***
Том вздохнул, откинувшись на спинку стула. Чары ошейника были одними из самых сложных, которые он когда-либо видел. Но он продвигался вперёд. Шаг за шагом, он тратил часы на одну строчку, пока не убедился, что понимает, как она работает и как связана с другими строчками. И он даже не приблизился к половине пути. При таких темпах он надеялся закончить всё к апрелю или маю следующего года. Пять или шесть месяцев… Этого было достаточно, чтобы заставить его закричать. Чёртов ошейник изменил свои методы. В последнее время ему так хорошо удавалось избегать наказаний, что ошейник стал чаще награждать его. Вчерашний ужин был тому примером. В ответ на тёплый комплимент хозяина — Мерлин, будь он проклят — решил, что его следует наградить волной удовольствия, которая едва не заставила его застонать вслух. Да, он знал, что Гарри не сделал это намеренно, но было так обидно! Он понимал, что, возможно, ему следует немного повозмущаться, вернуть его в режим наказания или что-то в этом роде, но по какой-то причине не мог заставить себя сделать это. Может быть, дело было в более спокойной атмосфере между ними, а может быть, в мягком выражении лица Гарри, когда он смотрел на Тома… но что бы там ни было, он не мог заставить себя сказать что-то неприятное, за что его накажут, или даже сделать что-то, что может расстроить Гарри… Он мог бы сказать что-нибудь своему хозяину, но подозревал, что если Гарри узнает, то цель упражнения будет потеряна — проступок с разрешения хозяина на самом деле не является проступком. Может быть, он мог бы отлынивать от работы по дому или что-то в этом роде. Но если Гарри узнает, он, скорее всего, бросит на Тома разочарованный взгляд, и это будет больнее, чем наказание. Тому не хотелось выяснять, почему так происходит, но он принял это как факт. Ааргх! Прожигая взглядом дыру в стене, Том сделал несколько глубоких вдохов. Сейчас разочарование было не просто бесполезно — оно было контрпродуктивно. Он отогнал его от себя — с ним разберётся позже, в саду, с чудовищными растениями, которые всё ещё правили бал. На самом деле Том не очень-то и старался их победить — расчистка сада означала конец времени, отведённого ему для работы с палочкой, поэтому он тайком смешивал атакующие заклинания с теми, которые заставляли растения расти. Пока Гарри этого не замечал. Но пока пора вернуться к работе. Он снова склонился над пергаментом, вглядываясь в сложные руны и цифры, составляющие схему заклинания.***
— Экспеллиармус! — Гарри произнёс заклинание. В ответ Том просто ушёл с дороги, а его палочка совершила движение для другого заклинания, которое было выпущено без слов. Гарри отклонил его невербальным Протего, но его глаза расширились, когда он увидел характерный красный цвет Круциатуса, направляющегося к нему — он был не на месте и не смог бы уклониться вовремя. — Экспеллиармус! — крикнул он, и оба заклинания столкнулись в воздухе. Раздался взрыв, от которого они оба отлетели назад. — Ой, — услышал Гарри стон Тома из облака пыли, образовавшегося над ними. Гарри согласился, поморщившись, когда, кашляя, поднялся на ноги. Осмотрев свои конечности, он удовлетворённо кивнул — несколько синяков и порезов, но, к счастью, никаких сломанных костей, которые он мог бы почувствовать. Несколько движений палочкой, и пыль начала рассеиваться, обнажив вмятину в половицах и трещину в потолке. — Упс, — сказал Гарри, широко раскрыв глаза. Посмотрев на своего раба, он увидел, что тот с помощью заклинаний очищает одежду от пыли, из-за которой он стал похож на призрака довольно забавного цвета. Окинув себя взглядом, Гарри понял, что не может ничего сказать, поскольку выглядит так же плохо. Он начал использовать Тергео, чтобы смахнуть пыль со своей одежды. По молчаливому согласию оба перешли к уборке комнаты. — Повредились ли дуэльные чары? — спросил Гарри у Тома, напомнив себе, что когда-нибудь он