The Corruption of Power

***

Конечно, перемирие, которого они по обоюдному согласию достигли во время разговора, продлилось недолго. По сути, только до следующего утра, а если учесть, что большую часть этого времени они спали, то это мало о чём говорило. Гарри проснулся в скверном настроении после того, как кошмары вторглись в его сон и заставили несколько раз просыпаться в холодном поту, прежде чем он сдался и просто решил начать работать около пяти утра. В этом не было ничего удивительного, после того, как его настигли воспоминания в аптеке. Просто… Он оставил Дурслей позади. Он покинул их дом, как только ему исполнилось семнадцать, и даже не думал возвращаться, как бы плохо ни обстояли дела. Он даже не задумывался о своих родственниках. Но увидеть человека, смутно напоминавшего дядю Вернона, стоящего над мальчиком, смутно похожим на самого Гарри… услышать, как на «мальчика» кричат в тех же тонах с отвращением, с тем же отношением полного презрения и омерзения… как будто он и не уезжал. На мгновение он не смог понять, на кого кричат, бьют, пинают — раба или самого Гарри… То, что Тому пришлось выводить его из оцепенения, было крайне неловко. Враг увидел его настолько слабым, что был вынужден аппарировать домой… Враг, который был достаточно могущественным и опытным, чтобы ему не требовалась палочка для аппарации. И его враг провоцировал его, травил его, пока не заставил снова вспомнить обо всём этом — обо всех обидах, когда его отвергали и игнорировали, обо всех страданиях, когда ему причиняли физическую боль и морили голодом, обо всех негативных чувствах, которые он на долгое время похоронил в себе. Но разве Том больше не был его врагом? Волдеморт был побеждён, как гласило пророчество. Но если он не был врагом, значит, он был рабом. А раб, который не подчиняется желанию хозяина молчать, который без разрешения садится в кресло в присутствии хозяина, который без разрешения называет его по имени… это плохой раб, которому нужно показать его место. Иногда Гарри удивлялся самому себе — почему он так хотел, чтобы Том покорился? Почему он хотел, чтобы мужчина давил на него, чтобы у него был повод оттолкнуть его в ответ и сильно ударить? Чаще всего он остерегался этой части себя и избегал Тома, чтобы она не вырвалась наружу. Но иногда, например, когда он был голоден или устал, ему было так приятно выплеснуть своё недовольство на кого-то другого. А когда этим кем-то был бывший Тёмный Лорд, который пытал и убивал на протяжении всей своей жизни… у него было хорошее оправдание. К тому же он всё ещё беспокоился о том, что может случиться, если он даст подлому слизеринцу больше свободы действий. В общем, он знал, что это уже произошло — после того, как ему разрешили называть его по имени во время занятий, он стал делать это и в другое время. После того как ему разрешили пользоваться мебелью во время ужина и без присутствия Гарри, он начал делать это в его присутствии. И не то чтобы Гарри был против такого поведения, просто его беспокоило, чем это может закончиться. Он мог доверять ошейнику, но не доверял Тому. Этот человек был хищником, не хуже любой змеи, и Гарри знал, что вчера он проявил слабость. Стоит ли удивляться, что его раб пытался надавить на него? Ну что ж, хорошо, но Гарри будет сопротивляться. Он покажет ему, что лев — это не добыча, и что он забыл об этом на свою беду. Приняв решение, он направился к двери в комнату раба. Открыв её, выплеснул Агуаменти, обливая сгорбленную фигуру на кровати. Том проснулся и, задыхаясь, упал с кровати, барахтаясь в ледяной воде. — Вставай, — резко приказал Гарри, накладывая Люмос, чтобы осветить недоумевающее выражение лица своего раба. — Гарри? — голос Тома звучал так же растерянно, каким было и его лицо. Гарри решил наказать его, когда собственное имя прозвучало из этих идеальных губ. Подождите, идеальные? Он отогнал эту мысль. — Пунирэ, — сказал он, сосредоточившись на желании, чтобы его раб почувствовал боль на несколько секунд, прежде чем отпустить. Том заскулил, зажмурив глаза. В животе Гарри зашевелилось что-то похожее на чувство вины, но он отогнал его. Сейчас