***
— Профессор Флитвик будет очень недоволен, если нас поймают. Любой другой студент бы задумался второй раз над разумностью своего поступка — может, профессор Флитвик и не был средоточием грозности, но разочаровывать его не любили. Правда, Инсин — не любой. Он лишь усмехнулся, оборачиваясь через плечо, и стянул косоворотку, обнажая светлую спину с россыпью белесых шрамов. Цзин Юань почувствовал толику гордости за то, что не стал засматриваться дольше положенного. — Ну а мы сделаем так, чтобы не поймал. Боишься? Так и скажи. Подначивает, негодяй. Цзин Юань сделал пару шагов навстречу, едва сдерживая улыбку. Было что-то будоражащее в том, что они стояли друг напротив друга почти обнаженные, в одном только нижнем белье. Только не с какой-то определенной целью; одежда осталась спрятанной в порослях орешника на берегу. Инсин сказал со всей уверенностью: так будет лучше. Поэтому там же — обе волшебные палочки, сумка с вещами и пара полотенец, чтобы быстро отряхнуться после. — Не боюсь, — сказал Цзин Юань уверенно и протянул раскрытую ладонь. Инсин повел руками вдоль собственного тела, сосредоточенно творя какое-то безмолвное заклинание, а затем скосил глаза. Пальцы сложились в сложный жест, очертили по контуру неизвестный Цзин Юаню символ. — Все нужные тебе чары сотворил? — Все, — кивнул он твердо, не опуская руку. — Я полностью готов. Сюрреалистичная была картина — двое юношей у самого края горного озера. Белая, подернутая изморозью, жухлая трава под белыми же от зимней прохлады ступнями, голые ветви деревьев, расчерчивающие крестами занимающийся на небе рассвет, и внушительные облачка пара, вырывающиеся из приоткрытых губ. Они не чувствовали холода — точнее, в силу заклинания просто не страдали от него. Инсин каким-то хитрым образом вмешался в процесс терморегуляции и нервную систему, а Цзин Юань надеялся, что это не доведет их обоих до обморожения. В любом случае, надолго в озере они задерживаться не собирались. — Ешь, — сказал наконец Инсин, вкладывая в подставленные пальцы маленькую горсточку высушенных и рубленых жил. Они чем-то напоминали собачье угощение — Цзин Юань приносил такое псу Ханьи и Сюэи. — Действия хватит на два часа. Чтобы был запас времени. — Русалочьи жилы? — спросил Цзин Юань с ноткой сожаления. Они много раз обсуждали все детали своего плана, но реализовывать его оказалось несколько сложнее, чем праздно фантазировать. Особенно на той стадии, где ему, Цзин Юаню, нужно было полностью довериться и решиться на грубейшее нарушение правил, сведения о котором в случае провала наверняка дойдут до родителей. — Не понимаю, где ты берешь такие вещи. Закинув горстку жил в рот, Инсин не ответил, но зато явил собой призыв к действию. Цзин Юань, подавив желание поморщиться, повторил это движение и опустился на корточки, зачерпывая сложенной ладонью воду из озера. Отвратительный привкус горечи, затхлости и металла тут же захотелось запить. — Жуй, не запивая, — предостерег Инсин, с трудом сглатывая. По лицу было видно, что ему это тоже далось нелегко. Тягучий вкус встал в горле мерзкой пленкой, поступательно обволакивающей пищевод. Спустя пару минут ужасно зачесались глаза, и Цзин Юань активно потер их сжатыми кулаками, не понимая причину возникшей рези. Она будто медленно стекала из глаз к боковым сторонам шеи, чуть ниже челюсти, раздирая нервные окончания. — Ты не говорил, что… — он тяжело глотнул воздуха, приблизительно догадываясь, что происходит. — Это нормально? — Да. Не чешись, — был дан ему короткий ответ. Чесотка медленно перешла на локти и икры. — Задачка со звёздочкой, — он сдавленно усмехнулся, оглядывая растопыренную ладонь. Почти неразличимые прежде складки между пальцами потемнели и вытянулись до самой первой фаланги. — Выглядит… — Мерзко? Инсин обернулся, и Цзин Юань увидел, как фиалковая радужка глаз на секунду помутнела за тонкой мигательной пленкой. Он нарочно моргнул и вдруг обнаружил, что верхнее и нижнее веко в процессе больше не участвуют. — Я бы сказал — необычно. Инсин собрал волосы в пучок, закалывая его простой стальной цзи, и теперь обнажились его жабры, прорезавшие гладкость кожи на шее. Цзин Юань непроизвольно коснулся собственной; неловкие из-за перепонок пальцы нащупали ребристые щели сперва под челюстью, затем — в районе ребер. То, как быстро и умело тело могло приспособиться к любым магическим модификациям… почти пугало. Ладно, к черту, он кривил душой. За естественным опасением крылся щенячий восторг, с которым любознательные дети поглощали новые книжки. Под пятками отчётливо ощущалась округлость обмытой водой гальки, похожей на крошечные яйца какой-то экзотической птички. Волны озера мягко разбивались о берег; Цзин Юань слегка поежился от мысли, что в холодную, пусть и никогда не замерзающую воду, сейчас придется ступить, позволив ей накрыть с головой. Мозг знал, что этого холода он не ощутит, но тело почему-то сопротивлялось. Инсин сбоку от него шепнул что-то себе под нос и коснулся локтя. Иногда его магия выглядела забавно — будто он болтал сам с собой. — Пойдем? — он протянул раскрытую ладонь, позволяя Цзин Юаню самому решить, хочет ли он за нее