина. Оно было обеспокоенным. — Завтра вечером к нам придёт репортёр. В восемь часов. Том немного повернулся всем телом, чтобы посмотреть Гарри в глаза. — Репортер? — спросил он с некоторым удивлением. Гарри на мгновение повторил его выражение лица. — О, разве я тебе не говорил? — Том покачал головой. — Когда Кингсли обратился ко мне с предложением взять Драко, мы заговорили о рабах в целом и о том, что многие из них подвергаются насилию, выходящему за рамки дозволенного. Выражение его лица и тон были мрачными, а взгляд устремлён на белокурую голову, стоявшего на коленях по другую сторону от него. Он на мгновение приостановился, мысли явно проносились в его голове. Том терпеливо ждал. Для человека, который никогда не отличался терпением, он определённо развил его в последнее время! — В общем, Кингсли сказал мне, что у него был… план. Позволив рабам немного помучиться, чтобы удовлетворить небольшую группу недовольных, он использует участь одного из них, чтобы привлечь внимание к тому, как практикуется рабство, что, возможно, улучшит ситуацию. — Понятно, — медленно, задумчиво произнёс Том. Судя по тону Гарри, он был недоволен министром, но, очевидно, смирился с этим. — Полагаю, сейчас мы как раз находимся на этом этапе — завтра придёт репортер, чтобы взять интервью у Человека, Который Победил и узнать, как у него обстоят дела с Драко Малфоем, одним из рабов, подвергшихся жестокому обращению, которому каким-то образом удалось попасть в более добрые руки. Гарри кивнул. — В основном так. Это должно было произойти пару недель назад, но по какой-то причине Кингсли организовал только сейчас. Но я не знаю, что сказать. То есть, конечно, я могу рассказать о том, каким стал Драко с тех пор, как он с нами… — Каковы твои цели? Какой результат ты хочешь получить от этой статьи? Гарри задумался. — Я хочу, чтобы надзор за обращением с рабами перешёл к Департаменту по регулированию и контролю магических существ. Это отдел Гермионы, и я знаю, что она проследит за тем, чтобы были приняты правила, которые остановят подобное обращение. Я также хочу, чтобы для таких людей, как Драко, которые, вероятно, будут освобождены до того, как эти правила будут введены в действие, была разработана какая-то программа после рабства. Том не спеша кивнул, его глаза были прикрыты в раздумье. Достойные цели, с которыми он от всего сердца мог согласиться, учитывая то, что видел до сих пор, но он также мог видеть и некоторые потенциальные проблемы. — Кто твоя аудитория? Кого ты пытаешься привлечь? Гарри посмотрел на него с потерянным видом. — Я не понимаю, что ты имеешь в виду. Аудитория? — Да, хозяин. Аудитория. Есть много групп людей, которые читают газеты. Я полагаю, это будет в Пророке…? Гарри пожал плечами. — Думаю, да… Том кивнул, постукивая пальцами по колену. — Ну, читатели Пророка сильно отличаются от читателей Придиры, например. Однако даже внутри читательской аудитории есть отдельные группы, каждая со своим мнением и требующая разных подходов. Например, пытаешься ли ты обратиться к Визенгамоту? Или к обычной ведьме или волшебнику с улицы? Или, может быть, ты пытаешься обратиться к другим рабовладельцам, чтобы пристыдить их и заставить вести себя с рабами более подобающим образом? Гарри выглядел ещё более озадаченным. — …Я не знаю? Наверное… Кингсли говорил о «волне антирабовладельческих настроений», или что-то в этом роде? Том задумался, глядя на пасмурное небо, словно в поисках вдохновения. — Похоже, он стремится охватить как можно больше групп, — сказал он наконец. — Трудно, но не невозможно. Однако, если мы сможем расставить приоритеты, это сделает послание более чётким. Хм… — он ненадолго задумался. — Я бы предложил направить твоё послание в первую очередь членам Визенгамота, так как именно они должны будут принимать любые обширные постановления или бюджетные факторы. Вторичная цель, вероятно, должна быть обращена к самим рабовладельцам. Гарри нахмурился. — Почему? Если постановления будут приняты, у них не останется выбора. Том слегка кивнул в знак согласия, но пояснил свои рассуждения. — Возможно, хозяин, но лучше иметь хотя бы