Оленье солнце

      Задние сидения внедорожника были достаточно большими, чтобы уложить Аякса почти как на кровать. Машине лет десять — парень уперся взглядом в потолок, перебирая в голове несвязные мысли и стараясь игнорировать ощущение того, как моча стынет в пакетике, зафиксированном на бедре. Катетер Байчжу не вытащил, только лишь ввел успокоительное посильнее и обезболивающее, после — наложил на швы стерильную повязку и разрешил надеть трусы. Вряд ли без всего этого омега смог бы даже переступить порог медпункта, не говоря уже о том, чтобы залезть в машину и лечь. К удивлению, Чжунли помогал — склонил Чайльду голову и помог вытянуть ноги.       Вон, сидит за рулем, словно ни в чем не бывало. Переговаривается с сидящим рядом фельдшером. Работает радио, вещая погоду. За окном даже солнечно — кажется, уже заходит солнце, но, сколько времени пробыл в отключке парень предположить не мог. Едва дёрнул губами в улыбке, чувствуя странное ощущение ностальгии — почему-то всё было похоже на тот день, когда у него самого началась первая течка в школе, и рассерженный отец приехал с работы его забирать. Молча тащил на руках по коридору школы со спущенными штанами — живот скрутило прямо в туалетной кабинке, благо, имел с собой телефон.       Он так же лежал на заднем сидении их семейной колымаги и считал в воздухе пылинки. Радио вещало какие-то несуразные попсовые песенки с перебивками на поздравления и приветы. Как-то раз они с братьями пытались дозвонится в студию такого радио, чтобы заказать маме привет, но потом им пришел счет на триста баксов. “ — Обрадовал ты, блять, отца, так обрадовал, — он всегда курил за рулем. В машине был сквозняк из-за приоткрытого окна. — Я виноват, что ли? — А кто виноват, я? — отец поправил зеркальце заднего вида, смотря через него на сына. — Угораздило ж тебе родиться омегой…»       Конечно, угораздило. Как-то этот хряк даже предлагал матери какую-то серию операций, чтобы зашить ему промежность и при помощи гормональных препаратов сделать из него «нормального». Насколько нормального, маленький Аякс, подслушавший ругань родителей, не знал. Но в трусы старался заглядывать как можно реже. Как и вообще — касаться к своему телу. “ — Ты же понимаешь, что я теперь должен найти тебе альфу, чтобы он тебя повязал? — отец стряхнул пепел в приоткрытое окошко. — Если тебя не повяжут в первую течку, то… — Есть таблетки, — живот свело судорогой. Аякс захныкал, пытаясь поджать под себя ноги и комкая застеленное полотенце — штаны и так безнадежно испорчены. — Я не дам тебе портить здоровье этими шарлатанскими штучками. Способ годами проверенный и эффективный. Ещё надо звонить юристу и врачам, что тебя тут не собираются насиловать… Чайльд, дядю Сэма помнишь?»       Папин подчиненный. Работает у него в автомастерской. Пару раз даже бывал у них дома, приносил им игрушки и подарки. Помогал матери со всей бюрократической возней, когда отец попал в аварию. Даже как-то раз погладил его по голове, когда уходил после очередной бессонной ночи в их доме — мать критически нуждалась в ком-то дееспособном, хотя сам Аякс хвастался, что умеет разогревать лапшу в микроволновке.       Братья тогда уже работали и имели свои заботы. А за Тонечкой надо было присматривать. “ — Помню. — Позвоню ему, он аккуратный, — совершенно радушным голосом проговорил отец, затягиваясь сигаретой и выкручивая руль, дабы обогнать грузовик. — И ещё вазэктомию пару лет назад сделал, когда заделал Мэрибет третьего, хе-хе… — Надо заехать в аптеку, — вялым от боли тоном напомнил Аякс, поглаживая живот. — Заедем, — альфа кивнул, неотрывно смотря на дорогу. — Знаешь, Чайльд, я вот думаю всё время… Надо было всё-таки додавить твою мать, чтобы она сделала аборт. И жить бы сразу стало легче и свободнее, а?»       