взяться. Решение, конечно, было принято в его пользу — пальцы коснулись запястья и крепко сжали руку, подтягивая чуть ближе к себе. Совершенных — по крайней мере, по мнению Инсина, — губ коснулась мягкая улыбка. — Пойдем. Темные воды озера сомкнулись над их макушками спустя каких-нибудь пару минут. Они неловко ступали по дну, упорно не позволяя воде вытолкнуть себя наружу, пока Цзин Юань, наконец, не отпустил чужую руку, отталкиваясь от травянистых камней — центр тяжести его тела определенно изменился, позволяя принять в воде почти горизонтальное положение. Плавники на ногах и руках помогали движению, жабры активно фильтровали воду, не позволяя задохнуться. Ощущения были странными, непривычными, но совсем не отталкивающими. Он обернулся, взглянув на Инсина — у него все ещё отчётливо читалась осторожность движений. Красноватые плавники в отливающей зеленью воде казались графитно-серыми. Тебе идёт, — Цзин Юань улыбнулся, нарочно посылая эту мысль в чужую голову. Инсин скорчил почти искренне недовольное лицо. почему тебя на флирт всегда провоцируют какие-то странные обстоятельства? Тебе не нравится? нравится. Инсин проплыл мимо, ныряя с обрыва вниз в густые водоросли, и Цзин Юань плавно спустился за ним, чувствуя кожей мягкие стебли, щекочущие прикосновениями. Это было волшебно — он словно вдруг очутился в прекрасной детской мечте, прямо на дне бескрайнего озера, скрывающего в себе множество тайн. Что-то, о чем десятилетний ребенок со строгими родителями мог только мечтать; неважно, сколько у вас возможностей. Использоваться будут только те, что полезны, те, что добавят престижа и веса в глазах общества. Для Инсина же подобные вещи настолько не имели значения, что рядом с ним слово свобода ощущалось физически. Каждой нервной клеточкой, всем своим существом Цзин Юань тянулся к нему и пытался прочувствовать. Инсин охотно делился. За это (и не только) временами хотелось жарко его расцеловать. Он обернулся, когда по ноге скользнуло что-то мягкое и чешуйчатое. Прекрасная русалка с перламутровым хвостом изящно поднырнула сбоку, игриво касаясь плеча. Совсем юная ещё, едва ли старше них. Ее пальцы сложились замудренным символом в попытке изъясниться. Нечасто у нас здесь бывают гости, — перевел Цзин Юань Инсину, — Вам не влетит за нарушение правил? ты знаешь язык жестов?.. — подумал Инсин ошарашенно. Ну… Да? Мы же учимся по соседству с русалками и гринделоу столько лет, почему бы нам с ними не общаться? Русалка подцепила изящными когтистыми пальцами прядь белых волос, с улыбкой выпутывая из них веточку водорослей. В едва заметно уколовшей растерянности Инсин слегка качнул головой, и Цзин Юань осторожно отвел ее руку, с ответной улыбкой складывая пальцы в сложные жесты. что ты сказал? Ничего важного. Они просто безумно тактильные и любопытные, поэтому личные границы нужно обозначать сразу. И Инсин даже понял, почему — вторая, до тех пор незамеченная ими русалка мягко обняла его со спины за талию, прижимаясь грудью к лопаткам. Он отдернулся, как ошпаренный, не ожидая столь тесного контакта, и Цзин Юань безмолвно затрясся от смеха прямо в воде, ничуть не стыдясь. Наблюдать, как что-то, привычное им, смущало Инсина, было приятнее всего на свете. Такой, неидеальный и совершенно человечный, он нравился ему самую малость больше. Умоляю, не воспринимай это так близко к сердцу. Они не вкладывают в это никакого смысла. Русалки, в отличие от них, пришельцев, даже в зеленоватой воде светились чистейшей, почти божественной красотой. Та, что так задела Инсина, слегка пригладила плавники алого хвоста у бедер. Идеальные чешуйки лежали одна к одной, костистые запястья были украшены заботливо подобранными ракушками, вдоль позвоночника змеился изящный гребень. На длинной шее белой русалки висела сложенная оправа чьих-то металлических очков на верёвочке, продетой там, где должно было быть стекло. Она спрашивает, зачем мы здесь и не нужно ли нам сопровождение. Инсин слегка нахмурился. такое — нет. Ты такой ранимый, — поддел Цзин Юань. — Не злись на них, они понятия не имеют, что для нас это жутко неприлично. Непорочные существа, которые размножаются партеногенезом, чего ещё от них ждать? Нарочно поймав взгляд Цзин Юаня, Инсин отчаянно закатил глаза, отчетливо давая понять, что он об этом думает. думаешь, они знают, где то, что нам нужно? Его вопрос озвучили белой русалке, а Инсин выставил руку, единственным доступным способом призывая алую к нему не прикасаться. Она сделала умоляющее лицо, а затем выпустила изо рта пузырь воздуха, грустно огибая Инсина по кругу. Бестактные, но запреты понимали. Ему и того достаточно было. Краем глаза Инсин заметил, как белая русалка задумчиво прижала кулак ко рту, слегка нахмурившись. Обратилась к своей подруге, и она, ещё раз взглянув на Инсина, пожала плечами, ответила что-то. Белая русалка рассмеялась. что они говорят? Та, что с красным хвостом, знает нужный путь. А ещё ты кажешься ей милым недотепой, и она очень хочет тебя проводить. Щеки Инсина моментально вспыхнули от острого возмущения. И Цзин Юань, и русалки поняли его без лишних слов, и, кажется, всем троим это одинаково понравилось. Они следовали за своими