некоторых на своей стороне, чем сразу настраивать их всех против. Некоторые будут против изменений, независимо от этого, но те, кто уже придерживается более умеренных взглядов, могут не слишком сопротивляться, и это тем лучше — чем больше сотрудничества, тем меньше будет необходимости в реальном принуждении. — Понятно, — уклончиво сказал Гарри, явно ещё не убежденный. — Третья и наименее важная группа — это, пожалуй, широкая общественность. У нас только что прошли выборы министра, так что до следующих выборов, которые состоятся через шесть лет, у них не будет никакого права голоса. К тому времени это будет настолько старой новостью, что о ней практически никто не вспомнит. Тем не менее, несколько последующих статей, в которых люди на улицах дают интервью и говорят, что не одобряют чрезмерного обращения с рабами, могут только помочь привлечь на твою сторону две другие группы. — Так что же всё это значит? — спросил Гарри с лёгким нетерпением. Том пожал плечами. — Скажи мне. Какое послание, по-твоему, заинтересует каждую из этих групп? Гарри ненадолго задумался. — Думаю, для рабовладельцев это будет послание о том, что не всё изменится — только самые экстремальные элементы, которые не практикуются большинством людей. Том кивнул. — Да, хозяин. Если ты дашь понять, что не против рабства как такового, а просто против злоупотреблений, это поможет не оттолкнуть всех рабовладельцев сразу. А что насчёт Визенгамота? Гарри заколебался. — Я не знаю, — признался он наконец. — Подумай о главной функции Визенгамота, — подсказал Том. Гарри глубоко вздохнул и посмотрел на небо, словно ища вдохновения. — Э-э… управление? — Это больше связано с выбранной тобой профессией, чем с управлением, — мягко поправил Том. — О, правосудие? О, я понял. Так, может, дать понять, что это не правосудие, а злоупотребление? Том улыбнулся своему хозяину. — Именно. Теперь о широкой общественности. Гарри, похоже, был воодушевлён предыдущими успехами и ответил гораздо быстрее. — Может быть, какие-нибудь пикантные подробности — людям вообще нравится испытывать шок от происходящего. Думаю, именно поэтому Рита Скитер всегда была так популярна, несмотря на то, что половина или даже большая часть её статей были полным шлаком. Том кивнул. — Хороший анализ, — похвалил он, наслаждаясь тем, что его слова зажгли искру удовольствия в этих изумрудных глазах. — Ты также мог бы рассказать о том, что рабы, выпущенные на свободу в плохом психическом состоянии, в конечном счёте станут источником расходов для системы, поскольку не смогут содержать себя сами — никому не нравится знать, что их налоги пойдут на то, что они не одобряют. — Ха, — прокомментировал Гарри, явно захваченный этой идеей. Затем он явно подумал о чём-то неприятном. — Но… мне нужно знать — как ты думаешь, тебе тоже стоит участвовать в этом? Том приподнял бровь. — Я бы подумал, что это само собой разумеется, хозяин, — контраст между едва реагирующей оболочкой раба и невредимым послушным, почтительным рабом со всеми его способностями. Гарри скривился. — Да, наверное, — сказал он, казалось, колеблясь. Том сузил глаза, глядя на хозяина, пытаясь понять, куда завёл его ход мыслей. Контраст… ох. — Ты хочешь раскрыть мою прежнюю личность, — решительно сказал он. Гарри кивнул, казалось, безразлично. Затем покачал головой. Потом снова кивнул. — Я не знаю, — признался он. — Просто… кажется, что это окажет наибольшее влияние. В конце концов… — он запнулся. Том закончил мысль за него. — В конце концов, если более добрые методы смогли укротить печально известного Лорда Волдеморта, самого известного Тёмного лорда эпохи, то почему любой другой хозяин должен прибегать к более жестоким методам, разве что в угоду собственному садизму, — подытожил он всё тем же ровным голосом. Это было… логично, он догадывался, но… Его анонимность была тем, за что он цеплялся во время их нечастых визитов в Волшебный мир. То, что те, кто смотрел на него и видел раба, по крайней мере, не знали, кто он такой, успокаивало. Когда он был рабом в присутствии тех, кто знал, кем он был раньше, унижение всегда было сильнее. Но разве это