Это юмор у него такой. Да. Хотя, какой юмор может быть у русского человека, который так гордился тем, что двумя выстрелами сразу сделал двух альф, а вместе с женой перебрался в проклятую Америку, потому как она выиграла грин-карту? Прижился, обустроился… — У него снижена фертильность из-за длительного приема антиандрогенов, — донеслось из передних сидений. В любой другой момент эти слова вызвали бы панику, но Аякс ощутил лишь безграничное равнодушие, словно бы Чжунли и Байчжу обсуждали овощи на рынке, а не его, лежащего на заднем сидении. — Чжунли, у него разорвана промежность… — Я помню, — устало ответил пастор, смотря на спидометр. — Что ты можешь предложить? — Тебе — подождать. Постельный режим у него должен быть хотя бы неделю. Швы я смогу снять минимум через месяц. Кроме того, ему придется принимать комплекс препаратов… — Через месяц течка у него закончится. Я не могу столько ждать. — Течку всегда можно вызвать искусственно, — задумчиво произнес Байчжу, слегка повернулся к омеге — тот тут же закрыл глаза, почему-то решив притвориться спящим. — Но ты слишком большой для него, он не выдержит вторую сцепку. — Имплантируй сперму внутрь матки, — альфа пожал плечами. — Сделай ЭКО… — У меня нет материалов для проведения ЭКО. Связываться с клиникой мы не будем — слишком высокий шанс накликать федералов… «Может вы отпустите меня, а?»       Он даже готов молчать всю оставшуюся жизнь. Сидеть, сложив лапки и не высовываясь за пределы города. Устроиться какой-нибудь поломойкой, ходить на вечерние курсы вышивки крестиком. Проигнорировать надобность психологической консультации. Отбрехаться матери, что жизнь у него таки изменилась, он найдет себе приличного альфу-заику и обязательно нарожает ей целую ораву внуков…       Но не слушать то, как они, словно охотники, пытаются поделить его ещё не убитую шкуру.       Дядя Сэм действительно был порядочным альфой. Придержал планшетку, когда юрист попросил Аякса поставить свою подпись, помог ему снять одежду для осмотра приехавшего фельдшера, чтобы заверить при свидетелях, что у него действительно течка. Цыкнул на отца, чтобы тот свалил куда подальше и не мешал, а сам унес шестнадцатилетнего юношу в спальню.       Аякс почему-то искренне хотел, чтобы его девственность забрала женщина. Такая, как в тайком просматриваемом порно — с огромными сиськами и не менее огромным членом. Но так тоже было неплохо — по крайней мере, дядя Сэм — сорокапятилетний альфа — успел помыться и даже намазать подмышки дезодорантом. “ — Ты понимаешь, что мы сейчас будем делать? — спросил альфа даже как-то ласково и с грустью, поглаживая больной живот Аякса. — Вполне, — парень кивнул, чуть ли не заскулив от облегчения — теплая ладонь отлично унимала боль. — Если не повязать омегу во время первой течки, то все последующие будут очень болезненные. Да и… да и боль первой течки можно унять только так, иначе вполне можно отъехать. — Я привез таблетки, Аякс. Если ты этого не хочешь — у меня в сумке бутылка воды. Выпьешь, а потом просто постучим кроватью, а ты поохаешь для приличия. Потом просто спрячешь их у себя и выпьешь ещё раза два или три. — Я Вам настолько противен? — Извини?»       Аякс шумно вздохнув, несколько раз кинув взглядом на раздвинутые ноги и промежность — половые губы болезненно пульсировали, раскрывшись. От треугольника на лобке до пупка тянулась мягкая дорожка рыжеватых волос. “ — Если бы я был девушкой, это бы приносило больше удовольствия? — Аякс, ну что за глупости, — альфа едва заметно улыбнулся и потрепал его по макушке. — Полагаю, любой альфа, к которому ты попадешь, будет просто в восторге иметь омегу с твоим типом тела».       Отец от него не в восторге. И не забывал об этом ему напоминать, прикрывая всё это словом «шутка». “ — Что же. Покажите тогда, что любой альфа будет в восторге, — почему-то в горле заклокотало отвращение, когда Аякс развел бедра, обнажаясь ещё больше. — Ребят, давайте быстрее! — постучал кто-то снаружи — омега тут же стушевался и покраснел. — Да закрой хлебало! — огрызнулся дядя Сэм и погладил юношу по коленке. — Давай начнем с пальцев. Если станет больно — сразу говори».       