должен научить его чувствовать магию. Том произнёс несколько заклинаний, после чего покачал головой. — Нет, они в порядке, хозяин. Но им нужна подзарядка. Это был адский взрыв. Зачем ты пытался парировать Непростительное заклинанием второго курса? Гарри пожал плечами. — Это срабатывало раньше. — Это срабатывало раньше… когда это раньше срабатывало? Гарри язвительно усмехнулся. — Ты хочешь сказать, что события на кладбище не так выгравированы — ха — в твоей памяти, как в моей? — Кладб… о. В тот раз, — Том скривил рот от раздражения, когда ему напомнили об этом. Гарри не винил его. Ему самому не раз снились кошмары, связанные с тем моментом: его преследовала смерть Седрика и его участие в воскрешении смертельного — или бессмертного, как это и было — врага. Со временем, однако, он начал гордиться этим. Не смертью или воскрешением, а своим выживанием. Волдеморт спланировал всю эту ситуацию, планируя использовать Гарри при жизни ради его крови, а затем, без сомнения, и в смерти, чтобы ударом ужаса возвестить о своём воскрешении. Он достиг только одной из этих целей, несмотря на все преимущества. Так что да, Гарри гордился тем, что в очередной раз поставил врага в тупик и, выжив, дал Ордену год на подготовку — в конце концов, Волдеморт не стал бы беспокоиться о пророчестве, если бы его объект был мёртв. — Да, помнишь, когда ты выстрелил в меня Авада Кедаврой, а я ответил Экспеллиармусом? В тот раз. Том выглядел задумчивым. — Тогда почему в этот раз вместо того, чтобы вызвать Приори Инкантатем, произошёл взрыв? Гарри уставился на него. — Эм… может, потому что у нас больше нет сестринских палочек? Том нахмурился. — Что? — резко спросил он. Он вздрогнул. — Хозяин, — быстро добавил он. Гарри удивлённо поднял брови. — Разве ты не заметил? Я использую другую палочку… — он помахал палочкой перед собой. Том прищурился. — Так и есть. Когда это случилось, хозяин? — спросил он с ноткой замешательства в голосе. Гарри только покачал головой в недоумении. — Не могу поверить, что ты не заметил! Они даже не так уж похожи по цвету — моя палочка из остролиста была немного бледнее этой и длиннее. Я сломал свою палочку в канун Рождества, в 1997 году, кажется? Да, похоже на то. Какое-то время я пользовался несколькими, которые мне не очень подходили, но когда мы спасли Олливандера из Малфой-мэнора, он согласился сделать мне новую, — в конце концов, мужчина выбрал терновник за его репутацию оружия воина, зная, что его потребность пройти через трудности вместе со своим владельцем, скорее всего, будет удовлетворена, учитывая ситуацию. Для сердцевины, очевидно, не нашлось перьев феникса, но у него было несколько волос фестралов, которые, по его мнению, хорошо подошли бы. Гарри и палочке потребовалось время, чтобы привыкнуть друг к другу, но постепенно, битва за битвой, одна отчаянная борьба за выживание за другой, они наладили отношения. Теперь Гарри не жаловался. Более того, он даже подозревал, что палочка подходит ему даже лучше — его палочка из остролиста всегда не любила некоторые заклинания, а с терновником всё было иначе. В его комнате до сих пор хранились разбитые части первой палочки, осколки зеркала связи, полученного от Сириуса, мантия-невидимка, доставшаяся от отца, альбом с фотографиями и снитч, полученный от Дамблдора — хотя он не раз подумывал выбросить его, узнав о планах этого человека в отношении него, но так и не сделал этого. Том выглядел задумчивым. — Знаешь, я смутно помню, как Малфои говорили мне что-то о том, что ты используешь другую палочку, но, кажется, я был так разгневан твоим побегом, что не придал этому значения… Тут Гарри осенила мысль. — Если ты не знал, что я использую другую палочку, почему вернулся к своей тисовой? Я думал, ты сделал это, потому что не беспокоился об эффекте Приори Инкантатем. Том покачал головой. — Дело было не в этом, хозяин. На самом деле палочка, которой