не время испытывать вину — если он не сделает этого сейчас, то потом придётся делать ещё хуже, иначе Том выйдет из-под контроля. Когда ошейник освободил Тома и он встал на колени, Гарри твёрдо посмотрел ему в глаза. — Сейчас ты не учишь меня; у тебя нет разрешения называть меня по имени, — тихо сказал он. Том долго смотрел ему в глаза, прежде чем отвести взгляд. — Простите, хозяин, — произнёс он так, словно слова вырывались из него с трудом. — У тебя также нет разрешения пользоваться мебелью в моём присутствии, — продолжил он. — Я ценю твою помощь вчера в аптеке, — сказал он, потому что, честно говоря, так оно и было. Тому не нужно было рассказывать ему о том, что владелец магазина завышал цену, и ему не пришлось бы вытаскивать Гарри из его воспоминаний. — Однако это не даёт тебе права игнорировать другие правила. В благодарность за помощь твоё наказание будет менее суровым, чем могло бы быть в противном случае. В глазах Тома появился намёк на страх, и Гарри не был уверен: его это удовлетворило или ужаснуло — эмоции разрывались в двух направлениях, и ему это не нравилось. — Идём, — приказал он, поворачиваясь, чтобы уйти. О своей идее он прочитал в одной из немногих книг о рабстве, которые он прочёл, прежде чем отбросить с отвращением. Он не думал, что воспользуется ею, но это было необходимо. Услышав звук шагов на лестнице, он понял, что Том идёт следом, хотя и не сомневался в этом. Пройдя в гостиную, он подошёл к своему столу и нашел цепь с поводком, с которой Том приехал несколько недель назад. Обернувшись, он увидел во взгляде раба настороженность и остался доволен. — Хозяин… — начал было мужчина, но Гарри оборвал его резким жестом руки. — Ты достаточно наговорил вчера — не стоит говорить сейчас. Том закрыл рот и кивнул, с трудом сглотнув. Оглядевшись по сторонам, Гарри выбрал место. Ковёр не покрывал всю гостиную — на самом деле это был очень большой ковёр, который занимал большую часть пола, но пропускал углы комнаты и полосу голых досок по краям. Указав на одну из полос, Гарри приказал рабу встать на колени. Том повиновался, его растущая нервозность проявлялась в слегка дёрганых движениях. Сев на пятки, он поднял глаза на Гарри. — Нет, встань на колени, — сказал Гарри. Том замешкался, выглядя растерянным. — Я имею в виду, оставайся на коленях, но не садись на пятки. Понимание пришло, и Том переместился в правильное положение. Гарри удовлетворённо кивнул. Сделав металлический крюк, он прикрепил его к стене рядом с головой Тома. Присоединив поводок к ошейнику, он пропустил крюк через одно из звеньев, сделав так, чтобы цепь натянулась. Затем с помощью другого заклинания он согнул крючок так, что тот замкнулся в петлю. Выбраться из неё было невозможно, если не использовать магию или не быть достаточно сильным, чтобы сломать металл. Так Том и застрял одном положении. Он мог бы присесть, хотя и рисковал задохнуться, если бы из-за этого упал, но полноценно сидеть он не мог и уж точно не мог стоять, не сгибаясь почти вдвое. — Ты останешься здесь, пока я не сочту, что ты достаточно усвоил урок, — сказал Гарри Тому, видя недоверие в его глазах. — Ты не должен издавать ни звука, если не опасаешься, что тебе грозит серьёзная травма. В этом случае ты можешь вежливо поговорить со мной об этом. Я буду здесь почти весь день, хотя и буду заниматься, — с этими словами он погладил Тома по щеке, а затем отправился на кухню завтракать. Всё оставшееся утро, каждый раз, когда Гарри поднимал глаза, он видел Тома, и каждый раз это зрелище вызывало у него смешанные чувства. Рабу было явно не по себе, и с каждым разом он всё чаще переминался с ноги на ногу. Гарри не был удивлён. Это был настоящий ад для коленей и бёдер. И, вероятно, спины тоже, поскольку он был вынужден удерживать прямое положение или рисковать быть задушенным. Должно быть, это ещё и чертовски скучно, и Гарри подумал, не было ли это для Тома большим наказанием, чем физический аспект. Как он понял из странных комментариев мужчины, тот легко погружался в скуку и ненавидел задания, в которых не задействован его ум. Гарри вынужден был признать, что это было