Оленье солнце

      Аякс мог поклясться, что умер.       Он и хотел умереть — каждая секунда пережитого проигрывалась перед сомкнутыми веками, словно покорежившаяся видеопленка: деревянный свод церквушки — церквушки ли? — холод циновки, которой был застлан алтарик, вонь каких-то благовоний и собственное головокружение. Голодные взгляды собравшихся сектантов, будто бы они хотели его разорвать только лишь силой мысли, зарыться пальцами в ещё теплые требуха, распробовать на вкус каждый миллиметр его плоти.       И олений череп с чернеющими провалами глазниц, возвышающийся над всем этим — выше алтарика, выше толпы, выше разрывающей насквозь боли и деревянного свода.       Блять, он был в стольких передрягах, и как смог допустить такую тупость? Таблетки он попросил… — Сколько он ещё будет лежать? — донеслось из-за закрытой двери — Чайльд приоткрыл глаза, пытаясь понять, где он находится.       Обострившийся из-за течки нюх сразу же уловил запах медикаментов, а тошнотворно-белые стены и жесткая койка подвела один-единственный закономерный итог. В голову сразу полезли почти что эротические фантазии о том, как посреди надругательства над ним врываются копы, вяжут этих полоумных и тащат под белы рученьки сразу в тюремные камеры. Омега даже улыбнулся, но уголки рта тут же искривила судорога боли, стоило лишь попробовать пошевелиться.       Такое ощущение, что его попытались разорвать за ноги надвое, и пизда точно лопнула по шву. — Минимум три дня, — ответил более мягкий и ласковый голос. — Чжунли, сбавь немного обороты… — Он сбил оленя, — первый голос оставался всё так же суров и непреклонен. — Он хотя бы должен понять, что сделал. Животные боятся подходить к трассе, его тело… — Твоя воля окажется безрезультатной, ты сам понимаешь. Он даже не сможет поднять лопату. — Пусть тогда поможет стащить тело в яму. — Дай я хотя бы поменяю ему дважды повязки. «Иди нахуй».       Когда дверь приоткрылась, Чайльд испуганно замер, не понимая, то ли притвориться спящим, то ли мертвым, то ли вскочить и приложить ещё одного ебаного культиста головой о стенку. Какой милосердный, аж во рту говном завоняло. — Очнулся? — запахивая халат получше, владелец первого голоса повернулся к парню. Поправил очки. — Как ты себя чувствуешь? «Они долбоебов по объявлению набирают?»       Захотелось отпустить колкость, но Аякс сдержался, понимая, что явно не в лучшем положении сейчас, чтобы хотя бы ударить собеседника. Лишь вдохнул воздух, прогоняя запахи через чувствительные луковички — этот урод пришел его донасиловать или как?       Лишь гадкий запах больницы, лекарств и хлорки. Ничем не пахнет. Бета. Спасибо хоть на этом — у этого точно на него не встанет, каким бы сильным не был запах текущего омеги. — Хуево, — честно сознался Чайльд, чтобы через секунду зашипеть от боли, когда бета согнулся над ним и осторожно стянул с него простыню.       Захныкал, откинув голову на подушку, видя, что одет лишь до пояса, да и то в какую-то допотопную ночнушку. Над кроватью на стойке капельницы висел мешочек, уже наполовину наполненный мочой. — Прости, тебе придется потерпеть, чтобы ты не сдвинул ноги и не нарушил швы, — продолжил мужчина, склоняясь теперь над его промежностью и внимательно её изучая. — Я тебя тут немного зашил — хоть у тебя и течка, но Чжунли умудрился как-то тебя порвать. — Я никогда не брал с узлом, — почему-то вырвалось с губ, и Аякс чуть ли не захныкал, когда холодные пальцы тронули промежность.       