я хотел заменить свою, должна была быть гораздо мощнее, но она не оправдала своей репутации. Попользовавшись ей некоторое время, я решил вернуться к палочке, которая верой и правдой служила мне всё это время. Гарри медленно кивнул, его мысли разбегались. — Бузинная палочка, не так ли? — спросил он, вспомнив разговоры с Роном и Гермионой, пока они были в бегах. — Странно… может, это была просто сказка? Том пожал плечами. — А может, я не был её хозяином. Незадолго до… до мая мне пришла в голову мысль, что, хотя именно мой приказ привёл к смерти его предыдущего хозяина, на самом деле я его не убивал. Я планировал убить Северуса, как только увидел его во время битвы, но… — У тебя не было ни единого шанса, — закончил Гарри. Втайне он чувствовал, что им удалось выкрутиться в тот раз. Мысль о том, что Волдеморт стал бы ещё могущественнее, была не из приятных. Он вздрогнул. Глядя на Тома, он увидел, как его пальцы бессознательно постукивают по длинной бледной палочке, и ему вдруг расхотелось продолжать дуэль. Вытянув руку, Гарри почувствовал необходимость напомнить себе, что Волдеморта больше нет; Том — всё, что осталось, и он отвечает за Тома, так что те ужасные времена не могут повториться. — На сегодня я прекращаю дуэль. Палочка, — вот и всё, что он сказал. В кроваво-красных глазах Тома промелькнуло раздражение, но он подчинился, осторожно вложив палочку в руку Гарри. Гарри кивнул. — Хорошо. Теперь я хочу, чтобы к концу дня здесь было чисто. Раздражение переросло в настоящую досаду, но Том лишь склонил голову. — Да, хозяин, — признал он, и в голосе его слышались лишь следы гнева. Гарри снова кивнул, затем развернулся и вышел из комнаты. Пора погрузиться в учёбу — по опыту он знал, что это единственный реальный способ отвлечься от воспоминаний, которые грозили поглотить его.***
— Том! — зов эхом разнёсся по ступенькам, где он полировал перила. По какой-то причине после той дуэли хозяин стал более придирчивым к его действиям, давая ему более конкретные поручения, а не просто общее «убрать в доме», которым он с удовольствием пользовался. Полировка перил — определённо не то, чем бы он решил заняться. К тому же это сокращало время на исследования — Гарри, похоже, слишком хорошо знал, что можно, а что нельзя успеть выполнить в течение дня. Ему никогда не давали невыполнимых заданий, но они не оставляли ему времени ни на что другое. Тем не менее, единственным плюсом таких заданий было то, что когда Гарри был более конкретен, это давало Тому больше возможностей незаметно слегка ослушаться его. Он с удовлетворением отметил, что небольшого непослушания, например, использования другой полироли на перилах, было достаточно, чтобы вывести ошейник из его проклятого режима удовольствия. Конечно, в последние пару недель ему приходилось терпеть гораздо больше боли, чем хотелось бы, но как решение, позволяющее избежать излишнего удовольствия и в то же время не расстраивать хозяина… это срабатывало. Спустившись по ступенькам достаточно быстро, чтобы его не тащил ошейник, как собака, но и достаточно медленно, чтобы не чувствовать, что он спешит выполнить приказ хозяина, Том достиг подножия лестницы. — Сейчас придут Санджай Патил и Люси Бриггс. Они будут здесь, чтобы поговорить о деле. А, адвокаты. Том не совсем понимал, какое отношение это имеет к нему, но… — Нам понадобится чай и печенье в гостиной, — это всё объясняло. Его хозяин на мгновение замешкался, затем продолжил: — Ты ведь изучал законы волшебников, не так ли? Том пожал плечами. — Периодически, — ответил он. На самом деле он имел в виду, что прочитал несколько книг по нему в течение недели после того, как узнал о деле, не более. Гарри кивнул. — Ладно, хорошо. Тогда я хочу, чтобы ты остался на обсуждение, и если у тебя есть какой-нибудь важный вопрос или замечание, которое, по твоему мнению, должно быть озвучено, я хотел бы, чтобы ты его