Bad Touch

(Может, я на самом деле проклят?..) задался вопросом Сиффрин. Или за то, чтобы побыть с Изабо наедине придется заплатить вселенной сполна? Хотя, если подумать, то если ради признания в любви пришлось пустить себе кровь — может, в этот раз достаточно будет чужой? Как же Сиффрин был взбешён! — Мы немного заняты, — недовольно процедил путник. — Обычную Печаль можно взять числом. — Сиффрин! — Изабо покачал головой. — Поверить не могу, откуда в тебе столько эгоизма?! — Ты еще больший предатель чем я думал! — зло улыбнулся он в ответ. — Будто не видел, как люди расправлялись с монстрами своими силами! Стоящая напротив них женщина громко всхлипнула. — П-пожалуйста, не ссорьтесь. Помогите! — взмолилась она. — Это… существо… моя малышка. — Ха-а, ослепительно просто, — Сиф цокнул языком. От чужих слез настроение делать глупости пропало, а приятная пустота в голове уступила обжигающе горячей злости. — Иза, опусти-ка меня. — Да, точно. Воин повиновался, дабы затем дернуть плечами и развернуться к несчастной. Так, будто он пытался Сиффрина бросить. Так, будто променял его на кого-то другого. — Куда идти, мадам? — Что значит куда идти? А я?! — Не думаю, что ты сможешь сражаться. Ах?! Сиффрин схватил воина за ворот рубашки, притягивая почти вплотную к своему лицу. — Я сильнее, быстрее и ловчее всех вас вместе взятых! Всего этого незрячего города! — прорычал он, скалясь. — И разве не ты обещал меня защитить? — Не понимаю… — Ха-ха, что если монстры заявятся и со стороны башни? — Сиффрин прищурился. — Так и скажи, что решил меня бросить! — Откуда ты… ох-х-х, — Изабо прикрыл глаза. Вздохнул. — Ладно. Хорошо. Пойдем вместе. — Делаешь мне одолжение?! Как благородно с твоей стороны! В сердце путника пылало жаркое пламя — хотелось укусить, уколоть, ранить. Хотелось, чтобы больно было не только ему, чтобы страдали все. Хотелось, чтобы боль стала ярче, сильнее, невыносимее! Он ждал, что — вот сейчас — Изабо его ударит. Камень ломает ножницы, так что несмотря на весь накопленный опыт урон будет вполне ощутимым. Но почему-то все пошло не так. Сиффрин ощутил легкое касание на губах — мягкое, теплое. Заметил, что лицо Изабо на миг стало очень, очень близко. Что чужое дыхание окутало кожу горячей волной. (Поцелуй?..) — Давай поговорим об этом позже? — тот заправил выбившийся локон ему за ухо. — А пока проверим в чем дело. Сиффрин зарылся подбородком в ворот плаща, разжал руку. Но Изабо, кажется, не думал уходить, пока не услышит его ответ. Щеки путника загорелись от стыда и смущения. — …Хорошо. Но я соглашаюсь на это, чтобы помочь тебе. Только тебе. — Сиф… — еще один вздох. — Не важно. Наконец, воин убрался из его личного пространства. — Показывайте дорогу, мадам!