Коленки задрожали от жгучей боли в паху, когда руки беты широко раздвинули бедра в стороны, открывая обзор. Но, как и было сказано, ноги не сдвинул, терпеливо дожидаясь, пока мужчина закончит осмотр. Захныкал, когда из вагины медленно вытащили ватный тампон, меняя его на новый, пропитанный каким-то жгучим раствором. Но, к удивлению, через несколько секунд боль слегка притупилась и начала угасать. — Не брать с узлом не означает гарантии не забеременеть, друг мой, — бета, наконец, выпрямился, снял с рук одноразовые перчатки, бросив их в контейнер, на котором красовалась буква «Б». Сел за стол, механически убирая с плеча тяжелую зеленую косу. — Пожалуйста, назови мне своё полное имя. «Иди нахуй».       Чайльд скривился от обманчивого чувства безопасности — почему-то бета, сидящий перед ним, внушал странное жгучее чувство доверия, пусть и не имел никакого запаха для этого. Нельзя. Нельзя доверять вообще никому в этой богадельне, твою мать! От беспомощности захотелось расплакаться — даже в носу начало щекотать от первых слез. — Дай мне телефон. — Пожалуйста, назови мне своё полное имя, — ласково повторил мужчина, повернувшись к нему уже с планшеткой для записей и карандашом. — Выйми хуй из ушей и дай мне телефон!       Внутри груди больно ужалило жгучим стыдом, когда доброе лицо беты тут же погрустнело — Аякс тут же покраснел и с большим усилием закрыл лицо руками, только сейчас поняв, что его запястья перевязаны стерильными повязками. Почувствовал, как глаза начало щипать из-за слез, а губы безконтрольно затряслись. — Зачем? — тихо спросил мужчина, спокойно смотря на омегу, но остался сидеть на месте. — Блять, чел, меня изнасиловали, — подрагивающим голосом проговорил парень, чувствуя, как рот кривится в истеричной улыбке. — Понимаешь, меня изнасиловали?! В вашей ебучей богадельне! Сука, если сюда не приедут копы!.. — Ну, приедут, — всё так же вполголоса спросил бета, — и что будешь делать дальше?       Горло почему-то свело от горечи и обиды. Рук с лица Чайльд не убрал, чувствуя, как от нахлынувших эмоций его начинает трясти. Его не раз били, разбивали нос, присылали письма с угрозами, даже раз перерезали тормоза на машине — но чтобы… Чтобы так… — П-пересажаю тут н-нахуй всех! Всех, блять, всех! И вашего ебучего оленевода!.. — Здесь чуть больше полутысячи человек, — мягкий голос за секунду стал колким и ледяным. — Две трети из них — женщины и дети, которые ничего тебе не сделали. Если ты… создашь нам проблемы — лишишь по меньшей мере две трети безвинных людей крыши над головой и средств для существования. Ты же понимаешь, что если нашей общиной из-за копов заинтересуется ФБР, то просто отнимешь у них будущее? — Да ебал я в рот вас всех и ваше будущее!       Грудь тяжело затряслась, когда первые ноты истерики всё же вырвались наружу — Чайльд захныкал, переворачиваясь на бок и едва-едва поджал под себя ноги. Сначала тихо, чувствуя, как слезы начинают течь по перевязанным запястьям и щипать ранки. Уцепился ногтями в лицо, чувствуя, как же сильно хочется содрать с себя кожу.       Ощущение собственного тела вызывало дикое омерзение — то, какое же оно сейчас тяжелое и грузное. Грязное. Болезненное — внизу живота, словно бы вопреки боли, снова начало расти возбуждение.       Ебаные гормоны. — Тихо-тихо, — бета почти бесшумно пересел к нему на кровать, ласково погладил по рыжим, взъерошенным волосам. — Поплачь — слезы выводят из организма кортизол. Давай я тебе сейчас дам укольчик и станет легче, договорились? — И-ид-ди н-нах-х-хуй со… с-с-со своим-ми ук-кольчиками… — вырвалось из спазмирующего горла, но руки от лица Чайльд разрешил убрать.       