имело значение? Через несколько месяцев он будет свободен, если всё будет хорошо. И тогда он примет облик другого человека, которого никто не узнает — ни как бывшего Лорда Волдеморта, ни как раба Тома Риддла. А если это поможет тем почти невиновным, которых он обрёк на судьбу, худшую, чем смерть? Может, оно того стоило? Он заметил, что Гарри обеспокоенно смотрит на него. — Том, ты в порядке? Том заставил себя улыбнуться, чувствуя, что он слишком уязвим, раз уж речь зашла о том, чтобы сорвать с него маску на глазах у публики. — Я в порядке, хозяин, — заверил он Гарри, хотя тот не выглядел убеждённым. — Это… Это был бы самый логичный подход, — сказал он, затрудняясь с ответом. Это будет кратко, попытался он убедить себя. Как он уже говорил Гарри, через несколько лет мало кто будет помнить об этой истории. Несомненно, это будет представление на короткое время, но потом всё пройдет. А к тому времени он надеется, что исчезнет навсегда. — Возможно, — согласился его хозяин, — но ты не против? Я заметил, что ты не стремишься раскрывать то, кем был раньше. Ну почему он иногда так проницателен? Том глубоко вздохнул и посмотрел на то, как свет фонаря взаимодействует с листьями на одном из деревьев неподалёку, как он отражается от некоторых частей и рисует линии вокруг других. Это упражнение достаточно успокоило его волнение, чтобы продолжить. — На самом деле я не «в порядке», — признался он. — Но, — начал он, видя, как Гарри набирает воздух, чтобы заговорить. — Но я думаю, что это необходимо, — тихо продолжил он. Гарри нахмурился. — Что ты имеешь в виду? — Некоторые из моих последователей знают, кто я — они узнали о моей новой форме после… после, и достаточно одному из них рассказать обо мне своему хозяину, чтобы направить эту историю в нежелательное для нас русло, — видя продолжающееся замешательство хозяина, он пояснил: — Если мы ничего не скажем об этом, а потом всё всплывёт, это будет выглядеть так, будто нам есть что скрывать. Не пройдет и мгновения, как противники изменений начнут говорить, что вся мотивация в том, что я манипулирую тобой или каким-то образом завладел тобой и хочу убедиться, что мои последователи избежали справедливого возмездия. — Это просто смешно! — воскликнул Гарри. Том пожал плечами. — Для тебя, который знает, что Лорд Волдеморт не стал бы тратить ни одной мысли на своих последователей, если бы это не приносило ему выгоды, конечно. Но для большинства людей? Они бы просто увидели, как Пожиратели смерти, некоторые из которых после первой войны избежали правосудия, заплатив огромные деньги, снова используют влияние, чтобы сделать жизнь лучше для себя. Твоё послание будет полностью утеряно, и его будет гораздо сложнее донести во второй раз. Чёрт возьми, это даже может привести к обратному результату и разжечь рабовладельческие настроения. Гарри открыл рот, чтобы заговорить, но сделал паузу. — Ты прав, — ответил он в конце концов, его тон был недовольным. — Я определённо вижу, как люди вроде этого мерзкого мистера Догбэйна используют такую тактику, чтобы сохранить свою власть, — он вздохнул. — Но я не хочу делать это без твоего согласия. Это кажется… неправильным. — Я твой раб, хозяин, — счёл нужным заметить Том. — Я не могу отказать тебе в согласии без твоего разрешения. Гарри посмотрел на него спокойным взглядом. — Я знаю это. Но я говорю тебе, что не собираюсь раскрывать твою личность в статье, которую, скорее всего, прочтёт почти каждая ведьма или волшебник в Британии, без твоего согласия. И да, я даю тебе разрешение не давать его, гарантируя, что не стану наказывать за любые последствия, которые могут возникнуть из-за отказа. И именно поэтому… именно поэтому Тому было так трудно прогнать мысли о влечении к этому человеку. Потому что даже если перед ним лежал короткий и лёгкий путь, он не хотел идти по нему, если это не соответствовало его моральным принципам. Гарри Поттер обладал волей и решимостью, которые были сильнее, чем у кого-либо, кого Том когда-либо встречал. Ему была ненавистна мысль о том, что все узнают, кто он такой. Однако на самом деле существовал только один возможный ответ.