озвучил. — Как пожелаете, хозяин, — равнодушно ответил Том. Он читал об этих вопросах больше из интереса, чем из соображений, что это может быть полезно. Но если хозяин хотел, чтобы он там присутствовал, то, конечно, он там будет. — Считай это тренировкой, как вести себя на балу в Министерстве на следующей неделе, — весело сказал ему Гарри. Том без особого энтузиазма посмотрел на него. К сожалению, он был прав — надвигалось событие, где Том должен был изображать идеального раба. К счастью, поход в Косой переулок, чтобы купить ему комплект строгой, аккуратной мантии, прошёл без проблем — просто заскочили и выскочили из магазина одежды. — Как скажете, хозяин. Приготовить чай и печенье сейчас? — спросил он, решив начать своё выступление прямо сейчас. Уголок рта хозяина скривился, и он кивнул, заметив лёгкое изменение в поведении Тома и более раболепные нотки в его голосе. Мысленно он отстранился от своего тела, как всегда делал в Хогвартсе. Особенно в первые несколько недель после возвращения из приюта, это был единственный способ прожить день, не сорвавшись и не причинив кому-то вреда своей магией. Вместо того чтобы слова и поступки фиксировались его реальной личности, они, по сути, отскакивали от тщательно созданной им персоны. Они не могли повлиять на него, потому что были направлены на плод его воображения. Было одиноко, но Том никогда не знал ничего, кроме одиночества. По крайней мере, не знал до приезда сюда. Здесь, в доме хозяина, где все его барьеры разрушены, с кем-то, кто знал о нём самое худшее, но всё равно был готов быть к нему добрым; с кем-то, кто всё ещё был готов защищать его, стоять за него, когда он сам не мог за себя постоять. Внезапно осознав, что его зубы стиснуты, а рука так крепко сжимает ручку чайника, что Том почти испугался, как бы она не сломалась, несмотря на то, что она металлическая, он с усилием переключил свои мысли. Чувствовать себя уязвимым ему никогда не нравилось, даже в общении с самим собой. Он был рад, что создание первого крестража сняло груз с его плеч в этом плане — после того, как он разделил свою душу пополам, его стремление к самоанализу и сомнению в собственных действиях почти полностью испарилось. Теперь, оглядываясь назад, он понимал, что именно в этом он ужасно ошибался, но иногда ему хотелось ощутить чувство неуязвимости, уверенности в том, что он не может ошибаться. Глубоко вздохнув, он поставил чайник на плиту закипать и привычными движениями приготовил чайный поднос, чтобы войти в образ. Он был рабом, хорошо обученным рабом. Он был незаметен до тех пор, пока хозяин не призывал его к служению, и тогда он выполнял действия грамотно и эффективно, а затем возвращался к своему незаметному состоянию. Он не боялся своего хозяина, но уважал его и подчинялся даже малейшему проявлению его желания. Почувствовав, что вжился в незнакомую шкуру новой личности, он подхватил поднос и направился в гостиную. Войдя с опущенными глазами, он грациозно опустился на одно колено, поставив поднос на журнальный столик между креслами. Разговор вокруг него приостановился. — Хозяин, чай, который вы заказали, — плавно произнёс Том, в его голосе не было ни намёка на недовольство, раздражение или ворчание, которыми обычно сопровождается такая фраза. — Мистер Патил, мисс Бриггс, чай? — Чёрный, пожалуйста, — ответил мужской голос. — И мне, пожалуйста, такой же, но с молоком, — добавил женский. Том быстро приготовил оба чая, как и было приказано, и передал их хозяину, который затем передал их соответствующим людям. — Мне как обычно, Том, — приказал хозяин. Том так и сделал: добавил молока и ложку сахара и передал чай со склонённой головой. Не то чтобы Том готовил его раньше, но он достаточно часто видел, как тот готовит чай по утрам, чтобы знать. Конечно, создавалось впечатление, что это обычное дело. Покончив с чаем, Том поднялся, подошёл к креслу хозяина и снова