Бета подошёл к столу, достал из него ампулу с прозрачной жидкостью и запечатанный шприц, снова вернулся на кровать, погладил Чайльда по плечу. Поднес к нему лекарство, показывая этикетку. — Смотри, феназепам. Тут только он, ампулка целая, — словно ребенку начал объяснять мужчина. — Дашь мне ручку? Тебе полегчает.       Руки Чайльд не протянул. Но, когда бета ласково взял его за запястье и выровнял руку, не попытался отдернуть — послышался треск горлышка, в шприц поступила жидкость. Перехватил руку чуть выше локтя жгутом. — Какие у тебя венки красивые, — мужчина улыбнулся, смазывая изгиб руки спиртовой салфеткой. — Смотри, синенькие. — С-синенькие… — словно взаправду ребенок, повторил Аякс, бездумно уставившись на свою руку.       Несколько раз проморгался, понимая, что тонкая игла шприца уже в вене, а поршень толкает медикамент внутрь. — Вот, держи ручку вот так, — согнув локоть омеги и подложив ватку, мужчина вернулся обратно на свое место, взял в руки планшетку. — Пожалуйста, скажи мне своё полное имя.       Имя?..       Чайльд проморгался ещё раз, чувствуя, как сердце начинает биться медленнее, а мысли понемногу застывают, привнося какое-то бездумное, но такое желанное… облегчение. Словно бы и вправду умер, а стены приемного кабинета — он ведь у фельдшера, не так ли? — становятся маленькой ячейкой Рая. Перед смертью достаточно намучился, чтобы заслужить себе безмятежности хотя бы в загробной жизни. — Меня зовут Байчжу, — спокойно ответил бета, переводя взгляд на Аякса. — А тебя как зовут, скажешь мне? — Аякс «Тарталья» Снежевич, — вырвалось само по себе сквозь густую дымку безмятежности. — Дата рождения и сколько полных лет? — Двадцатое июля 19ХХ года, полных двадцать пять. — Какая у тебя группа крови? — Третья положительная. — Сколько у тебя было половых партнёров? «Моя пизда, как легенда, переходит из уст в уста, чел».       От незатейливой шутеечки Чайльд почему-то пьяно хихикнул, после чего сморщил лоб, вправду пытаясь всех подсчитать. Стоит ли считать одноразовый перепихон в барах и клубах, и… и…       Мозг, одурманенный седативным, мгновенно заблокировал воспоминание. — Восемь. Или девять. — Сперма альф очень гормонально активная, — опередив вопрос, произнес Байчжу. — Поэтому я хочу хотя бы примерно прикинуть, насколько сильными у тебя были противозачаточные. — Никаких противозачаточных, — с удивительным спокойствием произнес Чайльд, с отдаленным ужасом осознавая, насколько ему сейчас на всё плевать — и на собственное состояние, и на странные вопросы, и на то, что ещё несколько минут назад требовал телефон для вызова полиции. — Трахаюсь с резинкой и не беру узел. — А, антиандрогены. Мерзкая штука, — Байчжу постучал карандашом по подбородку. — Чжунли приписали неправильные и он чуть не стал импотентом. Благо, я вовремя забил тревогу. «Лучше бы ты не спохватился».       Толчок. Толчок. Толчок. Жадно сжимающая чужой член вагина — омерзительное чувство предательства самого себя в груди. Раздувшийся узел. Адская боль. Жадные глаза, сверкающие в провалах глазниц, ветвистые рога, иссохшие от времени… — Зачем… зачем он это сделал? — Чайльд шумно выдохнул, наконец, ложась в предыдущее положение. Бездумно уставился в потолок. Слегка потресканный — ремонт делали лет пять назад точно. — Если тебя это хоть немного обрадует, то не из-за твоей течки — Чжунли умеет себя отлично контролировать, даже когда забывает принять антиандрогены, — продолжил Байчжу, аккуратно записывая