проводницами, с присущим им изяществом рассекающим настоящие джунгли из водорослей, камней и всевозможных рыб, стайками снующих туда-сюда. Цзин Юань прекрасно видел, что Инсин ими любуется — не так, как мог бы мужчина любоваться красивыми женщинами, а так, как исследователь любуется чем-то неизведанным. как их зовут? у них есть имена? Может, заодно спросить для тебя номера телефонов? — Цзин Юань шутил совершенно беззлобно, но Инсин все равно отмахнулся. Русалки интересовали его в той же степени, в которой и смущали — особенно алая, то и дело бросавшая на него любопытные взгляды из-под лишенных ресниц век. Их внеземной облик и пугал, и притягивал одновременно. там, где я всегда жил, подобных существ нет. расскажешь о них больше? У них нет имён, — смягчился Цзин Юань, — и концепция их общества далека от человеческого. Они не любят, не заводят друзей, не строят долгосрочных связей. Живут сиюминутными удовольствиями и эмоциями. Не заботятся о потомстве. Иногда всплывают на поверхность, чтобы поболтать, но вообще-то, преподаватели рекомендуют сильно близко к ним не подбираться. Во-первых, они ужасно легкомысленные, непредсказуемые и веселья ради могут в воду затянуть, а там как бы и не утопили. Во-вторых… Будто бы не желая договаривать, Цзин Юань пожал плечами. Инсин заинтересованно повернул голову: во-вторых?.. Да знаешь… Они такие очаровательные, что юные умы и влюбиться могут. Тактильные, нежные, комплименты делают. А это… знаешь, и обречено, и в целом… Очень легко было заметить, как Инсин скривился. Так резко Цзин Юань бы не выражался, но эту позицию, в общем-то, очень даже разделял. это… мерзко. как внезапно захотеть трахнуть дракона. совершенно другой биологический вид, так ещё и с интеллектом и мировоззрением ребенка. Да я знаю, — Цзин Юань устало усмехнулся, мол, все всё понимают. — Поэтому и… Тем более, ими воспользоваться — как нечего делать. Мало ли какие придурки бывают. Белая русалка обернулась, а алая внезапно поманила их рукой, легко спустившись к почти незаметному среди водорослей входу в пещеру. Инсин вдруг остановился, уперевшись согнутым коленом в широкий камень и придержал Цзин Юаня за локоть. Хотя алая русалка забралась туда уже наполовину, он в лаз тоже не спешил. скажи им, что мы там не пролезем. Цзин Юань показал что-то руками, но алая русалка только отмахнулась, поманив его за собой. То, что ни Инсин, ни широкоплечий Цзин Юань туда не уместятся, было видно невооружённым глазом, да и к тому же Инсин испытывал острую тревогу перед тем, чтобы забираться в неизвестные узкие места. Из них ещё было нужно уметь вылезти. Когда Цзин Юань снова покачал головой, повторяя, что туда они лезть не собираются, белая русалка вдруг рассердилась. Перламутровые голубые глаза без зрачка и радужки сверкнули негодованием, и она зашипела, приподняв шипастые плавники в угрожающем жесте. Вдруг стало заметно, что ее прекрасный полногубый рот полон острых зубов. Тихо, — тут же предостерёг Цзин Юань, медленно выставив руку, — Не делай лишних движений. Мы уходим. Он примирительно показал извиняющийся жест, медленно отплывая назад — не оборачиваясь и не подставляя спину. Вторая русалка не сердилась, но, кажется, была разочарована. Окончательно нырнув в лаз с головой, она только сверкнула напоследок яркими плавниками и оставила их одних. и что это было?.. — Инсин проводил белую русалку, скрывшуюся в водорослях, настороженным взглядом. Ну… Я же сказал, что они непредсказуемы. Она рассердилась, что мы в гостях, а хозяйку этих вод не слушаемся. Только и всего. Ответом ему стал бы немой вздох, но в воде было видно лишь, как слегка шевельнулись плавники на руках, когда Инсин двинулся дальше, минуя пещеру. Они уже поняли примерное направление, и следовать ему было не так сложно, главное — не потеряться в череде одинаковых пустырей и зарослей на дне. Вдалеке, если всплыть над водорослями, было видно что-то, похожее на очередной обрыв, но за ним — безликая чернота. Инсин подплыл немного ближе и остался на расстоянии вытянутой руки. держись ближе. Соскучился в двух метрах от меня? Усмехнувшись, Инсин бросил на него внимательный взгляд — сложно было сказать, вел себя так Цзин Юань нарочно, чтобы отвлечь от недавнего приступа хандры, или ему в самом деле стало лучше, но этот шутливо заигрывающий тон и улыбка делали его жизнь лучше. Совершенно точно. И озвученное, наконец, чёртово признание, которое так долго зрело на корне языка, будто проткнуло пузырь неловкости между ними. Теперь не страшно было пошутить, взглянуть, улыбнуться, прикоснуться. Прикоснуться — именно это Инсин и сделал, оглаживая раскрытой ладонью его плечо в воде. Пальцы поднялись к шее и едва ощутимо задели жабры. надеюсь, ты сохранишь этот настрой. Сложно было сосредоточиться на чем-то ещё, когда Цзин Юань смотрел своими медовыми глазами, слегка приглушенными мигательной пленкой и зеленоватой толщей воды. Он неловко попытался сплести пальцы с пальцами Инсина, но беззвучно рассмеялся — перепонки помешали. Русалки и гринделоу столько теряют, честное слово. а разве гринделоу — это, ну… не мужская разновидность русалок? Ты скрестил кошек с собаками, — хмыкнул