опустился на колени, склонив голову так, что его глаза якобы смотрели в пол — на самом же деле они использовали тень от его чёлки, чтобы незаметно наблюдать за происходящим. Устроившись поудобнее и приготовившись оставаться неподвижным столько, сколько потребуется, он порадовался тому, что, несмотря на общую притворность всей этой ситуации, по крайней мере, за последнее время он достаточно натренировался стоять на коленях, чтобы больше не испытывать неудобств. — Это тот раб, который пострадал в результате инцидента? — спросила женщина, её голос прозвучал расчётливо. — Он, — нейтрально ответил хозяин Тома. — Видно, в больнице Святого Мунго хорошо поработали над его восстановлением, — прокомментировала она. — Теперь, когда он передо мной, я понимаю, почему вы выбрали этот вариант — он просто потрясающий, не так ли. Это всего лишь образ, сказал себе Том. Образ не обидится: образ не может обидеться, потому что обидеться — значит опозорить хозяина. — И он спас мне жизнь, — резко добавил хозяин Тома. Мужчина прочистил горло. — Мне кажется, мы отклонились от темы. К нам обратились адвокаты из S.H.Arks — они обсудили ситуацию со своим клиентом и ознакомились с доказательствами. Обвиняемый, некий мистер Джеймсон, согласился признать себя виновным, если мы предложим наказание в виде пяти лет лишения свободы и выплаты компенсации. Вас это устраивает? Наступила тишина, затем Том услышал, как его хозяин ёрзает рядом с ним. — Том, что говорят твои исследования об общем исходе дел о покушении на убийство, дошедших до суда? Почему Гарри спрашивал его об этом? Том на мгновение вышел из своей личины, чтобы хорошенько подумать. Перед ним были два опытных юриста, к которым он мог обратиться за информацией… Если только это была не информация, а мнение, о котором он спрашивал. Конечно, в последний раз, когда они разговаривали на эту тему, Гарри сказал, что, по его мнению, Том должен быть более раздражён ситуацией, чем на самом деле… Может быть, он хотел узнать, готов ли Том согласиться на предложение? — Хозяин, мои исследования показали, что многие судебные процессы по делам о покушениях на убийство проходят не совсем гладко. Как я читал, многие вещи могут повлиять на решение судьи и, соответственно, на приговор. В зависимости от многих факторов, включая субъективную картину обвиняемого и мнение общественности о вас, хозяин, приговор, если дело дойдёт до суда, может составить от трёх до десяти лет. Однако позвольте мне кое-что добавить: если станет известно, что сделка о признании вины на пять лет была предложена и отвергнута, это может склонить судью к более мягкому отношению к подсудимому, — вот так. Надеясь, что ему удалось донести до Гарри свою готовность принять предложение, не раскрывая обмен мнениями перед адвокатами. Том снова погрузился в свой образ, услышав, как его хозяин повернулся лицом к гостям. — Вы согласны с изложением моего раба? — спросил он, и в его голосе прозвучала нотка вызова. — Вы поручили своему рабу изучать уголовные дела? — спросила женщина с удивлением в голосе. — Он был одним из самых блестящих студентов Хогвартса за последнее время, — в его голосе отчётливо прозвучало пожатие плечами, хотя Том не мог этого видеть. — Я не видел смысла в том, чтобы полностью растрачивать его мозг, когда я мог бы использовать его на благо себе. — Действительно, — ответила женщина, произнося слова под впечатлением. — Что ж, он проделал достойную работу: я бы сказала нечто подобное. И его последнее замечание было как нельзя кстати — исторически сложилось так, что судьи не очень-то жалуют прокуроров, которые продолжают вести дело, когда уже предложена удовлетворительная сделка о признании вины. Несомненно, в S.H.Arks это знали, поэтому и не предложили минимальный срок. — Моя коллега права, — вмешался мужчина. — К этому добавляется неопределённость в отношении того, как судья может расценить