что-то карандашом дальше. — Это и не похоже на спонтанное изнасилование, — по телу медленно разливались холод и пустота, смешиваясь с глухой болью и безразличием. Надо будет снова спросить название препарата и обколоть им жопу Панталоне, если он снова забракует его статью. — Зачем? Раз уж ты называешь его по имени, то у вас отношения совсем другого плана. Я должен знать, в конце-концов. — А это тебя уже не обрадует, — бета поднял на Чайльда взгляд. — Но да, ты имеешь право знать. Понимаешь ли… У Чжунли есть определенные способности. Наверняка, ты уже про них знал или он тебе сказал. — Знаю я его способности, — в голосе проскользнуло легкое раздражение. — Ты думаешь, он первый, кто объебывается дурью или имеет наследственную шизофрению? Бля, я занимаюсь сектами со второго курса и написал уже не одну статью, я… «В этот раз глупо попался из-за течки».       Надо было проверить сумку перед отъездом. Поцеловать Тонечку в лоб. Дать маме кредитку и сказать от неё пин-код. Набить морду Панталоне в конце-концов и рассказать о том, что он трахает Дотторе на принтере своим крохотным омежьим членом. Прыгнуть с парашютом, пойти в кемпинг на три дня и искупаться нагишом вместе с Коломбиной.       Пожить ещё на день больше. — Я тоже предполагал эти варианты. Но, для несвязного бреда, пусть и вправду вызванного психоактивными веществами, предсказания Чжунли очень точны. Он предсказал твой приезд за несколько месяцев до твоего письма, — продолжил Байчжу, ведя картотеку дальше. — Сколько у тебя длится течка? Квартальная, триместровая? — Квартальная, — вяло отмахнулся Аякс, погладив болезненный живот. — Примерно две недели. Зачем это тебе? — Ты не забеременел. Это очень странно. Чжунли — сильный альфа с достаточно активным гормональным фоном, чтобы достаточно повысить у тебя активность желтого тела и освобождение яйцеклетки, даже невзирая на то, что ты принимал подавители. Даже не в период гона, хотя он у него скоро начнется. «Блять, только не говори, что ты сразу меня под него подложишь».       Омега тут же скривился от самой мысли о том, как пастор будет пыхтеть над ним, вбиваясь членом куда-то невообразимо глубоко, а где-то в уголке будет стоять эта Мать Тереза и всё контролировать. А после — гладить по голове и колоть транквилизаторы. — Нет. Нет-нет-нет, — Аякс помотал головой, попытался приподняться, чувствуя, как мочевой пузырь мгновенно опорожняется — по катетеру побежала моча. — Никакой беременности, никаких детей. Я не хочу, я не готов, я… — Чжунли предсказал твой приезд, — устало повторил бета. Подошёл, поправил мешок с мочой. — Сказал, что ты собьёшь оленя. Сказал, что у тебя будет течка. Ты предназначен ему, Чайльд. Хозяином этой земли, понимаешь? Жертву, чтобы ступить на территорию общины, ты уже принес. Теперь ты её часть, хочешь ты этого или нет. По крайней мере, пока не искупишь свою вину. «Блять, мужик, как ты можешь быть одновременно самым адекватно выглядящим и нести такой бред?..»       Снова бездумно посмотрел в потолок, пытаясь переварить всё сказанное фельдшером. Мазнул взглядом по еле заметным трещинкам, не чувствуя ничего. Ни беспокойства, ни страха — даже боль начинала понемногу отступать. Кажется, Байчжу, помимо транквилизатора ввел ему ещё что-то. — Что ещё за «хозяин этой земли»? — через несколько минут молчания спросил омега под кропотливый шорох бумаги и карандаша. — Ах, да. Вторую часть легенды ты вряд ли знаешь, — Байчжу остановился. Поставил точку. — Предка Чжунли выкормила божественная лань, но, чтобы