частью его решения применить такое наказание. А перед обедом, когда Гарри уже подумывал о том, чтобы отпустить Тома, к ним пожаловал неожиданный посетитель, вернее, посетители. Сначала защитные чары предупредили его о том, что по дорожке идут люди, вытаскивая его из омута памяти. Нахмурившись, он подошёл ко входной двери и открыл её, когда кто-то постучал. С другой стороны стояли две фигуры — мужчина и женщина — в чёрных одеждах с эмблемой Министерства на груди. — Мистер Поттер? — спросила женщина, стоявшая ближе к нему, как будто не замечая его шрама, который был виден с тех пор, как он заколол волосы назад, чтобы воспользоваться омутом памяти. — Да? — Мы из отдела исполнения наказаний Министерства. Меня зовут Джулия Филгроув, а это мой коллега Эрнест Браун. — Вы имеете отношение к Лаванде Браун? — с интересом спросил Гарри. Мужчина улыбнулся. — Моя племянница, — признался он. — Для меня большая честь познакомиться с вами, мистер Поттер! Лаванда всегда очень высоко отзывалась о вас. Гарри улыбнулся в ответ, не зная, что сказать. — Как бы то ни было, — сказала мисс Филгроув, бросив на коллегу уничтожающий взгляд, — к сожалению, мы здесь из-за вчерашнего сообщения одного из жителей о вашем контроле над рабом. Вы ведь являетесь владельцем Тома Марволо Риддла, не так ли? — Да, — ответил Гарри, гадая, во-первых, знают ли эти двое, что Том Марволо Риддл на самом деле бывший Лорд Волдеморт, а во-вторых, к чему всё это. Только о втором, казалось, стоило спросить. И он спросил. — Можно войти, мистер Поттер? Мы хотели бы осмотреть раба, о котором идёт речь. Вздохнув, Гарри посторонился и позволил им войти. Он провёл их в гостиную и пригласил присесть. Мгновение спустя они, очевидно, увидели Тома. Проследив за их взглядами, Гарри посмотрел на него с их точки зрения. Том начал слегка дрожать от усталости примерно полчаса назад, и когда ошейник сместился от его движений, на горле обнаружились красные линии от того, что он случайно придушил себя. Вокруг глаз и рта пролегли морщины боли, а взгляд был опущен. Короче говоря, он выглядел именно тем, кем и был, — непокорным рабом, которого хорошенько наказали. — О, это… ну, должно быть, он, да, мистер Поттер? — спросил мистер Браун. — Я не склонен к тому, чтобы к стене моей гостиной были прикованы незнакомые мужчины, так что, полагаю, это он, — сухо ответил Гарри. Он тут же пожалел о своей попытке пошутить, когда мистер Браун покраснел и отвёл взгляд. — Итак, в чём дело? — спросил Гарри, надеясь перевести разговор в другое русло. — Вы посещали вчера Косой переулок, мистер Поттер? — оживлённо спросила мисс Филгроув. — Да, посещал, — ответил он. — И вы взяли с собой раба? — Да. — В аптеку Арчибальда? — Да, я хотел купить ингредиенты для зелий. Она сделала пометку. — За это время ваш раб разговаривал? — Да. Аптекарь пытался взять с меня лишнюю плату. Мой раб попросил разрешения, прежде чем заговорить, а затем рассказал мне о ненужной наценке. — В отчёте говорится, что ваш раб назвал лавочника лжецом. Это правда? — Нет, это я назвал его лжецом. Мисс Филгроув уставилась на него. — Не могли бы вы рассказать об этом подробнее, мистер Поттер? — Тот человек пытался сказать, что мой раб лжёт. Я знал, что это не так, поэтому было ясно, что единственный, кто лжёт, — это аптекарь. Она нахмурилась. — Откуда вы знаете, что ваш раб не лжёт, мистер Поттер? Я хорошо знакома с преступниками и осуждёнными и могу заверить вас, что большинство из них солгали бы собственной матери, не говоря уже о ком-то другом. Гарри улыбнулся, но в его улыбке не было тепла. — Мисс Филгроув, вы знаете, как работает ошейник? Она слегка пожала плечами. — Как и большинство, я полагаю. — Тогда я скажу: есть постоянный приказ, чтобы мой раб никогда не лгал мне, я уверен, что вы поймёте, почему я могу быть уверен, что аптекарь был лжецом. — Понятно, — ответила она, делая пометку. — Теперь продолжим. В отчёте также говорится, что, выходя из лавки, ваш раб назвал вас по имени, прикоснулся к вам без разрешения, а затем вытолкнул вас из лавки. Это правда? — сказала она с некоторым недоверием. Гарри пожал плечами. — В