Цзин Юань. — Напоминаю — партеногенез. Это отдельный, хоть и схожий, биологический вид. Они снизу похожи на осьминогов и, в отличие от русалок, живородящие, а не метающие икру. живо… оу. Он не без удовольствия наклонил голову, откровенно наслаждаясь — вот он, ценный редкий момент, когда Инсин чего-то не знает. До ведущего в черноту обрыва оставалось совсем чуть-чуть, когда Инсин остановился, скользнув ступнями по песчаному дну. Намотанная на его предплечье уздечка мерцала серебром в неверном рассвете, с трудом пробивавшемся сквозь толщу воды. не геройствуй только. держись позади, пока я его не оседлаю. Зря ты не позволяешь себе помочь, — Цзин Юань с явным скептицизмом качнул головой. Точно такая же уздечка была на всякий случай обмотана вокруг его руки, но Инсин почему-то был твердо уверен, что должен все выполнить сам. — Тебе так принципиально знать, что ты сделал все в одиночку? Инсин бросил на него неожиданно тяжёлый взгляд, но ничего не сказал и резко нырнул вниз — прямо во тьму, будто поглощающую любые отголоски света. Стоило спуститься глубоко вниз, почти к самому дну, чтобы обнаружить цветущие в густых зарослях водорослей растения, мягко светящиеся холодным белым светом. Они мерцали, раскрывая хищные мясистые лепестки, каждый — с ладонь размером, но не решались сомкнуть их на столь крупной добыче, продолжая ожидать случайных рыбёшек, заплывших сюда в поисках еды и света. Инсин вдруг остановился, обводя ладонью невидимый шар по контуру. Тот же мягкий свет, рассеивающийся в темноте, осветил дорогу прямо перед ними. аккуратнее. слышишь? Цзин Юань прислушался, различая сквозь белый шум воды отдаленный низкий свист. Он не был похож ни на один звук, который ему доводилось слышать раньше, но самая первая ассоциация — пение китов. Его звучание он знал только по медитативным видео для сна на ютубе, но искренне мечтал когда-нибудь столкнуться с ним вживую, и, что ж, это было не прямое, но косвенное исполнение его желания. Келпи? Уже? ты собирался тут до вечера плескаться? будь осторожен и держись сзади. Можно было бы возразить, да только в напряжённой позе Инсина отчётливо читалось, что он уже в состоянии боевой готовности. Уздечка с его предплечья скользнула в ладонь, плавно покачиваясь в воде. Даже здесь, сейчас, в отчётливом белесом полумраке, она продолжала светиться серебром. Цзин Юань слишком поздно задался вопросом — почему Инсин так хорошо знал заклинание подчинения, но совсем не знал, что ещё за существа ждут его в озере? Цветов стало больше, пение слышалось ближе. Теперь можно было определить, с какой стороны оно доносится, и Цзин Юань мягко потянул Инсина за руку, прося свернуть влево. Инсин понял его без слов, снова слегка отплывая вперёд. Вне этой ситуации Цзин Юань никогда не замечал за ним дурной привычки бросаться грудью на амбразуру. Ох, вот же. Он, кажется, перед погружением в озеро узнал только информацию по делу, потому что иная его просто не интересовала? Цзин Юань вдруг застыл, почувствовав что-то костистое, резко скользнувшее по правой голени. Это не причинило ни боли, ни дискомфорта, но ощущение присутствия заставило резко развернуться, выставив руку в защитном жесте. Алый глаз размером с небольшое блюдце зловеще горел в темноте прямо перед ним, не позволяя отвлечься и разглядеть очертания силуэта. Инсин позади глухо, булькающе взвыл от чего-то, и Цзин Юань беспомощно обернулся, не понимая причины. Он успел увидеть лишь перекошенное от боли лицо, прежде чем его дёрнули за плечо, оттаскивая ближе к себе. НАЗАД, — Инсин взревел так, что его голос будто отразился эхом от стенок черепной коробки. Едва различимо зазвенело в голове. Тебя ранили?! я сказал — назад! Инсин рванулся вперёд, перехватывая уздечку обеими руками. Цзин Юань успел лишь краем глаза заметить, как келпи вильнул длинным хвостом, мощно ударяя по ногам. Потеря равновесия задержала лишь на секунду — Инсин крепко схватился за шип на спине. Скользкая от водорослей кость не позволила сцепить пальцы должным образом, и было отчётливо видно, как он попытался выругаться по привычке вслух, яростно раздувая жабры. Келпи снова посмотрел на Цзин Юаня, и он почти утонул в этом безумном взгляде с горизонтальным черным зрачком. Его, кажется, посчитали менее опасным; возможно, потому что Инсин-таки вцепился в гребень, срывая с него ленты ланаблю — они кружились вокруг в потоках воды, взбитых хвостом. Цзин Юань крепче перехватил уздечку, глубоко вдыхая. Здесь даже вода была такой густой от микроскопических водорослей и концентрации магии, что забивала жабры. Первичный ступор прошел, и пользуясь тем, что келпи бросился вокруг своей оси, бешено свистя и стряхивая Инсина с себя, Цзин Юань схватился за гриву с другой стороны, упираясь пятками в могучую чешуйчатую шею. Прикосновение к коже келпи было похоже на дыхание смерти — замогильный холод резко пронзил до самых ступней, окутывая плоть. Случилось ровно то, о чем Инсин его предупреждал много раз: магия келпи позволила толстой шкуре будто засосать ступни наполовину в себя. что ты наделал?! Инсин взорвался яростью в его голове, а келпи, наконец, стряхнул их обоих с себя, освобождаясь