и вас, и обвиняемого — у вас есть слава Человека, Который Победил, и ваша социальная валюта всё еще на высоком уровне, но в случае обвиняемого есть и смягчающие обстоятельства, которые создают некоторую непредсказуемость в отношении окончательного приговора. На мой профессиональный взгляд, это хорошая сделка. Наступила пауза. — Допустим, мы примем сделку… каков будет следующий шаг? — Мы, от вашего имени, назначим дату суда. Когда она будет назначена, мы представим ваше письменное заявление. В этот момент адвокаты S.H.Arks заявят о признании вины, согласившись с вашим письменным изложением событий. Впоследствии мы порекомендуем пятилетний срок заключения в Азкабане и полное возмещение всех расходов, предоставив копию вашего счёта из больницы Святого Мунго и наши судебные издержки. Если судья не захочет получить дополнительную информацию или не сочтёт рекомендованное наказание неуместным, он согласится с предложенным приговором, и подсудимый ненадолго появится в суде, чтобы лично получить приговор. После этого вы получите официальную сову из суда с уведомлением о принятом решении, а также банковский чек на возмещение вашего ущерба помимо наших гонораров. Их оплатит непосредственно обвиняемый. — А если судья потребует больше информации? — Тогда вам, возможно, придётся дать показания лично, а нам — привлечь других свидетелей. Однако я очень сомневаюсь, что это будет необходимо. Как правило, суд предпочитает наиболее экономичный по времени вариант, особенно в наше время, когда они всё ещё пытаются разгрести все нарушения, которые не были решены порабощением всех главных действующих лиц в последней войне. К сожалению, как вы, вероятно, можете себе представить, хаос тех событий позволил процветать множеству мелких преступлений, несмотря на то, что они не были напрямую связаны с деятельностью Пожирателей смерти. Хм, Том не задумывался об этом — свергая предыдущее Министерство и потроша Аврорат, он не понимал, что открывает двери для целого ряда других мелких преступников. Впрочем, удивляться не стоило — преступность всегда хорошо себя чувствовала во времена неопределённости и перемен. Внезапная мысль на мгновение задержала его — если бы он действительно взял под полный контроль Министерство, если бы он действительно убил своего заклятого врага и расправился с Сопротивлением, справился бы он с преступностью, которую его действия непреднамеренно вызвали? Смог бы он подчинить их себе, когда люди, на которых они охотились, оказались бы, по сути, под его властью. У него было неприятное чувство, что — каким безумным и… психопатичным он стал — ему было бы всё равно. И разве это не было осознанием? В конце концов, разве его первоначальной целью до расщепления души не было стать министром магии? Разве не продавал он своим последователям идеал нового, лучшего мира, даже когда сам встал на путь безумия? Каким был бы этот мир, если бы он победил? Общество, погрязшее в преступности, где все либо боялись, либо охотились друг на друга? Нация, поражённая гнилью безумия, заразившаяся от правителя? Потрясённый осознанием того, насколько плохо было бы его правление для мира волшебников, он отогнал эти мысли и вернулся к разговору и своему образу. — …хорошее решение, мистер Поттер, — тепло сказала женщина. — Мы отправим необходимые документы для назначения даты суда как можно скорее, а также отправим ваше согласие в S.H.Arks. Судя по всему, его хозяин согласился на сделку о признании вины. Наверное, это был лучший выбор. Послышался звук открываемого портфеля и извлекаемого пергамента. — Не могли бы вы подписать здесь… и здесь. Хорошо, хорошо. Теперь ещё раз здесь… инициалы здесь. Всё, мы закончили. — Спасибо за совет, — сказал хозяин Тома. — Спасибо, что выбрали нас, мистер Поттер, — ответил тот. — Конечно, мы надеемся, что у вас не возникнет других юридических вопросов, которые необходимо будет