общем-то, да, но так мог бы сказать только посторонний человек. — А что бы тогда сказали вы? — Что в результате войны у меня, как и у многих, осталась небольшая травма. Думаю, Лаванда сейчас ходит к психотерапевту, — сказал он, кивнув в сторону мистера Брауна. Тот кивнул. — Временами она с трудом вспоминает, что война закончилась, — сказал он, обеспокоенным тоном. — Это было тяжело — сражаться на войне, когда они были ещё детьми. — Действительно, — сказал Гарри, сделав паузу, чтобы они вспомнили, что ему столько же лет, сколько Лаванде, даже меньше, и он участвовал в войне гораздо дольше, чем она. — Уверен, вы понимаете, что шрамы, оставленные детям-солдатам, не исчезают с окончанием войны. К сожалению, иногда у меня бывают моменты, когда я тоже не уверен, закончилась война или нет. Один из таких моментов произошёл, когда мы выходили из аптеки. У моего раба есть постоянные приказы о том, что ему разрешено и что запрещено делать, чтобы помочь мне выйти из оцепенения. Прикосновение ко мне и произнесение моего имени — два из этих возможных способов. Затем он вывел меня из магазина, чтобы я мог аппарировать домой. Так что, как видите, то, что со стороны могло показаться вольностями раба, на самом деле было выполнением приказа. — Понятно, — сказала мисс Филгроув, снова принявшись яростно писать. Она подняла голову, её глаза слегка сузились. — Если ваш раб просто выполнял ваши приказы, почему он наказан сейчас? — Мне действительно нужна причина? — вяло спросил Гарри, пытаясь изобразить Люциуса Малфоя, высокомерного ублюдка, которым он был. — В конце концов, он здесь из-за своих действий во время войны. Наказание — это часть мотива, не так ли? — он сделал паузу, во время которой они неловко смотрели на него, а потом в сторону. — Однако в данном случае он наказан за действия, совершённые после нашего возвращения домой, а не за то, что он сделал, пока мы были там. У вас есть ещё вопросы? Наступила пауза, пока мисс Филгроув просматривала свои записи. — Только один, потом мы осмотрим раба, и на этом всё закончится. Как бы вы оценили этот опыт? Часто ли вам приходилось его наказывать? — Не очень, — признался Гарри. — Он один из умнейших, поэтому уже понял, что чем больше он подчиняется, тем меньше его наказывают. Я позволяю ошейнику делать за меня большинство мелких поправок. Мне не приходилось часто прибегать к серьёзным правкам. — Понятно, — снова перо зашелестело по пергаменту. — Хорошо, спасибо, мистер Поттер. Теперь мы просто осмотрим раба. Эрнест? Мужчина достал из кармана какой-то прибор. Оно напоминало антенну, но с тремя большими шарами на одном конце. Мистер Браун подошёл к Тому и прикоснулся самым верхним шаром к его ошейнику. Раб слабо взглянул на него, но через мгновение закрыл глаза, содрогаясь от явной боли. Мистер Браун отодвинул устройство и поднял его вверх. Первый шар загорелся красным цветом с плавающей в нём цифрой «2», второй — янтарным, третий — зелёным, причём два последних не имели никаких цифр. Гарри подумал, что это очень похоже на светофор. — Я вижу, что вы дважды использовали функцию наказания ошейника, мистер Поттер. — Верно. — Ну, это в пределах допустимых параметров, если принять во внимание второй шар, — быстро продолжил он, заметив вопросительный взгляд Гарри. — Это показатель того, на сколько сильно он был наказан ошейником. Если бы он был красным, нам пришлось бы навестить его позже, чтобы убедиться, что вы подвергаете своего раба достаточному дополнительному наказанию ошейником. — А зелёный шар? — спросил Гарри, заинтересовавшись. — Это сила чар ошейника. Ближе к дате освобождения раба она начинает ослабевать. Если она начинает слабеть раньше, это повод для беспокойства, — он нахмурился. — Но это странно — похоже, у вашего раба не обозначена дата освобождения… Гарри вздохнул. Он надеялся, что ему удастся закончить это, не вдаваясь в подробности о личности Тома. — Мистер Браун, мисс Филгроув, могу ли я получить ваше слово, что личность моего раба является конфиденциальной информацией? — Ну, поскольку это дело общественное — любой, кто захочет ознакомиться с результатами аукциона, сможет