***

(Я такого не помню…) в разуме путника назойливой мошкарой роились мысли. Монстров не видели в черте города. Чтобы тренировать Бонни, Сиффрин уходил к лесу — так, что крыши домов скрывались далеко за горизонтом. Сейчас же обеспокоенная незнакомка бежала на восток, почти что к древу желаний. Такое странное совпадение. Когда же трио миновало приземистые дома, то пред ним предстал вид крайне тревожный. Израненные, кое-как держащиеся на ногах люди замерли по обеим сторонам дороги. Возле них сновал, охая, старый лекарь в компании бодрой, пухлой старушки. Вдалеке же даже с такого расстояния можно было услышать звуки боя. Треск Ремесла мадам Одиль и свист ветра от точечных ударов Мирабель. — Странно, — Изабо на бегу натягивал на руки перчатки. — Уверен, они справились бы с любой Печалью и без нас. — Больше веселья! — Сиффрин показал кончик языка. Рукоять кинжала легла в руку как влитая. Ох, как же он зол! Как ужасно, ослепительно не повезло этому наверняка слабому монстру. …С каким удовольствием Сиффрин раздерет его на части! — Мира! Мадам! — воин припустил вперед, скрываясь за небольшим холмом. Конечно же, Сиф не мог допустить чтобы лавры спасителя достались кому-то кроме него. Он сложил пальцы в привычном, почти автоматическом жесте, дабы ускорить себя Ремеслом, но… Но вместо этого в его мозг словно резко вбили тупой, ржавый гвоздь. (Что… такое?) Мир поплыл, на языке стало солоно. Сиффрин встряхнулся, низко рыкнул, и выпрямился, чтобы затем двинуться на громкий звук. Плевать, он справится и так! И тут, за холмом полном нежных луговых цветов Сиф заметил нечто отвратительное. Огромную тварь из темноты и слез — гротескную, жуткую. Размерами своими та не уступала дому, несколько острозубых, ужасных ртов скалились в подобиях улыбок, а вытянутые щупальца-руки били во всех направлениях, пытаясь задеть нападавших. Мирабель и Одиль выглядели уставшими, воздух поблескивал от частого использования Ремесла. — Ничего если я в-режусь? — Сиф ловко отбил тянувшийся к служанке черный жгут. — Не самое подходящее время для каламбуров, — Одиль сдула выбившуюся прядь. — Но я совру, если скажу, что не рада вас видеть. — Ох Перемены! — воскликнула Мирабель, когда огромная туша хлынула прямо на нее. К счастью, Изабо подхватил девушку на руки, дабы помочь избежать удара. — Вот так! — воин поставил ту на землю и развернулся. — До чего уродливая штука. Предлагаю атаковать всем разом. — Нет, Изабо! — Мира мотнула головой. — Нам надо быть очень, очень осторожными! — Почему?.. — Сиффрин нахмурился, но затем до его ушей донесся звук, что с трудом можно было различить сквозь хрип монстра. Плач. Тихий. Детский. — Краб, как же это плохо! — воин резко отпрыгнул в стону, спасаясь от щупальца чудовища. — Оно схватило ребенка, когда горожане пытались спастись, — Одиль сжала губы в тонкую линию. — Не знаю сколько времени займет процесс поглощения. И знать не хочу! — М-мы пытались найти его слабое место, но оно будто… отличается от обычных печалей! — Ха. Ха-ха-ха, — Сиффрин перехватил кинжал. Перемены, а? Он повернулся к служанке. — Что с этой штукой не так? — Наши атаки почти не наносят урона. Лишь царапают. — А Ремесло не работает должным образом. Вновь путник увернулся от атаки. Чуть поодаль Изабо градом ударов попытался оттеснить чудовище в сторону, но не преуспел — острозубая пасть клацнула возле его лица. Сиффрин вскипел от злости — и секунды не прошло как он оказался возле уродливого рта монстра. Замах — и рукоять кинжала со всей силы бьет по кривым колышкам зубов, ломая, круша, стирая в пыль. Монстр завопил. Сердце Сиффрина возликовало. (Больше боли. Больше!) — Воу, — Изабо попятился, силясь удержать равновесие. — Спасибо? — Сможешь схватить это за руку? — зло улыбнулся