от захвата двух пар рук. За тем, как Инсин под хлестким ударом хвоста отлетел в сторону, Цзин Юань уже не наблюдал. Его ноги увязли в шкуре до самых лодыжек, и он с трудом поймал равновесие, радуясь, что уздечка была заботливо привязана Инсином к запястью. В противном случае он бы давно ее потерял. Шок и паника окончательно отпустили; Цзин Юань вдруг удивился, что вообще позволил себе им поддаться. Руки сами накинули уздечку на адскую морду, отвернувшуюся в сторону Инсина. Келпи бешено метался из стороны в сторону, пытаясь освободиться от слипшегося с его шкурой Цзин Юаня, но все было без толку — стоило удилам коснуться губ и плотно прижаться к рядам острых зубов, как все стихло. Он отчётливо увидел, как потух горящий глаз, и алая радужка побледнела сперва до белой, а затем до ярко-голубой, успокаивая светом. Притихшие было в этой борьбе озерные цветы распустились снова, освещая сцену сражения. Сколько же водорослей они изорвали в этой борьбе. Чудом только не запутались сами. Освобождённые ступни Цзин Юаня скользнули по гладкой серой лошадиной шкуре, и он легко оседлал могучую спину, оглаживая келпи по шее. Плотно затянутая уздечка не позволяла ему принять свой демонический облик обратно. Инсин, — он протянул ему руку, тревожно оглядывая с ног до головы. Собственные ноги теперь пекло огнем до самых коленей, но Цзин Юань стиснул зубы и терпел, ничем не выдавая боли. На Инсине он заметил лишь слегка кровоточащие царапины над пупком — кажется, келпи не удалось всерьез ударить его шипастым гребнем. Тут же отлегло от сердца. — Ты в порядке? Инсин не ответил, хватаясь за ладонь и усаживаясь позади. Келпи мягко повел копытами по воде, будто пробуя собственный новый облик, и тронулся вперёд под управляющей рукой всадника. Водоросли, рассекаемые лошадиной грудью, хлопали по плечам и бёдрам, но ощущение было волшебное. Стоило понять, что Инсин серьезно не ранен, как собственная боль и адреналин утихли, оставляя после себя восхитительное послевкусие победы. Да черт побери, они имели на это ощущение полное право! Они оседлали водяного демона, и сейчас этот демон нес их сквозь толщу воды к берегу, грациозно перебирая копытами по воде. Руки Инсина сжимались на его талии, и Цзин Юань чувствовал себя таким живым, как никогда — словно все его естество рвалось вперёд вместе с келпи, даже обгоняло. Они рассекали темную воду, все больше пронизываемую лучами утреннего солнца, и весь тот путь, который занял у них не меньше часа, мчался мимо подобно картинке перемотанного фильма. Разлетались во все стороны стайки цветных рыб, с интересом выглядывали из-за камней более застенчивые, чем русалки, гринделоу. Одна из водных жительниц с пронзительным свистом помахала им рукой, привлекая внимание; Цзин Юань ответил, беззвучно смеясь и чувствуя себя великолепно. Будто вы вдвоем внезапно сорвали приз на скачках, и теперь все лавры — вам и вашему скакуну. Инсин, ну скажи что-нибудь! — он обернулся к нему с улыбкой, касаясь одной рукой запястья. — Неужели ты не рад? рад, — он звучал как-то подавленно, и Цзин Юань затих, внезапно понимая, что вырвал право на условную победу прямо у него из рук. Не потому ли Инсин, для которого первенство и нездоровый перфекционизм были основой мироздания, сейчас так расстроен? Он что, в самом деле конкурирует с ним настолько, что проигрыш вызывает у него боль? Цзин Юань нахмурился, чувствуя что-то до одури странное в груди от этой мысли. Почему-то ему все время казалось, что они — команда, а не конкуренты, но, видимо, влюбленность затмила рассудок. Ему, не Инсину. Для Инсина, кажется, все оставалось по-прежнему, и мировой порядок не подвинулся даже на дюйм. Он потянул руку Инсина к поводьям, прося сжать их, и снова повернул голову, пытаясь поймать его взгляд. Это странное чувство в груди все росло, и никак не получалось его успокоить. Давай ты? лучше ты, — Инсин встряхнул головой, будто сам понял свою ошибку, и отчетливо попытался звучать нейтральнее. Проблема заключалась в том, что мысли, даже контролируемые, поддавались корректировке не так легко, как хорошо обдуманные, но лживые слова. — у тебя здорово получается. Остаток пути прошел в молчании. Мысль о том, что Инсина настолько сильно тяготит его успех, внезапно выбила из колеи сильнее, чем Цзин Юаню того бы хотелось. На берегу они непроизвольно разошлись в противоположные друг от друга стороны. Цзин Юань остался сидеть на корточках у воды, оглаживая келпи за ушами и ласково почесывая мокрую шелковистую гриву. На него смотрели огромные, умные голубые глаза, и он чувствовал толику разочарования от того, что когда чары Инсина спадут, а уздечка потеряет свою магическую силу, эта прелесть снова обратится адовым отродьем. Келпи, кажется, тоже все понимал и жался мордой к ладони, ища ласки. Мысль о том, что можно сохранить его в таком облике навечно, стала единственным, что перебороло нежелание Цзин Юаня говорить хоть слово: — Ты мог бы зачаровать такую уздечку навсегда? — Нет, — сказал Инсин, не поворачивая головы. Он сидел у кучи одежды, обтираясь полотенцем, и Цзин Юань старался не смотреть в его сторону. — И он не выживет в таком облике. Да, теперь, когда