решить, но мы надеемся, что в случае чего вы снова обратитесь в нашу адвокатскую контору. Хозяин Тома издал короткий, лишенный юмора смешок. — Учитывая, что мы говорим обо мне, то, вероятно, мне снова понадобится юридическая помощь. И да, я буду рад продолжить сотрудничество с вашей фирмой. Конечно, при условии, что это дело разрешится, как и было предсказано, — наступила пауза, затем послышался звук, как будто он пошевелился в своём кресле. — Вы знаете, почему этот… мистер Джеймсон… напал на нас? — спросил хозяин Тома. Том, заинтересованный в ответе, тоже ненадолго вышел из своего образа, чтобы поднять голову и посмотреть на двух адвокатов. — Он был сторонником, которого пропустило порабощение леди Магии? Адвокаты обменялись тревожными взглядами. — Он не был сторонником Того, Кого Нельзя Называть, мистер Поттер, — ответила женщина. Часть Тома была довольна тем, что некоторые люди до сих пор боятся его имени настолько, что, даже когда он потерпел публичное поражение, всё равно не произносят его. Другая его часть, та, что появилась совсем недавно, испытывала дискомфорт. — Тогда почему он напал на нас? — спросил Гарри, нахмурившись. Адвокаты вновь обменялись взглядами. — Вы уверены, что хотите знать, мистер Поттер? — мягко спросил мужчина. — Конечно, — ответил хозяин Тома, явно сбитый с толку. Мужчина вздохнул. — Жена мистера Джеймсона погибла в результате несчастного случая два года назад, который был связан с деятельностью Пожирателей смерти. Его единственная дочь была убита в апреле прошлого года… Она училась в Хогвартсе и, судя по всему, поссорилась с Кэрроу. Полагаю, она была… не в лучшем состоянии, когда нашли её тело. Мистер Джеймсон, очевидно, винит вас в том, что вы не закончили войну раньше. Конечно, его обвинение неуместно, но он не был сторонником терроризма; он был просто убитым горем отцом. Наступила тишина, наполненная невысказанными словами. Том взглянул на Гарри — тот выглядел потрясённым. Женщина-адвокат встала и взяла свой портфель, выглядя при этом немного неловко. — Мы сами найдём выход, мистер Поттер. Ещё раз благодарю вас за то, что выбрали нашу фирму для ведения ваших юридических дел. — Конечно, — деревянным голосом ответил Гарри и встал, чтобы пожать руки обоим адвокатам. — Спасибо за визит. Затем они ушли, а хозяин Тома опустился в кресло со звуком, почти похожим на рыдание, и спрятал лицо в ладонях. Том заколебался. Должен ли он просто… уйти? Мерлин знал, что он не хотел бы, чтобы кто-то видел его в таком расстроенном состоянии. Но потом он задумался: во многом они были похожи, но и во многом не были. Он нерешительно повернулся на коленях, чтобы оказаться почти напротив Гарри. Протянув руку, он положил её на колено мужчины. — Хозяин? — спросил он, удивляясь тому, что в его голосе прозвучала нотка беспокойства. Он ведь не волновался за своего хозяина, верно? Гарри глубоко, с содроганием вдохнул и так же резко выдохнул. Он отнял руки от лица. Том с удивлением увидел, что его глаза сухие. Гарри это явно заметил. — Ты подумал, что я плачу? — Том пожал плечами. — Я… я не плачу. Я не могу, думаю, большую часть времени. В детстве я слишком много подавлял слёзы — теперь не могу плакать, даже когда хочу, — его голос звучал совершенно опустошённо. Тома охватило сильное — и совершенно неожиданное — желание утешить его. Голос Гарри звучал так… мёртво, что было просто неправильно — он всегда был полон жизни, полон эмоций, будь то положительных или отрицательных. — Что вас беспокоит, хозяин? — спросил он, не обращая внимания ни на свое желание, ни на слова Гарри. Гарри откинулся в кресле, уставившись в постоянно горящий огонь. — Я… я мог бы закончить войну на год раньше, возможно. Я даже не знаю, получилось бы это или нет, но… Дамблдор, — Том никогда не слышал, чтобы о старом дураке говорили с таким ядом, по крайней мере, от кого-то с его стороны, — его потрясло, что