увидеть личность купленного вами раба. — Я его не покупал — он достался мне от министра в силу особых обстоятельств, так что я не уверен, насколько это является «общественным достоянием». Могу я получить ваше слово? Они обменялись взглядами, затем снова повернулись к Гарри. — Очень хорошо, мистер Поттер, — ответила мисс Филгроув. — Мы профессионалы, поэтому в любом случае будем осторожны в разговорах о своей работе, но если это поможет, мы обещаем, что не будем говорить об этом визите никому лишнему. Полагая, что это лучшее, что он может получить, Гарри серьёзно посмотрел на них. — Моим рабом является бывший Лорд Волдеморт. При этом имени раздалось два вздоха, и взгляды работников Министерства неумолимо устремились к сильно уменьшившейся фигуре, стоящей на коленях и покачивающейся от боли и истощения. — И вы взяли его с собой в общественное место?! — воскликнула мисс Филгроув, её голос был высок от страха. Гарри жестом указал на Тома. — Посмотрите на него, — сказал он без всякой необходимости, учитывая, что они и так на него смотрели. — Ошейник отлично справляется со своей задачей, не позволяя ему вести себя опасно, — Гарри не стал упоминать о своих опасениях по поводу манипулятивных наклонностей Тома, понимая, что они только запутают ситуацию. И действительно, пока раб не сможет пользоваться способностью причинять боль другим, в конце концов, единственным, кому он причинит вред, будет сам Гарри, так что его гостям не стоит беспокоиться. — Итак, причина, по которой дата освобождения не обозначена, заключается в том, что даты освобождения нет. — Понятно, — сказала мисс Филгроув, её тон был обеспокоенным, в нём ещё оставался страх. — Ну, я думаю, это чертовски хорошо, — горячо сказал мистер Браун. — Находиться в одной комнате с этим чудовищем и так страшно, а знать, что однажды его выпустят обратно в мир… — он вздрогнул. — Я, например, очень рад, что он в ваших надёжных руках, мистер Поттер. Навсегда, — он бросил взгляд на свою коллегу, и она медленно кивнула. — Поддерживаю. Хотя это и лишает нас одной из целей этого наказания — перевоспитания. Гарри пожал плечами. — Возможно, но то, что сотворила леди Магия, не нам исправлять. Итак, есть ли что-нибудь ещё? — спросил он, с нетерпением ожидая, когда эти двое покинут его дом и вернутся к своей работе — он уже почти закончил и не мог дождаться, когда сможет немного расслабиться. Оба работника Министерства вернулись к своим профессиональным обязанностям. Мисс Филгроув ещё что-то написала на листе пергамента, а затем постучала по нему своей палочкой. Он продублировался, и она протянула дубликат Гарри. — Вот, мистер Поттер. Мистер Браун прочистил горло и заговорил: — Это запись о нашем визите, в ходе которого мы выяснили, как вы обращаетесь со своим рабом. Она действительна в течение шести месяцев и гарантирует, что за это время мы не нанесём вам ещё одного визита. Однако моя коллега написала рекомендацию, чтобы вы использовали дополнительную силу с этим конкретным рабом. Если мы вернемся в любой момент, то будем ожидать более частого использования функции наказания ошейника или воспоминаний об активном наказании с помощью омута памяти, если вы предпочитаете именно это. Уверен, мне не нужно напоминать вам, что раб не обязательно должен вести себя плохо, чтобы получить наказание, и что на самом деле иногда регулярное наказание напоминает рабу о том, что его ждёт в случае плохого поведения, и, таким образом, пресекает нежелательное поведение в зародыше, так сказать. Гарри начинал недолюбливать мистера Брауна — то, что он предлагал, было слишком похоже на Дурслей, чтобы Гарри мог оставаться спокойным. Наказывать только потому, что можно? Тем не менее, приняв документ, он не показал этого на своём лице. — Спасибо, — вежливо сказал он. Больше ничего не сказав и не сделав, двое сотрудников Министерства удалились. Гарри проводил их до двери и закрыл её за ними, а затем вернулся в гостиную. Взглянув на Тома, он вздохнул. — Думаю, ты понял, о чём идёт речь, — сказал он наконец. Подойдя к стоящему на коленях мужчине, он отстегнул поводок от его ошейника. В тот