Инсин озвучил это вслух, это внезапно обрело смысл. Чёрное озеро было опасно в первую очередь из-за огромного количества хищников и, пусть бросались они в основном друг на друга, в такой безобидной форме келпи явно долго не протянул бы. Его собратья и стали бы первыми, кто разорвал бы его на части. Цзин Юань с сожалением поцеловал влажную морду, последний раз погладил теплую шею. Чувствительность постепенно возвращалась к конечностям и, хоть боль и не ушла, он начал чувствовать холод и возобновившуюся чесотку между пальцев. Кажется, русалочьи жилы прекращали свое действие. Инсин здорово все рассчитал, однако, в этом ему не откажешь. Они провели в озере ровно столько времени, сколько им было нужно. Келпи, издав на прощание тихое пение, медленно скользнул обратно в воду, и Цзин Юань внутренне сжался от одной мысли — Инсин был настолько ранен случившимся, что даже не пожелал подойти ближе к существу, которое прежде так страстно желал увидеть. Наверное, весь смысл этого путешествия был в его личном достижении, и не было там никакой исследовательской подоплёки. Цзин Юань ненавидел додумывать за кого бы то ни было, но Инсин молчал, а других мыслей в голову не лезло. Вот совсем. И когда он повернулся, поднимаясь на ноги, Инсин сидел на земле — одетый и хмурый. Даже не смотрел на него. — Оденься, — вот и все, что он сказал под этим уставшим взглядом. — Смотреть больно. Вау. Да уж точно не больнее, чем Цзин Юаню сейчас делали его слова. Он даже представить не мог, что что-то может настолько испортить впечатление от путешествия — до того незабываемого и сказочного, что о нем впору было писать роман. В избытке присутствовало все: двое путешественников, озерные пейзажи, магические существа, битва с демоном… Цзин Юань с сожалением коснулся мыслями отголосков собственного щенячьего восторга, и так и не смог понять — ну почему для Инсина это ничего не значит? Почему мнимое соревнование с кем-то, кто не считал его своим соперником, оказалось для него важнее всего? И когда-то он, дурак, думал, что негласная односторонняя борьба с Фу Сюань — это тяжело? — Нам лучше вернуться, — он сказал это тихо, застегивая пальто и лелея надежду, что Инсин успокоился. Они в любом случае поговорят об этом, но только не тогда, когда он культивирует в себе это чувство поражения. Цзин Юань банально не знал, как это нивелировать. — Скоро уже завтрак. — Иди один. Я побуду здесь. Что-то, наверное, сломалось внутри, потому что Цзин Юань повернулся резче, чем следовало. Белые пряди высушенных заклинанием волос хлестнули его по лицу от этого порыва, но вышколенная годами сдержанность позволила выдавить почти нейтральное: — Что случилось? Я не понимаю. Все же было хорошо ещё полчаса назад. Инсин впервые поднял взгляд, но смотрел куда-то в переносицу. Он сидел боком, и Цзин Юань видел только, как он горбился, странно скрестив ноги. — Прости. Не надо было тебя брать. Вообще плохая была идея с самого начала. Что-то сломанное доломалось с таким звуком, с каким сворачивают шею курице, уготованной отправиться в суп. Цзин Юань широко раскрыл глаза. Ему вообще стоило что-то говорить? Или фраза Инсина была вполне себе исчерпывающей? — Из-за того, что келпи оседлал я, а не ты? — он тяжело, со смешком выдохнул. — Боги. Зачем тогда вообще ты дал мне вторую… — Что? Ты о чем говоришь? Цзин Юань внимательно вгляделся в лицо напротив, пытаясь понять, врал Инсин или говорил правду. У него не было никаких интенций набрасываться попусту, но других объяснений просто не было. Эта разительная перемена была связана только с келпи, и… Боги. Боги, Цзин Юань, выдохни. С каких пор горячая голова из вас двоих — это ты? Он и выдохнул, опуская веки. Теперь уже — верхнее и нижнее, а не мигательную пленку. — Я не… — Инсин запнулся, обдумывая ситуацию, и Цзин Юань вдруг увидел ярко мелькнувшую в глазах обиду. Задело его вполне искренне. — Ладно. Я понимаю, что все так и выглядело. Медленно опустившись на мерзлый берег, Цзин Юань подсел ближе, сцепив руки на коленях. Теперь ему было чертовски стыдно, что он на эмоциях озвучил то, что говорить не следовало. И обидел. Это было так очевидно, что теперь уж точно даже спрашивать не нужно было. Что на него так подействовало? Адреналин от сражения? Накал эмоций в целом? Обида на то, что Инсин может видеть в нем соперника? — Прости, — вышло тише, чем хотелось. Инсин снова смотрел на озеро, а он смотрел на Инсина, пытаясь понять, что же всё-таки произошло. — Я не должен был так думать. Инсин молчал, и он молчал тоже, не зная, что ещё сказать. Это было удивительно нелепо — как, поддаваясь эмоциям, можно испортить впечатление от, наверное, первой сказки в твоей жизни. И свое, и Инсина. Инсин был буквально причиной, по которой он увидел то, что увидел сегодня, и то, как он кинулся на него с обвинениями… Превращалось сейчас в самоедство. Цзин Юань с трудом напомнил себе, что вовсе необязательно ненавидеть себя за ошибки. Достаточно их просто не повторять. Не сводя пустого взгляда с озера, Инсин вдруг заговорил: — Я не знал, что может быть так страшно, когда кто-то… — физически ощущалось, как тяжело давалось ему каждое слово, — …подвергает