путник. — Мне кажется, или у него их слишком много? — Хорошая идея! Мирабель и Одиль переглянулись. — К-как насчет Ремесла, Сиффрин? Не будет ли это проще? — с надеждой спросила Мира. — Я… Кажется, во мне что-то сломалось, — Сиф натянуто улыбнулся. — Глупый я! Так невовремя. — Ах! Я вовсе не хотела… — Отложим разговоры на потом! — Одиль отступила, уворачиваясь от атаки. — Отвлечем его, Мирабель! Бой почудился Сиффрину… освежающим. Этот противник не убегал от него в панике, не использовал те же атаки снова и снова, даже форма его — и та была непривычной. Сама чернь, из которой был слеплен монстр, казалось, имела иную в сравнении с другими структуру. Более вязкая. Более плотная и не тягучая, почти что волокнистая. Резать это существо было намного приятнее, чем обычных печалей. Оно не стенало и не плакало — оно ревело и рычало, цепляясь за жизнь. Жизнь, которую Сиффрин вот-вот прервет. — Прокрабье, восьмая рука! — Изабо встряхнулся, откидывая щупальце. Нахмурился. — Хм-м. — Что? — Место среза мне не очень нравится. Путник глянул на черный обрубок — тот извивался почти что в такт детскому плачу. Словно… становясь крепче и длиннее. — Атакуем пасти, — Изабо кивнул. — Я бью первым, вы все следом. — О не-ет, — встрял Сиффрин. — Прости, но мне слишком нравится твое лицо, чтобы ты его лишился. — А… — Мирабель зарделась. — Ам. Я… Я чего-то не знаю? Одиль протяжно вздохнула. — Дело в том, ч-что мы с Сифом… — Они вместе. Пара. Как пара носков. — Ужасное сравнение, мадам! — лицо воина стало пунцовым. — У нас нет на это времени! Делайте это как угодно, но делайте! Мы поддержим вас Ремеслом! Путник ринулся вперед, дабы с размаху зарядить тупой рукоятью оружия по клыкам монстра, а затем отпрыгнуть вбок. С другой стороны раздался звук шагов и удара — отчего чудовище завопило пуще прежнего. Так, чередуя атаки и отступление, воин и плут почти разделались с противником. Но. Когда Сиффрин готов был нанести решающий удар тварь развернулась: сзади нее, в плену вязкой темной жижи хныкала маленькая девочка. Та была бледной и болезненной, словно из нее вытянули почти всю жизненную силу. (Ох Краб) Сиффрин не задавался вопросом как именно монстры видят и чувствуют. Спереди у этого чудовища не было глаз, лишь многочисленные рты. Или, так Сиффрину показалось на первый взгляд. Он ошибался. У этой твари был один единственный, маленький глаз там где мог бы быть затылок. Такой странно похожий на человеческий, с серой радужкой. Со взглядом, коварным и осознанным. …С точкой чего-то неясного, непонятного в глубине зрачка. Чего-то, что этим миром было позабыто. (…Теория цвета? Ах, кажется знакомым…) Где он это слышал? Когда? Было ли это на самом деле? — ...иффрин! — Сиф! — Берегись! Лицо обожгло болью, глаза залило вязким и теплым. Глазная повязка упала, прилипая к щеке. Это… это было смешно. — Что, думаешь победил?.. С губ сорвался смешок — жестокий, злой, перерастающий в гомерический гогот. Сиф перехватил кинжал и принялся перерезать держащие девочку путы. Чудовище не скупилось на удары, но его плоть была такой прекрасной. Плотной, вязкой, живой. Почти как кусок черного мяса. Отчаянные крики Печали, надрывный плач девочки, боль — все слилось в единую симфонию смерти. А потом Сиффрину стало очень холодно. Холодом затянуло его разум, его сердце, саму его душу. Границы осознанности и беспамятства размылись. Замерцали, как пламя свечи на ветру. Он проваливался в пустоту и возвращался в холод — опять и опять. Пока не очнулся на смутно знакомом заснеженном поле. Над головой раскинулось черное небо с десятками неизвестных созвездий, щипал щеки морозный ветер. А далеко-далеко у линии горизонта виднелись очертания остроконечных, исполинских строений. — Где я?.. И это был очень хороший вопрос.