От осознания того, что Тонечку будет ждать подобная участь, стало почему-то донельзя противно. Аякс вздохнул — он обязательно бы приехал к родителям, растолкал бы нанятых отцом понятых, набил бы морду альфе, которого ей нашли и забрал бы её… хоть куда-нибудь. Подальше. Просто подальше от всего этого ужаса.       Но от сцепки действительно стало легче, хоть дядя Сэм и придержал узел снаружи. Это явление Чайльд не мог объяснить — как и то, почему ему сейчас, невзирая на разорванную промежность и тупую боль, так хреново. Обычно, секс помогал и невыносимое возбуждение отступало. Сейчас… оно просто было. Не мешало, но и приятного ничего не было. — Аякс, ты как? — Байчжу повернулся к парню, внимательно смотря на него. Очки бликовали в закатном солнце, закрывая взгляд фельдшера. — Нормально, — вяло отозвался парень. — Не хочешь пить? «Если я ещё раз поссу через катетер, чел, я тебя этим всем напою».       Было одновременно странно и… страшно осознавать действительность происходящего. Они-таки едут за мертвым телом лани, которую Аякс стащил в придорожные кусты. Он лежит на заднем сидении чужого внедорожника — одновременно скованный и свободный. Ничто не мешало ему резко вскочить, открыть дверцу и выпрыгнуть из машины. Потом — запетлять, как заяц, между деревьев, выбежать на трассу через несколько миль и…       В этот момент глухой перелом мыслей упирался в какую-то чернеющую пустоту мыслей. Омега проморгался, поворачивая к Байчжу голову:        — Хочу. — Почти приехали, — глухо отозвался Чжунли. — Потерпишь — выйдешь из машины, и я дам тебе воды.       Интересно, что он планирует сделать… ещё? Прикует к кровати и будет каждый день насиловать, пока не добьется своего? Заставит ходить без одежды среди этого зоопарка? Пахать на ферме? Господи, пусть лучше бьет и насилует, чем причастит к этой общности реднеков. — Мне звонил твой главный редактор, — продолжил пастор, смотря на дорогу. — Он не может выйти с тобой на связь — я сказал, что тебе нездоровится из-за течки и тебя лучше не беспокоить. Твой телефон, Аякс, я разбил — поверь, так будет лучше и для тебя в том числе. Если ты будешь хорошо себя вести — я разрешу пользоваться своим и звонить родителям или… кто мило щебетал с тобой в приемном покое? «А тебя ебет, мужик?»       Он таки потерял телефон. Твою мать. Ползарплаты за него отдал — от этого становилось ещё обиднее. Но всё начало походить на классику похищений — хотя бы звонить разрешил. Значит, он ему нужен живым…       Хотя, конечно — он же хочет его оплодотворить, как корову. Мертвым он ему ребенка не выносит. А что потом? Пожмёт ему руку, заберёт младенца и отпустит восвояси? Выпишет чек за сотрудничество? Однажды приедет и сердечно поблагодарит его родителей за внука? Женит на себе?       На ребенка Чайльду было плевать — он его без проблем отдаст и постарается удрать как можно быстрее. И забыть обо всем этом, как о страшном сне. Будет ползать перед этим ублюдком на коленях, рыдать и умолять его отпустить. Пообещает таки никому и ничего не рассказывать и каждый день писать ему отчеты о том, что… — Твой главный редактор потребовал, чтобы ты всё же закончил свою серию статей о «Deer’s sun», — продолжил Чжунли, переключая передачу. — Я дам тебе свой ноутбук, диктофон и возможность общаться с местными. И доступ к архивам, конечно же. «И в чем подвох?»       Ноутбук. Целый, блять его, ноутбук! Он настолько старый или тупой, что?.. — Но на ноутбуке стоит ограничение. Ты можешь посещать только определенные сайты, Аякс, — увидев в зеркальце, как лицо парня просияло, пастор едва слышно хмыкнул. — Если начнёшь творить глупости — будешь писать статью от руки. Мне кажется, я понятно выразился? — Я понял, — Чайльд вздохнул, снова закрывая глаза.       Ноутбук. Целый, блять его, ноутбук, который теперь не был полезнее обычного ведра с болтами. Но это хотя бы не даст поехать кукухой — можно будет просто сутками набирать текст и не думать о том, что у него в пузе в дальнейшем перспективе будет расти ребенок этого урода. Можно будет попробовать поискать у него на кухне таблеток позабористее и попробовать вызвать у себя выкидыш или острое отравление. Байчжу с этим вряд ли справится, им придется вызвать врачей, раз они не хотят привлекать внимание…       А тогда он просто ухватит какого-то костоправа за рукав и начнет тараторить о том, что его держат в плену и ему срочно надо освободиться.       