себя опасности на твоих глазах. А ты не предусмотрел заранее, и… Я не знаю, что тебе сказать. Мне не хотелось больше оседлать келпи или что-то… Он замолчал, бессильно опустив руки. Крепко сжал челюсти на секунду и закончил: — Мне просто хотелось, чтобы ты был в безопасности. И я злился, потому что ты сам себя этой опасности подверг. Ненавидел эту тварь, за то, что… Ты понял. Повисла такая тишина, что Цзин Юань готов был поклясться: он слышал сейчас пение птиц в глубине Запретного леса. В горле что-то колюче сжалось, заталкивая любые слова обратно. Вот оно что. Вот оно, черт возьми, что. Ему бы хотелось сказать что-то внятное и объяснить — он совершенно точно знал, что келпи не успеет причинить ему серьезный вред до того, как на него будет накинута уздечка. Это же было беспроигрышно, разве нет? Позволить келпи думать, будто один из противников в его власти, чтобы отвлечь внимание, иметь надёжную опору и получить возможность… — Прости, — он обхватил Инсина обеими руками, прижимаясь щекой к его щеке, и стиснул в объятиях. Получилось как-то само собой. — Прости, я не подумал о том, что ты будешь чувствовать. Прости… Инсин устало поцеловал его за ухом, и по телу резко разбежались теплые мурашки. Чужие руки сомкнулись на поясе, вжали в себя. — От тебя я вообще не ждал безрассудных действий, — Инсин упрекал, но в этом упреке слышались только чистая усталость и облегчение. — Не делай так больше. — Никогда не буду, — пообещал Цзин Юань горячо. — Но ты… молодец, — добавил Инсин осторожно. — Так ловко это все провернул. Я бы не додумался. Теперь Цзин Юань не мог вспомнить, почему вообще подумал, что Инсин видит в нем соперника. Опять проснулся стыд, и он зарылся лицом в его плечо. — Ты… Боги, это что, кровь?! Цзин Юань отпрянул, как ошпаренный, замечая бордовое пятно на белой земле — сейчас, когда было видно Инсина с той стороны, которой он от него отвернулся, оно резало глаза своей выкрученной до пределов яркостью. — Где ты поранился? Что случилось?! — Хвостом задело, — Инсин небрежно оттянул влажную штанину от голени. — У меня есть бадьян в комнате, не паникуй. И кровь уже не идёт. — Но меня тоже задело хвостом, и ничего не было, — отчаянно хотелось встряхнуть его за плечи — ему значит осознанно рисковать нельзя, а Инсин так спокоен, когда у него на ноге кровавая рана? — Когда это случилось? — Значит, тебя не гребнем задело, — Инсин пожал плечами и поднялся с земли, отряхиваясь от мелкого снега. И замел пятно крови ногой, чтобы оно не бросалось в глаза. — Все равно просто царапина. Пойдем? Тебя бы тоже осмотреть. Почему-то Инсин не смотрел ему в глаза. Цзин Юань попытался найти этому вразумительное объяснение, но его как будто бы не было.***
— Все хорошо? Цзин Юань как само собой разумеющееся взял у Инсина баночку со смородиновым джемом, тут же намазывая его на поджаренный тост. В любое другое время Ханья не упустила бы возможности переглянуться с Сюэи, молчаливо поражаясь тому, как эти двое невольно афишируют свои отношения мелкими касаниями, но сегодня определенно что-то случилось. По Большому Залу шел гул взбудораженный, как у потревоженных в улье пчел. — Вы новости-то открывали? — Сюэи вздохнула. У нее, как и у Ханьи, кусок в горло не лез. — Хотя… лучше не надо. Вы с таким аппетитом едите. Нож, перепачканный в джеме, медленно опустился на тарелку. Поджатые губы Цзин Юаня явно выдавали раздумья, а вот Инсин не колебался — отправив в рот ложку каши, вытащил телефон, быстро нажал на кнопки. Повисла тишина длиной почти в две минуты. — Очень трагично, — резюмировал он, долистав статью. Отправил в рот ещё одну ложку — Ханья отметила то, что он не прекратил есть, почти с отвращением, неизвестно откуда взявшимся, — и передал телефон протянувшему руку Цзин Юаню.НЕВООБРАЗИМАЯ ЖЕСТОКОСТЬ ИЛИ ЗАПРЕДЕЛЬНОЕ СУМАСШЕСТВИЕ? ЕДИНСТВЕННАЯ ДОЧЬ ДВУХ СУДЕЙ ВИЗЕНГАМОТА, АМАНДА МАРИЯ СКОТТ, НАЙДЕНА МЕРТВОЙ В САМОМ ЦЕНТРЕ ЛОНДОНА
Цзин Юань отложил надкушенный тост и медленно опустил телефон, не понимая, есть ли в нем силы читать дальше. Загривок обдало ледяным холодом. Аманда Мария Скотт. — Это кто-то знакомый? — Инсин взглянул на него, надкусив печенье. Ханье больше всех присутствующих хотелось крикнуть, чтобы он прекратил вести себя так, будто все нормально, но также лучше всех она понимала — это деструктивно. Инсин первый раз слышал об этой девушке, и для него она ничего не значила. Хотя освобождало ли это его от обычной человеческой обязанности эмпатировать? — Она… — Цзин Юань кашлянул, прижав ладонь к глазам. Потер их, будто там снова росла мигательная пленка. — Была нас на курс старше. Выпустилась в прошлом году. И… была капитаном нашей команды по квиддичу. — Понятно. Вот так легко и беззаботно — понятно. Не выдержав, Ханья встала, порываясь уйти. — Ты куда? — бледная Сюэи подняла на нее взгляд, вставая следом. — Не могу, — бросила Ханья в сердцах, — сидеть здесь и смотреть, как кто-то завтракает! Инсин поднял на нее изумлённый взгляд, прекрасно понимая, что это камень в его огород, но не понимая его причины. — По твоему мнению, я могу что-то сделать с этой ситуацией? Под столом Цзин Юань толкнул его в колено, умоляя