мальчик, которому он был наставником, использует такой тон, — оставил хлебные крошки на тропе, которая должна была привести меня к какому-то фантастическому решению. И хотя у меня есть сомнения на этот счёт, серьёзные сомнения… это не мешает мне чувствовать вину перед всеми людьми, которые могли погибнуть без необходимости из-за моего выбора, — затем он снова посмотрел на Тома, и огонь, на который он смотрел, каким-то образом проник в его глаза, или, по крайней мере, такое впечатление сложилось у Тома от того, как они почти светились враждебным блеском. — И тогда я задаюсь вопросом: почему я должен чувствовать себя виноватым? Не я пытал, насиловал и убивал этих людей. Это был ты и твои Пожиратели смерти. Почему я должен взваливать на свои плечи бремя твоей вины? В тот момент ответ был прост. — Ты не должен, — сказал ему Том, его голос был противоположен огню Гарри — вместо этого он был спокоен, как пруд. — Что? — ошарашено спросил Гарри. Том с радостью отметил, что гнев утих, сменившись замешательством, но, как ни странно, это не было причиной его слов. Том не решался объяснить почему. — Ты не должен нести вину, хозяин. Не тебе её нести. Я выбрал тебя ребёнком и сделал жертвой. Ты сражался со мной подростком и победил меня юношей. Ты уже нёс бремя, больше всех остальных, и, несмотря на это, добился успеха. Те люди, которые обвиняют тебя в том, что ты не закончил войну раньше… где они были во время войны? У них ведь есть палочки, не так ли? У этого мистера Джеймсона было достаточно сил, чтобы видеть сквозь отводящие глаза чары, а затем наложить мощное Взрывное проклятие; где он был, когда его дочь терроризировали? Если бы все родители собрались вместе и выступили против Пожирателей смерти, которых я поставил в школу, не было бы никакой борьбы. — Ты знаешь ответ, — тихо сказал ему Гарри, в его голосе прозвучала странная нотка. Том не решался назвать это «изумлением», но не мог придумать ничего другого, на что это было бы похоже. — Конечно. Страх. Я намеренно действовал так, чтобы заставить их бояться меня, чтобы они сотрудничали в их собственном порабощении. Но они не должны разворачиваться и нападать на одного из немногих волшебников, которые не позволили им прекратить борьбу, — яростно сказал он. Гарри несколько долгих мгновений смотрел на него. — Почему мне кажется, что ты одобряешь мои действия? Том отвёл взгляд и не отвечал несколько долгих мгновений. Слова только что лились из него, кристаллизируя эмоции, о которых он даже не подозревал; приводя к выводам, о которых он и не подозревал. Огонь потрескивал, напоминая о натуре Гарри — пламени, которое горело ярко и жарко, но могло угаснуть, если его лишить топлива. — Может, и так, — наконец тихо сказал он. Он снова посмотрел на Гарри и встретился с изумрудным взглядом, который так пристально смотрел на него. — У меня было много времени подумать, хозяин. В конце концов, уборка — не самое… увлекательное занятие, — он принуждённо усмехнулся. — И… у меня было много времени подумать о своих действиях и о том, что могло бы случиться, если бы я получил всё, что хотел. Это… это не очень хорошая картина, — он остановился, не в силах продолжать, краска прилила к его щекам. — Но одной вещью я всегда восхищался — храбростью. Даже если через мгновение просто пресекал её на корню, я всегда хорошо думал о волшебниках и ведьмах, которые отстаивали свои убеждения. А люди, которые просто вымещают свою боль на других… они не храбрые. Гарри не сводил с него взгляда несколько секунд, эти зелёные-зелёные глаза словно пронзали его до глубины души. Затем, когда он откинулся назад и снова посмотрел на огонь, Том почувствовал, что снова может дышать. — Да, они не такие, — наконец согласился Гарри. Том присоединился к нему, глядя на красно-золотые языки пламени за каминной решеткой. В молчании они составили друг другу компанию, каждый со своими мыслями.