стать чем-то большим, чем личинкой человека, надо совершить подвиг. Или умереть. — Личинкой человека? Это ещё что за?.. — Ты думаешь, что человек, лишь за видовой принадлежностью, Аякс? — мирно спросил бета. — Нет. Быть человеком и быть человеком — это совсем разные вещи. У той лани была пара, которого среди нас принято называть Хозяином Леса. У индейцев, скорее всего, это существо имело более фольклорную форму и никогда не существовало, я же думаю, что это мог быть кто-то из семейства оленевых, просто необычайно крупных размеров. И, чтобы доказать то, что он имеет право быть человеком, предок Чжунли вступил с Хозяином Леса в схватку. И его убил. «Чудесно. Ещё одни сказочные бредни кучки поехавших культистов. В этот раз хотя бы без инопланетян». — Череп этого оленя ты уже видел — увы, я не могу доказать ни его подлинность, ни её опровергнуть, — рука Байчжу зашевелилась, что-то вырисовывая. — Редкое зрелище, должен сказать — Чжунли надевает его только при особых случаях — во время остальных церемоний пользуется обычной оленьей маской… — А у тебя какая из всего этого зоопарка? Ворона? — Змея.       Вороны, волки, медведи, лисы, зайцы. Вроде бы, запомнил всех, хотя разговор с Чжунли хотелось вырезать из памяти тупым ножом. Вообще всё вырезать — вернуться к тому раннему утру, когда он заводил машину, а Тонечка ещё спала у себя. Он даже ведь с ней не попрощался нормально… — Всё есть яд и всё есть лекарство, Аякс. Кому, как не врачу, это лучше всего знать? — Байчжу поднялся, подошёл к маленькому холодильнику, вытащил судочек. Взял пинцет. — Прошу простить, но Чаншэн голодна. — Чан-кто?..       Омега слегка приподнялся на локтях, наблюдая за тем, как мужчина достал из контейнера что-то крошечное и розовенькое. Прижмурился, видя, что у маленького кусочка есть лапки и хвостик. «Что за?..»       Подойдя к шкафу, Байчжу отодвинул дверцу, открывая взору парня террариум с включенными лампами. Обставлен тот был весьма уютно — мох, живые растения, большая коряга и маленькое озерцо.       И белая змея, безмятежно отдыхающая на ветке. Но стоило только руке с пинцетом опуститься в террариум, как та сразу оживилась и, сделав точный бросок, ухватила корм и проглотила его целиком. — Чаншэн, — радостно отозвался бета, слегка улыбаясь. — Моя змея. Простите, она должна пока побыть тут — в приемном покое поддерживается стабильная температура, а котельная у нас пока не работает за ненадобностью. Ещё нет морозов. Она никуда не сбежит — террариум сверху закрывается. «Блять, если бы ты знал, как мне похуй — ты бы заплакал. Твой шланг — моя самая меньшая проблема сейчас».       В этом состоянии он мало что сделает. Он вообще не предпримет ничего — раз уж он нужен Чжунли, то он всеми силами попытается его удержать. Значит, надо действовать хитрее. Не как тогда, когда он протаранил развалюхой ворота КПП, пытаясь укрыться от дробовика, когда по нему начали шмалять кучка уебков из «Белого братства».       Но как? Территории он не знает. Значит, надо выпросить хотя бы прогулку. Кругом лес… Ещё хуже. — Только семья Чжунли и я носим особые маски из-за статуса, — Байчжу вернулся за стол, предложив змее ещё нескольких мышат. — Маски ворон носят те, кто помогает Чжунли поддерживать связи с общественностью. Организация экскурсий на территорию общины, контакт с волонтёрами, подписание контрактов с продуктовыми магазинами… Маски волков и медведей носят охотники — они помогают и защищать животных от несанкционированного отлова, и патрулировать общину. Зайцы — в большинстве своем подростки, потому как трусливы и не видели жизни. А лисы — неофиты, только ставшие частью нашей общины. Потому что лисы поджирают падаль за волками и медведями. «А я — ебаное безрассудство, что поперлось в глушь хуй пойми зачем».       