этим жестом замолчать и не создавать конфликт. Ему было тошно от одного только заголовка, и он категорически не хотел, чтобы обстановка стала ещё хуже. — Нет, но существует такое понятие, как сочувствие. Уважение к ситуации, — Ханья всплеснула руками, сжимая губы. В больших серых глазах стояли отчётливые слезы, подсвечивая их внешний уголок. — Завтрак — это неуважение к кому, к тебе? Или к покойной? — он недобро прищурился, готовый к любому ответу. — Если считаешь, что да — тогда уходи, как и хотела. — Инсин, — Цзин Юань дёрнул его за локоть, абсолютно не понимая, что на них нашло. Инсин никогда не отличался тонким чутьем в отношении малознакомых ему людей, но это уже выходило за любые границы. И даже ругаться, требуя прекратить этот цинизм, не было сил. Слишком много всего для одного утра. — Ханья. Пожалуйста. Ханью хотя бы можно было понять и оправдать. Из всего их курса она общалась с Амандой лучше всех, и ее ранило это сильнее, чем просто знакомого. Инсин же… Цзин Юань кинул на него быстрый взгляд, напоминая себе, что Инсин воспринимает это как смерть случайного прохожего. Оправдывало ли это его жуткий холод? Ни капли, но… сейчас не было ресурса учить его корректному поведению. Взгляд снова опустился в чужой телефон.О смерти Аманды Марии Скотт 2 декабря сообщило Министерство Внутренних Магических Дел Британии. По их заявлению, отделенную от тела голову покойной нашли на площади перед Министерством Магии. У головы был удален язык, и тем не менее, она продолжала подавать признаки жизни, реагируя на свет и внешние раздражители. Тело покойной пока не обнаружено. Подозреваемые не установлены. Общественности остаётся лишь гадать, кто стоит за этим страшным преступлением…
Читать дальше Цзин Юань не смог. Было очевидно, что это не официальное заявление, а сплетни жёлтой газетенки, но реальность была такова, что честного заявления можно было не ждать, пока у Министерства Внутренних Магических Дел не найдется удобоваримого объяснения. В конце концов, подобным образом была убита не просто девушка, а дочь двух судей Визенгамота, и… Рука Инсина накрыла его, дрожащую от тревоги. Пальцы медленно вынули телефон, и Инсин убрал его себе в карман, внимательно заглядывая в глаза. — Прекрати это читать, ладно? До официальных новостей об этом лучше не думать. В жёлтой прессе что угодно напишут, лишь бы охваты поднять. Не думать? Как он себе вообще это представлял? — Ты прав, — сказал Цзин Юань хрипло. У него внезапно пересохло горло. В конце статьи были колдографии очевидцев, которые ещё не подтерли власти, но он не находил в себе сил на них посмотреть. Это была настолько шокирующая, мучительная и чудовищная смерть, что он не пожелал бы ее даже самому ужасному преступнику, и видеть это… — Да. Нет, он ни черта не был прав, и слова его не помогали. Просто в отличие от Ханьи, у Цзин Юаня не было сил на конфликт. — Мистер Цзин, мистер Пэн, — профессор Флитвик нарушил тишину длиной в целую вечность, остановившись позади лавки. — Здравствуйте. Как вы себя чувствуете? — Доброе утро. Простите, профессор, — Цзин Юань сам не знал, за что извинялся, но вырвалось само собой. — Да, все… Это ужасно, но со временем… Он не закончил. Говорить, что со временем все пройдет, было подобно тому, чтобы топтаться по ещё не вырытой могиле Аманды, которой даже умереть до конца не дали. Какие нелюди вообще могли это совершить? — Я очень вам сочувствую, — профессор Флитвик кивнул, положив маленькую ручку Цзин Юаню на плечо. — Если вам понадобится помощь в том, чтобы со всем справиться, вы знаете, где найти меня или доктора Кински, верно? Слабая, дежурная улыбка. Доктор Кински была местным колдопсихологом — потрясающим, по рассказам, но Цзин Юань никогда сам к ней не обращался. Да и наверняка у нее будет в ближайшее время масса запросов. — Благодарю вас, профессор. Вы очень добры. Инсин не сказал ни слова, но у профессора Флитвика было достаточно опыта, чтобы понять — ему поддержка сейчас просто не нужна. Этот человек был из тех, кто не считал возможным пропускать через себя вещи, не касающиеся его лично. Возможно, его товарищам такое поведение казалось жестоким в моменте горя, но в нем был свой определенный смысл, и осуждать кого-то за заботу о себе было сложно. — Но хочу сообщить, что директор Дамблдор ждёт вас сегодня в своем кабинете. В шесть вечера будет обращение к студентам, поэтому, пожалуйста, подойдите хотя бы за два часа заранее. Если будет нужно, я сниму вас с пар. Цзин Юань замер, чувствуя, как кровь окончательно отхлынула от щек. Каким-то чудом, Инсин, на которого он уставился, умирая от паники, сохранил совершенно невозмутимое лицо. — Мы в чем-то провинились, профессор? — Мистер Пэн, — профессор Флитвик едва слышно вздохнул, абсолютно не купившись на этот трюк. — Вы не хуже меня знаете, что именно вы сделали. Будет лучше, если мы не станем это афишировать. Инсин кивнул, чувствуя себя слегка пристыженным, а профессор Флитвик похлопал по плечу теперь и его, удаляясь от лавки. Под столом Инсин крепко сжал руку Цзин Юаня — теперь он полностью понимал его чувства. Цзин Юань никогда, ни одного раза в своей жизни не был в кабинете директора.