момент, когда он это сделал, Том рухнул на пол — мышцы слишком перетрудились, чтобы удержать его в вертикальном положении. Слегка повернувшись, раб указал на губы, и его глаза вопросительно уставились на Гарри. Гарри понял невысказанную просьбу. — Да, ты можешь говорить. Наказание окончено. — Вы знали? — спросил Том, его голос звучал грубовато после нескольких часов молчания. Он прочистил его и попробовал снова. — Вы знали о Министерстве, хозяин? — уточнил он, голос стал более ровным. Гарри заколебался. Что лучше всего сказать? Если он скажет, что знал, это создаст впечатление, что он более всезнающий, чем был на самом деле. Но в этом случае исчезнет причина наказания — Том может подумать, что это был тщательно подготовленный спектакль, а не реальное исправление. Но если он скажет, что не знал… что ж, это может подкрепить урок поведения на публике, а также урок, который Гарри пытался ему преподать. — Нет, — честно ответил он и увидел, как в глазах Тома промелькнули непередаваемые эмоции. Мужчина медленно кивнул. — Хозяин, вы солгали. Вы сказали, что заранее разрешили мне прикасаться к вам, называть вас по имени и что вы нас аппарировали. Но вы только что наказали меня за то же самое. Почему? Гарри обдумал вопрос. — Прежде всего, я имел в виду то, что сказал им и тебе сегодня утром — твоё сегодняшнее наказание не имеет ничего общего с тем, что произошло, пока нас не было дома. Ты был наказан за то, что после нашего возвращения ты воспользовался моим ослабленным состоянием, чтобы нарушить правила поведения, сидя в кресле в моём присутствии и называя меня по имени вне учебного контекста. Не говоря уже о том, что ты подталкивал меня к разговору, когда я этого не хотел. Нет, я оценил то, что ты сделал для меня, пока мы были вне дома, — помог с аптекой, вытащил меня из беспамятства. Вот почему ты не получил несколько порций Пунирэ, прежде чем был закован в цепи. И поэтому я солгал — если я оценил твои усилия, зачем мне подставлять тебя? — Понятно, — задумчиво произнёс Том, а затем быстро добавил: — Спасибо, хозяин. Гарри кивнул и вернулся к своему столу. Ему оставалось только закончить последнее задание, и тогда всё будет готово. Гарри невольно заметил, что Том переминается с ноги на ногу и стонет от боли, пытаясь нагрузить свои измученные ноги, но ему это не удавалось. Наконец Гарри понял, что звуки приближаются, и, повернувшись, увидел Тома, который, полулёжа, тащился к столу Гарри. — Что ты делаешь? — спросил он в замешательстве. — Я не могу встать, — признался Том. — Ладно, — ответил Гарри, — но почему ты двигаешься сюда? — пока он говорил, Том добрался к нему. Усевшись рядом с креслом, он, очевидно, попытался встать на колени, но, когда вес упал на ушибленные колени, скорчился. Гарри взял подушку, всё ещё не понимая, зачем он это делает. — Вот. — Спасибо, хозяин, — с благодарностью сказал Том, укладывая подушку на место. Решив не настаивать на ответе, поскольку ему нужно было закончить задание, а ввязываться в очередной спор в данный момент не хотелось, он проигнорировал движения Тома. К тому же, сколько неприятностей он мог навлечь на себя, стоя на коленях у кресла Гарри? Через несколько минут Том переместился так, что полусидел на подушке, вытянув ноги в одну сторону, что также означало, что он опирается на ноги Гарри. Гарри вопросительно посмотрел вниз. — У меня болят колени, — объяснил он. Гарри лишь пожал плечами и продолжил — опять же, спорить не стоило. К тому же ощущать тёплый вес Тома на своих ногах было довольно приятно. Когда через несколько минут Том прислонил голову к ноге Гарри, тот начал рассеянно гладить его по волосам. И это тоже было довольно приятно. Похоже, Тому это тоже нравилось, поскольку минут через десять он ещё больше расслабился в ногах Гарри, а его дыхание стало более ровным. Посмотрев вниз, Гарри понял, что тот заснул или, по крайней мере, дремлет. Гарри продолжал нежно водить пальцами по шелковистым локонам Тома, наслаждаясь ощущениями. Закончив задание, он решил, что будить дремлющего человека жалко, и просто вызвал «Еженедельник по квиддичу», чтобы отдохнуть в остаток выходных.