Почему-то снова стало обидно — он ведь не новичок. Он должен был всё это предугадать и подготовиться получше. Или купился на то, что так и не нашел за что зацепиться, пока изучал информацию? Много волонтёрских организаций сотрудничают с сектой и члены даже отписали ему о гостеприимстве со стороны общины и хорошем приеме… — Убив Хозяина Леса, предок Чжунли всё же стал человеком, — задумчиво продолжил бета прерванный рассказ. — Сражались они долго, будучи на равных, но в конечном итоге олень признал волю человеческой жизни и добровольно сдался, разрешая себя добить. И вернулся обратно в мир духов, заключив с предком Чжунли уговор — если он хочет быть человеком, то должен защищать лес и его обитателей. Всеми силами и всеми способами. А он будет давать ему силы и возможности для этого. «Стал человеком, а превратился в ебаное чмо. Какая ирония». — Чжунли продолжает чтить Хозяина Леса и поддерживать с ним уговор. Но двадцать лет назад он сильно его прогневал — и Хозяин Леса забрал у него жену. Конечно, это всего лишь несчастный случай, но… Чжунли в это верит. Он выращен так, понимаешь? — Ты говоришь так, будто бы ты не был частью этой богадельни. — Я мирской человек, Аякс, и вырос за пределами общины, — Байчжу пожал плечами. — Мы с Чжунли какое-то время работали вместе, пока был жив его отец и его присутствие не было необходимостью в общине. И, когда он вернулся назад, то я поехал вместе с ним. Чжунли психотерапевт, если тебе интересно. — И на что ты променял нормальную жизнь, скажи мне на милость? — На спокойную жизнь, послушных пациентов и возможность контактировать с животными и природой. Разве это так плохо?       Парень лишь раздраженно цыкнул и закатил глаза.       У друга отца была ферма, куда он каждое лето таскал его с братьями — убирать навоз за доллар в час, мыть вонючих зверей и гонять петухов. Подниматься в пять утра, чтобы лечь в час ночи. Пахать, пахать, пахать и ещё раз пахать до кровавых мозолей и негнущихся суставов.       Интересно, в этой богом забытой местности всё так же? — Ты так и не сказал, зачем я ему. — Пастор может жениться лишь один раз в жизни и ему под страхом смерти запрещено прелюбодействовать, — спокойно проговорил Байчжу, опираясь руками на спинку стула и положив на предплечья голову. — Но Чжунли не… смог получить наследника. Хозяин Леса послал ему видение про тебя — течного омегу, что добровольно приехал на территорию общины, перед этим совершив непростительный грех. Родить ему ребенка — твоё искупление. — Олень сам бросился мне под колеса, я не виноват. — А это уже волнует Чжунли меньше всего. «А эта валнуит Чжунле уше меньши всиво».       Чайльд недовольно дёрнул уголком губ, едва ли не перекривив Байчжу вслух. Снова погладил ноющий от возбуждения живот и двинул бедрами на пробу. Всё ещё болит, а промежность пульсирует. В какую передрягу он попал… — Жены пасторам всегда являлись из леса, завернутые в оленью шкуру. Так и пришла Гуйчжун — как раз в то время, когда она была нужна Чжунли, — задумчиво произнес Байчжу, смотря на Чайльда и его попытки пошевелиться без боли. — Я не знаю природу этого явления, но Гуйчжун… просто появилась. Будто бы и жила в общине всю жизнь. Быть может, я просто плохо знал местных в лицо в то время и у Чжунли была невеста, а