Или Чжунли его просто прикопает и будет ждать следующего, кто «ему предназначен». Тоже неплохо, в конце-концов — будет лежать где-то в лесополосе и из него будут расти цветы. Или грибы. — Зачем это тебе, скажи мне на милость, а? — омега приподнялся на руке, смотря на похитителя — ехали уже битый час, ей-богу. — Что именно? — спокойно спросил Чжунли, на секунду повернувшись к парню. — О причинах моего похищения и удержания я уже знаю, — Байчжу тут же напрягся и вздохнул. Чайльд слегка улыбнулся — кажется, у кого-то могут быть неприятности. — И типо, у меня нет выбора и всё такое… Но статья тебе уже зачем? — Я читал твои статьи, Аякс, — напомнил пастор, начал тормозить, видя огромную лужу крови на асфальте. — У тебя интересный литературный язык и ход мыслей. В первую очередь, эта работа должна быть нацелена на волонтеров. Приток денег в реабилитационный центр не помешает. Как и туристов. «Хочешь эксплуатировать не только мою пизду, но и мозги? Блять, закатай губу. Я не печатный станок».       Как аккуратно ему намекнуть о том, что все его статьи до посинения правил Панталоне — человек всё же гениальный, но не разбирающийся в журналистике от слова совсем. Может быть, он и его похитит — этой ботоксной роже будет куда веселее скакать на его хуе, чем ему. Коломбина как-то раз поделилась удивительным откровением, что в главного редактора можно без проблем засунуть с кулаком руку чуть ли не до плеча — откуда у неё такие познания, Аякс спрашивать не решился.       Хотя, Дотторе спохватится и начнет искать своего ненаглядно. И потом и он попадет в сексуальное рабство к этому полоумному. За ними тремя уже хватится Пьеро…       Не зря их редакция называлась «Недотепами в масках». Эту идею им уже подкинула жена Пьеро — на самом деле именно ей и принадлежало издание. И его успешность в том же числе — она умела проделывать великолепную работу по пиару и налаживанию коммуникаций, и подбору кадров… Видел эту женщину Чайльд лишь несколько раз за всё время работы — и успел несколько раз словить пару сердечных приступов от невероятной красоты. И даже её запах — мягкий, словно шелковая шаль — обволакивал с головы до пяток.       Кто-то даже поговоривал, что она гамма. И что Пьеро невероятно повезло, что он отхватил её себе. — И ты меня великодушно освободишь, надеюсь? — Чайльд криво усмехнулся. — Эй, слушай, я даже не против написать от руки какую-нибудь бумажку о том, что я никому не расскажу о том, что ты… тут сделал со мной и буду до конца своей жизни молчать, и… — Посмотрим, — холодно прервал Чжунли, откинувшись в сидении и остановив машину. — Сначала искупи свою вину. А обо всем остальном будем говорить уже потом. — Эй, ты же знаешь, что похищение и удержание человека… — У меня связи в полиции, Аякс. Я и моя община делаем львиную долю того, что входит в их обязанности. Так тебе понятнее?       Блефует. Конечно же, блефует. Сделал самое непроницаемое в мире лицо и вешает ему лапшу на уши — были бы связи, то не стал бы так его ограничивать. Сделал бы вид, что он может всё, что захочет, а полиция бы на звонки омеги отвечала какой-то несуразицей.       Спасибо, хоть в неведении держать не стал.       Чжунли открыл багажник, доставая покрывало, лопату и охапку свечей. Аякс выпрямился на ногах, поморщился, чувствуя, как мочевой пузырь снова опорожнился, а содержимое пакета стало неприятно-теплым. Допотопная сорочка скользнула вниз, закрывая ноги до пят. Был он в ней больше похож на какую-то ебучую страшилку, а не на пациента.       Интересно, одежду у него хоть не забрали? — Вот, попей, — Байчжу любезно протянул омеге бутылку с минеральной водой. — Только стоит помочить губы и много не пить, договорились?       