это — свадебный обряд. Или, как говорил он сам, это — реинкарнация той самой лани, которая возвращается в их семью из поколения в поколение. Но меня это не сильно интересует. Главное, что ты приехал тоже… своего рода завернутый в оленью шкуру. Из леса. Хотя, перенести сцепку с Чжунли могла только Гуйчжун — и только ей она приносила удовольствие…       Дверь в приемный покой отворилась, пропуская маленький силуэт в шапочке. Тот сразу залез на колени к Байчжу и требовательно его обнял, упираясь личиком в шею. — Нана, маленькая, что такое? — бета ласково погладил девочку по спинке. — Нана… соскучилась. Учителя… плохие… Они ругают Нану… — послышался глухой монотонный детский голосок. — Это моя дочь, — поспешил объяснить мужчина и немного повернул девочку к Чайльду. — Нана, смотри, это братик Аякс… «Лучше ебни меня молотком по голове, чем назови ещё раз братиком».       Девочка, вроде бы милая — светлые волосики были собраны в аккуратную косу, ярко контрастируя с фиолетовой курточкой. Но лицо… придурошное немного. С отсутствующим взглядом и эмоцией скуки. Сразу видно — что-то с ней не то. — Откуда она у тебя? — без особых церемоний спросил Чайльд, снова отворачиваясь к потолку. — Нашел в лесу. Без оленьей шкурки, правда. Но в мешке — выбросили, как котенка. Ей годика полтора, наверное, было. У Наны аутизм, — снова опередил вопрос бета. — Мы пытались искать её родителей, но Чжунли помог мне оформить над ней опеку. И теперь она живет у меня. Кажется, родителям она и не была сильно нужна.       Всё ведь могло быть по-другому. Он бы просто мог выпить эти ебучие подавители и приехать. Брать у всех интервью, записывать их на диктофон. Побродил бы по территории общины, затарился бы нехитрыми сувенирами и вернулся. Статья вышла бы скучнейшей, но зато он был бы цел.       А так — лежит с разорванным влагалищем и требованием от поехавшего сектанта родить ему ребенка. Любой ценой. — Я сейчас пойду покормлю Нану и дам тебе телефон, — внезапно произнес Байчжу. Улыбнулся, видя, как Аякс оживился. — Но, пожалуйста, не глупи, я очень тебя… — Я понял. Дай, мне нужно позвонить подруге. " — Камрад, я тебе жопу надеру, слышишь?!"       Дрожащий и слезливый голос Коломбины почему-то заставил сердце затрепетать — Чайльд чуть не уронил телефон. Старенький Самсунг — да и вряд ли бете нужно было что-то поновее. — Слышу, — постарался произнести самым спокойным голосом. — Эй, Бина, не плачь, пожалуйста… Я… Я просто утопил телефон, и… “ — Да уже пятый за полгода! Черт, привяжи его на веревочку и носи на шее, как теленок, ты, кусок дерьма! Я уже вторые сутки на успокоительных!» — Пожалуйста, Бин, сохрани этот номер, — Аякс оглянулся на Байчжу — тот сидел рядом на кровати и держал Нану на руках. — Я… я буду звонить тебе с него. Или с другого. Поднимай трубку, хорошо? " — Ты когда приедешь?" Сердце неприятно рухнуло вниз живота. Пальцы стали ватными, и телефон снова чуть не выпал из рук. Парень тяжело глотнул, секунду думая над ответом. — Бин, постараюсь в ближайшее время. Тут очень много материала — общиной… и не занимался практически никто. Передай привет родителям. Скажи Тоне, что я её люблю. — Наговорился?       В этот раз телефон выпал с рук и разлетелся.       Аякс поёжился, пополз вверх по кровати — в дверном проёме стоял Чжунли. С холодным и абсолютно непроницаемым лицом. — Он может сидеть? — Нет, Чжунли, я прошу тебя, не… — Аякс, собирайся, — кинул коротко, но четко. — Мне нужно, чтобы ты показал, где ты сбил лань. Я уже все подготовил для похорон.