Парень почему-то послушно кивнул, открывая бутылку. Чжунли, склонив лопату на дверцу машины, аккуратно надевал на себя знакомую оленью маску, висевшую над камином. Байчжу отошел буквально на шаг, надевая свою — морда белой змеи. «И да начнется ебучий маскарад».       Вода приятно шипела на языке пузырьками газа, унимая жажду. Обещания не выполнил, осушив почти половину бутылки и застонал, чувствуя, как мочевой пузырь болезненно растянулся. Чайльд хныкнул, чуть ли не скрестив ноги, чувствуя, как моча снова полилась через катетер в мешочек, и перевел взгляд на руку Чжунли, когда он протянул ему маску лисы. — Надевай. — Зачем? — Аякс, ты сейчас не в том состоянии, чтобы пререкаться. Надевай.       Лиса. Неофит. Пожирающий падаль за волками и медведями. И не человек почти, считай. Только так, какое-то отребье, прибившееся к стае. Аякс усмехнулся, вспомнив крайне печальный факт: волки едят лисиц.       Интересно, найдется ли волк который сожрёт и его?       Препираться действительно бесполезно. Аякс лишь вздохнул, забирая маску с рук, надел её, чувствуя, как лицо щекочет шнурочек и шерстинки. Посмотрел на мир сквозь прорези, почему-то словил себя на мысли, что всё… не так.       Обычный сентябрьский вечер — теплый и безмятежный. Шелест листвы, сквозь которую пробегал ветер. Но лес изменился — до тончайших звуков и запахов, до сладковатого аромата гнили, тянущегося через трассу в придорожные кусты. Словно пьяный, омега потащился вперед, делая несколько нелепых шагов — сердце почему-то сжалось в груди от тоски так сильно, что захотелось то ли захныкать, то ли зарыдать уже вголос.       Байчжу остановил его, придержав за плечо.       Первым пошел Чжунли.       Она лежала там — со стеклянными глазами, с помятым от столкновения с машиной боком. Вывалив уже посиневший язык. Её не тронули ни вороны, ни мухи, ни дикое зверье — вряд ли бы падальщики упустили возможность полакомиться мертвечиной. От невообразимого количества ощущений — и изнутри, и извне — начинала кружиться голова. Маску снимать не хотелось — будто бы он нашел разноцветное стеклышко и сквозь него смотрит на белую точку солнца в небе.       Аякс снова покачнулся назад, поддерживаемый Байчжу, когда колени Чжунли подогнулись. Руки хаотично зарылись в шерсть лани, сжимая чуть ли не до побеления костяшек. — Н-нет… — послышался сдавленный хрип сквозь плотную маску. — Н-нет… Нет, нет, нет, нет! — Это не она, Чжунли, — бета осторожно подошёл к пастору. Положил руку ему на плечо. — Пожалуйста, послушай меня, это… — Нет! Нет! Нет! Нет!       Чайльд попятился, почему-то поймав себя на мысли, что шкура уж слишком легко поднимается от хватки чужих рук. Ну конечно же, животное пролежало тут целый день, так ли?       Человек так не может плакать. Он не может так припадать к туше, не может так елозить маской по шее, стонать и выть, словно раненый зверь. Не может загребать руками тело, словно бы стараясь поднять животное на ноги. Невольно вспомнился прошлый сон — лань ведь тоже смотрела на него таким бездушным, рыбьим глазом.       Споткнулся о черенок лопаты. Внезапно вздрогнул, понимая, что здесь хватит всего лишь одного крепкого удара… … и не смог оторвать её от земли. Лишь глупо уставился на рыдающего Чжунли, что словно бы и забыл о том, зачем они тут. — У неё не было таких пятен на шкуре, — тихо продолжил Байчжу, поглаживая пастора по спине. — У неё был не такой разрез глаз… Это не она, слышишь?.. — Нет… пожалуйста, нет… — вырывалось из чужого горла с хрипом и присвистом. — Н-не надо… н-не надо… нет, нет, нет, нет! — Аякс, принеси воды, — мужчина повернулся к омеге, застывшем в нерешительности. — Я сейчас успокою Чжунли и выроем яму. Будешь произносить молитвы.       Никаких молитв Аякс не знал.       Но из горла сами по себе вырвались странные строчки, стоило лишь ему рухнуть на колени перед свежевырытой ямой, в которой уже покоилось тело лани. «И пусть Хозяин Леса примет тебя в своей обители, сестра. И да славится имя Его, здесь и сейчас, везде и вечно».